​​А это - Сибом Роунтри. Отважный и дотошный социолог. Товарищ и соратник Чарльза Бута в деле изучения бедности в городе. Сын Джозефа Роунтри, квакера и промышленника, благодаря которому у нас есть шоколадки "Кит Кат" и "After Eight". Впрочем, Роунтри-старший был хорош не только в кондитерском деле, но и в отношении к рабочим своих предприятий. Еще в середине XIX века Роунтри-старший придумал и практиковал то, что мы бы сейчас назвали корпоративной социальной ответственностью. Работники его фабрик были обеспечены бесплатным образованием, услугами стоматолога и пенсией.

При таком отце не удивительно, что у Сибома Роунтри было глубокое понимание проблем рабочего класса в Англии и желание работать над решением этих проблем. Главные работы Роунтри - социальные обследования Йорка. В которых он практиковал немыслимую по теперешним временам тотальную выборку. Проще говоря, в ходе этих социальных обследований он опрашивал решительно всех в городе. На момент первого обследования Йорка это было, на минуточку, почти 47 000 человек. К третьему исследованию Йорка Роунтри, впрочем, подустал и уже применял целевую выборку.

Сибом Роунтри в диалоге с Чарльзом Бутом обсуждал ту самую "черту бедности". И утверждал, что проводить её можно исключительно пространственно. Потому как имея один и тот же доход, но разный район проживания две семьи могут иметь абсолютно разный уровень жизни. Элементарно, в каком-то районе есть магазины, в которых можно купить все необходимые продукты за определённую сумму, в другом районе таких магазинов нет.

Также Сибом Роунтри в своих исследованиях работал с врачами-диетологами и рассчитывал здоровый рацион, при котором средний житель Йорка не болеет, чувствует себя хорошо и не теряет в весе. И именно здоровый рацион, наличие топлива для отопления и освещения жилища, одежду и все необходимые личные и домохозяйские вещи Сибом Роунтри считал минимальным приемлемым уровнем жизни человека. И, соответственно, считал, что заработная плата должна обеспечивать как минимум этот уровень жизни в каждом конкретном районе.

Классифицируя бедность Роунтри выделял два типа бедности. Первичная бедность - это когда заработка домохозяйства попросту не хватает на здоровую пищу, аренду и прочие необходимые вещи. Вторичная бедность - это когда заработка и могло бы хватать на обеспечение всех базовых потребностей, но деньги домохозяйства уходят куда-то еще. Болезни, зависимости, чрезвычайные ситуации, преступность, недостаток финансовой грамотности или знания района проживания - всё это может генерировать вторичную бедность. И, соответственно, способы преодоления первичной бедности и вторичных бедностей разного генеза не могут не отличаться.

К сожалению, идея о различении первичной и вторичной бедности зачастую понимается неправильно. Так, например, идея первичной бедности привела к распространению пространственно не чувствительной идеи минимального размера оплаты труда. Как далеко это может зайти можно легко убедиться на примере размера МРОТ в России. К тому же, по ходу этой эволюции идея здорового рациона была подменена идеей рациона от которого работник теоретически не помрёт сразу, а еще успеет поработать. Вместо идеи полноценной жизни - идея физического выживания.

Наконец, Роунтри обнаружил, что люди юного возраста и старики наиболее склонны к тому, чтобы оказаться в ситуации бедности. И, зачастую, выйдя во взрослом возрасте из состояния бедности, с наступлением старости человек обратно в неё погружается. Это задало важную линию размышления о бедности, как о явлении, склонном к воспроизводству. Опыт бедности не проходит бесследно и навсегда покинуть бедность архисложно.

#всякаяурбанистика #социологиягорода #социальнаяполитика #бедность

​​В свежем номере "Социологического обозрения" вышла статья Дарьи Волковой "Человеко-метры, потребители,
«правильные» и «неправильные» жители: репрезентация горожанина в дискурсе о новых жилых районах Москвы". Эта статья написана на основании анализа официального и критического дискурса о новых районах Москвы. Под официальным понимаются сообщения московских властей и материалы девелоперов, а под критическим - тексты журналистов, блогеров и экспертов.

На основании своего анализа Волкова отмечает, что как официальный, так и критический дискурс оперируют четырьмя типами описания горожан.

Первый тип - горожане как ресурс. Некоторое лишенное какой бы то ни было субъектности население, которое само собой возникает в результате строительства. И, например, приводит своей концентрацией к транспортным проблемам.

Второй тип - правильные горожане. Это те самые благообразные представители среднего класса с рендеров и рекламных буклетов девелоперов. Благополучные, обеспеченные, молодые и жизнерадостные москвичи, живущие среди комфортной городской среды и маленьких пекарен на первых этажах.

Третий тип - горожане как экономические субъекты. С точки зрения официального дискурса это горожане, которые принимают экономически рациональные решения и заселяют новые комфортные дома. С точки зрения критического дискурса это недальновидные идиоты, голосующие рублём за говнобетон.

Четвёртый тип - неправильные горожане. Бедные слои населения, мигранты, арендаторы, социально незащищенные группы граждан. В общем, все те, кто с точки зрения чиновников и блогеров приводит приличные казалось бы районы в состояние гетто. Потому что они все бедные и комфортной городской средой не интересуются.

Типология типологией, но самый главный вывод Волковой в том, что эти четыре типа горожан абсолютно одинаковы, что для официального, что для критического дискурса. Ни там ни там не идёт речи о политической субъектности горожан, об их возможности влиять на среду обитания, на решения районных и городских властей. Что официальный, что критический дискурс предлагает нам рассматривать горожан исключительно в парадигме неолиберального капитализма, в крайнем случае допуская их экономическую субъектность, но не более того.

Из чего мы делаем уже свой вывод - нам нужны другие блогеры, журналисты и эксперты! Нужно развивать дискурс о политической субъектности горожан, о территориальном и муниципальном самоуправлении, об эмпауэрменте уязвимых групп, о возможности влиять на среду вокруг себя. А не это вот всё.

#гетто #бедность #forscience #социологиягорода

​​Этим августом в журнале Urban Affairs вышла статья Джека Лукаса The Ideological Structure of Municipal Non-Ideology. Статья примечательна тем, что автор очень интересным образом демонстрирует разницу между левыми и правыми политиками. Изучив 800 мэров канадских городов Лукас пришёл к выводу, что левые мэры считают важным левую идеологию в муниципальных процессах, а правые уверены, что никакой идеологии тут быть не может, нужно трубы чинить, дворы благоустраивать.

Это очень интересная дискуссия. Действительно - какая разница левый ты или правый, ведь перед лицом дыры в асфальте все идеологии равны. Дыра в асфальте это дыра в асфальте. В ней на первый взгляд нет никаких проблем гендерного и имущественного неравенства, сверхэксплуатации прекариата и расовой дискриминации. Её просто нужно заделать. А лучше всего - выстроить такую организационную систему, которая бы не допускала дыр в асфальте. Какая уж тут идеология.

И действительно, могу сказать по собственному опыту городских проектов - вопросы благоустройства двора или парка могут легко свести в одной дискуссии навальниста и единороса. И они даже могут прийти к консенсусу. И даже сотрудничать для того, чтобы проект реализовался наилучшим образом. В каком-то смысле - городская среда это великий уравнитель.

Но если мы копнём поглубже, то мы окажемся перед лицом да, той самой идеологии. Почему-то на рендерах мы видим только счастливых представителей среднего класса, почему-то мы не знаем что выбрать - ночлежку или разделённые лавки, чтобы на них не могли спать бездомные, почему-то мы даже не знаем точно что делать с уличными котами и собаками. Муниципальная политика не настолько технократична, как хотелось бы думать правым. Да, есть технические вопросы, но это только вершина айсберга. В глубине лежат сложные идеологические выборы, которые нужно уметь решать и нести ответственность за их решения.

Другое исследование, уже на американском материале за авторством Патрисии Киркленд, изложенное в статье Representation in American Cities: Who Runs for Mayor and Who Wins? показывает, что чаще всего на выборах мэра побеждают белые мужчины с бэкграундом белого воротничка. Т.е. с высокой долей вероятности носители правой идеологии. Уверен, что это характерно далеко не только для США. И это говорит о том, что в мэрии мы чаще можем встретить технократа, нежели борца за социальную справедливость. И это скорее плохо с точки зрения решения более глубоких проблем, нежели текущий ремонт объектов благоустройства.

Впрочем, нам бы выборы мэров вернуть. Тогда на своём материале сможем про эти вопросы рассуждать.

#социологиягорода #неравенство #бедность #идеология #городскиережимы

​​В журнале Urban Studies недавно вышла статья Ирэн Бронсвоорт и Юстуса Уитермарка Seeing the street through
Instagram. Digital platforms and the amplification of gentrification. Эта статья рассказывает об их исследовании улицы Явастраат в Амстердаме. Исследование было проведено в смешанной методологии - авторы изучали посты в Инстаграме, сделанные на этой улице или про эту улицу, читали блоги и прессу, брали интервью и много внимания уделяли наблюдению, благо оба живут неподалёку.

История Явастраат - довольно характерна для джентрифицирующейся улицы. Сперва её построили как район социального жилья для рабочего класса, постепенно рабочий класс вымывался в субурбию, его место занимали мигранты. Мигранты открывали свои небольшие этнические магазины, привлекавшие горожан своими экзотическими товарами. Потом город решил, что эту территорию нужно развивать - сперва благоустроил улицу и ограничил парковку, а затем принял новые правила зонинга улицы, переопределив назначение коммерческой недвижимости. На Явастрат потянулась белая молодежь из среднего класса.

Нельзя сказать, что белая молодежь из среднего класса полностью вытеснила небогатых мигрантов. Они продолжают там жить, пусть и в меньших количествах. Однако, у белой молодёжи есть мощное цифровое оружие - Инстаграм. С помощью Инстаграма они захватывают дискурсивную власть на Явастраат. Они определяют внешний образ улицы как места престижного потребления. Чтобы получить право так делать - нужно соблюсти много условий. Нужен смартфон с хорошей камерой, одежда модных брендов, лишние деньги, чтобы ходить в дорогие рестораны и фотографировать там еду. У небогатых мигрантов нет никаких возможностей выполнить эти условия.

И таким образом, белая молодежь из среднего класса становится важным агентом джентрификации улицы. Бизнес на Явастраат начинает ориентироваться на потребительские практики среднего класса повышая ценник, создавая инстаграммабл интерьеры и фасады. Джентрификация теснит мигрантов и Инстаграм в этом играет далеко не последнюю роль.

Разумеется, социальные медиа это далеко не всегда агенты джентрификации. Они могут использоваться для цифрового сопротивления, для вокализации исключенных групп, для развития критического дискурса. Однако специфика Инстаграма такова, что он в первую очередь работает на интересы обеспеченного белого среднего класса. И это оказывает реальное влияние на облик города и социальные процессы в городе.

#цифроваяантропология #социологиягорода #неравнство #бедность #тактическиемедиа

​​На презентациях урбанистических проектов часто можно услышать "Сейчас здесь собираются бомжи-маргиналы, после благоустройства их здесь не будет". Это такая устоявшаяся (не совсем понятно благодаря чему) логика, что дескать неблагополучные горожане боятся организованной среды как огня. И миф о том, что благоустройство моментально превращает всех посетителей общественного пространства в красивых и обеспеченных бюргеров, благочинно фланирующих от кофейни к маленькой пекарне.

К этой логике есть много претензий. Вот некоторые из них:

1. Гуманистическая. Хорошо, допустим "маргиналы", как вы их называете, покинут благоустроенно пространство. Но куда они денутся? Куда им пойти в городе, если у них нет дома, в котором можно сидеть и не смущать благообразных бюргеров? Спрятаться в коллекторе и тихо умереть?

2. Прагматическая. Для бездомного горожанина важную роль играют подаяния. Мелочь можно потратить на удовлетворение повседневных потребностей, в случае если есть сложности с работой. А они скорее всего есть. Чем популярнее общественное пространство, чем больше людей там ходит, тем больше шансов встретить того, кто не прочь поделиться мелочью.

3. Общественно-политическая. Стремясь устранить бездомных горожан из общественных пространств, мы игнорируем структурные проблемы наших городов и политического строя. Видимость бездомных горожан напоминает нам об этих структурных проблемах и пусть политическая система в России не сильно располагает к демократической коррекции текущей политики, то хотя бы третий сектор может и пытается работать с проблемой бездомности. Видимость бездомности стимулирует нас организовывать центры поддержки людей в трудной жизненной ситуации, ночлежки, аутрич-программы.

4. Этическая. Городское благоустройство - способ создания и умножение общего блага. Ключевое слово здесь "общего". Для доступа к нему не может быть какого-то специального дресс-кода, имущественного ценза, секретного пароля. Если речь не идёт о частной территории, на частной территории пожалуйста, творите всё, что позволяет совесть. На территории общего пользования подобный волюнтаризм этически сомнителен и противоречит идее гражданских прав.

В общем, было бы очень хорошо, если бы авторы проектов общественных пространств учитывали эти аргументы. И по возможности не поддерживали логику вытеснения уязвимых групп на задворки наших городов. Инклюзия всегда лучше вытеснения.

P.S. - в качестве примера выигрышной для всех инклюзии бездомных горожан в городе рекомендую почитать раздел про Fashion District в Лос-Анджелесе вот в этом моём давнем тексте.

#всякаяурбанистика #исключенныегруппы #бедность #неравенство

Продолжая тему бездомности. Лос-Анджелес испытывает чуть ли не самые большие сложности с этой проблемой среди всех городов США. По недавним подсчётам число бездомных превышает 60 000 человек. Это примерно столько же, сколько в Москве или Санкт-Петербурге (по разным оценкам в каждой из столиц насчитывается до 50 000 бездомных), при том, что Лос-Анджелес заметно меньше.

В качестве одного из ответов на эту проблему движение Hope of the Valley Rescue Mission запустило проект Tiny Home Villages. Это посёлки, сформированные из небольших нестационарных построек. Каждая постройка стоит всего 3000 долларов и вмещает двух человек. Внутри маленького дома есть кровати, письменный стол. Постройки оборудованы отоплением и кондиционером. На данный момент шесть посёлков вмещают 1414 человек.

Помимо жилья движение предоставляет бездомным доступ к медицине, питанию, психологической поддержке, помощи с трудоустройством. В общем, всему, что нужно, для того, чтобы восстановиться и вернуться с улицы в обычную жизнь.

Tiny Home Villages - пример того, как город может всерьез и уважительно работать с проблемой бездомности. Без создания изолированных резерваций, без попыток закрыть глаза на эту проблему и без обвинения жертв.

#всякаяурбанистика #исключенныегруппы #бедность #неравенство

https://www.hopeofthevalley.org/tinyhomes/

А вот посмотрите видео, в котором рассказывается о том, как исторически складывался обособленный бедный район Лос-Анджелеса, каким образом выстраивалась его планировочная и буквально физическая сегрегация. Как за счёт систематических урбанистических решений подчёркивался статус Скид Роу как трущоб. Причём, что характерно, всё по модели Бёрджесса - трущобы формировались буквально на границе самых дорогих коммерческих районов.

#урбанизмнапосмотреть #неравенство #бедность

https://www.youtube.com/watch?v=rKo8Sv99MkM&ab_channel=JohnnyHarris

​​Очень интересная статья вышла в блоге Strong Towns. Называется Zoning Desire Paths. На русский это перевести сложно, но речь идёт примерно о том же, о чём история про Университета Калифорнии (Швейцарию, монастырь Шао-Линь, что угодно еще) и мощение дорожек по протоптанным в снегу (в траве, в чём либо еще) путям. Только применительно к жилью.

Отсутствие доступного жилья - одна из главных проблем американских городов. Жилищный кризис - результат субурбанизации, ипотечного кризиса и ряда других структурных катаклизмов в Америке. Поэтому поиск ответа на этот кризис - один из главных вопросов американской урбанистики.

В чем же суть Zoning Desire Path? Разрешить на уровне правил землепользования создание дополнительных жилых единиц в границах участка. А там где они уже есть - легализовать их. Проще говоря, если человек переоборудовал свой гараж в жилье с санузлом (и желательно отоплением) и сдает этот гараж в недорогую аренду, то пусть так и будет. Одной ячейке общества - дополнительный доход, другой ячейке общества - жильё. Можно и не гараж переоборудовать, а возвести недорогую пристройку.

Разумеется, это горизонтальное уплотнение несёт в себе серьёзные риски. Во-первых, эстетические - прощайте аккуратные лужайки перед домами и аккуратные ряды веранд, выходящих на дорогу. И, возможно, прощайте уютные задние дворы. Во-вторых, инфраструктурные - возрастает нагрузка на школы, дороги, парковки. Но кажется, что обеспечение горожан жильём первично, по сравнению с эстетикой и инфраструктурой.

Как минимум, в кризисной ситуации.

И это уже большой вызов для городских планировщиков - каким образом так организовать зонирование, с тем чтобы жилищный кризис не обернулся инфраструктурным коллапсом. Легализация неформального жилищного строительства - только один из инструментов, требуются и другие. Какие - остаётся открытым вопросом.

#урбанизмнапочитать #бедность #бездомные #городскоепланирование

​​Четвёртый термин из номера City&Community "Keywords" это сегрегация. В статье Reconceptualizing Segregation from the Global South Марко Гарридо пишет, что этот термин, как и многие другие из тех, что мы рассматриваем в этом сборнике - плоть от плоти урбанистической истории Америки.

Как это работает на американском материале? Был конец XIX начало XX века, крупные города испытывали серьёзную миграцию поляков, испанцев, филиппинцев, в целом чёрного населения. Специфические законы, ограничительное зонирование и прочие институциональные особенности приводили к тому, что мигранты компактно селились в городе, как правило по признаку своей расы или этничности. Эти компактные места расселения создавали то, что мы называем "гетто" - изолированные территориальные анклавы со своей альтернативной экономикой и социальным порядком. И примерно ту же самую картину мы наблюдаем по сей день. Хотя конкретные сегрегированные районы и меняются, но логика их появления остаётся прежней, т.е. заземлённой в этнические и расовые основания.

В городах Глобального Юга же ситуация разительным образом отличалась. Во-первых, массовая миграция из сельских районов в большие города началась во второй половине XX века. Во-вторых, она характеризовалась тем, что в городах при большом количестве земли было и остаётся катастрофически мало доступной недвижимости. Что привело к тому, что мигранты начали сами строить высокоплотные трущобы. Это не пресекалось на государственном уровне, потому как никакого другого решения проблемы массовой миграции не просматривалось. А дальше это формировало специфический ландшафт, в котором основная часть города представляет собой трущобы, но среди трущоб есть вкрапления анклавов среднего и высшего класса. Т.е. сегрегация носит характер не концентрации, но взаимопроникновения территорий проживания разных классов.

Еще одно отличие сегрегации Глобального Юга от сегрегации Глобального Севера - разница последствий для жизни в сегрегированном районе. Для Глобального Севера речь идёт об ограничении доступа к городским благам, например, расположении района за красными линиями банков, которое приводит к тому, что жители гетто не могут получить жилищных кредитов. На Глобальном Юге же всё несколько проще, скорее речь идёт об образе сообщества в котором проживает обитатель трущоб. Этим сообществам приписываются те или иные стереотипы и последствия сказываются на социальном взаимодействии, но не на доступе к городским благам. Наоборот, для многих обитателей трущоб выбор места проживания связан с доступностью мест приложения труда, городских сервисов и т.д. Нельзя сказать, что люди живут в трущобах обязательно добровольно, но какой-то процент таки осознанно выбирает трущобы из-за из расположения поблизости к нужным ему анклавам среднего и высшего класса.

В общем, трудно говорить о том, что американская модель сегрегации как-то применима к городам Глобального Юга. Исторически заложенные различия делают поиск сегрегации там скорее бессмысленным. Единственный способ сохранить этот термин в лексиконе глобальной урбанистики - серьёзным образом его пересмотреть и исключить из него чёткие пространственные границы и принцип концентрации. Но проблема в том, что тогда от смысла термина мало что останется.

#сегрегация #бедность #всякаяурбанистика #глобальныймир

​​Ну и наконец последний, пятый концепт из номера City&Community "Keywords" это концепт жилищного риска. Его описывает Лиза Вайнштейн в статье Evictions: Reconceptualizing Housing Insecurity from the Global South. Сам по себе концепт относительно молодой - буквально только в XXI веке о нём начали говорить на страницах международных (читай - англосаксонских) научных журналов.

В чём заключается этот концепт в англосаксонском мире? Он заключается в том, что право на жилье находится под перманентной угрозой. У множества арендаторов эта угроза заключается в том, что под действием джентрификации лендлорды увеличивают арендную ставку и фактически выселяют жителей того или иного района на ближайшую свалку ядерных отходов. Этот концепт - плоть от плоти мира, где преобладает арендное жилье. И он по своей сути глубоко индивидуалистичен - кому-то хватает средств на оплату повысившейся арендной ставки, кому-то не хватает. Кто-то релоцируется по причине джентрификации, кто-то затягивает потуже пояса и продолжает жить в своём районе. Так оно работает на Глобальном Севере.

Глобальный Юг же демонстрирует нам совсем другие жилищные риски. Ключевое их свойство - коллективность. Масштабная реновация трущоб, характерных для Глобального Юга, приводит к тому, что десятки и сотни семей единомоментно могут быть сняты с привычного места проживания и релоцированы в другое место. Чистая политическая воля, помноженная на жадность девелоперов может заставлять людей полностью менять свою жизнь. Это не ползучий капиталистический процесс, который потихоньку вытесняет малообеспеченных горожан с их территорий, это работа с большими цифрами, большой статистикой, где индивидуальные особенности каждого конкретного домохозяйства играют мало роли.

В этом плане, конечно, Россия, а в особенности Москва очень походят на Глобальный Юг. Московская реновация - в чистом виде южная политическая программа. Чтобы выйти из неё необходимы мощнейшие коллективные усилия. Чтобы оказаться в ней - малейшая политическая пассивность. Целые кварталы вполне себе нормальных домов сносятся под флагом избавления от устаревшего жилья. На их месте строятся многоэтажки, на которых наживаются жадные девелоперы. Жители переселяются абы куда, главное, чтобы соблюдалась метражность квартир. Индивидуальные жилищные стратегии тут разбиваются о процесс коллективный и политический.

Таким образом, понятие жилищных рисков при переносе на Глобальный Юг начинает играть новыми красками, немыслимыми в мире Глобального Cевера, где право собственности свято и ведутся активные дискуссии о праве на жилье и праве на благоприятную среду. В мире, где государство решает за человека где ему жить работают другие правила и жилищные риски заметно выше.

#бедность #всякаяурбанистика #глобальныймир #хреновация