Многие спрашивают - как работать с культурным капиталом города? Как работать с городской идентичностью? Денис Юшин с коллегами недавно представил отличный пример того, как это делать правильно.
На центральной улице - проспекте Мира - в Красноярске есть две важные для города локации. Во-первых, это памятник удивительному красноярскому художнику Андрею Поздееву, которому красноярцы любят тереть нос и зонтик, во-вторых, креативное пространство Yushin Brothers, совмещающее в себе барбершопошную, бар, концертную площадку, лекторий и многое другое.
В какой-то момент Денис Юшин с коллегами получил благословение от собственника здания, в котором располагается креативное пространство на то, чтобы разрисовать стены. И вот, на этой неделе на стене, выходящей к памятнику появилась картина Андрея Поздеева.
Чем это особенно важно, кроме того, что это просто красиво? Дело в том, что уникальный визуальный стиль Поздеева с его яркими красками и формами, похожими на деревянные игрушки, несмотря на то, что знаменит на весь мир, никак почти не заметен в городской среде Красноярска. Разве что в аэропорту Емельяново его картины использованы в дизайне интерьеров. А в самом городе это пожалуй первая серьезная попытка задействовать этот культурный визуальный код.
Потенциально капитал визуального стиля Поздеева огромен. Я, конечно, не призываю срочно раскрасить весь город в поздеевские горохи, но очевидно же, что если в Красноярск едут за Поздеевым, то логично, если есть возможность приобщиться к нему не только в музеях и галереях.
Вот собственно как нужно работать с культурным капиталом и как нужно правильно заниматься градоводством.
#культурныйкапитал #градоводство #енисейскаясибирь #городскиестратегии
На центральной улице - проспекте Мира - в Красноярске есть две важные для города локации. Во-первых, это памятник удивительному красноярскому художнику Андрею Поздееву, которому красноярцы любят тереть нос и зонтик, во-вторых, креативное пространство Yushin Brothers, совмещающее в себе барбершопошную, бар, концертную площадку, лекторий и многое другое.
В какой-то момент Денис Юшин с коллегами получил благословение от собственника здания, в котором располагается креативное пространство на то, чтобы разрисовать стены. И вот, на этой неделе на стене, выходящей к памятнику появилась картина Андрея Поздеева.
Чем это особенно важно, кроме того, что это просто красиво? Дело в том, что уникальный визуальный стиль Поздеева с его яркими красками и формами, похожими на деревянные игрушки, несмотря на то, что знаменит на весь мир, никак почти не заметен в городской среде Красноярска. Разве что в аэропорту Емельяново его картины использованы в дизайне интерьеров. А в самом городе это пожалуй первая серьезная попытка задействовать этот культурный визуальный код.
Потенциально капитал визуального стиля Поздеева огромен. Я, конечно, не призываю срочно раскрасить весь город в поздеевские горохи, но очевидно же, что если в Красноярск едут за Поздеевым, то логично, если есть возможность приобщиться к нему не только в музеях и галереях.
Вот собственно как нужно работать с культурным капиталом и как нужно правильно заниматься градоводством.
#культурныйкапитал #градоводство #енисейскаясибирь #городскиестратегии
Рэперы идут путем согласования с властями и мобилизации через сбор подписей, называют будущую Стену Децла "арт-объектом". Действия немыслимые для неформалов из 80ых. Это высокий уровень самоорганизации сообщества, это проектный подход. Жаль, что в него заложен изначально неверный посыл, что любой культовый музыкант получает посмертно Стену своего имени на Старом Арбате. На этом месте могла бы быть более тонкая и вдумчивая работа с пространством. Но тем более интересно сложится ли, и если да, то какая культура коммеморации Децла в этом, в сущности произвольном для него пространстве.
#всякаяурбанистика #культурныйкапитал #децлжив #градоводство
#всякаяурбанистика #культурныйкапитал #децлжив #градоводство
У этой увлекательной практики есть региональные различия, но они не существенны. Существенно то, что на слушаниях не происходит обсуждений, не происходит дискуссии. Происходит аккламация уже готового конкретного проекта для конкретной территории. Хотя куда продуктивнее было бы обсуждать что-либо на предпроектном этапе. Так хотя бы можно было бы понять, какие у города есть проблемы, что беспокоит жителей города, какие болевые точки лучше не трогать, а какие задачи необходимо решать в первую очередь.
Надеюсь, что в ходе трансформации законодательства по публичным слушаниям эти самые слушания сдвинутся на предпроектный период и станут действительно инструментом обсуждения, вовлечения, дискуссии и поиска демократических решений.
#всякаяурбанистика #стогородов #соучастие #публичныеслушания #градоводство
Надеюсь, что в ходе трансформации законодательства по публичным слушаниям эти самые слушания сдвинутся на предпроектный период и станут действительно инструментом обсуждения, вовлечения, дискуссии и поиска демократических решений.
#всякаяурбанистика #стогородов #соучастие #публичныеслушания #градоводство
Как вы возможно слышали в Саратове сейчас на волне борьбы с педофилами на уровне администрации города всерьез обсуждают введение пешеходных маршрутов для школьников от школы, любое отклонение от которых возможно только с письменного заявления родителей и согласия администрации школы. И для пущей надежности вырубку всех лесов и кустарников, чтобы все улицы просматривались. И было бы это всё смешно, если бы подобного рода размышления не были бы реальной картиной мира людей, принимающих решения.
В российских городах действует очень интересный режим дискриминации детей. На словах он похож на позитивную дискриминацию - всё в городе делается на благо ребенка. Чтобы ребенка не задавили, чтобы ребенка не изнасиловали, чтобы ребенка не украли, не убили и чтобы он не ушибся на детской площадке. Чтобы он не дай бог не прочитал в интернете про то, что люди имеют склонность трахаться сексом, не научился курить у Волка из "Ну-погоди!" и не попал за решетку из-за этого проклятого Навального, которому нужны только деньги, деньги, деньги.
В реальности же эта дискриминация отнюдь не позитивная. Фактически детей лишают прав, свобод, комфорта и, зачастую, здоровья в угоду удовлетворения невротического алармизма плохо образованных взрослых. У меня есть несколько излюбленных примеров, демонстрирующих как это работает у нас и как это может работать по-другому.
Начнем, пожалуй, с маршрутов для детей и выпиливания под ноль деревьев и кустарников. В чем суть этой затеи? Есть проблема - с ребенком что-то может произойти пока он идет из школы домой и обратно. Как предлагают её решить в России? Ужесточить контроль над движением ребенка и средой движения ребенка с помощью бюрократических и физических инструментов. Как решают эту проблему в США? Создают Afterschool Alliance, работающий с бизнесами, госучреждениями и НКО на районном уровне. Объединяющий их в сеть дружелюбных и открытых детям и подросткам организаций. И подход AfterSchool Alliance реально демонстрирует снижение преступности с участием школьников в роли жертв или нарушителей. А еще приводит к росту районного социального капитала и городской экономики.
Второй мой любимый пример - это знаменитый японский детский сад с большой круговой эксплуатируемой крышей. Все знают, что дети любят носиться. Как решается проблема того, что дети носятся в России? Строятся заборы вокруг детских площадок, иногда даже с запирающейся на ключ дверью. На боевую позицию выдвигается строгая воспиталка, которая кричит "СИДИ СМИРНО!" и иногда раздаёт затрещины, утяжелённые всем её многолетним педагогическим опытом. В Японии же пришли к мысли, что ну нравится ребенку носиться - пусть носиться сколько угодно. И организовали пространство так, чтобы оно учитывало это свойство детей.
Две простые истории. Но в обоих случаях российская практика представляет собой вредную и опасную как для детей, так и для российских городов глупость. Глупость, исходящую из непонимания простейших принципов функционирования человеческой психики, человеческого тела, человеческих сообществ. А в США и Японии почему-то про эти принципы люди в курсе и руководствуются ими на практике.
#всякаяурбанистика #детиздесь #социологиягорода #театрбезопасности #градоводство #городскоепроектирование
В российских городах действует очень интересный режим дискриминации детей. На словах он похож на позитивную дискриминацию - всё в городе делается на благо ребенка. Чтобы ребенка не задавили, чтобы ребенка не изнасиловали, чтобы ребенка не украли, не убили и чтобы он не ушибся на детской площадке. Чтобы он не дай бог не прочитал в интернете про то, что люди имеют склонность трахаться сексом, не научился курить у Волка из "Ну-погоди!" и не попал за решетку из-за этого проклятого Навального, которому нужны только деньги, деньги, деньги.
В реальности же эта дискриминация отнюдь не позитивная. Фактически детей лишают прав, свобод, комфорта и, зачастую, здоровья в угоду удовлетворения невротического алармизма плохо образованных взрослых. У меня есть несколько излюбленных примеров, демонстрирующих как это работает у нас и как это может работать по-другому.
Начнем, пожалуй, с маршрутов для детей и выпиливания под ноль деревьев и кустарников. В чем суть этой затеи? Есть проблема - с ребенком что-то может произойти пока он идет из школы домой и обратно. Как предлагают её решить в России? Ужесточить контроль над движением ребенка и средой движения ребенка с помощью бюрократических и физических инструментов. Как решают эту проблему в США? Создают Afterschool Alliance, работающий с бизнесами, госучреждениями и НКО на районном уровне. Объединяющий их в сеть дружелюбных и открытых детям и подросткам организаций. И подход AfterSchool Alliance реально демонстрирует снижение преступности с участием школьников в роли жертв или нарушителей. А еще приводит к росту районного социального капитала и городской экономики.
Второй мой любимый пример - это знаменитый японский детский сад с большой круговой эксплуатируемой крышей. Все знают, что дети любят носиться. Как решается проблема того, что дети носятся в России? Строятся заборы вокруг детских площадок, иногда даже с запирающейся на ключ дверью. На боевую позицию выдвигается строгая воспиталка, которая кричит "СИДИ СМИРНО!" и иногда раздаёт затрещины, утяжелённые всем её многолетним педагогическим опытом. В Японии же пришли к мысли, что ну нравится ребенку носиться - пусть носиться сколько угодно. И организовали пространство так, чтобы оно учитывало это свойство детей.
Две простые истории. Но в обоих случаях российская практика представляет собой вредную и опасную как для детей, так и для российских городов глупость. Глупость, исходящую из непонимания простейших принципов функционирования человеческой психики, человеческого тела, человеческих сообществ. А в США и Японии почему-то про эти принципы люди в курсе и руководствуются ими на практике.
#всякаяурбанистика #детиздесь #социологиягорода #театрбезопасности #градоводство #городскоепроектирование
Прочёл в блоге Strong Towns про технологию community stewards. Наверное, наиболее точным переводом был бы "местные старосты". С переводом разобрались, так о чём же речь?
В городе Кливленд, штат Огайо, есть район Бродвей-Славянская деревня. Этот район долгое время был типичным районом ржавого пояса - жилье рядом с предприятиями, рабочее население, относительное благополучие, завязанное на благополучие предприятия. Однако, как это часто бывает, предприятия пришли в упадок, а район впал в депрессию. Начали разваливаться институты гражданского общества, такие как церкви, профсоюзы, общественные объединения, местные газеты. Начался white flight - переезд белого населения в субурбию. В общем, довольно типичная судьба.
Наиболее серьезно по району ударил ипотечный кризис 2007 года, когда огромное количество жителей района лишилась права выкупа недвижимости. Примерно с этого момента ведёт свой отсчёт корпорация местного развития (community development corporation), которая решила всерьез заняться судьбой района. И успешно занялась. Однако не всё так просто. Во время очередной корректировки районной стратегии корпорация обнаружила, что в районе наблюдается кризис представительства - многие группы населения отчуждены от участия в разработке и реализации стратегии. И вообще - районная демократия под угрозой.
Тогда, собственно, и был придумана технология местных старост. Местные старосты - это добровольцы из числа местных жителей, которые проходят образовательные программы по организации сообществ, муниципальному управлению, работе с психологическими травмами, преодолению неравенства. Помимо прохождения обучения местные старосты берут на себя обязательства по работе с различными районными проблемами. Кто-то организует аутрич-работу с пожилыми, кто-то берёт на себя проблемы образования в районе, кто-то налаживает коммуникацию с муниципалитетом. В общем, старосты берут на себя те функции, которые ранее выполняли церкви, газеты, общественные объединения - восстанавливают районный социальный капитал.
Разумеется, программа местных старост работает не на чистом энтузиазме. Сразу несколько фондов и местных предприятий финансируют эту программу, с тем чтобы покрыть расходы на обучение, а также на стипендию каждому старосте в размере 1000 долларов. Деятельность старост повышает видимость проблем района, упрощает их решение, за счёт мобилизации местного сообщества, а также справляется с изначальной задачей - представительством позиции различных групп населения района на уровне стратегического планирования.
Фактически, местные старосты обеспечивают формирование института непрерывной партисипации. Не от сессии к сессии, не от программы к программе, но на уровне повседневного функционирования местного сообщества. Коллеги из Strong Towns видят в инструменте местных старост один из сценариев будущего соучаствующего проектирования и я не могу с ними не согласиться. Это действительно серьёзный и полезный, пусть и весьма ресурсоёмкий инструмент.
#градоводство #социологиягорода #организациясообществ #неравенство
В городе Кливленд, штат Огайо, есть район Бродвей-Славянская деревня. Этот район долгое время был типичным районом ржавого пояса - жилье рядом с предприятиями, рабочее население, относительное благополучие, завязанное на благополучие предприятия. Однако, как это часто бывает, предприятия пришли в упадок, а район впал в депрессию. Начали разваливаться институты гражданского общества, такие как церкви, профсоюзы, общественные объединения, местные газеты. Начался white flight - переезд белого населения в субурбию. В общем, довольно типичная судьба.
Наиболее серьезно по району ударил ипотечный кризис 2007 года, когда огромное количество жителей района лишилась права выкупа недвижимости. Примерно с этого момента ведёт свой отсчёт корпорация местного развития (community development corporation), которая решила всерьез заняться судьбой района. И успешно занялась. Однако не всё так просто. Во время очередной корректировки районной стратегии корпорация обнаружила, что в районе наблюдается кризис представительства - многие группы населения отчуждены от участия в разработке и реализации стратегии. И вообще - районная демократия под угрозой.
Тогда, собственно, и был придумана технология местных старост. Местные старосты - это добровольцы из числа местных жителей, которые проходят образовательные программы по организации сообществ, муниципальному управлению, работе с психологическими травмами, преодолению неравенства. Помимо прохождения обучения местные старосты берут на себя обязательства по работе с различными районными проблемами. Кто-то организует аутрич-работу с пожилыми, кто-то берёт на себя проблемы образования в районе, кто-то налаживает коммуникацию с муниципалитетом. В общем, старосты берут на себя те функции, которые ранее выполняли церкви, газеты, общественные объединения - восстанавливают районный социальный капитал.
Разумеется, программа местных старост работает не на чистом энтузиазме. Сразу несколько фондов и местных предприятий финансируют эту программу, с тем чтобы покрыть расходы на обучение, а также на стипендию каждому старосте в размере 1000 долларов. Деятельность старост повышает видимость проблем района, упрощает их решение, за счёт мобилизации местного сообщества, а также справляется с изначальной задачей - представительством позиции различных групп населения района на уровне стратегического планирования.
Фактически, местные старосты обеспечивают формирование института непрерывной партисипации. Не от сессии к сессии, не от программы к программе, но на уровне повседневного функционирования местного сообщества. Коллеги из Strong Towns видят в инструменте местных старост один из сценариев будущего соучаствующего проектирования и я не могу с ними не согласиться. Это действительно серьёзный и полезный, пусть и весьма ресурсоёмкий инструмент.
#градоводство #социологиягорода #организациясообществ #неравенство
