​​Все в ироническом ключе обсуждают текст "Что такое урбанистика" на РБК, а я бы предложил отнестись к этому тексту серьёзно. Потому как такого рода тексты - прямое следствие массового отказа современных отечественных урбанистов формулировать и артикулировать свои идеологические позиции.

Когда мы пытаемся очистить нашу проектную практику от политического смысла, когда ключевым обоснованием проектных решений является административное, а инструменты проектирования являются ассамбляжным коктейлем из презентаций зарубежных бюро и отечественных регламентов - мы с неизбежностью приходим к единственно возможному внятному описанию нашей деятельности. Да, вот такому - урбанистика это очень полезно, принимайте урбанистику три раза в день после еды.

Выходит так, что в отсутствии идеологий самоценным становится само по себе изменение среды. Отсюда бесконечная страсть вспоминать барона Османа, дескать вот - не было бульваров, а стали бульвары! Ура! Урбанистика! От этой страсти - один шаг до "архитектурных жестов" Сергея Кузнецова. В запущенных случаях (а они у нас часты) самоценным становится даже не изменение среды, а проект изменения среды, который никто даже не думает выполнять. Все эти урбан-блоки под реновацию, медицинские кластеры и переезды правительства в Новую Москву.

Дистанцирование от политического ведёт к тому, что урбанистика превращается в эдакую административную игрушку, вроде нанотехнологий или предотвращения оранжевых революций. Можно резонно возразить, что у нас в городах-то особо и нет политики, поэтому все мы играем на административном рынке как умеем. Вот будет политика - политизируемся.

Но я уверен, что это должно быть обоюдным движением. Нужно не ждать, когда появятся нормальные выборы, нормальные депутаты, нормальные общественные движения и политические партии. А уже сейчас работать с кандидатами в государственную думу, заксобрания, городские советы предлагая им идеологии городских процессов, идеологии градорегулирования, идеологии городского планирования. Само оно все не появится.

Без этого - будет как в этой статье. Урбанистика - это как в Древнем Египте и Санкт-Петербурге стоимость недвижимости повышали. Ну вы знаете, эти урбанисты.

#всякаяурбанистика #городскаяполитика #историяидей

​​С фотографии на вас хмуро смотрит великий социолог Фредерик Ле Пле. Хмурится он потому, что, как это часто бывает с классиками науки, оказался не совсем прав. Но, обо всё по порядку.

Наверняка вы слышали утверждение о том, что индустриализация и урбанизация пагубно сказалась на институте семьи. Дескать раньше жили большими семьями, поддерживали друг друга, а потом внезапно случился XIX век и в больших городах стала преобладать нуклеарная семья. Это утверждение долгое время было общим местом социальных наук, глубоко проникло в учебники, теоретические построения и общественную дискуссию. Всё благодаря работам Ле Пле.

Социологи Чикагской школы развивали идеи Ле Пле, дескать патриархальная семья на малых территориях была основой социального порядка. А в больших городах этот порядок рушится и именно из-за нуклеарной семейной организации произрастает всё социальное зло и привычки всякие нехорошие - алкоголизм, внебрачное рождение детей, проституция, криминал, А нуклеарная семья - плоть от плоти индустриализации и урбанизации. Миграция из малых территорий в крупные города разрушает совместное проживание поколений, новый формат трудовых отношений снижает семейный капитал, нарастает атомизация и одиночество, старики на малых территориях и не могут получить помощь и заботу детей и внуков, когда она им так нужна. В целом, логично.

Однако, во второй половине XX века историки из Школы Анналов решили всё-таки проверить, как там было с патриархальной семьей до индустриальной революции. Оказалось, что всё гораздо сложнее. Скажем, Питер Ласлетт обнаружил, что в Европе XVII века наиболее распространенной формой семьи была как раз-таки нуклеарная. И женились довольно поздно. Последующие исследования показали, что мало того, что нуклеарная семья и поздние браки, так еще и жизнь домохозяйством из одного человека были крайне распространены в Западной Европе примерно всю дорогу от XVII века до Второй мировой войны.

Частично этот феномен объясняется низкой продолжительностью жизни. Чисто демографически было сложно поймать момент, когда три поколения патриархальной семьи живут под одной крышей. Частично с тем, что в брак вступали в тот момент, когда был скоплен капитал для строительства собственного дома. Частично с тем, что помимо прочего расширялись права женщин. А значит брачное поведение индивидуализировалось.

Дальше больше - выяснилось, что универсального паттерна семейного поведения в индустриальных городах нет. Где-то, как, например, во французской Канаде, несмотря на индустриализацию сохранялись патриархальные расширенные семьи. И более того, такой формат оказывал благотворное влияние на интеграцию мигрантов в принимающих городах. А с другой стороны, было обнаружено, что урбанизация начала снижать возраст вступления в брак мужчин, одновременно повышая их шансы на всю жизнь остаться одиночкой.

В общем, отношения формы семьи и урбанизации оказались гораздо более сложными, нежели утверждал Фредерик Ле Пле. Что ни капли не умаляет его заслуг - если бы не это утверждение, наука бы никогда не задумалась бы о том, что же может влиять на то сколько поколений живут под одной крышей и что же это значит.

Подробнее про эту историю можно прочитать в статье Пауля Пушманна и Арне Солли "Household and family during urbanization and industrialization: efforts to shed new light on an old debate"

#историяидей #социологиягорода #социальнаяполитика #чикагскаяшкола

​​Термины важны, потому как они конституируют наше познание и несут в себе идеологии. Например, отечественные учёные очень любят вместо понятия "город" использовать термин "урбосистема". Ну любят и любят, мало ли кто что любит.

Как они этот термин определяют? "Урбанистическая система (урбосистема) — «неустойчивая природно-антропогенная система, состоящая из архитектурно-строительных объектов и резко нарушенных естественных экосистем» (Реймерс,1990)". Вроде ничего особенного, но если приглядеться, то мы поймем, что за идеология стоит за термином.

Во-первых, термин подразумевает что человеческая экосистема не может быть устойчивой.

Во-вторых, антропогенное противопоставляется естественному.

В-третьих, деятельность человека рассматривается как уникальная, в сравнении с другими видами.

В-четвертых, деятельность человека резко нарушает природные экосистемы.

Как мы видим, термин несмотря на свою наукообразность отнюдь не безобидный. Это термин тяжело нагруженный человеческим экземпшианализмом (парадигмой исключительности человека), выносящий за скобки множество экосистем, которые возникают и поддерживаются с участием человека и других видов и настраивающий нас критически против человека. Дескать человек строя города занимается чем-то противоестественным, а значит плохим.

В общем, если вы радикальный зеленый из 80ых - можете продолжать использовать термин урбосистема, ничего страшного. Но если вы таким себя не видите, то лучше используйте термин город.

#экологиягорода #историяидей #HEP #forscience

​​Важная тема для завтрашнего разговора про коллективную стигму урбаниста, который состоится в Новой Голландии - тема того, зачем читать книжки. И писать их, заодно. Дело в том, что внимательное чтение и попытки обсуждения и даже формулирования различных городских теорий - удел довольно молодого поколения урбанистов.

Для представителей старой школы гуманитарная теория подменена во многом слабо гуманитарной экономической географией и маргинальными, зато самопальными, отечественными философскими четениями. Это в лучшем случае, в более типичном случае на том месте, где могла бы быть гуманитарная теория и поле сомнений действует агрессивная логика повседневности. И, в этом плане, многие попытки рассуждения о городской теории напоминают в меньшей степени научную беседу, но в большей степени обмен соображениями о том, кто кого терпеть не может и какие гады везде засели.

Вообще же, такое занятие как чтение книг, несмотря на популярность книгоиздания, не очень популярно. Как правило, книго это что-то вроде атрибута интерьера, который можно использовать в качестве повода для самостоятельного потока сознания. Для этого можно ограничиться чтением аннотации. Это иногда приводит к тому, что в ряд книг вчитывается то, чего там нет, как это произошло с трудами Джейн Джекобс.

Конечно же, это связано с беднотой контекста. Чтобы нормально читать то, что написано западными сколарами в тот или иной период нужно хорошо понимать что было написано до этого, что после, какова была внутренняя академическая политика того периода. С кем авторы спорили, кого предвосхищали. У нас же так выходит, что книги переводятся и издаются когда придётся. Поэтому круг чтения не читающих на английском урбанистов - удивительный коллаж анахронизмов. И было бы это не плохо, если бы это было плодом сознательной интеллектуальной переработки тех или иных теорий, но нет. Слеплось из того что было. А стало быть, очень затруднительно выстраивать дискуссию, будь то круглый стол, журнал, полемику в прессе - урбанисты говорят на языках, продолжений которых они сами не знают.

Подводя краткий итог - урбанисты читают мало, редко когда на английском. Чем моложе урбанист, тем чаще он читает и тем чаще английский не является для него препятствием. Вот потому молодым и вести дискуссии - есть из чего собирать разговор. С тем, чтобы это был серьезный гуманитарный разговор о политическом, а не вот это вот всё.

#профсоюзурбанистов #историяидей #всякаяурбанистика #есликнигчитатьнебудешь #скорограмотузабудешь

​​За что мы любим этого бородача в шикарной кепочке? Конечно, скажете вы - за теорию эволюции. А также скажете,что мы его не любим, потому как его последователи придумали социал-дарвинизм, который привёл нас к Гитлеру и прочим нехорошим вещам.

Но на самом деле всё не так. Отнюдь не Дарвин изобрёл теорию эволюции. Задолго до него, в том числе его дедушка, рассказывали миру, что биологические виды эволюционируют. Вот такие они, эти виды. Но беда предыдущих рассказчиков об эволюции была в том, что они были еще и радикальными безбожниками. И антиклерикалами, гады такие.

Они были уверены, что теория эволюции - это важнейший аргумент в отрицании божественного промысла. Если виды эволюционируют, стало быть бога нет. Лесного царя приснопамятный вздох - бога нет.

Поэтому тогдашняя Академия, строившаяся вокруг теологии их не принимала. Наука наукой, но Бог должен быть. Он не может не быть.

И великое искусство Дарвина как ритора заключалось в том, что он преподнёс теорию эволюции теологам так, что они в неё поверили. Они поняли, что да, виды эволюционируют, но никакого противоречия с Писанием тут нет.

Экстремисты часто говорят, что Дарвин на смертном одре отрёкся от своей теории. Но экстремисты тут не правы. Они считают, что Дарвин - это его радикальные последователи. Но нет, Дарвин это великий теолог и научный коммуникатор, который смог поженить биологию и телогию с уважением к каждой из дисциплин.

#теорияэволюции #историяидей #дарвинизм #forscience

Оказывается Владимир Геннадьевич Николаев с этого года перевод книгу сэра Патрика Геддеса "Городов в эволюции". И избранные главы можно уже прочитать на Киберленинке!

#урбанизмнапочиать #эволюциягородов #историяидей

https://cyberleninka.ru/article/n/goroda-v-evolyutsii-izbrannye-glavy

Смотрите-ка! Выложили первый русский перевод Эбенейзера Говарда, простите, Эбенизера Гоуарда, аж 1911 года!

#урбанизмнапочитать #историяидей

https://tehne.com/library/ebenizer-gouard-goroda-budushchego-s-peterburg-1911?fbclid=IwAR3_v_L9iXyXlRJ1_stbvZDHDh5wTihQAVnu6cr0HtOG2dpAQUjXwB-upuA

​​Уже неделю все обсуждают Щедровицкого и методологов, включусь и я в эту дискуссию. Разумеется, никакой войны ни Щедровицкий ни его философия не придумывали. Это было бы как минимум странно. Впрочем, у методологов есть свои небезынтересные заслуги, которые стоит упомянуть.

Что такое вообще эта методология, которую чуть ли не сектой клеймят? Это довольно небезынтересное философское учение, сформировавшееся в глубокой изоляции во времена СССР. Развивает марксистский материализм с элементами социокибернетики и братьев Стругацких. В виду того, что произростало в изоляции это учение плохо стыкуется с современной социальной наукой и социокультурным проектированием. Хотя казалось бы, та же самая социокибернетика вполне себе уважаемая социологическая дисциплина, которую активно развивает международная наука. Но нет, мы построили свой собственный Луна-парк с блекджеком и шлюхами.

У наследия Щедровицкого есть одна безусловная польза для нашей урбанистики - благодаря участникам методологического кружка и их последователям в урбанистике прочно поселились игротехники. Это очень полезный инструмент проектирования будущего, будь то будущее целого города или отдельно взятого общественного пространства. Я и многие мои коллеги с энтузиазмом практикуем различные игры в социокультурном проектировании. И, скорее всего, не будь Щедровицкого - мы бы не практиковали.

Впрочем, есть и от наследия Щедровицкого безусловный вред для нашей урбанистики. Это довольно большое количество его последователей, которые обретаются на ниве нашего ремесла и которые вынесли из методологии то, что Щедровицкий-то особо не закладывал. А именно три вещи - запредельный антигуманизм, полное неуважение и недоверие к специалистам из любых дисциплин и уверенность в том, что любой конфликт решается через его эскалацию. В целом понимаемо откуда это взялось и пусть бы оно себе существовало как философская или коучинговая практика, но когда это выплескивается в поле городских процессов - выносите святых. И беда в том, что методологи с такими взглядами зачастую являются востребованными консультантами. Их язык кажется убедительным, их позиция циничной, а цинизм этот легко принимается заказчиками за реализм.

Но в общем и целом я бы скорее ценил наследие Щедровицкого, благо оно скорее полезно для нашей урбанистики, нежели вредно. А уж если говорить о нём как о феномене истории идей, то так это вообще удивительный кейс, который нужно хранить вечно и периодически сдувать с него пыль. И если отдельные последователи идей Щедровицкого творят дичь, то это не повод винить идеи. Дичь можно творить вдохновляясь любой идеей, как мы знаем благодаря художественному фильму "Бакенбарды", где почитатели творчества Александра Сергеевича Пушкина образовали военнизированную преступную группировку.

#историяидей #всякаяурбанистика #методология

​​Сегодня день рождения человека, придумавшего эту нашу урбанистику в России. Вячеславу Леонидовичу Глазычеву исполнилось бы 83 года. Глазычев уникальная фигура в истории нашего ремесла. Человек поистине возрожденческого размаха. На его счету и переводы, в том числе краеугольных для урбанистики текстов типа "Образа города" Кевина Линча, и самостоятельные тексты, структурировавшие профессию, такие как "Урбанистика" и "Глубинная Россия", и научно-популярные работы вроде "Города без границ" и цикла лекций "История инженерии". Этого всего уже было бы достаточно, чтобы Вячеслав Леонидович занял почетное место в пантеоне отечественной урбанистики. Но нет, он кроме научной работы активно занимался проектной деятельностью. Александр Высоковский говорил, что Глазычев был невероятно успешен в проектировании - как минимум 1 из 20 его проектов доходил до успешной реализации. Что по его мнению - показатель высочайшей эффективности.

Среди фигур, которые чаще всего упоминались в моем исследовании урбанистов моего поколения фамилия Глазычева самая часто встречающаяся. Кому-то повезло и они имели удовольствие общаться лично и учиться у маэстро напрямую, кто-то как я в жизни не пересекался, но внимательнейшим образом изучал наследие. Кто-то знает про его наследие из вторых рук, но всё равно считает, что испытывает влияние Глазычева и строит свою профессиональную идентичность в свете этого влияния.

Что лично я вынес из наследия Глазычева? Во-первых для меня стала архиважной его лекция "Четыре интеллектуальные позиции". Настолько, что я даже сделал себе на предплечье татуировку с гипертетраэдром Глазычева. Четыре способа отношения к проектной идее помогают как лучше понять собственную позицию, так и достигнуть взаимопонимания с позициями других акторов проекта. Во-вторых я взял на вооружение позицию, что для того, чтобы разобраться с тем, что происходит в городе надо взять пятнадцать интервью с разными акторами. Работает практически безошибочно, главное правильно определить этих 15 акторов. Ну и в-третьих из наследия Глазычева я вынес то, что аметодологичность это в сущности неплохо. В городских исследованиях хороши любые данные и зацикливаться на научной стройности метода исследования не стоит. Да, её стоит держать в голове, но в реальной полевой работе всё получается далеко не так, как проектировалось в кабинете. И из-за этого не стоит переживать.

Делитесь в комментариях как повлиял Вячеслав Леонидович Глазычев лично на вас!

#всякаяурбанистика #социологиягорода #историяидей

​​Одним из направлений отечественной социологии, которому наши дорогие обществоведы уделяли катастрофически мало внимания является энвайронментальная социология, она же экосоциология. Как следует из названия это направление мысли, разрабатывающее тему взаимодействия человека и природы.

При этом зародилась отечественная экосоциология не сильно позже, чем во всём мире, можно даже сказать почти одновременно. Связана она с личностью профессора Олега Яницкого. Началось всё с его работ по критике буржуазной социологии города. Это был единственный в СССР легитимный способ быть в курсе современных научных работ. Через эту критику Яницкий пришел к экосоциологии.

При этом экосоциология может трактоваться достаточно широко. Так, например, в фокусе эмпирического внимания Яницкого в первую очередь оказались нарождающиеся советские экологические движения. Специальное в этих движениях то, что это были по сути дела первые негосударственные общественные движения в Советском союзе, существование которых не рассматривалось руководством СССР как угроза общественному порядку.

В каком-то смысле экологические движения дополняли и развивали господствующую экологическую идеологию СССР, становились авангардом советской зелёной повестки и стремились исправлять перегибы на местах. Что по первости не сильно пугало советское начальство.

Проблемы начались в Перестройку, когда экологические движения стали мощной политической силой, уверенно оперирующей инструментами зарождавшегося публичного демократического процесса. В одном труднодоступном сборнике Яницкий описывает как подняв на флаг благоприятную окружающую среду горожане смогли заставить московские власти принять решение о строительстве дорогостоящего Лефортовского тоннеля. Настолько это всё стало серьёзно.

Теоретические интересы Яницкого лежали в плоскости исследования глобальных социобиотехнологических, критике биологицистской гегемонии и симпатизирующих реминисценций к теории ноосферы Вернадского. Это чисто российский теоретический структуралистский букет, который разительно отличается от того, как эволюционировала зарубежная теория - в сторону левой критики и плоских онтологий.

Одна во всём этом проблема - для российского социологического ландшафта эта сфера интересов Яницкого оказалась маргинальной. И по сути дела исчерпывалась изысканиями Яницкого. В Большой советской энциклопедии есть статья об энвайронментальной социологии, но в реальности это направление развивалось в нашей стране очень ограниченно. И сейчас, со смертью Яницкого, не очень понятно продолжает ли своё развитие. Во всяком случае ярких фигур продолжающих традицию на горизонте не видно. Хотя как минимум теоретический задел весьма интересен, а уж полевого материала можно набрать на целую диссертацию всего за день внимательного чтения новостей. Но нет.

#экологиягорода #историяидей #социологиягорода

​Хотя впервые термин “экофеминизм” был употреблен только в 1974 году, уже в конце XIX-начале XX веков женщины участвовали в экологических движениях и привлекали внимание к проблеме деградации городской среды, которая была вызвана шумовым загрязнением, загрязнением воздуха, неудовлетворительными санитарными условиями и другими опасностями для здоровья человека. Вот несколько важных имен, о которых вы вряд ли слышали:

Эллен Своллоу Ричардс – первая американка, получившая научную степень по химии, может вполне считаться одной из основательниц экологического феминизма. Ее исследования помогли выявить причины загрязнения водоёмов и ошибки в очистке сточных вод. В результате в штате Массачусетс были введены первые в Америке стандарты качества воды, а город Лоуэлл получил первые современные установки для очистки сточных вод. С 1887 по 1897 год Ричардс была официальным аналитиком штата по вопросам водных ресурсов.

Джейн Аддамс – основательница благотворительного общественного центра Халл-хаус в Чикаго, ставшего центром исследований и обучения, а также местом для комфортного проживания. На территории центра было организовано все необходимое для нуждающихся женщин и их семей от бани и детских ясель до музыкальной школы и театра. Аддамс также возглавила «мусорные войны» – в 1894 году она стала первой женщиной, назначенной санитарным инспектором одного из округов Чикаго. При содействии женского клуба Халл-хауса в течение года она направила более 1000 жалоб в городской совет о нарушениях, а организация регулярного вывоза мусора снизила смертность и заболеваемость.

Элис Хэмилтон – докторка медицины, работавшая волонтеркой в Халл-хаусе. Из работы в общественном центре вырос ее интерес к профессиональным заболеваниям – взаимодействуя с бедными рабочими, она видела, какие пагубные последствия на их здоровье оказывают условия труда. Элис изучала использовавшиеся в промышленности токсичные вещества, и результаты её исследований произвели форменную революцию в гигиене труда. Они стали основой для изменения системы здравоохранения, требований законодательства и практики его применения в части защиты здоровья рабочих. Только за время Первой мировой войны она обследовала 41 завод, выявила 2400 случаев профессиональных отравлений, 53 из них со смертельным исходом.

Беатрис Уэбб – британская социологиня, которая вместе со своим кузеном Чарльзом Бутом исследовала положение рабочего класса. Уэбб активно выступала против несправедливости, от которой страдали женщины, и в 1908 году стала одной из основательниц Фабианской женской группы, созданной «для изучения экономического положения женщин и отстаивания их требований о равенстве с мужчинами в личной экономической независимости, которую должен обеспечить социализм». Женская группа требовала признания личных и экономических выгод, которые многие другие женщины получат от возможности заниматься наемным трудом. В целях “улучшения общества” она также стала одной из основательниц Лондонской школы экономики и политических наук – одного из самых престижных университетов мира.

И еще одна профсоюзная деятельница Роза Шнейдерман приложила немало усилий в борьбе за безопасные условия труда после пожара на фабрике “Трайангл” в 1911 году, где погибли 146 рабочих, большинство из которых – молодые еврейские женщины-иммигрантки. Она баллотировалась в Сенат США и в своей электоральной программе призывала к строительству некоммерческого жилья для рабочих, развитию школ, национализации энергетических компаний и всеобщему государственному страхованию здоровья и от безработицы. Будучи еврейкой она также принимала активное участие в спасении еврейских беженок и беженцев из Европы в 1930-40-х и расселении их в Америке.

#викадеркач #womenpower #историяидей

В этом году уже в третий раз я вёл курс "Урбанистика и социология города: история идей". Студенты со всей России принимали участие в курсе. Мы встречались каждую неделю и обсуждали городскую теорию - от социологии Чикагской школы до социологии природных фактов Колина Джеролмака, от Анри Лефевра до культурного плана Гранд Рапидс. В общем, оттягивались как могли.

Завершает курс отчётная конференция, которая начнётся завтра в день когда горят костры рябин в 11:00 по Москве. На конференции студенты курса будут рассказывать про туристический код Красноярска, звуковые ландшафты, применение технологии зелёных каркасов, портреты цифровых помощников, идеальный контакт проектировщиков разного уровня и конечно же про забейки.

Если вы хотите принять участие в конференции в качестве слушателя - регистрируйтесь по ссылке. Я вам пришлю ссылку на зум где-то за час до начала мероприятия.

#образование #всякаяурбанистика #историяидей

​​С этой субботы начинаю свой курс "Введение в урбанистику" в МГПУ. По этому случаю копаюсь в определениях города, потому как это собственно краеугольное понятие для курса и к нему нужно будет постоянно возвращаться.

Понятное дело, что если идти этимологическим путем, то русское слово "город" означает что-то огороженное. То есть поселение с крепостными стенами для защиты жителей от всяческих напастей. Но этимология это ложный путь, потому как мало ли от чего что произошло и мало ли сколько слов для названия поселений у кого есть. Вон у англичан есть town и city, а для нас всё одно - город.

Но допустим, мы находимся внутри научного языка и представляем себе что город - это некий универсальный концепт, который значит одно и то же вне зависимости от географии. Нечто, что обладает характеристикой the urban. И вот когда этот самый urban начинается - большой вопрос.

Например, можно взять дискуссию вокруг Чатал-Хююка. Это довольно крупное неолитическое поселение основанное в середине 7 тысячелетия до нашей эры. Раскопки показывают, что там было сконцентрировано много похожих глинобитных домиков вокруг узеньких улочек, было какое-то отличающееся от всех помещение, которое могло быть храмом (а могло и не быть). Народу там жило до 10 000 человек, что поболее некоторых российских городов. И встаёт вопрос - это уже the urban или еще не the urban?

Сторонники идеи того, что Чатал-Хююк это древнейший город утверждают, что конечно же это город Сами посудите, дома не временные, есть скорее всего ритуальный комплекс, народу сконцентрировано уйма. Даже стрит-арт какой-то наблюдается. Чем не город? Самый что ни на есть the urban!

Но тут возникает противоположное рассуждение, связанное не с внешними признаками города, а с духом того, что такое the urban. Сторонники того, что Чатал-Хююк это не город говорят что вообще-то самое главное в городе это разделение труда. Город это в первую очередь ремесленники. А ремесленных мастерских в Чатал-Хююке нет. Все как в старые добрые первобытные времена самостоятельно изготавливали все орудия труда. А анализ сажи на ребрах жителей показал, что даже гендерного разделения труда особо не было. Никакого the urban.

Мне ближе вторая точка зрения, потому как она заземлена не в ощущениях и впечатлениях, но предлагает четкий маркер того, что такое город. Другой вопрос, что этот маркер в современном мире расширяет город до практически глобального масштаба. При таком трактовании любое, даже самое захудалое село Костромской области будет носить свойства the urban. Ну да почему бы и нет, в глобализированном мире мы все в каком-то смысле живём в одном большом городе.

#историяидей #городвтеории #образование

​​А вот на картинке фрагменты Forma Urbis Romae. Или Мраморного плана Рима. Он был создан в годы правления императора Септимия Севера и украшал стену Храма Мира, который по совместительству являлся кадастровой палатой Рима. Потом Храм Мира снесли и стена была использована для строительства базилики Косьмы и Дамиана, а мраморные плиты, на которых был вытесан план частично были разбиты, а частично вообще перемолоты для изготовления извести. Одно слово - варварство.

А ведь план был весьма примечательным - размером 18 на 13 метров он в масштабе 1:240 изображал Рим в довольно, впрочем, противоречивых границах. Есть даже версия, что это было что вроде карты Росреестра в монументальном формате, но это вряд ли - границы плана были заданы размером мраморных плит, а не географическими или административными границами.

Очень интересно, как был план устроен. Любая карта кроме спутниковой отображает то важное, сорасположение чего мы хотим знать. И Мраморный план Рима не исключение. Это действительно карта Urbis, т.е. камней из которых состоит город по Исидору Севильскому. Проще говоря - зданий.

Удивительно, но несмотря на то, что на плане детально откартографированы в своих границах жилые здания (инсулы), храмы, термы (страшно представить сколько усилий и расчётов для этого требовалось в те времена), на этом плане нет никаких других объектов, кроме зданий. Нет даже реки Тибр, хотя казалось бы - заметный природный объект. Но нет, сказано Urbis - значит Urbis.

Зато особо значимые объекты типа Театрума Помпея или Колизея были даже подписаны, чтобы не ошибиться. Т.е. в каком-то смысле это отображение пространственной иерархии Рима. С помощью Мраморного плана Септимий Север показывал что по настоящему важно в городе, а что нет. Карты часто становятся политическими инструментами и эта карта - не исключение.

Отдельно показательно, что далеко не у всех улиц в Риме были названия. Ну или хотя бы достаточно значимые названия, чтобы их стоило упоминать на этой карте Via Sacra там разумеется была упомянута, но у десятков других улиц и улочек никаких названий не было указано. Что в том числе позволяет нам спекулировать на тему того, что этих названий и не было и в городе ориентировались по статуям и микросвятилищам посвященным различным genius loci - духам мест типа нифм и прочих волшебных созданий.

#историяидей #географиягорода #всякаяурбанистика

​​В курсе лекций по истории инженерии Вячеслав Глазычев озвучивает очень важный тезис. Суть его в том, что к началу нашей эры в первую очередь в Римской Империи сложился привычный нам технологический комплекс организации города и городской среды, который за последующие две тысячи лет особо не менялся. Были водопроводы, многоквартирные дома, квартальная сетка улиц, общественные пространства, общепит, учреждения культуры. И, разумеется, бюрократические и демократические инструменты для управления всей этой благодатью.

И действительно, до начала XX века точно никаких революционных преобразований в городах не происходило. Даже массовое преобразование городов под личный транспорт в первой половине XX века - это отголосок давнего римского конфликта между транспортом и пешеходами в городах, который во времена Империи разрешался в пользу пешеходов (повозкам разрешалось ездить по улицам только по ночам).

Действительно новое, пожалуй, началось с эпохи цифровизации и развития Е-коммерса. Это первое за две тысячи лет явление, на которое нельзя сказать "Да ну, это уже было в Римской Империи". Е-коммерс подразумевает принципиально новое функционирование городской среды - пункты доставки, дарксторы, огромные логистические склады, отсутствие контакта продавца и покупателя. Это всё как будто бы меняет привычный городской ландшафт. И поэтому, например, европейские города сопротивляются экспансии дарксторов, особенно в центральных районах города.

Есть разные цифры, которые говорят, что доля онлайн-покупок тем меньше, чем более развита экономика страны. И в развитых странах она составляет не более 10%. В России в 2022 году она составила 15% от ритейла в целом и 30% от непродовольственного ритейла. И продолжает расти. И большой вопрос, является ли это прогрессом, или же, как увлечение автомобилизацией сто лет назад - ошибкой, за которую дорого придётся заплатить в долгосрочной перспективе.

#всякаяурбанистика #историяидей #городскаясреда

Стартовала конференция "Метрополисы: множественная урбанистика и её языки описания" В ТюмГУ.

#forscience #историяидей

В журнале "Экоурбанист" вышла моя статья про князя Петра Кропоткина, ученого-географа и теоретика анархизма. В ней я рассказываю о том, как его учение о кооперации в природе повлияло на появление идеи городов-садов и нового физикализма и как наоборот не повезло его идеям на отечественной почве.

https://ecourbanist.ru/city-planning/pyotr-kropotkin-teoretik-goroda-sada/

#историяидей #всякаяурбанистика #урбанизмнапочитать