Иногда мета-анализ – это вариант ревизии, оценки исследовательских практик – выбора данных, переменных, аналитических процедур, – приводящих к разным результатам, но этот мета-анализ показался интересным из-за несколько иных моментов.

Рощин С.Ю., Емелина Н.К. Мета-анализ гендерного разрыва в оплате труда в России // Экономический журнал ВШЭ. 2022. Т. 26. № 2. С. 213–239.

В мета-анализ включено 33 работы, содержащих 174 измерения гендерного разрыва в оплате труда. Из одного исследования отбиралось несколько оценок, если они различались годом исследования, методом анализа или спецификацией модели.

Момент первый, хронологический. Распределение оценок по периодам получилось таким:
1990–1999 гг. 106, 60,9%
2000–2009 гг. 50, 28,7%
2010–2019 гг. 18, 10,3%

Большая часть оценок (свыше 60%) относится к «постсоветскому кризисному периоду 1990–1999 гг.», и только 10% наблюдений охватывают последнее десятилетие. Зарубежные исследователи проявляли больший интерес к этой теме в 1990-ые (видимо, как к одному из аспектов макроэксперимента по смене экономического уклада); «в 2000-х годах изучением гендерного разрыва в заработной плате в основном занимались отечественные авторы. Поскольку существенных изменений в разнице заработков мужчин и женщин в этот период не наблюдалось, то авторы сосредоточились на выделении причин гендерного неравенства в оплате труда посредством детального разложения гендерного разрыва. Слабый интерес к положению женщин на российском рынке труда в 2010-х годах обусловлен насыщенностью исследовательской литературы эмпирическими работами по данной тематике и сложностью получения новых результатов».

Момент второй, авторско-гендерный. Авторами работ о гендерном разрыве в оплате труда были как однополые, так и смешанные группы исследователей:
мужские группы: 9, 27,3%
смешанные группы: 12, 36,4%
женские группы: 12, 36,4%

По численности групп нет оснований говорить, что женщины чаще, чем мужчины, занимаются исследованиями проблем гендерного неравенства на российском рынке труда. В мета-анализе за базовую категорию приняли смешанную группу исследователей и обнаружили, что «сотрудничество мужчин и женщин в изучении гендерного неравенства получает более высокие оценки разрыва в заработной плате, чем однополые команды». С одной стороны, эти результаты можно трактовать как отсутствие гендерной предвзятости исследователей: отдельно мужчины и отдельно женщины получают одинаковые результаты. И это же обнаружено в других исследованиях: «Проверка гипотезы [о гендерной предвзятости] на мировом уровне [Weichselbaumer, Winter-Ebmer, 2005] и на данных стран бывшего СССР [Khitarishvili, 2019] не дала значимых различий в оценках исследователей-женщин и исследователей-мужчин. Это говорит о том, что личный опыт исследователя в отношении гендерной дискриминации не отражается на научной объективности при оценивании гендерного неравенства в оплате труда». Но с другой стороны, что происходит в российских смешанных исследовательских командах? Авторы ограничиваются лишь констатацией того, что «смешивание» даёт более высокие оценки гендерного разрыва, но что могло бы эту зависимость объяснить?

Момент третий, объяснительный. Хотя на российском рынке труда «наблюдается убывающая динамика общего гендерного разрыва в заработной плате», с течением времени растёт необъясненная часть разрыва: всё более значимыми становится что-то иное, ненаблюдаемое, не включённое в модели. Получается, что гендерный разрыв сокращается, но понять, из-за чего, – проблематично. Как вывод: «главный ресурс для приращения знания и понимания того, как формируется гендерный разрыв в заработной плате, заключается не столько в совершенствовании методов эконометрической оценки, сколько в формировании данных, параметров, отражающих вклад различных факторов в этот разрыв». Вот тут на сцену и должны бы выйти социологи…

Спор о шкалах нельзя закончить, можно только прекратить. На время.

Ремарка в двух цитатах к одной незатухающей дискуссии

✏️ «Шкалы отношений. … добавить непроизвольную нулевую точку. Такое дополнение позволяет вести речь о соотношении (пропорции) a : b для шкальных значений a и b. Например, этим свойством обладает шкала возраста. Так, если одному индивиду 50 лет,а другому 25, то имеет смысл отношение 50 : 25, которое говорит о том, что первый индивид прожил вдвое дольше, чем второй. … К шкалам отношений относятся шкала времени, шкалы пространственных мер, денежных единиц. Собственно социологические признаки измерению по этой шкале не поддаются». Рабочая книга социолога. М.: Наука, 1976. С. 170.

✏️ «Шкала отношений – подмножество интервальных шкал. Другими подмножествами интервальных шкал являются шкалы разностей (допустимые преобразования: y = x + b), степенные шкалы (y = ax**b).
В социологических исследованиях нередки ситуации, когда тип использующейся шкалы из содержательных соображений необходимо считать не совпадающим с типом той шкалы, по которой «физически» были получены исходные данные. Так, измеряя возраст респондента в годах (месяцах), мы, казалось бы, имеем шкалу отношений, для которой инвариантным относительно допустимых преобразований шкал является, в частности, равенство интервалов между шкальными значениями. Однако если при решении конкретной задачи исследователя интересует не «физический», а «социальный» возраст, то вряд ли правомерно считать, что различие между 10 и 20 годами идентично различиям между 60 и 70 годами, а вот различие между 30 и 40, вероятно, можно будет отождествить с различиями между 35 и 45 годами. Тип фактически используемой шкалы в данном случае ниже типа «физической». Подобные явления связаны с тем, что наблюдаемые признаки часто интересуют социолога лишь как проявление некоторых латентных переменных». Толстова Ю.Н. Шкала / Социология: Словарь-справочник. Т. 4. Социологическое исследование: Методы, методика, математика и статистика. М.: Наука, 1991. С. 327-328.

«Эта музыка будет вечной». Несите батарейки…
#этамузыкабудетвечной

Про предвидение

ИСИЭЗ НИУ ВШЭ в ноябре 2022 провёл опрос представителей 577 университетов и научных организаций. Исследование продолжает проект Doing Science 2017.

В 2017 средние баллы по всем ожиданиям (что будет через пять лет) – в диапазоне от 3,24 до 3,94: большинство ответов между «не изменится» и «улучшится». Пять лет прошли. Улучшения произошли по двум направлениям (повысились оценки текущей ситуации): кадровый потенциал и материально-техническая база; по двум направлениям стало хуже: информационная инфраструктура и финансирования; по остальным направлениям нет изменений. В 2022 горизонт ожиданий сократили до трёх лет, но диапазон средних баллов по всем ожиданиям прежний – от 3,21 до 3,89. Средний руководитель научной деятельностью снова не ждёт ухудшения.

Оценка проводилась по 79 факторам, сгруппированным в восемь направлений. То есть, в анкете 79 вопросов на оценку текущей ситуации и 79 вопросов на оценку перспектив. 158 вопросов с пятибалльными шкалами в одной анкете – это гуманно?

Про измерение линейкой и опрос – 2

Одна нелегальная соцсеть напомнила про пост трёхлетней давности. Тогда Росстат опубликовал некоторые обобщенные итоги «Выборочного наблюдения рациона питания населения» за 2018 г. И сообщил, что «особенностью исследования 2018 года стало применение приборов – весов и ростомеров – для проведения антропометрических исследований».

Первый вопрос, возникший тогда, три года назад: ведь в 2013 в таком же обследовании рост и вес фиксировали со слов респондентов, и если перешли на «приборы», это сказалось на данных? Но в обобщенных итогах обследования единственным измерением роста и веса был индекс массы тела, объединяющий оба показателя. Рассчитала и его на микроданных за 2013; получалось, что за пять лет распределение сдвинулось в сторону избыточного веса (по индексу массы), причем больше для мужчин.
Второй вопрос, который меня тогда занимал: сколько весов и ростомеров понадобилось, чтобы взвесить и измерить более 100 тыс. россиян?

С тех пор прошло три года. Стали доступны микроданные обследования за 2018, то есть рост и вес россиян со слов и по приборам можно сравнить в деталях, а в другой, легальной, соцсети, спросила Росстат, сколько же было весов. Но по-прежнему не знаю другие российские примеры подобного «технико-методического» перехода.

Хватит ли компетенций, чтобы стать безработным?

Ещё летом у коллег вышла статья о том, как переход регистрации потенциальных безработных на единую цифровую платформу (ЕЦП) снижает шансы получить статус безработного, а с ним – и пособия.

Лищук Е.Н., Капелюк С.Д. Легко ли стать безработным? // Экономика труда. 2022. Том 9. № 8. С. 1263–1280.

Наиболее распространенные причины обращения в государственные службы занятости – поиск подходящей работы и получение пособия по безработице. Для признания безработными необходимо стать на учет в ГСЗ, подав заявление на портале «Работа в России». Чтобы понять, «как это работает», Елена Лищук и Сергей Капелюк к данным Государственной инспекции труда (ГИТ) и отзывам о работе служб занятости, размещенным в справочнике 2ГИС, добавили результаты «автоэксперимента»: прошли регистрацию в государственной службе занятости в целях поиска подходящей работы, признания безработным с выплатой пособия.

Проблемы, с которыми они столкнулись при регистрации и заполнении заявления, о которых пишут в отзывах другие обратившиеся очень подогревает любопытство: как устроено, кто и каким образом проводит UX-research подобных платформ?

«В разделе «Мой кабинет» у соискателя отражены «Рекомендуемые вакансии». Наблюдение показало: во-первых, рекомендуемые вакансии не относятся к сфере деятельности соискателя. Предполагаем, что их отбор осуществляется искусственным интеллектом на основе навыков, указанных при составлении резюме. … система ИИ не учитывает сферу деятельности соискателя. Во-вторых, отмечена завышенная оценка процента соответствия предлагаемых вакансий пожеланиям резюме. Например, для соискателя в сфере образования предлагаются вакансии слесаря механосборочных работ (соответствие – 42%), слесаря аварийно-восстановительных работ (40%)».

В работе анализируются отзывы, размещенные на сайте flamp.ru с января 2020 по май 2022 г. по всем учреждениям Новосибирска, отнесенным в категорию «Службы занятости населения». При подаче отзыва необходимо указать оценку по шкале от 1 за 5. В 2020 г. средний балл составил 3,23; в 2021 г. снизился до 2,92; за начало 2022 г. – 2,80. С августа 2021 г. в отзывах начинают писать о сложностях, связанных с необходимостью регистрации на ЕЦП – вот так обнаруживается реальный момент перехода на использование ЕПЦ, хотя в Новосибирской области он должен был произойти не ранее 2022 г.

Из цитируемых отзывов: «… у меня были все документы, чтобы встать на учет. Но мне отказали в приеме, ссылаясь на какие-то постановления Правительства РФ … меня не приняли и отправили оформляться через сайт trudvsem.ru»; «Я снова прошу принять мои документы, мне отказывают и говорят, что пока не будет у них информации в какой-то системе, они делать ничего не собираются»; «Не смогли ответить, что мне делать, если нет интернета или я вообще не умею подавать заявления через интернет»; «Раньше они хотя бы помогали: регистрировали, назначали пособие. Сейчас ничего»; «Я объяснила: «У меня проблемы с интернетом», меня со скрипом зарегистрировали». [Однако проблемы с интернетом не мешают оставить отзыв на flamp.ru...]

«… процедура получения статуса безработного не только удлинилась до 11 дней, но и усложнилась. Наиболее уязвимыми являются лица с низкой компьютерной грамотностью и слабым владением техническими навыками. Это относится как к соискателям, так и специалистам ГСЗ».

Не считаю себя активным пользователем «Госуслуг», но при возможности выбирать между «Госуслугами» и идти куда-то ногами, выберу первое. В моём не очень богатом опыте обращения к «Госуслугам» ещё не затерялось изумление после участия в Переписи – 2020 (2021): как оказалось, я не просто заполнила переписные листы онлайн, а «воспользовались услугой "Участие в переписи населения"». И сочла тогда гениальным маркетинговым решением даже уплату штрафов превратить в услугу, оказанную государством. А сейчас и статья коллег, и другие обстоятельства подогрели любопытство к истории этого решения.

В далёком 2015 году в конкурсе Минкомсвязи на продвижение нового портала «Гоуслуг» победила «экспертная сеть Rocketmind», которая видела свою задачу не просто в продвижении:

«Новый бренд – это в каком-то смысле редизайн государства. Мы уходим от имперских метафор, канцелярской символики, гербов и символов власти. Также мы уходим от сложностей: человеку больше не нужно искать информацию о госуслугах в сети и долго в них разбираться. Госуслуги в новой версии становятся доступным и дружелюбным сервисом».

«…приучить граждан к мысли, что государство – не враг, не проблема и не трудность. Государство – это помощник. Государство на твоей стороне. Государство делает твою жизнь удобнее, чтобы ты мог заниматься более важными вещами».

Получилось?

Современные гайды, в том числе по коммуникационной политике от РТЛабс («Госуслуги – это мы») – здесь.

Приложением к тому 5 «Национальный состав и владение языками» переписи населения – 2020 (2021) выложен excel-файл «Варианты ответов населения на вопрос «Ваша национальная принадлежность»». Из 1654 содержательных строк. От «русских» с 105 540 390 упоминаний среди всех ответов до множества единичных, упомянутых только один раз. При этом «Прочих ответов о национальной принадлежности» – 109 891 (видимо, они совсем не о национальности). Дали ответ «без нации» 18 человек, «без национальной принадлежности» 21 756, «без национальности» – 200.

Масштабы «сибирской идентичности» как национальной:
Сибир 14
Сибирские казаки 13
Сибирские русские 4
Сибирские старожилы 1
Сибирские татары 6 125
Сибирь 8
Сибиряки 2 411
Сибиряки-ангарцы 1
Русские сибиряки 57.

Считают, что их национальная принадлежность «РФ» – 652 387 человек, «славяне» – 18 930 (не считая славян с различными прилагательными). Считают себя «советскими» 2 289 человек.

Три самых распространенных языка по численности владеющих: русский (134 319 233), английский (5 066 515) и татарский (3 261 155), но по численности использующих в повседневной жизни у этой тройки другой порядок: русский (132 317 159), татарский (2 917 685) и английский (1 600 971). Указали, что владеют языком программирования, 742 человека.

А сейчас про ВПН–2020 (2021) совсем без юмора

За десятилетие, по оценкам Росстата, в России домохозяйств стало больше почти на 12 млн (с 54,56 млн в 2010 до 66,06 млн в 2021), преимущественно за счет двукратного увеличения домохозяйств, состоящих из одного человека (с 14,02 млн в 2010 до 27,63 млн в 2021). Соответственно, доля домохозяйств одиночек выросла с 25,69% до 41,82%, а доля человек в таких домохозяйствах – с 9,95% до 18,91%. То есть, по мнению Росстата, каждый пятый россиян живёт как отдельная хозяйственная единица.

Только ни одно из обследований того же Росстата не показывает такого же стремительного роста одиночества за эти десять лет. И для меня этот скачок численности домохозяйств одиночек – один из самых обескураживающих результатов последней переписи. Во-первых, у нас при такой статистической картине семья как таковая ещё существует? Во-вторых, структура совокупности домохозяйств по доле домохозяйств разного размера включается в расчёт весовых коэффициентов при коррекции выборок основных обследований, проводимых Росстатом (а может, и всех, но не знаю это точно). Если ориентироваться на то, что показано как результат ВПН–2020 (2021), веса придётся менять кардинально, «в другую сторону».

Сегодня нечаянно, но с радостью узнала, что книга, о которой авторы говорили ещё два года назад, наконец-то в типографии. Теперь очень жду появления в интернет-магазинах:

Практики анализа качественных данных в социальных науках: учеб. пособие / отв. ред. Е. В. Полухина; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2023. 383 с.

"Учебное пособие отражает разнообразие способов анализа качественных данных — интервью, наблюдений, фотографий, онлайн-сообщений и проч. Практикующие социальные исследователи рассказывают о принципах работы и личном опыте применения таких методов, как нарративный, тематический, сетевой анализ, дискурс-анализ, обоснованная теория, качественный контент-анализ, текст-майнинг.
Книга состоит из трех взаимосвязанных разделов. В первом разделе читателю предлагается разобраться в специфике качественного анализа данных и сориентироваться в сложившемся методическом ландшафте. Во втором разделе авторы показывают особенности кодирования и обработки данных, демонстрируют специфику работы с различным программным обеспечением — ATLAS.ti, NVivo, Dedoose, Python и проч. В третьем разделе рассказывается о том, в каких форматах можно представить результаты качественного исследования. Каждая глава содержит объяснение ключевых понятий и одновременно показывает примеры и возможные алгоритмы работы с данными".

По ссылке доступен фрагмент с подробным содержанием и первой главой.

#проКниги

Заполняю форму заявителя научной тематики. Нужно выбрать «Приоритетное направление фундаментальных и поисковых научных исследований». Мой вариант, конечно, 5.2.1 Социология. Вторым шагом нужно выбрать «Раздел фундаментальных и поисковых исследований», уже с четырёхзначным кодом. А на третьем шаге «необходимо выбрать наиболее подходящее значение результата реализации Программы» также из предложенного списка.

Если ваш Раздел фундаментальных и поисковых исследований – это «5. 2.1. 3 Социальная динамика российского общества в условиях растущего разнообразия неравенств», то ваш выбор наиболее подходящих результатов реализации Программы – одно из двух (или два сразу):

«Организация сбора эмпирических данных о формировании образовательных и профессиональных траекторий молодежи (лонгитюдное исследование "Траектории в образовании и профессии"). Изучение тенденций и факторов формирования карьерно-образовательных траекторий в контексте культуры и неравенства».

«Разработка стратегии компенсации негативных эффектов разнообразных неравенств в образовании в условиях глобальных изменений».

Вы изучаете доходное или, наоборот, немонетарное экономическое неравенство? А оно не вписывается в представления какого-то научно-образовательного чиновника о растущем разнообразии неравенств. Будьте добры, изучайте образование.

Возможно, мне что-то показалось? Может, это какое-то местное творчество? Полгода назад не было этого третьего шага. Нет, не показалось: нашла новый шаблон для выбора направления научных исследований в открытом доступе на сайте другого вуза. То есть, из результатов уже выполненных НИОКР надёргали формулировок результатов и теперь по ним будут сверять, соответствует ли наше (и ваше) исследование приоритетам? Кстати, по всем направлениям, не только общественным.

Кто уже проходил через этот трёхшаговый выбор, можете объяснить, в чём смысл соответствовать чужим результатам? Кто автор такой нелепой конкретизации Программы фундаментальных научных исследований (которая в случае «растущего разнообразия неравенств» выглядит насмешкой)?

В текстах, так или иначе касающихся массовой собственности в России, не в центре, но присутствует сюжет «закрытия» жилых пространств. Конечно, как бы интересно ни говорили о гипертрофированной «заборности» в России, заборы, ограждения, контролируемые «точки входа» в жилые пространства не есть сугубо российская особенность. Но «постсоциалистические» страны с массовым «многоквартирным» наследием и неформальностью 1990-х дали новые примеры поступательного, планомерного и, похоже, необратимого закрытия полуприватных пространств, которые не укладывались в теоретические рамки gated communities, и для которых возникло зонтичное понятие gated housing.

Не сказала бы, что о gated housing в России написано много, но этот очень немногочисленный пул российских социологических публикаций, в которых так или иначе затронута закрытость жилых пространств, можно разделить на три группы:
1⃣ о закрытости жилых пространств как барьере в сборе данных, о домофонах и кодовых замках как олицетворении начала конца квартирных опросов;
2⃣ о закрытых посёлках, коттеджных или малоэтажных, вокруг крупных городов как проявлении субурбанизации;
3⃣ об исследованиях в отдельных городах с попытками оценить масштаб закрытости жилых и придомовых пространств, определить источники инициативы и мотивацию закрыть подъезд или двор от «чужих».

В последнем случае исследователи делают в чем-то парадоксальный вывод, что домофоны и заборы вокруг многоквартирных домов (и другие признаки гейтинга), появившиеся по инициативе жителей, – это проявление «внутридомовой» солидарности, что закрытие внутридомового и придомового и дворового пространств – «самый масштабный пример неполитической гражданской самоорганизации населения со времен перестройки», что забор – это маркер территории коллективной инициативы и ответственности.

В этом плане постсоциалистические страны в 1990-е – начале 2000-х показали, что механизмы «gating machine» могут быть иными по сравнению с «классическим» американским вариантом: гейтинг начинается с фрагментарных личных или коллективных инициатив, девелоперы подключились к созданию закрытых городских территорий позднее.

Самые ранние данные не про отдельные города, а всероссийского масштаба, которые получилось найти, – опрос ФОМ в марте 1999. В нём лишь один признак gated housing – наличие у 5% опрошенных «кодового замка на двери подъезда, домофона». Но в Москве «уровень домофонизации» уже тогда был 45%, в других мегаполисах – 3%.

34 года назад, 1 февраля 1989 г., с анкетой «Как Вы думаете?..» к читателям «Литературной газеты» обратился Всесоюзный центр изучения общественного мнения, первый ВЦИОМ. Опрос уникальный и легендарный.

ВЦИОМ получил в ответ более 190 тысяч анкет (3% от тиража газеты), вместе с ними – почти 10 тысяч писем. Желание высказаться и быть услышанным – колоссальное, не знаю других социологических опросов с подобным добровольным охватом. Первые результаты были опубликованы уже через два месяца, а более подробные – через год в книге «Есть мнение!»
Если подходить к формулировкам из анкеты с требованием нейтральности, есть, что критиковать, к примеру, «вырождение народа»; или «коррупция, пьянство, спекуляция, воровство» в одном варианте ответа на вопрос «В чем причины наших сегодняшних трудностей?» Та самая попытка написать анкету «житейским» языком? Не только ожидание искренности в ответах, но и попытка быть откровенными, прямолинейными в вопросах – «Наконец-то нас стали о деле спрашивать».

#листаястарыеанкеты

Ничего не меняется

В книге «Есть мнение!» параллельно с результатами опроса в «Литературной газете» представлены результаты опроса «Общество-88 – Общество-89» («по модели всесоюзной выборки ВЦИОМ», февраль 1989), часть вопросов в котором была аналогична газетной анкете. Один из общих вопросов: «Укажите три, на Ваш взгляд, важнейших для нашей страны события 1988 года». 19% респондентов пресс-опроса выбрали вариант «снятие лимитов на подписку», во всесоюзном опросе – в два раза меньше. Кто-то помнит про лимиты на подписку в 1987-1988?

Вот фрагмент, в котором авторы интерпретируют эти результаты. Замените в нём печать, органы печати, популярные издания, газеты, «введены лимиты» на интернет, Телеграм, популярные ТГ-каналы, каналы, «заблокирован Телеграм»:

«…Во-первых, опрошенные по всей стране гораздо сильней ориентированы не на печать, а на телевидение: 64% респондентов по стране назвали наиболее надежным источником информации центральные телепрограммы, тогда как центральные газеты – лишь 47% (среди аудитории пресс-опроса распределение обратное – соответственно 45 и 59%). Во-вторых, за последние годы произошло резкое размежевание читательской аудитории: она дифференцировалась в соответствии с идейными позициями и программами тех печатных органов, которые читатели регулярно видят, выписывают и т.д. … когда была предпринята административная атака на гласность и чисто ведомственным диктатом введены лимиты на наиболее популярные издания, эта акция сильней всего ударила по потенциальной аудитории именно перестроечных изданий…».

Кстати, среди ответивших на анкету в «Литературной газете», 60% были с высшим образованием, 7,7% имели учёную степень; во всесоюзном – 16,4% и 0,7% соответственно. Жители сёл, небольших городов составляли 29,4% респондентов пресс-опроса и 62,3% – всесоюзного.

При всех социальных, территориальных, демографических различиях выборок результаты совпали в отношении самого важного события 1988 года – начало вывода войск из Афганистана (63% во всесоюзном опросе и 56% в пресс-опросе).

Есть мнение! Итоги социологического опроса / Общ. ред. Ю.А. Левада. М.: Прогресс, 1990.

#листаястарыеанкеты

В те времена, когда Scopus был ещё доступен, поиск публикаций о неравенстве по богатству привёл к этой статье:

Korom P. A bibliometric visualization of the economics and sociology of wealth inequality: a world apart? // Scientometrics (2019) 118: 849–868.

Филипп Кором, отобрав в WoS экономические и социологические публикации о неравенстве по богатству, выясняет, а на кого ссылаются исследователи из каждой дисциплинарной области. И заодно группирует наиболее популярные цитируемые тексты в тематические кластеры. В итоге:

✅ «Социологи цитируют экономистов, а не наоборот». Если и есть междисциплинарный обмен, то он односторонний: социологи опираются на работы экономистов, экономисты игнорируют социологов (в этом исследовательском направлении).
✅ Причины «ограниченного восприятия социологических работ в экономике», по-видимому, не столько в расхождении исследовательских интересов (тут как раз есть пересечения), сколько «в математике»: «социологическая литература не опирается на математические модели, которые являются «золотым стандартом» в экономике».
✅ Объединяет социологов и экономистов интерес к межпоколенной передаче собственности и богатства, накоплению богатства в контексте жизненного цикла.
✅ Между социологами и экономистами, которых интересует неравенство по богатству, есть три «моста» – авторы, работы которых популярны у представителей обеих дисциплин: (1) Эдвард Н. Вольф (Edward N. Wolff); (2) Лоуренс Дж. Котликофф, Франко Модильяни, Уильям Г. Гейл (Laurence J. Kotlikoff, Franco Modigliani, William G. Gale); (3) Томас Пикетти.

И как раз от Пикетти исходит больше всего критики в адрес ортодоксальной экономики.

Подробнее и с картинками – по ссылке.

Публичный политический дискурс: когда затухают разговоры о собственности, начинаются разговоры об ипотеке

Частотность слов на 100 тыс. в стенограммах официальных выступлений российских президентов, протоколах встреч, интервью, а также в статьях, написанных для СМИ, опубликованных на сайте kremlin.ru.

Источник

С удивлением для себя обнаружила материалы из архивных фондов ЦБ РФ – как этот архив не появлялся раньше в моих информационных поисках? Разнообразные документы о денежном обращении и денежных реформах в СССР, в том числе об обмене в 1991-м, балансы денежных доходов и расходов населения за весь советский период, чего не найти ни в каких советских стат. сборниках. Внутри архива удивительного не меньше: например, как пытались опросными методами изучать сберегательное поведение, чему посвящен почти весь выпуск 8.

От первого найденного упоминания, что в 1974 «… по мнению Правления Гострудсберкасс СССР, проводить их [опросы вкладчиков] не следует, так как они могут привести к нежелательным последствиям», до пробного опроса в 1977, проведённого ЦНИЛС Центросоюза, результаты которого использовались для того, чтобы всё-таки убедить ЦСУ включить вопросы о сбережениях в бюджетные обследования. ЦСУ согласилось только в 1981.

А в это время в Эстонии вопросы о сбережениях задавали участникам потребительской панели (к 1978 г. она существовала уже пять лет, было проведено около тридцати опросов). И вот это упоминание о потребительской панели в 1970-ые – самое неожиданное, хотя, как оказалось, это не единственный пример исследования сбережений в Прибалтике в то время.

#листаястарыеанкеты #архивЦБ

Фрагмент из методического отчета о третьей волне Household Finance and Consumption Survey (HFCS), которое проводится в странах еврозоны.

Выделенный столбец – доля домохозяйств из числа владеющих основным жильём (Household main residence), для которых есть данные о его стоимости. Хотя в тексте и пишут, что «за немногими исключениями… они собраны в интервью», в примечаниях указано, что «собранные наблюдения включают полученные из административных источников». Пока не нашла в отчете, каков масштаб вклада каждого из источников – опросного и административного – в отдельных странах, кроме Финляндии: в её случае все данные административные.
Но на фоне этих данных четверть респондентов семейной анкеты нашего РМЭЗ, которые не могут назвать стоимость своего жилья, – это «всего лишь четверть».
А из последних столбцов можно узнать, что самое дешёвое жилье – в бывших соцстранах.

The household finance and consumption survey: methodological report for the 2017 wave. ECB statistics paper series no 35. 2020.