Основной рынок сбыта индийского топлива — Европа. Это стало возможным после ухода от туда российских нефти и нефтепродуктов. До 2021 года индийское топливо в основном шло в страны АТР, Европа в общей структуре сбыта была лишь четвертым рынком.

Интересно другое: излишки НПЗ (возможности экспорта) в Индии постепенно сокращаются, несмотря на динамичный рост импорта. Так, с 2020 года индийские НПЗ нарастили импорт примерно на 0,5 млн барр в день, но при этом экспорт нефтепродуктов сократился — потери составили порядка 0,1 млн барр в день. Такая разница — результат динамично растущего внутреннего потребления и отчасти сокращающейся внутренней добычи: она падает с 2013 года. Пик пройден в начале прошлого десятилетия, когда индийские компании добывали более 0,8 млн барр в день. В прошлом году этот показатель снизился до 0,57 млн барр в день.

В условиях, когда нефтяной импорт из России превосходит весь национальный индийский нефтепром в три раза, мечтать о сокращении российского присутствия на этом рынке — наивно.

Неожиданно у платиноидов появился новый рынок сбыта, а спрос обещает динамично расти. Речь идет об использовании металла в топливных батареях. Платина выступает катализатором в водородных топливных элементах: при использовании платины в качестве анода и катода водород окисляется без горения, в результате чего возникает электричество и вода.

В случае массового внедрения этой технологии как альтернативы (дополнения) классической электрической тяге спрос на платину может резко вырасти. Bloomberg NEF считает, что до 2035 года рост спроса составит 35%, что сделает этот узкий рынок дефицитным.

Сегодня 70% мировой платины производится в одной стране — ЮАР, еще 12% — в России, 8% — в Зимбабве. Значительно увеличить производство (при текущих ценах) невозможно, а значит, впереди рост цен на платину и акции производителей металла. Впрочем, внедрение водорода идет очень тяжело из-за его текучести и взрывоопасности, и пара крупных катастроф может поставить крест на развитии этой технологии.

Ты был в кругосветке? – А Urals – да!

Разрыв энергомоста Россия-ЕС до сих пор не компенсирован, то есть мировой энергетический кризис продолжается, пусть и в нисходящей фазе. Маржинальность переработки нефти по-прежнему остается на высоких уровнях – порядка 20 долларов на баррель. То есть миру остро не хватает НПЗ.

Говоря о новом энергомосте – Россия-Индия, к цифре 20 долларов крэк-спрэда нужно добавлять дисконт на российскую нефть, и в этом раскрывается вся прелесть индийской нефтяной прачечной. Конечно, до былых 100% накрутки на баррель уже далеко, однако прибыльность переработки русской нефти в Индии по-прежнему позволяет отбивать буквально кругосветные путешествия русской нефти и еще на этом зарабатывать приличную прибыль.

Впрочем, платит за все это конечный потребитель: напрямую – на заправке и косвенно – через полки магазинов (инфляцию).

Конечные бенефициары возникшего дисбаланса – совсем не индусы, а нефтегаз США и Китая, стран, обладающих самым большим парком НПЗ в мире.

Меняются короли, происходят революции (в том числе сланцевые), накладываются и снимаются санкции, заключаются военные и экономические союзы, начинаются и заканчиваются войны, а экспорт нефти с Ближнего Востока находится в узком диапазоне около 17,5 млн баррелей в сутки (+/- 10%) уже два десятилетия.

Роль мирового регулятора нефтяного рынка — это не только забирать сверхприбыль на росте сырьевых цен, но и компенсировать за счет урезания собственной добычи (списания сделанных инвестиций) перепроизводство на глобальном рынке нефти. Новой нефти Ближнего Востока миру не нужно, и сигнал (для всей ОПЕК+) не очень хороший. Глобальный рынок уже два десятилетия удовлетворяет растущий спрос без залезания в мировую кладовую нефти (в первую очередь резервы Саудии и ОАЭ).

При этом потребителям удается удерживать цены на нефть на относительно низком уровне. Этот дисбаланс приводит к дефицитам бюджетов стран Ближнего Востока и экономической стагнации. То есть сложившийся уровень цен - долгосрочно не устойчивы.

После нескольких лет застоя мировые мощности НПЗ вышли на новый рекорд в прошлом году, достигнув уровня 103,5 млн баррелей в день. В этом веке мировые мощности НПЗ выросли на 45%. Ежегодно вводят новые заводы — Китай, Индия и страны Ближнего Востока. Сегодня каждый третий НПЗ в мире находится в одном из этих регионов.

На графике очевиден неспешный (примерно на 2 п.п. в год) восходящий тренд. То есть крупные нефтяники инвестируют в растущее потребление нефти — НПЗ будет окупаться не менее 10-15 лет!

Особенно выделяется нефтехимия Китая, ставшая крупнейшей в мире по размерам. Мощность НПЗ страны достигла 18,5 млн баррелей. Смещается и направление деятельности. Если на момент формирования отрасли в приоритете было изготовление топлива, то сейчас основная направленность — производство пластиков, резины и смол. Происходит китайское импортозамещение — вытеснение европейского химического импорта с внутреннего рынка КНР.

Энергетический кризис обогатил часть компаний США и Европы, однако больно ударил по экономике США. Расходы на первичную энергию выросли за 2022 год на 22%, что вылилось в мощнейший за полвека всплеск инфляции. Впрочем, комплекс решений по снижению взбесившихся цен на нефть быстро утихомирил мировой рынок.

Для властей США это стало уроком. Он показал, что санкции — обоюдоострое орудие. Полное торговое эмбарго России приведёт к кратному росту цен на нефть и похоронит финансовую систему США, Японии и Европы в пламени инфляции и шока от роста ставок. С тех пор санкции носят подленький характер — навредить, затормозить, но не остановить.

Несмотря на мощный нефтегазовый сектор и нетто-экспорт газа, США сейчас кровно не заинтересованы в низких ценах на первичную энергию. Рост цен приводит к всплеску инфляции, а она — к увеличению стоимости обслуживания непомерного долга.

Для России, Ирана и Саудовской Аравии это важнейший фактор, через который можно оказывать реальное давление на внешнюю политику Штатов.

Неконтролируемая статья затрат на первичную энергию для экономики США — нефть. Это такой «джокер», который может спутать любой расклад. История последних десятилетий говорит, — при затратах на нефть более 1 трлн реальных долларов в год (130-140 долл./барр) экономика Штатов начинает загибаться, при этом не важно, как распределяются эти средства среди национального нефтегаза и внешних поставщиков.

Влияние высоких нефтяных цен на экономику Штатов объясняется двумя факторами. Во-первых, несмотря выросшую добычу в последние годы, США остаются нетто-импортером нефти. Во-вторых, центр формирования прибыли нефтегаза США не в добыче нефти и газа (сланец никогда не сможет тягаться по себестоимости с нефтью Гавра), а в их переработке: высокие цены на нефть убивают маржу НПЗ.

Впрочем, к тому моменту, когда высокие цены на нефть (газ и уголь) вызовут лишь рецессию в США, Европа уже будет в глубочайшем экономическом кризисе ввиду большей зависимости от импорта первичной энергии. ВИЭ эту проблему пока решить не могут.

Один житель Индии потребляет первичной энергии в год в 12 раз меньше, чем житель США. Всей экономике Индии, где живет 1,4 млрд человек, требуется в год в 2,5 раза меньше первичной энергии, нежели Штатам (333 млн человек).

Один житель Бангладеш, где проживает 171 млн человек, потребляет энергии в 50 раз меньше, чем житель соседнего Сингапура! Индонезия, населенная 275 млн человек, отстает от Сингапура в подушевом потреблении лишь в 15 раз. Житель Пакистана (235 млн человек), сжигает в год в 20 раз меньше, нежели житель соседнего Омана!

Два млрд человек в перечисленных странах живет в энергетической нищете. Любой технологический прогресс, происходящий в Индии, Пакистане, Бангладеш и Индонезии, будет требовать новой первичной энергии — угля, газа и нефти. Потенциал роста рынка кратный: лишь для того чтобы у четверти населения планеты появился дома свет, водоснабжение, кондиционер и транспорт.

А МЭА и дальше на полном серьезе будет прогнозировать снижения потребления угля, нефти и газа в ближайшие годы.

Ближний Восток опять пылает. Израиль, находясь в окружении недружественных стран, эскалирует конфликт, при этом из заведомо проигрышного положения. Его армия по численности значительно уступает армиям оппонентов — Ирана, усиленным союзными войсками Сирии и Ливана.

Как показывает опыт СВО, численность армии в целом и пехоты в частности — ключевой параметр современного конфликта. Техническое оснащение — важный параметр, но пример СВО показывает, что обе стороны линии фронта очень быстро насыщаются самыми современными видами техники, а вундерваффе (например, "Кинжал", С-400, F-16 или Abrams) не дает стратегического преимущества и не определяет итоги сражений.

Поэтому без помощи США, в первую очередь дипломатической, Израиль очень быстро проиграет войну, инициированную им же. США, нехотя, втягиваются в заведомо проигрышный конфликт со смутными целями и непредсказуемым результатом и угрозой превращения в "Афганистан" половины Ближнего Востока.

Экономическая поляризация мирового рынка противоречит политической. Например, имея крупнейший рынок сбыта в Китае, Австралия и Южная Корея ориентированы на военные союзы с США. В свою очередь, для полюсов нового многополярного мира — Китая и Германии — крупнейший рынок сбыта продукции — Штаты.

Но, это временно. Происходит пересборка глобальной торговли именно по военно-политическим лекалам: китайский экспорт в США ежегодно падает; отношения между Китаем и Австралией хронически натянуты и т. п. Германию (Европу) как мировой политический и экономический центр и вовсе стирают с карты мира. На это работают все страны-конкуренты — США, Россия и даже Китай.

Формирование нового миропорядка будет происходить еще пару десятилетий, и сколько бы нам ни обещали многополярный мир, вероятно, новая модель мира будет двухполюсной: Россия выбрала для себя военно-экономическое партнерство с Китаем. Впрочем, как и Ближний Восток.

Однако интересно, в каком лагере в итоге окажутся страны Европы и Индия.

Несмотря на слабую ценовую конъюнктуру на рынке угля, спрос на этот ресурс в этом году выйдет на новый исторический максимум — прогноз МЭА. Но в отличие от предыдущих лет, основной прирост потребления придется на Индию, а не на Китай.

КНР предпринимает массу усилий для снижения зависимости энергетики страны от угля. Это и циклопических размеров стройки ВИЭ (в т. ч. с массовым возведением гидроаккумулирующих электростанций), и амбициозная атомная программа, и замещение угля газом. Впрочем, спрос на энергию таков, что Китаю все равно приходится наращивать внутреннюю добычу, хотя и не теми темпами, что раньше.

В свою очередь, Индия входит в период энергоемкой индустриализации страны, и как бы ни хотели этого прогнозисты МЭА, выплавить сотни миллионов тонн стали в год, цемента, меди и алюминия без угля невозможно. А значит, Индия будет постепенно догонять Китай по потреблению угля и его импорту. Текущий разрыв между странами (при одинаковом населении) составляет более 4 раз.

Китайские банки нашли место для размещения коммерческих кредитов — национальная китайская программа строительства ВИЭ. В результате строительная отрасль Китая переключилась с возведения жилой и коммерческой недвижимости на установку ветряков и солнечных панелей. Масштабы, как всегда, впечатляют: по итогам прошлого года почти каждая второй ветряк в мире крутился в Китае.

Но, что интересно, китайцы очень внимательно изучили европейский и американский опыт внедрения ВИЭ и учли ошибки. Например, Китай не строит паразитирующие станции ВИЭ, как это делает Германия, энергосистема которой балансируется за счет энергосистем соседних государств. В мире просто нет сопоставимой по мощности энергосистеме КНР. Кроме того, КНР не делает ставку на химические аккумуляторы, а сразу подходит капитально — возводит ГАЭС десятками штук: дорого и сложно, но зато эффективно и долговечно.

В отличие от США и Европы, Китай нарочито не отказывается от угольной и газовой генерации. То есть делает все очень дорого, но правильно.

Климатическая повестка не отпускает европейское сельское хозяйство. К поступательному движению к климатической небезопасности КРС пробрасывается идея «остекления полей». Агентство Ember выпустило обзор, в котором фермерам центральной Европы (Чехии, Венгрии, Польши и Словакии) предлагается установить солнечные панели прямо посреди полей, засеянных пшеницей (вертикально), и грядок с фруктами и овощами (горизонтально).

При таком размещении, по расчетам Ember, урожайность пшеницы упадет всего (!) на 20%, зато удастся заработать деньги на продаже электроэнергии. Тогда как выращивание пшеницы в Европе — занятие убыточное. Овощи, ягоды и фрукты тенелюбивы, и при размещении грядок по СЭС урожайность даже вырастет. Потенциал рынка агро-PV — до 191 ГВт СЭС и способных покрыть 70% потребностей в электричестве в указанных странах.

Если программа действительно начнет внедряться, то к проблемам энергетической безопасности Европы добавятся и проблемы безопасности продовольственной. Ну чего не сделаешь ради климата?!

Добыча нефти в США в этом году еще не обновила прошлогодние пики — 13,3 млн баррелей в день. Именно на таком уровне закончили американские нефтяники прошлый год, а потом случился снежный шторм, обваливший национальный нефтепромысел. С тех пор нефтедобыча вышла на плато, вопреки прогнозам — об этом Bloomberg не бьет в набат.

За короткую историю сланцевой отрасли это не первый период стагнации. Были длительные и ярко выраженные спады: в 2015-2016 годах и 2020-2021 годах. Однако пришлись эти кризисы на ценовую битву с КСА: стоимость барреля падала ниже 50 долларов.

Сейчас ценовое благоденствие: баррель торгуется около 80 долларов, однако добыча нефти в Штатах, несмотря на многочисленные ухищрения (увеличение давления в скважинах, инновации в пропантах, удлинение стволов), не растет.

Другой важный звоночек — Exxon объявила о продаже части (традиционных) активов в Пермском бассейне; китайская Sinochem выходит из СП с Exxon — Wolfcamp, компании-оператора в Перми.

Прежде чем паниковать из-за обвала котировок нефти произошедшего накануне («нефть — всё!»), необходимо сделать поправку на электоральный цикл в Штатах. Действующий президент Джо Байден в начале своего президентства подвергался жесткой критике из-за выросших цен на бензин. Теперь это критический параметр предвыборной гонки.

Ради удержания цен на нефть в нынешнем коридоре Белый дом спалил не только стратегический резерв, но и резерв неиспользуемых скважин (DUC) в Пермском бассейне: весь прирост добычи в Штатах после 2020 года сопровождался резким снижением резервного фонда скважин у нефтяных компаний. Как только количество DUC-ов достигло 1 тыс. штук (операционный минимум), добыча нефти перестала расти. То есть возможности нарастить добычу нефти в США нет.

Конечно, перед выборами никто не будет нарушать сложившуюся «тишь да гладь», однако цены на нефть к концу года могут выйти к уровню 100 долл. за баррель просто из-за того, что США не могут предоставить новую нефть для растущего мирового спроса.

Несмотря на до сих пор действующий запрет на выдачу новых лицензий на экспорт СПГ из США, в стране продолжает строиться пять СПГ заводов на восточном побережье суммарной мощностью 100 млрд кубометров газа в год. Стройка возможна, так как компаниям уже выданы лицензии и подписаны FIDы. Это почти удвоит экспортные возможности СПГ из США и, вероятно, снимет острую проблему нефтегаза — перепроизводства газа.

В то же время, вероятно, новых экспортных лицензий для СПГ-проектов в США выдаваться не будет. Причины две: первая — динамично растущий внутренний спрос (дешевый газ нужен самим); вторая — перенасыщение рынков СПГ в Атлантическом бассейне (страны Европы, Латинской Америки).

Перспективным выглядит Тихоокеанский бассейн: именно в Азии сосредоточен основной спрос на СПГ, однако прямой выход на этот рынок (западное побережье) газовикам США преграждают Скалистые горы. Поэтому ищутся обходные пути — через Канаду, где строятся заводы суммарной мощностью до 26 млрд кубов, и Мексику — 6,2 млрд кубов в год.

В России — травмированной взрывами «Северных потоков» — кажется, что Штаты спят и видят, как занять газовый рынок Европы. Однако, исходя из газовых потоков в США, экспорт СПГ — это даже не вторичный рынок для природного газа, а скорее способ его балансировки, не более. Экспорт СПГ из США во многом перекрывается импортом трубного газа из Канады, а экспорт природного газа из США трубой в Канаду и Мексику в два раза больше экспорта СПГ; экспорт СПГ — это лишь десятая часть от всего рынка.

То есть экспорт сжиженного газа — это не десятки процентов от рынка, как в России, а единицы. Закрытие всех СПГ-заводов в США завтра почти не скажется на внутренней экономике: газ еще подешевеет, спрос на него вырастет и быстро компенсирует провал.

Поэтому американский СПГ-проект — пока скорее про политику, нежели про экономику: возможность разорвать энергетический союз Россия-Европа со всеми последующими выгодами.

83% угля в прошлом году было сожжено в Азии — этот регион формирует основной спрос. Европейское и американское потребление практически не влияют на мировой баланс. При этом нет признаков того, что Азия (макрорегион) будет сокращать спрос на уголь хоть в какой-то обозримой перспективе.

Уголь — самый дешевый способ производства электроэнергии (после ограниченной природой гидроэнергетики). Дешевая электроэнергия — ключевой ресурс для строительства базовой инфраструктуры: жилья, дорог, портов, ЛЭП, транспорта и т.п. То есть говорим — индустриализация, думаем — дешевое электричество.

Несколько десятилетий назад азиатский спрос на уголь формировали Япония и Корея. Сейчас пик своей индустриализации проходит Китай. Но это совсем не значит, что азиатский спрос на уголь пойдет по убывающей. Возможно, китайская обширная программа ВИЭ приведет к торможению внутреннего потребления и выходу его на плато. Но активно растут и индустриализируются экономики Индии и Вьетнама. В затылок дышат Бангладеш, Пакистан, Филиппины.

У кого самая «зеленая» энергетика в мире? — В Германии! — отвечает агентство Ember. В КНР количество установленных СЭС превышает количество СЭС в ФРГ в 7,5 раз; количество СЭС в КНР больше, чем во всей Европе вместе взятой. В год в КНР устанавливается панелей больше, чем все уже установленные СЭС в США. И это дополнение к гигантскому парку ВЭС.

В европейской (христианской) логике основная функция государства — безопасность. Отсюда символ феодальной власти — замок, республиканской — армия, флот. В азиатской (конфуцианской) логике основа государства — инфраструктура (каналы, дороги, мосты, великие китайские стены). Возможно, поэтому КПК уже четыре десятилетия насыщает Китай инфраструктурой.

Например, в деревне Чайдэн (Внутренняя Монголия) установлено 30 млн кв. метров солнечных панелей. Новая СЭС — часть амбициозного проекта по освоению солнечной энергии в пустыне, известного как «великая фотоэлектрическая стена». По плану СЭС протянуться примерно на 400 км пустыни при средней ширине в пять км.

Американский бизнес остается пока самым-самым, занимая в топ-10 крупнейших мировых корпораций, ранжированных по выручке, 6 позиций из 10. Характерно, что две самые крупные компании США — это розница в классическом виде (Walmart) и в виде IT (Amazon).

Однако американцев постепенно поджимают компании из других стран. Крупнейшая китайская компания — State Grid — оператор 80% электросетевого хозяйства КНР. Еще два китайских гиганта в топе Fortune — CNPC и Sinopec. То есть крупнейший бизнес Китая — это не банки, не строители, а компании ТЭК. Впрочем, это очень похоже на Россию.

Российские крупнейшие предприятия в Fortune-500 — «Роснефть» (89-е место с выручкой 107,5 млрд долл.) и «Газпром» (102-е место, 100,5 млрд долл). Некогда крупнейшая компания страны — «Лукойл» — в прошлом году оказалась лишь на 169-м месте с выручкой 75,4 млрд долл.

Кстати, самая прибыльная компания в мире по итогам прошлого года — Saudi Aramco — также относится к отрасли ТЭК и совсем не американская, хотя бы по документам.