До сих пор сельское хозяйство — производное от климата и географии. Стран, способных удовлетворить весь внутренний спрос по всем семи видам продуктовой корзины ФАО, не много, точнее она — Гайана. Да и та в последние годы перепрофилировалась из сельской сверхдержавы в энергетическую.

6 из 7 групп способны покрыть два государства — Китай и Вьетнам. А такие страны, как Афганистан, Катар, ОАЭ, Йемен и Ирак, не способны покрыть спрос ни на один из 7 видов продуктовой корзины ФАО.

Селекция и интенсификация сельского хозяйства делают огромную работу, чтобы нивелировать естественные природные ограничители. Поэтому то же овощеводство или мясное животноводство уже скорее производное от энергетики, нежели от климата. На этом фоне удивляет огромный неудовлетворенный спрос на фрукты и тепличные овощи собственного производства в России. Да, бананы и манго в России не растут, но яблоки, груши и прочие косточковые — вполне. Винный виноград уже произрастает в Самарской области. Ниша в России огромна.

Чего они забегали вокруг редких элементов?

На инфографике видно, сколько килограммов редкоземельных металлов (РЗМ) необходимо, чтобы F-35 полетел, а АПЛ «Вирджиния» поплыла. При этом сама отрасль РЗМ в США находится в плачевном состоянии, и уже не одно десятилетие. После окончания «холодной войны» производство упало и до сих пор не восстановилось. В России, кстати, во многом тоже. Зависимость от Китая в США по некоторым видам РЗМ составляет 100%, и в России тоже.

Сейчас поставки РЗМ из Китая в адрес американских компаний «под баном», и у последних горят как оборонные, так и гражданские контракты: пытаются купить, не прямо, так в обход. Тут им в помощь параллельный импорт и теневой флот. Однако все это не решает главного вопроса — как американцы при такой критической зависимости от поставок из Китая всерьез рассматривают противостояние с КНР.

А ведь КПК даже еще не начинали противостояние. Что будет, если под запрет на экспорт из КНР попадут БПЛА и части к ним или литиевые батареи?

Глядя на график глобального производства угля, возникает ряд вопросов, на которые объективный ответ вряд ли удастся получить. Наднациональные институты, такие как МЭА и ОПЕК, «скурвились» относительно угля, а национальные (например, Министерства энергетики США или КНР) склонны приукрашивать собственные результаты и занижать результаты стран-конкурентов.

Вопросы следующие:

⦁ Выйдет ли Китай на 5 млрд тонн добычи угля в год, и не помешают ли этому амбициозная атомная программа и еще более амбициозная программа ВИЭ?
⦁ Догонит ли когда-нибудь Индия китайский угольный промысел, хотя бы на нисходящем треке у Китая и еще восходящем у Индии?
⦁ Будет ли пик у угольной промышленности Австралии, Монголии и Индонезии?
⦁ Обойдет ли Россия США по объемам производства угля, или угольные отрасли обеих стран будут падать в пропасть перепроизводства?

Для российской угольной отрасли и целых регионов ответы на эти вопросы не праздные, так как для шахтеров наступили темные дни, конца которых не видно.

Второй, после США, бенефициар отказа от русского газа в Европе — Франция. В прошлом году страна нарастила чистый экспорт электроэнергии на 48% до 103 ТВт·ч (двухгодичное потребление Греции). Спрос на электроэнергию из Франции рос в Бельгии, Германии, Испании, Швейцарии, Великобритании и Италии. На фоне переменчивой работы ВЭС и СЭС электричество из Франции всегда стабильно, надежно и дешево.

После продолжительного ремонта (борьба с коррозией и оптимизация работы) к сети были подключены все АЭС страны. Они смогли увеличить генерацию с 320 ТВт·ч до 361 ТВт·ч. В итоге 57 реакторов дали близкое к историческому максимуму число киловатт. ГЭС и ВЭС произвели в прошлом году 75 и 47 ТВт·ч соответственно.

Франция, хотя и выглядит островком энергетического благоденствия в Европе, однако пользуется последними годами конъюнктуры. Парк атомных АЭС страны сильно устал. Долгосрочные ремонты 2022-2023 годов показали это. Нужна срочная реновация отрасли. Однако пока местные атомщики к этому вызову не готовы.

Спрос на энергию в мире будет расти в основном за счет электричества — такой прогноз можно сделать, анализируя выкладки наднациональных институтов — МЭА и ОПЕК. Так, в частности, по мнению и того, и другого, новый спрос на энергию будет удовлетворяться за счет ВИЭ. Они, в свою очередь, могут производить только электроэнергию. Схожего мнения и Всемирный Банк.

Поэтому интересен опыт Китая, который пытается свести всю многогранность большой энергетики (нефть, газ, уголь, ГЭС, атом и ВИЭ) к одному знаменателю — электроэнергии, в том числе за счет электромобилизации автотранспорта (отказа от ГСМ) и замены дефицитного природного газа в быту электричеством. Ну а растущий спрос последних лет на электроэнергию пытаются покрыть генерацией ВИЭ. Хотя все это по мере возможностей страхуют углем и атомом.

Впрочем, такая модель развития тоже не безгранична. Она упирается в ограниченность мировых запасов меди, а кроме того — лития и кобальта. Поэтому китайский путь вряд ли кому-то из крупных удастся повторить.

А теперь динамика численности населения Мурманской области после распада СССР

После 1991 года Мурманская область столкнулась с устойчивой тенденцией сокращения населения. Если в 1989 году в регионе проживало 1,146 млн человек, то к 2000 году численность снизилась до 941 тыс.. Этот процесс продолжился в последующие десятилетия, т.к. оценка 2025 года показывает численность населения в 651 тыс. человек.

За 36 лет регион потерял почти 500 тысяч жителей, сокращение составляет 43,2% по сравнению с уровнем конца 80-х. Основные причины: миграционный отток и снижение рождаемости.

A statistical look

Прекрасная визуализация главной проблемы энергоперехода — дефицит меди от BHP. Спрос на этот металл рос, растет и будет расти. Один электромобиль — это 40-80 кг меди. В случае с ВЭС счет идет на тонны. Медеемкость альтернативной энергетики в разы выше, чем классической, основанной на сжигании углеводородов.

Да, медь часто используют повторно, но во время рециклинга часть ее безвозвратно теряется, а это десятки процентов. Поэтому для все время растущей энергетики мировой «запас» меди, доступной к эксплуатации, нужно регулярно пополнять.

Но новых крупных месторождений этого металла в последние десятилетия не находят: все легкодоступное и большое было открыто в прошлом веке, и оно уже часто исчерпано. Сейчас открытия в основном «средние» по размерам, а руды залегают все глубже и глубже или дальше и дальше — в Арктике, материковой Африке, пустынях Австралии. Качество руд тоже оставляет желать лучшего. Все это неприятно сказывается на себестоимости производства.

Каждая вторая СЭС в мире работает в Китае. Размер отрасли солнечной генерации поражает: 888 ГВт установленной мощности. Да, КИУМы у СЭС самые низкие, да, днем работают, ночью — нет. Зимой, когда электричество особенно нужно (а в северном и восточном Китае климат не самый благоприятный), его от СЭС не дождешься.

Да, и, конечно, полагаться на такую генерацию как основу энергетики нельзя; недавний пример упавшей энергосистемы Испании — тому доказательство. Но если все излишки направлять на ГАЭС (а не как в Калифорнии), грамотно отрегулировать и зарезервировать, то в целом китайский солнечный эксперимент выглядит потрясающе.

Впрочем, кажется, КПК решило притормозить с дальнейшей экспансией СЭС и на днях заявило о сокращении производства кремниевых пластин. Цены резко пошли вверх. Очевидно, что китайские энергетики изучили опыт Испании и других стран Европы, сталкивающихся с авариями.

Поэтому рост числа СЭС в КНР несколько сбавит темпы.

Китай верил в платежеспособность Дяди Сэма до 2014 года. То есть госпереворот на Украине перезагрузил не только европейскую историю, но и сугубо деловую китайско-американскую. Санкции на Россию, начавшиеся в 2014 году, показали, что «заморозить» могут всех, а последующие события лишь подтвердили догадку.

Вложения Китая в американский долг снижаются уже десятилетие. И некогда крупнейший кредитор Штатов КНР уже сместилась на третье место, пропустив вперед инвесторов, работающих под флагом Великобритании. Однако есть одно небольшое отличие. В Китае вложения в US Treasuries носили инфраструктурный характер, то есть обеспечивали устойчивость и конвертируемость юаня, а значит, были предсказуемыми и долгосрочными. А инвестиции в госдолг США со стороны Великобритании и других стран Европы — это спекуляции, игра в carry trade: берем у ЕЦБ дешевые деньги и вкладываем их в высокодоходные UST. На эти 2% и живем.

Но carry trade — штука короткая. Что будет с долгом, когда эти деньги ломанутся обратно в Европу?

В России растет потребление ГСМ. Медленно, неспеша, на 5% за десятилетие, но растет — и это адекватное мерило роста реальной экономики. В прошлом году потребление топлива достигло 3,9 млн барр в день. И это происходит в условиях мощных программ энергосбережения: отказ от карбюраторных авто в эксплуатации, мазута в энергетике, развитие рельсового (электрического) транспорта и т.д.

При этом добыча нефти в России снижается. Да, во многом искусственно в угоду конъюнктуре сделки ОПЕК+, но все же. В прошлом году добыча ЖУВ оставалась на уровне 10,5 млн барр. в сутки. В том числе добыча нефти — на уровне 9 млн барр. в день; это данные Минэнерго США.

В результате экспорт нефти и нефтепродуктов из России ежегодно сокращается. С точки зрения развития — это очень хорошо: отечественная экономика все больше потребляет энергии для внутренних нужд и все меньше торгует сырьем на внешних рынках. То есть делает то же самое, что и крупные экономики: США и Китай.

Несмотря на тарифный шум, ценовые потолки, уже 18-й (!) пакет санкций против России со стороны ЕС и прочие «шоу маст го он», под реальное перераспределение попало лишь 25–30% экспорта российской нефти. Такие выводы можно сделать, основываясь на данных Минэнерго США, пристально следящего за направлениями российских энергоносителей.

Так еще до начала СВО, в 2020 и 2021 годах, структура экспорта нефти из России выглядела так: 56% в Европу, ~35% в Азию. Остальное — туда, где возьмут. Структура продаж прошлого года: 63% в Азию, 30% в Европу. Что интересно, поставки из России в страны Африки и Ближнего Востока (дубайский офшор) так и не стали системными и значимыми.

Нефть, в отличие от доллара и евро, не напечатать на принтере. Она нужна всем; без нее встанет любая экономика. Поэтому нефть и ГСМ — универсальные товары, и с этой точки зрения ни одна, самая жесткая санкция не сможет запереть ее в России. Не по российским накладным, так по казахстанским или арабским, она с ведома покупателя все равно попадет к нему.

Правительство установило полный запрет на поставки бензина за рубеж в августе, сообщил кабмин. «Решение принято для сохранения стабильной ситуации на внутреннем топливном рынке в период высокого сезонного спроса и сельскохозяйственных полевых работ», — сообщили в правительстве.

Это решение стало реакцией на резкое подорожание бензина на внутреннем рынке. Эксперты связывают рост цен с логистическими ограничениями, снижением объема нефтепереработки из-за плановых ремонтов, а также индексацией с 1 января 2025 года ставок акциза на бензин и дизтопливо.

Экспорт бензина из России (морем, по суше много не увезти) носит символический характер. В лучшие годы это порядка 0,1 млн баррелей в день, то есть 5% от всего экспорта нефтепродуктов. В последние же месяцы величина снизилась до 0,05 млн баррелей в сутки, или 2-3% от общего объема экспорта ГСМ.

От введенного ограничения на экспорт, вероятно, цены лишь будут медленнее расти, но вряд ли запрет окажет хоть какое-то существенное влияние на внутренний рынок.

Впервые за 15 лет доля угля в электроэнергетике США будет сокращаться не из-за снижения его потребления, а из-за роста спроса на другие источники при сохранении объемов угольной генерации в базе — такой прогноз дает Минэнерго США на ближайшие пару лет.

Но число генераторов сократится на 16% (-27 ГВт за три года). В итоге вырастет коэффициент использования установленной мощностей (КИУМ) у оставшихся ТЭС. Это благотворно скажется на рентабельности генераторов: появятся ресурсы для модернизации и в первую очередь для перевода ТЭС на сверхкритические температуры работы.

В целом, угольный антикризис, реализуемый новой командой Трампа, хотя бы на бумаге выглядит неплохо. Закрыть самые старые и неэффективные станции и попробовать сохранить то, что еще может поработать на благо американской экономики.

Пример утраты отрасли добычи урана, РЗМ, алюминия пошел на пользу американским чиновникам. Они научились на своих ошибках, что закрывать не вписавшиеся в рынок объекты легко, а перезапускать их дорого и сложно.

Для снижения американских пошлин с 30% до 15% Еврокомиссия, в том числе, пообещала США полностью заместить нефть и газ из России на американский СПГ и ядерное топливо — Урсула фон дер Ляйен по итогам переговоров с Дональдом Трампом.

Очевидно, что Трамп будет продавливать обещанное главой Еврокомиссии, а это плохая новость для российских СПГ-проектов. В первую очередь — арктических и балтийских: российский сжиженный газ НОВАТЭКа и «Газпрома» как шел в Европу, так и идет.

И, конечно, особая проблема газового эмбарго возникнет у Ямал СПГ и Арктик СПГ-2. Узкое горлышко этих проектов — газовозы высокого арктического класса. На открытом рынке такие не купишь. А удлинение плеч доставки с портов Европы до, например, портов Индии обострит проблему нехватки судов. Нечем будет возить: перегрузка СПГ борт-борт в нейтральных водах — явление дорогое и пожароопасное.

Но есть и хорошая новость. Запрет на российский СПГ в Европе приведет к регулярной зимней навигации в восточной части СМП: СПГ вынужденно поедет в Китай.

Зря смеются над тем, как Урсула «наколола» Трампа, пообещав купить много газа и нефти из США, а потом в полете через Атлантику переобулась.

Во-первых, газа в США много. Сейчас новый газ идет из Перми как попутный, бросовый товар. Отсюда такие низкие цены на внутреннем рынке в США. И нефтяники-газовики спят и видят, как газ Перми заканчивается. В ближайшие годы так и произойдет. Но есть и другие месторождения. Например, начнет набирать добычу Аппалачи. По прогнозам Минэнерго США, она вырастет в 1,5 раза.

Во-вторых, СПГ — это новый экспортный товар Штатов: «палочка-торгового баланса выручалочка». До конца десятилетия мощности по сжижению удвоятся.

Ну и, конечно, новому СПГ нужен будет новый рынок сбыта. Самый удобный для США — рынок Европы. Из Мексиканского залива самое короткое плече доставки именно через Атлантику. Европейский рынок большой и платежеспособный. А если на этом рынке появятся конкуренты, то их легко устранить санкциями, взрывами газопроводов и перекрытием Ормуза.

Более 80% российского экспортного угля едет в Азию, тогда как до начала СВО направления сбыта были: половина в Европу, половина в АТР. При этом за десятилетия для экспорта на запад была встроена инфраструктура: дороги, порты, вагоны. За неимением другой угольщики вынуждены использовать ту, что есть, отгружая ресурс из Мурманска, Усть-Луги, Тамани и т.д. Дальше уголь плывет в Азию — в основном в Китай и Индию. Путешествуя по миру и наматывая тысячи «лишних» километров, российский уголь становится просто неконкурентным по цене. А покупатели еще и требуют санкционных скидок.

Пытаться сохранить сложившуюся модель рынка — экспорта энергетического угля — утопия. Перевозить уголь — это везти "воздух". Уголь нужно сжигать там, где добыли, как это делают в Китае или США. И вот уже там, на месте, думать, что делать с образовавшимся избытком электроэнергии: производить алюминий или магний, майнить биткоин или строить ЦОДы.

Каждый третий автомобиль, колесящий по дорогам Норвегии на электротяге. Мировой рекорд. Норвегия опережает родину мирового электроавтопрома — Китай, где идет жесткая, целенаправленная пересадка населения на электромобили, на 20 п.п. То есть доля электрических автомобилей в Норвегии в три раза больше.

Количество электромобилей в Норвегии уже стало статистически значимой величиной и начинает влиять на потребление ГСМ. Спрос не обвалился: данные Минэнерго США показывают, что потребление жидкого топлива снизилось на 20% за десятилетие. Величина значительная. Однако вычленить фактор именно электромобилей сложно, так как есть и другие факторы: повышение энергоэффективности транспорта в целом, развитие общественного транспорта, старение населения и т.д.

Понять норвегов просто: 98% электроэнергии страны вырабатывается на ГЭС. То есть электроэнергия — это дармовой продукт. А нефть и газ дорогие, и их с удовольствием покупают в других странах. Таким образом, за «позеленением» Норвегии стоит очень глубокий расчет.

Инвестмарафон: от $50 к $5000 до конца лета!

- Бесплатно для нашей аудитории.
- Пошаговая инструкция для новичков уже в закрепе по ссылке.
- Повторяй сделки по сигналам и наращивай капитал.

🌟 Ссылка: https://t.iss.one/+deE9AgcVNSM4MDky
📆 Цель до конца лета — увеличить вложения до $3000–$5000!

Россия занимает четвертое место в мире по экспорту нефтепродуктов (после США, Индии и ОАЭ). На Россию приходится 7% (1,9 млн баррелей в сутки) от общего объема мирового экспорта топлива.

После того как крупнейшие европейские страны отказались от прямых покупок ГСМ у российских компаний, основным торговым хабом стала Турция: местные нефтяники покупают в России топливо для внутренних нужд, тогда как произведенное на местных НПЗ направляют в Европу. Хотя бы на словах турецкий нефтяной базар выглядит так. В прошлом году на Турцию пришлось 17% российского экспорта нефтепродуктов. Второй по величине рынок сбыта — Китай (11%), Сингапур, ОАЭ, Индия и Бразилия (по 8%).

Впрочем, российские экспортеры осваивают и другие рынки. Например, многострадальный российский бензин (который то разрешен к экспортиру, то нет) за 2023 и 2024 год продавался в основном в Нигерию, ОАЭ, Ливию и Бразилию. Эти страны в совокупности получили 60% морского экспорта бензина из России — такие данные дает Минэнерго США.

У МВФ новый фаворит — Индия. Мол, Китай уже не тот (и правда, не тот), а у Индии все впереди: ежегодный рост ВВП на 6% до конца этого десятилетия. На первый взгляд кажется, что для блистательного будущего у южноазиатской страны все есть: куча молодого и растущего населения, благосклонность Запада, хороший климат и географическое положение. Поэтому Индия легко проследует китайским путем.

Но почему-то аналитики МВФ в упор не видят два важных отличия в развитии Индии и Китая. Первое — это дефицит торгового баланса у Индии. В отличие от Европы и США, Индия не может себе позволить экспорт валюты в обмен на товары и услуги, но все равно потребляет больше, чем производит. Как результат — крайне неустойчивая финансовая система, которую периодически штормит в виде обвала курса национальной валюты.

Второе — дефицит ресурсов в мире, в первую очередь энергетических. Китаю повезло в том, что в момент его индустриализации началась сланцевая революция: Ближневосточная нефть переориентировалась с рынка США на рынок Китая.