125 дней будет распродавать запасы электромобилей (BEV) средний дилерский центр. Товарные остатки в 3 раза выше, нежели были в 2022 году. При этом, если еще пару лет назад на рынке электромобилей был явный дефицит (остатки EV были ниже, чем автомобилей с ДВС), то теперь наоборот – затоваривание, хотя цены на электромобили заметно снизились.

Средний владелец аккумуляторного электромобиля, поверив в технологию, так и не получил массовой быстрой зарядки, запаса хода и решения проблем разрядки батареи в заморозки. Последнее актуально для стран с континентальным климатом.

Потребитель наигрался в электромобиль, и постепенно, после бурного взлета рынка с 3 млн проданных авто (в 2021 году) до 14 млн авто в 2023 году, происходит разочарование. Замедление спроса отмечают все крупные автопроизводители и вынужденно меняют маркетинговые стратегии. Тем не менее, отказаться от электропривода пока не позволяют совесть различные программы и госстратегии, поэтому новая ставка делается на гибриды – технологию Toyota.

К прогнозам МЭА о том, что транспорт в мире будет потреблять всё меньше нефтепродуктов, так как, во-первых, будет электрифицироваться, а во-вторых, переходить на биотопливо, — можно относиться с разной степенью скептицизма.

Например, для производства биотоплива требуется очень много удобрений, запасы которых на планете тоже не безграничны, особенно острый вопрос относительно фосфатов. Потратить сейчас стратегические общечеловеческие запасы фосфатных удобрений, чтобы немного сэкономить нефти, — так себе тактика.

Много вопросов и к электротяге в её нынешнем виде. Возможно, в будущем произойдёт качественный скачок в аккумуляторах и зарядной инфраструктуре, однако пока электромобили — это нишевый товар.

А вот доля нефтехимии в общем пироге потребления нефти будет расти — сомнений нет, и здесь прогнозы МЭА совпадают с прогнозами других аналитиков. Миру будет требоваться всё больше резины, пластиков, смол, спиртов (и т. п.) — и без нефти как базового источника сырья не обойтись даже до конца этого столетия.

Конкуренция на рынке электромобилей (BEV) трех последних лет идет между пионером – американской Tesla и нахрапистым выскочкой – китайским BYD. Старые конюшни из США, Европы, Кореи и Японии в гонке участвуют на вторых ролях.

С отставанием на десятилетие-два, формирование нового автомобильного рынка похоже на становление рынка смартфонов, когда технологические лидеры первой волны (Nokia, Ericsson, Motorola, Sony и т.д.) были сметены новыми компаниями с более удачным маркетингом (Apple, Samsung, Xiaomi). Старые же лидеры выступили в этой гонке донорами технологий, стандартов, протоколов, инженеров и т.д.

Вероятно, становление рынка электромобилей будет идти по тем же лекалам – два крупных мировых лидера со стабильными рыночными нишами, задающих стандарты отрасли, и бесконечная гонка среди новичков за третье место. Впрочем, учитывая, что рынок электромобилей только-только формируется, лидер отрасли еще может смениться (и не раз), как это было на рынке смартфонов с компанией Blackberry, упустившей свой шанс.

Несмотря на обилие программ замещения нефтепродуктов биотопливом, электромобилизацией транспорта и ростом эффективности ДВС, НПЗ в США вернулись на уровень производства 2017 года в прошлом году. До лучшего в истории – 2018 года отрасль пока не дотянула, однако это произойдет в этом году, край в следующем.

То есть, размахивая «зеленым» флагом декарбонизации, американские нефтяники инвестируют в нефтепереработку и после непродолжительного спада 2019-2020 годов вновь наращивают производство. При этом загрузка НПЗ остается высокой – то есть спрос на ГСМ есть, и он растет даже на американскую высокую базу.

Рост производства наблюдается в Китае, Индии и других крупных экономиках. Лишь один регион продолжает верить в зеленое чудо энергоперехода – страны Западной Европы, целенаправленно сворачивая инвестиции в ТЭК. Плата за это – тотальное уничтожение энергоемких производств, замедление роста экономик и зависимость от импорта ГСМ из других регионов.

Угольные отчеты МЭА всегда доставляют массу удовольствия от прочтения. Каждый такой отчет содержит прогноз, в котором говорится, что в следующем году начнется мировой спад потребления угля. И так происходит ежегодно, начиная примерно с 2008 года. Десятилетия ошибочных прогнозов абсолютно не смущают всемирно уважаемых экспертов по энергетике. Они делют новые прогнозы и вновь ошибаются.

По итогам первого полугодия 2024 года мир вышел на новый рекорд потребления угля. Особенно быстро рос спрос в Индии, где экстремальная жара привела к рекордному спросу на электроэнергию. Наращивали потребление в Китае и Тихоокеанском регионе. И даже в США, где цены на природный газ упали так низко, что по логике должны были окончательно забить национальный углепром.

Единственный регион, отказывающийся от угля (а вместе с ним от атома и природного газа) – Европа. Аналитики МЭА преимущественно состоят из европейцев, а любой эксперт немножечко акын – что вижу, то и пою. Однако на одних ВИЭ металлургию и прочую химию не вытянешь.

Итак, МЭА смирилось с тем, что в 2024 году будет установлен новый пик потребления угля, но уже в 2025 году, по прогнозам агентства, непременно начнется спад.

Если бы руководители, занимающиеся развитием национальных ТЭК и отдельных компаний, в России, Китае или Индии серьезно относились бы к прогнозам МЭА, то мир был бы точно хуже. Например, Россия так бы и не начала модернизацию БАМа и Транссиба, так как другого многотоннажного груза для этих дорог попросту нет. Зачем закапывать триллионы рублей инвестиций на востоке страны в невостребованную дорогу?

Китайский углепром не вкладывал бы ежегодно десятки миллиардов долларов в новые шахты и ТЭС, так как спрос на угольную генерацию все равно снизится, создавая риск неокупаемости сделанных вложений. Безугольное электричество в Индии, чистое как роса джунглей, так и оставалось бы продуктом премиального спроса, доступным лишь самым богатым гражданам.

В Европе к прогнозам МЭА относятся серьезно. Результат веры красноречиво демонстрирует экономическая статистика.

Даже на рынке пыльного, нижкомаржинального товара –энергетического угля идет конкуренция между американскими поставщиками и российскими. Казалось бы – на рынке копеечного сырья с невероятно дорогой перевозкой (ее долей в структуре стоимости груза в порту получателя), с огромным числом экологических ограничений в использовании, идет подковерная борьба.
Схватку выигрывают американцы. Дядя Сэм использует нечестные методы конкурентной борьбы. Угроза вторичных санкций делает российский уголь менее привлекательным, несмотря на его более высокое качество в сравнении с американским. На графике видно, как в 2023-2024 годах доли, занимаемые американцами, зеркальны долям, которые теряют россияне.
Впрочем, в современной ментальности американцев в санкциях нет ничего нечестного. Угольщики платят налоги, а значит, имеют право на услуги протекции от правительства. Правительство же использует свое право гегемона как может.

Американцы считают канадскую нефть своей и делают на ней бизнес по-американски. Нефть WTI торгуется со скидкой к Brent, а американские НПЗ получают ещё и дополнительный дисконт к внутреннему бенчмарку на тяжёлую нефть Альберты (WCS). Готовую продукцию — бензин и дизель НПЗ продают на экспорт по мировым ценам.

Секрет ценового успеха прост: вся логистическая инфраструктура канадской нефти завязана на Штатах, а до 60% импортной нефти в США родом из Канады. Там добывается 4,6 млн барр. в день, на внутренний рынок из которых уходит 1,7 млн барр. Остальное — экспорт.

То есть то, что индусы и китайцы делают с Urals, американцы делают с WCS много лет. Миллионы баррелей со скидкой 5–10 долл. за десятилетия выливаются в десятки миллиардов долларов дополнительного гешефта.

Все попытки Канады выйти из кабалы натыкались на проблемы: экологические НКО отрабатывали сделанные в них инвестиции. Лишь в мае 2024 года Канаде удалось запустить новую трубу и порт на Тихоокеанском побережье.

Чтобы вы жили обычной жизнью, умывались горячей водой, пили с утра кофе или чай, комфортно ехали на работу, каждый месяц для вас лично планета Земля отдаёт тонну материалов — топлива, биомассы, нерудных и рудных. В год набегает более 12 тонн, а за всю жизнь почти 1000 тонн или 15 вагонов. И так на каждого человека!

За последние полвека не было пятилетки, когда из планеты извлекалось меньше материалов, нежели в предыдущую. Очевидно, этот тренд рано или поздно сломается, и больно будет всем жителям планеты Земля.

Однако мы живём в самой большой стране мира, и 12 тонн извлеченных материалов в год на человека в нашей стране — это заметно меньшее насилие над землёй, нежели в густонаселённых странах — Индии, Китае или Пакистане. И очевидно, «извлекаемые» ресурсы в этих странах закончатся раньше, чем у нас. Этот дисбаланс — путь к конфликту, на столько глубокому, что он может стереть мир в том понимании, которое мы знаем: собственности, государствами, компаниями и другими юридическими абстракциями.

Почему Дядя Сэм так легко поджигает мир?

Десятилетиями крупномасштабный конфликт на Ближнем Востоке — был харам: Иран мог безнаказанно разрабатывать ядерное оружие, Саудовская Аравия — сдирать кожу с «неправильных» журналистов, Катар — финансировать бородатых повстанцев, ОАЭ — отмывать сотни миллиардов долларов (и т. д.). На все это закрывались глаза: сложные интриги, сепаратные союзы, система сдержек и противовесов — на что не пойдёшь ради стабильного снабжения обычного Джо бензином по 3,5 доллара за галлон.

Те времена канули в лету. Ближневосточной нефти в США — почти нет: сланцевая революция и разработка нефтеносных песков Канады, и создание промышленного офшора в Мексике сделало из американского зависимого острова — континент автаркию. То есть почти все, что нужно для мирной и счастливой жизни, — Северная Америка производит сама: зависимость от внешнего мира сведена к минимуму. В таких условиях и Европа, и Ближний Восток, и Дальний, могут тонуть в крови. Американцы на этом лишь заработают.

Игру с тарифным пирогом, инициированную Минфином РФ, нужно играть очень осторожно. Попытки ведомства свести федеральный бюджет в условиях СВО и шизофреничной ставки ЦБ — понятны: едет на тех, кто везёт. Обкладывает сверхналогами национальное достояние — «Газпром», а чтобы экономика того сходилась, резко индексирует тарифы. То есть нашлепка НДПИ на газ ровным слоем размазывается на всю экономику. Одновременно Минфин инициировал рост корпоративных и подушевых налогов.

У российской экономики не так много конкурентных преимуществ. Дешёвый газ и первое производное — электроэнергия — одно из них (после «налогового манёвра» дешёвой нефти в России больше нет). При этом есть острый дефицит инфраструктуры, кадров, высокая стоимость денег и ограничения на импорт и экспорт.

После индексации оптовые цены на природный газ во многих регионах России достигли уровней США — остро этот вопрос стоит для электроэнергетики. Это удар по конкурентоспособности российской промышленности.

В кубометре - 35,3 кубических фута

График, объясняющий многое: госдолг США может только расти. Правительство регулирует лишь скорость этого роста: в хорошие времена долг растет медленнее ВВП, в плохие — быстрее. Но за последние 4 года долг США вышел из под контроля и вырос на треть! Хотя страна (согласно официальной статистике) не переживает экономический кризис, не ведет войн (в классическом определении ООН), не ликвидирует последствия ЧС.

Растущий долг должен кто-то постоянно подпитывать новым притоком валюты. В условиях, когда ФРС не может включить печатный станок, это бремя ложится на финансовые институты самих США и стран-сателлитов. Сателлиты не выдерживают — первой под откос пошла финансовая система Японии. Возможно, впереди стресс и у европейских финансистов, однако вероятнее всего до этого не дойдет. Уже в ближайшее время антикризис включит ФРС и зальет все проблемы новой порцией свеженапечатанных долларов.

Выбирая между инфляцией и коллапсом долларовой пирамиды, выбор очевиден. Вопрос лишь в скорости реакции ФРС.

🇵🇭🇦🇺Как же Филиппины оказались главными загрязнителями мирового океана?

Просто туда свои отходы легально и нелегально свозят США, Канада, Великобритания, Австралия и другие страны.

Например, Австралия многие годы вывозила свой мусор в Китай и ни о чём не думала.

Затем Пекин лавочку прикрыл и Австралия переориентировалась на юго-восточную Азию.

В 2020 г. в Австралии был принят закон о запрете экспорта пластиковых отходов.

После чего была придумала схема вывозить отходы из страны под видом PEF-топлива (Processed engineered fuel), когда различный мусор просто измельчается и потом якобы его можно сжигать вместо угля или газа.

Вот эту дрянь и дальше возят в юго-восточную Азию, а по бумагам все экологично.

@tasmanian_diablo

Новый металлургический бренд – монгольский коксующийся уголь

Практически весь новый мировой спрос на коксующийся уголь последних двух лет удовлетворили монгольские горняки. Однако нужно делать поправку на географию. Ввиду отсутствия выхода к морю монгольские угольщики поставляют до 95% своего экспорта напрямую в Китай, где его используют в металлургии. От основных месторождений Монголии до границы с Китаем – лишь 250 км, и по сравнению с углем из других стран (Австралии или России) плечо очень короткое, что создает конкурентное преимущество.

Впрочем, опять же в отличие от российских или австралийских угольщиков, монголы поставляют не обогащенный и не блендированный уголь. Тем не менее для Монголии уголь – важнейший источник валютной выручки, дающий каждый третий юань от экспорта.

На китайском рынке монгольский уголь вытесняет кокс из других стран (в т.ч. России), тот, в свою очередь, ищет новые рынки сбыта.

Цены на уголь в последний год сильно не меняются. Энергетика торгуется в диапазоне 100–150 долл. за тонну, и перспективы на ближайшие месяцы не радужные. В это время российская угольная отрасль находится в глубоком кризисе, сокращая производство. Кроме санкционных дисконтов, причина тому — заметно выросшие издержки: зарплатные, налоговые, транспортные. Рост расходов происходит и в других добывающих секторах — в нефтяной, газовой, металлургии.

Впрочем, такой цикл роста издержек наша экономика проходила не раз, однако ответ почти всегда был один: девальвация, позволяющая резко нарастить рублевую выручку от экспорта при сохранении расходов. Потом инфляция издержек через год-два-три нивелировала эффект от валютного гандикапа.

В этот раз возможности курсового маневра у правительства ограничены: санкции лишают Минфин и ЦБ возможности манипулировать валютным курсом. А это значит, что российским добывающим компаниям придется научиться работать с издержками, и в первую очередь — с производительностью труда.

20 п.п. за 20 лет — такова скорость энергоперехода в Китае, стране с самой амбициозной программой строительства ВИЭ в мире. Не сложно посчитать, что для замещения оставшихся 60% доли угля в электрогенерации КНР потребуется лишь 60 лет. По мере реализации энергоперехода, придется производить все большее и большее число ветряков и солнечных панелей: срок амортизации ВИЭ-генерации — 20-30 лет. То есть, по пути к «зеленому» будущему, за 60 лет установленный сегодня парк панелей и ветряков будет снесен и отстроен заново 2-3 раза.

Если смотреть на бизнес эксплуатации ВИЭ как на инфраструктурный проект, то выглядит картинка не очень. А если смотреть через призму приложения банковского кредита, то ВИЭ — это даже лучше ипотеки. Генератор ВИЭ нельзя украсть, он застрахован, гарантии по кредитам зашиты в госсубсидии. Рассчитавшись по кредитам, оператор вынужден сносить парк и строить его заново.

Именно поэтому, имея самую крупную банковскую систему в мире, Китай реализует самую масштабную программу строительства ВИЭ.

Потенциальная торговая война США с Китаем грозит вылиться в мощнейшее ралли цен на неэнергетическое сырье, а значит, в новый всплеск инфляции. Так как производство критически важных (для ВПК, энергетики и промышленности в целом) материалов находится в Китае, а биржи (места поставки) — в США и Великобритании, любые попытки ограничить китайский импорт выльются в дефицит базового сырья и резкий рост цен.

Для того чтобы оторваться от поставок из КНР (чего бы то ни было), развитому миру необходимо уже сейчас начать строить алюминиевые, медеплавильные и магниевые заводы (и далее по списку). Однако этого не происходит. Во-первых, все первичные переделы в производстве материалов очень грязны и энергоемки; во-вторых, в странах развитого мира нет квалифицированного и дешевого персонала, а нужны миллионы металлургов и угольщиков; в-третьих, в Китае все это произвести дешевле на уже имеющейся производственной базе.

Поэтому, если торговая война и состоится, то будет носить крайне ограниченный характер.

США наращивают импорт биотоплива. Размеры этих операций мизерные и скорее интересны в контексте неоптимального налогового и экспортно-импортного регулирования, когда у подконтрольной финскому правительству компании Neste возникает возможность ценового арбитража с «устойчивым» топливом, доставляемым прямо из Сингапура.

96% биодизеля, импортируемого в Штаты, идет с одного завода – подконтрольной компании Neste. Завод производит топливо (керосин, дизель) из отработанных жиров и масел. Помимо завода в Сингапуре финской Neste принадлежат миноритарные доли в компании CAFHI – сети заправочных комплексов, в том числе в аэропорту Сан-Франциско и Лос-Анджелеса. Эти города – основные центры потребления импортного биотоплива.

Играть в «устойчивое» топливо в США можно, пока эти операции мизерны. Как только порядок цифр вырастет, лазейку перекроют: США – крупнейший в мире производитель биотоплива, и очевидно, что эта история совсем не про экологию.

СССР, имея гигантские залежи угля, практически не экспортировал этот ресурс: страны СЭВ обходились своими залежами; в Европе и США была развитая угольная промышленность. Впрочем, металлургический уголь Якутугля поставлялся в Японию после постройки БАМа, однако это скорее был экономический эксперимент позднего СССР.

Международной торговли углем в прошлом веке практически не было. Рынок был создан в последние десятилетия – азиатским спросом и австралийским предложением. Россия подключилась к мировому рынку углетрейдинга лишь в начале 2000-х годов.

Спрос на импортный уголь растет, и в первую очередь в странах Азии – Китае, Индии, Вьетнаме. И если старые индустриальные центры (Корея, Япония) пытаются сократить импорт угля, то развивающиеся промышленные экономики с лихвой компенсируют эту просадку новым и новым спросом.

Впрочем, самое интересное для рынка угля впереди. Вопроса два: сможет ли Китай преломить растущий тренд потребления угля и как будет складываться энергетический баланс Индии.

За тем, как власти США пытаются возродить добычу урана, можно смотреть вечно. Лишившись в 90-2010-е годы добывающей и перерабатывающей урановой промышленности, в этом году Штаты наложили санкции на «Росатом». Последний - крупнейший поставщик обогащенного топлива для АЭС в мире. Тем самым энергетики США оказались в не очень приятной ситуации: страна имеет самый крупный в мире парк АЭС, но не может добывать и обогащать топливо для этих станций. Собственной добычей США закрывают лишь 5% потребностей. Остальное импортируется, в первую очередь из Канады, Австралии и Казахстана.

Впрочем, нельзя сказать, что попытки возродить урановую добычу абсолютно безуспешны. Вместе с санкциями правительство США выделило грант для добывающей отрасли на 2,7 млрд долларов. В ответ компании активизировали бурение, и добыча урана в Штатах за первый квартал этого года превысила весь объем 2023 года. Однако база настолько низкая, что для полноценного возрождения отрасли масштабы деятельности надо увеличить на два порядка.