График, показывающий роль энергоносителей в тонких финансовых системах ЕС и США. Импульс цен на газ и нефть стал важнейшим драйвером подорожания всего и вся и выхода инфляции на двузначные темпы за считанные месяцы. Инфляция пошла на убыль, как только первичная энергия перестала дорожать. То есть уровень инфляции доллара и евро косвенно зависит от ставки ФРС или ЕЦБ, но прямо - от стоимости энергии. Инфляция в ЕС и США – важнейший параметр, определяющий устойчивость финансовых систем (прибыльности банков) и (не)возможность наращивать госдолг, сводить бюджеты и т. п.

Понимают ли это в Штатах? Да! Первым делом, что сделал Белый Дом на инфляционный импульс – распечатал стратегический нефтяной резерв (SPR) и провел встречи с национальным нефтегазом для снижения цен.

Понимают ли это в ЕС? Не очень!

Цены на энергоносители хотя и формируются на европейских и американских биржах, однако баланс спроса и предложения находится в руках крупнейших производителей нефти – ОПЕК+. И это джокер в рукаве Ирана и России.

Каннибалы из Перми

Американских газовиков глушат американские нефтяники. На крупнейшем месторождении в мире по объемам добычи нефти — Пермском бассейне — газ — дармовой продукт, его идет очень много, девать его особо некуда. В результате наблюдается локальное перепроизводство, и на местном Waha Hub порой даже устанавливаются отрицательные цены. Это негативно сказывается на ценах на газ по всей стране и дестимулирует добычу на других месторождениях. Например, не выдержал проект Хенесвилль и уже посыпался.

Пермь сегодня создает больше проблем, чем выгод. При таких ценах, с одной стороны, возникает избыточный спрос, например, у энергетиков и экспортеров, с другой — рассчитывать на стабильный рост предложения газа дальше нерационально. Проекты по добыче газа несут убытки инвесторам.

При этом Пермь может в любой момент развернуться по добыче и так же резко начать ее сокращать. Тогда газовое изобилие сменится не меньшим газовым дефицитом: на все хотелки (ТЭС, экспорт в Мексику, СПГ) природного газа не хватит.

США вышли на исторический максимум добычи природного газа, преодолев планку в 1 трлн кубометров в год. Столь стремительный рост — заслуга сланцевой технологии: 80% природного газа в США добывается из сланцев.

Однако технология, какая бы она ни была инновационной, — это лишь ключ к замку — месторождению. В этом году уже 15 лет как американские нефтяники подобрали необходимые ключики к основным газовым формациям — Марцеллус, Пермь, Ханессвилль и Ютика. Самые «сладкие» залежи уже отработаны, а чтобы удерживать добычу, нужно бурить глубже, закачивать больше воды, давать давление выше. Новых же сланцевых формаций в США за эти годы найдено не было.

Первые тревожные звоночки уже звучат: в этом году впервые за четверть века добыча сланцевого газа снизится. Возможно, с ростом цен на газ появятся стимулы для наращивания инвестиций в Марцеллус (газа там на десятилетия добычи в текущих темпах); однако компенсировать провал добычи на других формациях будет сложно. Это значит, что газовая экспансия США подходит к концу.

«Зеленого рая» не наступило. Лучших, чем сегодня, условий для внедрения ВИЭ не будет. Видно, какой большой путь проделали инженеры для снижения стоимости кВт установленной мощности для СЭС и ВЭС. Однако уже пять лет удельная стоимость ВИЭ не снижается, а ценовой разрыв почти в два раза в пользу газовых ТЭС.

Учитывая прочие переменные: стоимость газа, кредита, сроки службы, цены электроэнергии во время генерации и субсидий для компенсации себестоимости электричества от ВИЭ и стоимостью электроэнергии на рынке, энергетики тех же Штатов делают ставку на природный газ.

Для Европы (и отчасти Китая) это плохая новость. Ископаемое топливо по-прежнему остается источником наиболее дешевой электроэнергии, а значит, энергоизбыточные страны будут давать лучшие условия для промышленного производства. Опыт той же Европы последних лет показал, что нивелировать фактор дешевой энергии невозможно ни ноу-хау, ни дешевым капиталом и зарплатами. Промышленность проигрывает конкурентную борьбу именно на поле энергии.

Если есть на свете нефтегазовый рай, — то это иранский край

Углеводородное богатство Ирана не может не пленить. Огромные запасы нефти и газа находятся на небольшой глубине и буквально на берегу тёплого моря. Для добычи и вывоза этих ресурсов не нужно выдавливать капли нефти из камня, не нужно бурить в условиях вечной мерзлоты и болот. Не нужно насыпать километровые насыпи в море или строить атомные ледоколы и суда высокого арктического класса.

Здесь всё рядом. Одно гигантское месторождение нефти в десятках километров от другого — что сильно экономит ресурсы на кадры, буровую и транспортную инфраструктуру. Мешает лишь одно — строптивый характер режима аятолл, который чхать хотел на американский, французский и английский нефтегаз. Не пускает к себе американские военные базы и не готов обменять суверенитет на инвестиции и технологии.

Иран — мировая кладовая нефтегазовых ресурсов. Уйдет Израиль, придут китайцы, уйдут американцы, придут индусы. Битва за эти ресурсы будет продолжаться еще не одно десятилетие.

ВВП на душу населения Кооперативной Республики Гайана вырос с 2019 года в два раза, достигнув 35 тыс. долл. Столь динамичного роста на относительно высокую базу не было ни у одной страны мира. Тем более что в экономическом развитии аграрная Гайана десятилетиями отставала от Ямайки, Чада и Киргизии, оставаясь клиентом МВФ.

Экономического чуда удалось добиться за счет добычи нефти. Латиноамериканская страна обладает крупнейшими запасами нефти на шельфе в мире – около 11 млрд барр. Их нашла и начала осваивать компания Exxon.

Если в 2000 году в Гайане добывалось 0,07 млн барр/день, то в начале этого года добыча выросла на порядок – до 0,6 млн барр. В ближайшие годы прогнозируется кратный рост – до 1,7 млн барр/день.

Учитывая, что население Гайаны составляет около 750 тыс. человек, по богатству на душу населения эта страна очень быстро обгонит ближневосточные монархии и старые европейские офшоры и, вероятнее всего, до конца этого десятилетия станет самой благополучной страной мира с самым богатым обществом.

Иран - крупный региональный газовый игрок, соединённый инфраструктурой с Ираком, Турцией, Азербайджаном и Арменией, куда он экспортирует газ и Туркменией, откуда газ может импортироваться. Крупных рынков сбыта у Ирана немного - это Ирак, куда поставляется природный газ и электроэнергия в обмен на нефть. Второй рынок — Турция. В год на эти рынки уходит 15-20 млрд кубометров.

От агрессивной экспансии на внешние рынки Иран сдерживают два фактора. Первый — организация платежей. Как и в России, санкции дают о себе знать, и организовывать платежи для покупателя сложно. Того и гляди, американцы введут вторичные санкции. Впрочем, как-то турки и санкции всё же обходят.

Второй фактор — неразвитость газовой инфраструктуры в Иране. Дефицит ПГХ ведёт к тому, что Иран готов поставлять много газа летом, однако сам сталкивается с дефицитом во время пикового зимнего спроса. В целом задача решаема: специалисты «Газпрома» при должном подходе и развитии инфраструктуры могли бы разрешить эту проблему за несколько лет.

Как санкции превратили ЕАЭС из политической структуры в рабочий экономический инструмент с потенциалом на членство в этом союзе Азербайджана и Молдавии

Страны бывшего СССР после начала СВО удвоили импорт продукции из ЕС. Очевидно, внутренний спрос республик не мог столь стремительно вырасти. Так выстроилась новая логистика необходимых в России подсанкционных товаров.

Два самых важных для России хаба — это Казахстан (что не ново, а периодические острые выпады казахстанских властей в адрес России лишь прикрытие для сохранения сложившегося очень выгодного для республики статус-кво) и Молдавия. Антироссийская настроенность правительства Молдавии совершенно не мешает местному бизнесу поставлять в Россию подсанкционнку из Европы.

В трансграничных платежах со странами б.СССР все чаще участвует рубль как валюта платежа, а уже местные торговые структуры занимаются конвертацией рублей в евро или доллары. То есть внешние хабы выполняют не только торговые и логистические, но и расчетно-финансовые функции.

Самые производительные в мире экономики по-прежнему находятся в Европе, здесь за час рабочего времени создается самый большой ВВП (с учетом ППС в долларах 2017 года). США и ближневосточные монархии лишь во втором десятке, хотя в развитых экономиках нефтяники создают самые производительные рабочие места.

Россия с ее 31 долл. за рабочий час отстает от Германии и Италии в два раза. Однако размер разрыва в финансовой производительности труда между Италией и Россией соответствует разрыву между Россией и Китаем: средний работник китайской экономики создает лишь 15 долларов ВВП за час работы.

Считается, что в России низкооплачиваемый труд, поэтому у компаний нет стимулов наращивать производительность труда через автоматизацию (выгоднее нанять человека, чем купить робота). К несчастью, топ-менеджмент китайских компаний не читает русских экономистов. Несмотря на кратный разрыв в финансовой производительности труда между экономикой КНР и Россией, Германией или Италией, каждый третий робот в мире уже работет в Китае.

Зажглась новая сланцевая звездочка — проект Vaca Muerta, пока еще неосвоенное месторождение в Аргентине. Формация располагается на территории размером с Бельгию и занимает второе место в мире по запасам сланцевого газа и четвертое место по запасам сланцевой нефти.

Уже в этом году добыча сланцевой нефти здесь вышла на 0,4 млн баррелей в сутки, что в целом немного и пока во многом удовлетворяет внутренние потребности Аргентины. Страна экспортирует нефть и импортирует нефтепродукты, а нетто-экспорт колеблется на уровне 100 тыс. баррелей в день.

В ближайшие годы нефтяники намерены выйти на уровень добычи в 2 млн баррелей в день. Это грозит вылиться в нетто-экспорт на 1,5 млн баррелей в день нефти. Но для такого объема нефтедобычи нет ни трубопроводной инфраструктуры (Vaca Muerta очень далека от побережья), ни портовой.

Проект знаковый. Это одна из немногих в мире формаций за пределами США, где сланцевые технологии получили промышленное масштабирование, что очень кстати, на фоне заката сланца в США.

Российский рынок IPO в 2023 году показал скромные результаты, составив всего 40 млрд руб (около $465 млн), в то время как в США объем этого рынка превысил $155 млрд, что в 333 раз больше. Количество IPO в России также значительно уступает американскому: 8 против 154 (и это, учитывая огромное сокращение с прековидных времен, когда IPO в США было больше тысячи). 

Опыт западных стран, в частности США, демонстрирует, насколько важны рыночные механизмы для технологических компаний, которые, в свою очередь, играют ключевую роль в научно-технологическом и экономическом развитии. Появление Кремниевой долины - яркий пример того, как венчурный капитал и IPO способствовали росту технологической индустрии. Китай, вкладывающий огромные средства в развитие технологий, также активно использует инструменты привлечения капитала для продвижения своих компаний на рынок. Сегодня особенно понятно, что для стимулирования инноваций и роста российской экономики необходимо переосмыслить существующие инструменты и создать более благоприятные условия для развития отечественного фондового рынка.

Успешным кейсом привлечения, пусть и не IPO, к примеру, можно назвать компанию оператора электродвижения Hyper («РОСНАНО»), чьи акции начали обращаться на внебиржевой секции Московской биржи (ОТС). Компания, в целом, является отличным примером по привлечению инвестиций. Ее объем финансирования составил 350 млн рублей. Из них 127 млн рублей были привлечены от более чем 800 инвесторов, оставшиеся средства предоставили основатели и стратегические инвесторы.

Возможность привлечения капитала предоставляет компаниям ранней стадии развития критически важные средства для финансирования исследований и разработок, масштабирования бизнеса и выхода на рынок и, однозначно, более гибкий инструмент для стартапов, чем капиталоемкие институциональные вложения. Чтобы современные технологии процветали и развивались стремительно, нужно широко внедрять принципы и подходы привлечения капитала, сформированные такими примерами, как Хайпер, а также расширять имеющиеся инструменты.

@naebrosh

Союз Россия-Иран — важнейший стратегический шаг. Пока в объятия друг друга государства толкает ВПК (общий враг), однако этот союз может стать предвестником создания газовой ОПЕК (держим в уме Венесуэлу и Туркмению).

По объемам запасов природного газа Иран в два раза обходит США и уступает лишь России. А общие запасы природного газа в России и Иране сопоставимы с запасами остальных стран мира.

Есть у обоих государств и общие рынки (интересы). Газ из Ирана и России идет в Турцию и потенциально в Европу. То есть, чтобы не демпинговать, теоретически возможен общий маркетинг на европейском рынке. Кроме того, «Газпрому» исторически интересен рынок Индии, Ирану — Китая. Поэтому через свопы юридически иранский газ может пойти в Китай, а, например, юридически российский газ (физически иранский) в Пакистан и Индию.

Ну и немного футуризма: если «НОВАТЭК» освоит технологию производства СПГ на отечественной техбазе, иранский газ станет возможно сжижать. Иранский СПГ перевернет мировой расклад газовой отрасли.

Американская сланцевая добыча газа очень чувствительна к цене. Сложившиеся цены (70–90 долл. за тыс. кубометров на Henry Hub) дестимулируют рост добычи. Впервые с 2000 года сланцевая добыча снизится по итогам этого года. Причина этому не геологическая, а финансовая — бесплатный газ из Перми убивает любые попытки заработать прибыль на добыче газа.

Однако на графике видно, что на уровне 150–180 долл. за тыс. кубометров (4–5 долл. за MMBTU) газовики резко наращивают бурение на основных сланцевых формациях. В целом этот уровень можно считать долгосрочным пределом цен на газ в США. При таких ценах газовики готовы завалить рынок.

Другой вопрос, что при такой стоимости газа на хабах спрос вряд ли будет расти прежними темпами. Для СПГ-отрасли эту цифру нужно умножать минимум в два раза, чтобы получить цену на регазификационном терминале в стране покупателе. Угольная генерация и ВИЭ становятся инвестиционно привлекательными, а вот энергоемкие производства, наоборот теряют, как и экспорт газа в Мексику или Канаду.

С 2019 года рост ВВП Германии составил 0,19%. Потерянная пятилетка грозит перерасти в потерянное десятилетие, так как проблемы в экономике растут как снежный ком. Кризис в энергоемких отраслях перешел в кризис отраслей средних переделов (строительство) и уже добрался до отраслей высоких переделов. Заводы закрываются пачками, безработица растет, немецкие компании инвестируют по всему миру, но не в Германии. Рано или поздно это обернется кризисом банковской отрасли, так как качество залоговой базы в стагнирующей экономике падает.

Важно другое: Германия выступала локомотивом европейской интеграции. Вся суть которой сводилась к тому, что вы открываете рынок для немецких товаров, а немцы дадут вам субсидии и кредиты из общего котла ЕС для создания базовой инфраструктуры. Субсидии, пройдя круг, возвращались в немецкую экономику в виде нового спроса. Теперь эта машинка начнет сбоить. Без немецкого локомотива ЕС и зона евро — конструкция, не жизнеспособная и очень быстро может распасться, аналогично позднему СССР.

Во-первых, это красиво. Жаль, что российское Минэнерго не предоставляет таких диаграмм. Без подобных схем управлять энергетикой невозможно. Например, в США каждая пятая единица энергии теряется, не принося пользы. Видя потери, можно работать, в том числе через межотраслевые балансы,подбирать оптимальные технологии, отслеживать макроэффекты от цен на энергию и вести тонкую настройку с учётом не только энергозатрат, но и цен. То есть реально управлять энергетикой и долгосрочно планировать.

Во-вторых, главный источник энергии в США — нефть. В этом году природный газ сместит с пьедестала «царицу», и это энергетический переворот. Не теоретический «энергопереход», а настоящий энергопереворот. Это значит, что экономика США все меньше зависит от конъюнктурно неустойчивых цен на нефть со всеми геополитическими возможностями и последствиями.

Ну и третье. ВИЭ, атомная энергия и уголь находясь в топе интереса прессы и экспертов, все вместе дают меньше первичной энергии для США, чем нефть или газ в отельности.

За десятилетие, благодаря сланцевой революции, США нарастили производство этана в 2,5 раза до гигантских (именно для одного компонента углеводородного сырья, который специально выделяют из ШФЛУ) - 2,8 млн баррелей в день. Но что еще более важно, потребление этого ресурса удвоилось.

Минэнерго пишет, что этан — ресурс для производства этилена, базового сырья для пластмасс и смол. Однако основное направление использования этана в Штатах — перегонка в этанол и разбавление этим спиртом дизеля. После этой несложной операции дизель получает этикетку «био» и всякие преференции. Масштабы операций уже вышли на сотни тысяч баррелей в день, и эти дополнительные объемы (в отличие, скажем, от электромобилей) уже действительно влияют на баланс спроса и предложения нефтепродуктов на американском и мировом рынках, который затоварен «биодизелем».

Более того, из-за обилия такого топлива местные НПЗ уже вынуждены переключаться на производство керосина, однако и здесь периодически сталкиваются с затовариванием.

МВФ признал, что экономика России с учетом паритета покупательной способности стала четвертой в мире, опередив экономику Японии. Крупнее экономики России обладают только страны с многократно большей численностью населения — Китай, США и Индия.

В контексте украинского противостояния важно другое: экономика России на 15% больше экономики Германии и в 1,5 раза - Франции.

Можно долго рассуждать о возможности в России производить больше пушек, танков и самолетов. Однако все это второстепенно. Россия вновь стала крупным экономическим центром притяжения. То есть появилась возможность не воевать с элитами всегда колеблющихся стран, а «покупать» их, давая реальную альтернативу ЕС как источнику капитала и технологий. Использовать «мягкую силу».

Это уже очевидно для элит Грузии и Азербайджана. Начинает медленно доходить до Армении. Еще лет десять стагнации в Германии, и в ЕАЭС постучатся прибалтийские республики и Молдавия.

Нефтяная сланцевая революция становится газовой...

...однако хорошего в этом для американского нефтегаза мало: в той же Перми природный газ идет по отрицательным ценам. Поступление попутного газа в сланцевой скважине увеличивается по мере падения давления в пласте. Он начинает давать меньше тяжелых углеводородов и больше легких.

Минэнерго США приводит цифры десятилетней трансформации для трех крупных формаций. Для самой крупного Пермского бассейна за десятилетие доля газа выросла с 34% до 40%, для Баккена с 16% до 33%, для Игл Форд с 37 до 48%.

Это значит, что нефти на сланцевых формациях все меньше, а чтобы ее добыть, надо бурить все больше. И это нужно, чтобы оставаться на текущих уровнях добычи. Особенно интересны эти эксперименты в Перми, где нефтяники вынуждены оплачивать не только гигантские капексы на добычу нефти, но и расходы на утилизацию попутного газа.

Для всей американской экономики это энергетическое благо, а вот для конкретных операторов на месторождениях — финансовая боль.

Каждый третий доллар инвестиций в обрабатывающие сектора в мире сегодня вкладывается в Китай. То есть КНР по-прежнему находится в активной фазе индустриализации, даже несмотря на замедление роста экономики в последние годы. Более того, удельно, относительно ВВП, инвестиции в Китае в обрабатывающие производства выросли до нового рекорда — 15% от ВВП.

Ни одна крупная страна в мире не вкладывает столько в открытие новых фабрик и заводов, ни в Европе, ни в США, ни в Индии. Если в начале века с Китаем еще могла потягаться Япония, то сейчас и здесь инвестиции в обработку находятся на уровне менее 10%.

Это значит, что промпродукция из Китая и дальше будет вытеснять с мирового рынка продукцию из Европы и других развитых стран. Китай же постепенно будет подтягивать качество и занимать все больше и больше ниш высоких переделов. Сейчас экспансия компаний КНР идет на рынок судов, автомобилей, ВИЭ и электроники. В следующем десятилетии стоит ждать выхода на мировой рынок коммерческих самолетов, вертолетов и космоса.

32 месяца длится СВО. 28 месяцев подряд промышленный индекс PMI зоны евро находится ниже 50 пунктов — говорит о сокращении. При этом ситуация от страны к стране разнится. Южная Европа (Испания и Греция), исторически в меньшей степени зависящая от поставок энергоносителей (в первую очередь газа) из России, растет. Страны Центральной и Западной Европы (Австрия, Германия, Франция и Италия) продолжают скатываться в пропасть. И пока конца медленному, ползучему кризису не видно.

Системным ответом было бы выстраивание новой системы снабжения дешевыми и надежными источниками энергии для стран ядра еврозоны. Однако пока такого не просматривается даже на уровне концепций. Ставка на ВИЭ оказалась откровенно провальной. Ни к чему хорошему она не привела: цены на электричество в Европе на десятки процентов выше, чем в США и Китае. Строить АЭС – очень долго, возобновлять работу угольных ТЭС политически самоубийственно, как и запускать уцелевшую ветку Северного потока-2. Других «быстрых» ответов на дефицит энергии нет.