Пять веков прогресса – коту под хвост

Как и пять веков назад, важнейший фактор, определяющий экономическую жизнь в Европе, – климатический. Энергетика региона впала в тотальную зависимость от погоды. Теперь темпы роста экономики определяет ветер, который надул или не надул, солнце – в тучах или ясно, дождь или засуха. Раньше это было важно для экстенсивного сельского хозяйства. И эти факторы годами пытались нивелировать: селекцией, орошением, строительством теплиц. Теперь же заложник погоды – большая энергетика!

В этом году благоденствие: дождик льет, солнце светит, немного подвел ветер, но ничего, зима теплая. Можно козьи морды на восток строить.

Тем не менее, дешевле от этого энергетика не становится. Кроме многочисленных ВИЭ, на случай непогоды всегда в резерве нужно держать газовую ТЭС. А значит, газовую магистраль, идущую к ней, порт и терминал регазификатор, и контракт с «Газпромом» на случай аварии на СПГ-терминале в Катаре или США и т.д.

Россия стала ключевым игроком сразу на двух крупнейших сырьевых мировых рынках – нефти и продовольствия. Ну и небольшой бонус в виде рынков газа, угля и металлов — рынков крупных, но не стратегически важных (стратегически — в контексте выживания экономики импортера в случае полной блокады поставок этих товаров).

Конечно, доминирование сразу на двух ключевых для планеты сырьевых рынках вызывает недовольство в центрах принятия решений крупных стран. Тотально зависеть от поставок еды и энергии из государства, создающего лишь 2% мирового ВВП и при этом обладающего ядерным оружием, — то еще удовольствие (современная Спарта). Конечно, рано или поздно это вызвало бы желание проверить на прочность как саму экономику, так и власть государства, ее создающую: "пошатать режим". Отсюда агрессия и война за Черное море – хаб для экспорта пшеницы и нефти из России.

Агрессия все равно пришла бы: не с Запада, так с Востока, не с Юга, так с Севера. Слишком важный вклад в устойчивость мировой экономике создается в России.

1 трлн кубометров газа добыли США в прошлом году. Так много не добывала ни одна страна в мире. Ближайший конкурент — Россия отстает в 1,7 раза, третий-четвертый — Иран и Китай — более чем в 4 раза.

Впрочем, основную долю природного газа США используют на собственные нужды — в электроэнергетике и химии. При этом внутреннее потребление ежегодно и агрессивно растет, создавая «ножницы» для экспорта. Основной экспорт США — это трубный газ в Мексику, а уж потом экспорт СПГ. Отсюда (временный) запрет на выдачу новых экспортных СПГ-лицензий. Для США, как экономики, выгоднее дешевый внутренний газ, нежели дорогой внешний (идеально и то и это сразу) . Дешевый газ — допинг для промышленности, энергетики, а значит, и энергоемкой IT-отрасли.

При этом, в отличие от сланцевой нефти, геологических ограничений (запасов, технологий, стоимости добычи) у американской газовой отрасли заметно меньше. То есть он с нами надолго, и с этим нужно жить закладывая это в том числе в долгосрочные стратегии «Газпрома» и НОВАТЭКа.

Крупнейший экспортер товаров в США — новая мировая промышленная держава — Мексика. Китай лишь поставщик № 2, Канада — № 3. Германия, наивно разменявшая энергетическое партнерство с Россией на экспортный рынок США, лишь четвертый экспортер в Штаты, а ее экспорт в три раза ниже мексиканского.

США продолжают отстраивать независимую и самодостаточную экономику-континент Северная Америка в рамках союза USMCA (НАФТА 2.0 — детище Дональда Трампа). Сегодня USMCA — крупнейшее в мире экономическое объединение, создающее треть мирового ВВП и объединяющее 500 миллионов человек населения.

Окукливание Америки продолжится вне зависимости от результатов выборов: Ноев ковчег содержит все для нормальной самодостаточной жизни — крупный рынок, чтобы окупать создание сложных наукоемких систем (самолетов, спутников, автомобилей), обеспеченный необходимым сырьем, энергетикой, продовольствием и технологиями. А непомерный долг съест время, инфляция, на край - война.

В ближайшую пятилетку Китай нарастит импорт нефти на 2 млн барр., то есть почти на 20% к уровню 2023 года - прогноз дает Минэнерго США. Это много. Тем не менее динамичный рост спроса на нефть не должен вызвать дисбаланса на мировом рынке.

Согласно расчетам МЭА, к 2028 году крупнейшие страны-экспортеры нефти — Саудия, ОАЭ и Ирак — будут обладать резервами на 6 млн барр. в день. Состояние этих резервов всегда вызывает вопросы, но на словах все простаивающие скважины рабочие и готовы запуститься по первому требованию ОПЕК+. Математически спрос Китая может удовлетворить и растущая добыча США и Канады при условии сокращения потребления в Европе и Японии.

Впрочем, усилия для сохранения мирового баланса рынка нефти предпринимает и КПК: это и ставка на электромобиль, и стимулирование внутренней добычи нефти, в том числе ТРИЗов, и замещение нефтепродуктов СУГами и метаном.

Поэтому всевозрастающий голод дракона мир пока может утолить. Тем не менее в прогнозах всегда нужно помнить про растущего индийского слоненка.

Добыча нефти и газа в США в ближайшие 15 месяцев продолжит расти и выйдет на новый рекорд – 14 млн баррелей в день по нефти и 1175 млрд кубометров в год по газу. Такого прогноза придерживается Минэнерго США. Точка роста одна – Пермский бассейн. Именно это гигантское месторождение является основным источником новых рекордов нефтегазодобычи в Штатах. На графике видно, что остальные месторождения находятся в стагнации: они даже не предпринимают попыток выйти на уровни добычи 2019 года.

Однако у ставки на Пермь есть очевидный риск, на который нефтяники Штатов вынужденно идут. Добыча здесь крайне чувствительна к цене. На графике видно, что основной удар сокращения в 2020 году пришелся на Пермский бассейн. Второй риск, повторяемый многократно: любое месторождение рано или поздно заканчивается; Пермь невозможно бурить бесконечно. Выход на плато Пермского бассейна станет мощным катализатором мирового роста цен на нефть.

Можно только догадываться, какие договоренности были достигнуты между правительствами США и Германии, результатом которых стало появление немецких танков под Курском. Однако с начала 2021 года Германия очень резко нарастила экспорт в США. Рост экспорта был самым сильным, по крайней мере, в этом веке. Выросло и качество этого экспорта: немцы нарастили продажи высокотехнологичной продукции в США — лекарств, химии и т.п.

Обратная сторона медали — потеря надежного снабжения немецкой экономики первичной энергией из России. На роль энергоснабженца подрядились Штаты, однако цены на энергоресурсы оказались несколько выше. Переориентация экспорта Германии на США создала и непредсказуемые (непрогнозируемые) эффекты — потерю экспорта в Россию и снижение поставок в Китай.

Впрочем, рынок США насытился продукцией Made in Germany еще в прошлом году: спрос перестал расти, а вместе с этим и промышленность Германии. А вот расхлебывать конфликт с Россией и Китаем немцам придется как минимум ближайшее десятилетие.

Китайский кризис недвижимости — это не локальная проблема; это глобальный кризис. Он знаменует окончание экстенсивного цикла индустриализации КНР. Для России это выльется в затяжное снижение спроса на сырьевые товары.

Кризис стройки в Китае — это следствие насыщения крупнейшего рынка планеты базовой инфраструктурой. Страна подходит к окончанию экстенсивной индустриализации, кризис недвижимости — это лишь видимая часть огромного айсберга проблем, стоящих за этим. Кроме городов в КНР строились фабрики, порты, дороги, ВСМ, метро, энергетика, связь. У всего этого есть предел насыщения.

За время великой стройки в КНР были созданы огромные сектора — поставщики: например, производства цемента, нерудных материалов, стали, меди, спецтехники, отделочных материалов и т.д. После того как индустриализации Китая завершилась, все эти сектора в имеющихся размерах не нужны, а экспортировать все эти товары невозможно. Мировому рынку столько стали, цемента или алюминия просто не нужно.

🇳🇴Норвежский исследователь считает, что 🇩🇪Германия могла бы добиться сокращения выбросов климатических газов на 73% против нынешних 25%, если бы с 2002 по 2022 годы инвестировала бы не в ВИЭ, а в атомную энергетику.

Общие расходы на ВИЭ оцениваются в 696 млрд. евро.
Преимущество атма в том, что основную часть АЭС нужно поддерживать, а не строить.
Расходы на эксплуатацию и техническое обслуживание + 85 000 $/МВт, переменные расходы на эксплуатацию и техническое обслуживание - 1500 $/МВт·ч, начальные расходы на топливо - 7000 $/МВт·ч и конечные расходы на топливо (вывод из эксплуатации и хранение отходов) - 2330 $/МВт·ч.

Строительство не представляется сильно дорогим, если но не по цене Olkiluoto 3 (11 млрд.евро). 🇰🇷KEPCO построила 4 APR 1400 за 32 млрд долларов. При том, что закрытие тоже требует денег.

Ветряков и солнечных панелей построили много, чем практически удвоили установленную мощность, но нюанс в том, что этом прирост нужно делить в 3-4 раза из-за нестабильности и низкого КИУМ.

Интересно, как разными путями крупные экономики идут к одной цели — снижению зависимости от нефти.

Например, в России в рамках газификации автотранспорта делается ставка на пропан-бутан. Без существенной доработки ДВС удается заменить вид топлива с бензина на газ. Не самое удобное решение с точки зрения использования (газ текуч и намного взрывоопаснее бензина), но на что не пойдешь ради экономии акцизов: стоимость производства бензина и пропан-бутана не сильно отличается, однако разница цен на заправке объясняется разными налоговыми режимами у нефтяников и газовиков.

Игры с преференциями и в США. Там ставка на этанол (спирт) — производное от этана. Позиционируется как «зеленое» топливо, и этим суррогатом нещадно разбавляют настоящий нефтяной дизель. Впрочем, в ход идут и продукты перегонки биомассы - именуемые «биодизелем».

Нечто похоже и в Китае. Там ставка на метан, который продается на заправках в компримированном (сжатом) и сжиженном виде. Источник этого топлива — местные угольные пласты.

Все правильно сделали

Пока развитый мир выдает свою экономическую стагнацию, вызванную чудовищной демографией, за «чудо энергоперехода», российские нефтяники резко переориентировали свой экспорт на растущие рынки: Индию и Африку. Даже по прогнозам Минэнерго США эти рынки будут наращивать потребление нефти и нефтепродуктов как минимум до середины века.

Старые российские рынки сбыта — Европы и Японии — будут сокращаться в ближайшие десятилетия, то есть на горизонте окупаемости проектов. Съеживающийся рынок — это рынок покупателя. Ему каждый год нужно все меньше и меньше ресурсов. При этом издержки недозагруженной инфраструктуры (НПЗ, портов, трубопроводов) ложатся на продавца. То есть стагнация может вылиться в коллапс инфраструктуры ТЭК в этих регионах.

Впрочем, с точки зрения обезьяны, сидящей на высоком дереве, в долгосрочном прогнозе Минэнерго США интересно другое: обгонит ли Китай с населением 1,4 млрд человек США (334 млн) по потреблению нефти и нефтепродуктов до середины века.

В Пермском бассейне работает больше буровых, нежели в остальных 48 штатах вместе взятых. Манию американцев к Клондайкам не искоренить. Впрочем, как учит экономическая история, на добыче золота основную прибыль зарабатывают производители лопат. Именно поэтому Пермь сегодня — главный инфраструктурный проект в экономике Штатов, вокруг которого кипит сервисная жизнь.

Мегапроект «Пермь» (вторая Саудия) тащит за собой инвестиции не только в обустройство месторождений, но и в первичную обработку нефти и газа, их транспортировку - трубопроводы до мест потребления. Изобилие энергоресурсов создают рынок переработки — НПЗ, ТЭС, СПГ-терминалы и порты. Если посмотреть на статистику роста ВВП Техаса, то и без того гигантская экономика более 2 трлн долларов прирастает на 5% в год.

Что интересно, в остальных 48 штатах буровая активность падает, а добыча стагнирует. То есть текущие цены на нефть не стимулируют инвестиции.

Завершение мегапроекта «Пермь» (исчерпание нефти) станет тяжелым ударом для всей экономики Штатов.

Индия нарастит импорт нефти в ближайшую пятилетку на 1,5 млн барр. в день или на 30%. То есть южноазиатской стране необходимо найти еще одну Россию. По мировым меркам 1,5 млн баррелей — это немного, но не надо забывать о растущем спросе на нефть со стороны Китая, Африки и ЮВА.

Вроде бы под все это в мире резервы есть — в частности, такие прогнозы дает (проевропейское) МЭА. Но нужно понимать, что ни одна страна в мире не сообщит агентству Bloomberg или МЭА о том, что она прошла пик своей добычи нефти. А такое за последний век случалось не раз. Глобальный пик добычи прошла Мексика, Великобритания, локальные пики были в США, России и т.д. До последнего момента отраслевые аналитики рисовали планы-графики добычи, уходящие в небо. Так устроен бизнес.

Представьте, что станет с ценой барреля, если выйдет саудовский принц Мухамедда ибн Салман и сообщит: «В Саудии нефть всё!». Поэтому пик добычи в конкретной стране с уровня МЭА предсказать невозможно.

Кажущийся профицит на рынке нефти может очень быстро рассеяться.

Основной рынок сбыта индийского топлива — Европа. Это стало возможным после ухода от туда российских нефти и нефтепродуктов. До 2021 года индийское топливо в основном шло в страны АТР, Европа в общей структуре сбыта была лишь четвертым рынком.

Интересно другое: излишки НПЗ (возможности экспорта) в Индии постепенно сокращаются, несмотря на динамичный рост импорта. Так, с 2020 года индийские НПЗ нарастили импорт примерно на 0,5 млн барр в день, но при этом экспорт нефтепродуктов сократился — потери составили порядка 0,1 млн барр в день. Такая разница — результат динамично растущего внутреннего потребления и отчасти сокращающейся внутренней добычи: она падает с 2013 года. Пик пройден в начале прошлого десятилетия, когда индийские компании добывали более 0,8 млн барр в день. В прошлом году этот показатель снизился до 0,57 млн барр в день.

В условиях, когда нефтяной импорт из России превосходит весь национальный индийский нефтепром в три раза, мечтать о сокращении российского присутствия на этом рынке — наивно.

Неожиданно у платиноидов появился новый рынок сбыта, а спрос обещает динамично расти. Речь идет об использовании металла в топливных батареях. Платина выступает катализатором в водородных топливных элементах: при использовании платины в качестве анода и катода водород окисляется без горения, в результате чего возникает электричество и вода.

В случае массового внедрения этой технологии как альтернативы (дополнения) классической электрической тяге спрос на платину может резко вырасти. Bloomberg NEF считает, что до 2035 года рост спроса составит 35%, что сделает этот узкий рынок дефицитным.

Сегодня 70% мировой платины производится в одной стране — ЮАР, еще 12% — в России, 8% — в Зимбабве. Значительно увеличить производство (при текущих ценах) невозможно, а значит, впереди рост цен на платину и акции производителей металла. Впрочем, внедрение водорода идет очень тяжело из-за его текучести и взрывоопасности, и пара крупных катастроф может поставить крест на развитии этой технологии.

Ты был в кругосветке? – А Urals – да!

Разрыв энергомоста Россия-ЕС до сих пор не компенсирован, то есть мировой энергетический кризис продолжается, пусть и в нисходящей фазе. Маржинальность переработки нефти по-прежнему остается на высоких уровнях – порядка 20 долларов на баррель. То есть миру остро не хватает НПЗ.

Говоря о новом энергомосте – Россия-Индия, к цифре 20 долларов крэк-спрэда нужно добавлять дисконт на российскую нефть, и в этом раскрывается вся прелесть индийской нефтяной прачечной. Конечно, до былых 100% накрутки на баррель уже далеко, однако прибыльность переработки русской нефти в Индии по-прежнему позволяет отбивать буквально кругосветные путешествия русской нефти и еще на этом зарабатывать приличную прибыль.

Впрочем, платит за все это конечный потребитель: напрямую – на заправке и косвенно – через полки магазинов (инфляцию).

Конечные бенефициары возникшего дисбаланса – совсем не индусы, а нефтегаз США и Китая, стран, обладающих самым большим парком НПЗ в мире.

Меняются короли, происходят революции (в том числе сланцевые), накладываются и снимаются санкции, заключаются военные и экономические союзы, начинаются и заканчиваются войны, а экспорт нефти с Ближнего Востока находится в узком диапазоне около 17,5 млн баррелей в сутки (+/- 10%) уже два десятилетия.

Роль мирового регулятора нефтяного рынка — это не только забирать сверхприбыль на росте сырьевых цен, но и компенсировать за счет урезания собственной добычи (списания сделанных инвестиций) перепроизводство на глобальном рынке нефти. Новой нефти Ближнего Востока миру не нужно, и сигнал (для всей ОПЕК+) не очень хороший. Глобальный рынок уже два десятилетия удовлетворяет растущий спрос без залезания в мировую кладовую нефти (в первую очередь резервы Саудии и ОАЭ).

При этом потребителям удается удерживать цены на нефть на относительно низком уровне. Этот дисбаланс приводит к дефицитам бюджетов стран Ближнего Востока и экономической стагнации. То есть сложившийся уровень цен - долгосрочно не устойчивы.

После нескольких лет застоя мировые мощности НПЗ вышли на новый рекорд в прошлом году, достигнув уровня 103,5 млн баррелей в день. В этом веке мировые мощности НПЗ выросли на 45%. Ежегодно вводят новые заводы — Китай, Индия и страны Ближнего Востока. Сегодня каждый третий НПЗ в мире находится в одном из этих регионов.

На графике очевиден неспешный (примерно на 2 п.п. в год) восходящий тренд. То есть крупные нефтяники инвестируют в растущее потребление нефти — НПЗ будет окупаться не менее 10-15 лет!

Особенно выделяется нефтехимия Китая, ставшая крупнейшей в мире по размерам. Мощность НПЗ страны достигла 18,5 млн баррелей. Смещается и направление деятельности. Если на момент формирования отрасли в приоритете было изготовление топлива, то сейчас основная направленность — производство пластиков, резины и смол. Происходит китайское импортозамещение — вытеснение европейского химического импорта с внутреннего рынка КНР.

Энергетический кризис обогатил часть компаний США и Европы, однако больно ударил по экономике США. Расходы на первичную энергию выросли за 2022 год на 22%, что вылилось в мощнейший за полвека всплеск инфляции. Впрочем, комплекс решений по снижению взбесившихся цен на нефть быстро утихомирил мировой рынок.

Для властей США это стало уроком. Он показал, что санкции — обоюдоострое орудие. Полное торговое эмбарго России приведёт к кратному росту цен на нефть и похоронит финансовую систему США, Японии и Европы в пламени инфляции и шока от роста ставок. С тех пор санкции носят подленький характер — навредить, затормозить, но не остановить.

Несмотря на мощный нефтегазовый сектор и нетто-экспорт газа, США сейчас кровно не заинтересованы в низких ценах на первичную энергию. Рост цен приводит к всплеску инфляции, а она — к увеличению стоимости обслуживания непомерного долга.

Для России, Ирана и Саудовской Аравии это важнейший фактор, через который можно оказывать реальное давление на внешнюю политику Штатов.

Неконтролируемая статья затрат на первичную энергию для экономики США — нефть. Это такой «джокер», который может спутать любой расклад. История последних десятилетий говорит, — при затратах на нефть более 1 трлн реальных долларов в год (130-140 долл./барр) экономика Штатов начинает загибаться, при этом не важно, как распределяются эти средства среди национального нефтегаза и внешних поставщиков.

Влияние высоких нефтяных цен на экономику Штатов объясняется двумя факторами. Во-первых, несмотря выросшую добычу в последние годы, США остаются нетто-импортером нефти. Во-вторых, центр формирования прибыли нефтегаза США не в добыче нефти и газа (сланец никогда не сможет тягаться по себестоимости с нефтью Гавра), а в их переработке: высокие цены на нефть убивают маржу НПЗ.

Впрочем, к тому моменту, когда высокие цены на нефть (газ и уголь) вызовут лишь рецессию в США, Европа уже будет в глубочайшем экономическом кризисе ввиду большей зависимости от импорта первичной энергии. ВИЭ эту проблему пока решить не могут.