Майнеры готовы разнести не только энергосистему Иркутской области. Энергетики Техаса готовятся к трёхкратному росту потребления ЦОДами в ближайшие пару лет, а их доля достигнет 10% во всём энергопотреблении гигантского штата. В год Техасу требуется около 450 ТВт*часов. Столько же потребляет Франция!

Наплыв нового вида потребителей в энергосистему Техаса — погоня за дешёвым электричеством, половину из которого в регионе производят из сверхдешёвого газа.

Как и в России — такой наплыв новых потребителей вызывает дисбаланс в энергосистеме. Генераторы просто не успевают строить нужное число ТЭС. Однако видя проблему, энергорегулятор не ставит заслонов или преград, а напротив пытается найти выход для формирующегося спроса. Один из них — создание гибкого потребителя. В случае перегрузки сети, ERCOT имеет право просто отключить от сети майнеров и другие энергоёмкие ЦОДы. Гибкий контракт набирает популярность. И никаких запретов.

На третий год с начала СВО российские нефтепродукты действительно начали покидать Европу. Ползучий топливный переворот происходит на рынке дизеля. Больше половины импорта в регион теперь приходится на поставки из США и Саудовской Аравии. За счет дизеля из этих стран произошла полная компенсация выбывших российских объемов.

Что интересно – поставщики из США и КСА наращивают свою долю за счет вытеснения топлива из Турции и Индии – двух великих нефтяных держав.

Для России и прямая, и косвенная потеря европейского рынка уже не критична. За почти три года после начала СВО российские нефтяники освоили новые рынки сбыта: Африка, Латинская Америка, ЮВА. Самое важное – выстроили независимую от Европы логистику, скупая танкерный флот и инфраструктуру (НПЗ, терминалы) на ключевых рынках сбыта.

В целом, нефтегазовый союз Россия-Европа полностью распался. Российский ВВП продолжает динамично расти, Европа, в первую очередь Германия, погружается в экономический кризис.

В ответ на запрет полетов российским авиакомпаниям в Европу и США российские власти выпустили зеркальный указ и закрыли небо для полетов самолетов европейских и американских авиакомпаний.

Спустя два с половиной года имеем огромнейший дисбаланс в авиаперевозках на маршруте Европа – Китай в пользу китайских авиаперевозчиков. 4 из 5 пассажиров на маршруте теперь перевозят китайские авиакомпании, для которых небо над Россией открыто. Они везут быстрее, дешевле и не менее безопасно. При этом еще в 2018 году европейские авиаперевозчики опережали китайцев на крупнейшем мировом направлении полетов, соединяющем 500 млн жителей Европы с полуторамиллиардным Китаем.

Аналогичные (пусть менее ярко выраженные) проблемы у американских и авиаперевозчиков из других стран.

Китайцы очень грамотно играют в новом формирующемся мире, прекрасно пользуясь европейской и американской амбициозностью, которая диктует порой самоубийственные шаги. Европейские компании высаживают с очередного глобального рынка.

Маржинальность нефтепереработки в мире находится на минимальном уровне с 2020 года - на это жалуются американские нефтяники. В последние месяцы с прибылью у НПЗ все сложнее. В падении маржи виновато много факторов.

Во-первых, в тех же Штатах происходит затоваривание рынка биотоплива: под «зеленой» маркой проходят разбавители дизеля на основе переделов СУГов, например, этанол.

Во-вторых, массовый переход спецтехники на СПГ и КПГ в Китае тормозит спрос на дизель.

Другая проблема — происходящий передел мирового рынка ГСМ. Страны-экспортеры нефти в условиях ограничений ОПЕК+ меняют стратегии и переходят к торговле нефтепродуктами. В результате в этом году было запущено сразу три НПЗ: в Кувейте — НПЗ Al-Zour (615 тыс. баррелей в сутки), Нигерии — НПЗ Dangote (650 тыс. баррелей в сутки) и Омане — Duqm (230 тыс. баррелей в сутки). Основной рынок сбыта для этих заводов — страны Европы. Европейские НПЗ в новых условиях закрываются пачками. В ближайшую пятилетку ожидается выбытие НПЗ на 1–1,5 млн баррелей в сутки.

Еще до 2020 года казалось, что США несутся к финансовой катастрофе. После 2020 года казаться перестало. Резко нарастив траты федерального бюджета на борьбу с ковидом, американские власти и не думают возвращаться к «нормальности». В этом году вновь дыра — на 1,8 трлн долларов. Острота ситуации в том, что больше, чем сейчас, американский Минфин занять не может, так как выпотрошены все сбережения граждан и свободные средства пенсионных фондов — как своих, так и стран-сателлитов.

Бюджетные приоритеты — расходы на обслуживание долга и социальные программы в виде Medicare. Как бы ни хотелось военным пролезть между медицинско-фармацевтическим и финансовым лобби, им это не удается. Хотя НАТО очевидно проиграло, Ближний Восток полыхает, Китай не дремлет и наращивает потенциал. Вызовы растут, а ресурсов, чтобы купировать всё это, нет.

Впереди новый раунд печати денег, а это новый виток инфляции доллара и удар по уровню жизни и сбережениям.

Россия — более индустриализированная страна (по доле промышленности в ВВП), нежели современные Штаты, Великобритания и Франция; однако пока отстает от Германии и даже Италии. И, конечно, высоты Китая, Кореи и Вьетнама России при текущем технологическом укладе, без тотальной роботизации, не взять.

Впрочем, уровень индустриализации в прочтении Всемирного Банка — вещь достаточно абстрактная (средняя температура по больнице) и без ППС мало что показывает. Например, за цену трактора, сделанного в США, можно купить два, а то и три китайских аналога; однако в данном конкретном случае зачет будет вестись 1 к 1 в пользу Штатов, так как оценка промышленности в ВВП финансовая. Отсюда невероятные 17,3% США в мировом промышленном производстве. В штуках (джинсах, цементе, автомобилях), с учетом ППС, США будут кратно отставать от Китая.

В то же время, выпуская достаточно уникальные системы — самолеты, нефтегазовые платформы и спутники, — Дядя Сэм может еще долго оставаться в мировом топе промышленно развитых центров.

250 долларов за баррель должна стоить нефть, если иранско-израильский конфликт пойдет по наихудшему сценарию. Такой уровень цен складывается, исходя из исторической аналогии (иранской революции) в 1980-х годах прошлого века, вызвавшего резкий рост ресурсной ренты в мировом ВВП до 7%.

В этом году производство нефти (ресурсная рента на мировую экономику) заберет 2,2% от мирового ВВП, что по историческим меркам совсем не много. Это в 1,8 раза ниже уровня 2008 года и в 3,2 раза меньше нефтяного кризиса 1980-х.

Однако, вероятно, таких высоких цен не будет. Несмотря на «зеленый поворот» западного мира (стран-импортеров), чувствительность к ценам на нефть в США и Европе заметно выросла в последние десятилетия. Виной тому — раздутый госдолг, который сложно обслуживать при высокой инфляции. Базовый источник инфляции — стоимость энергоресурсов и «царицы» — нефти.

Нефтяной шок, аналогичный прошлому, просто сложит финансовые системы западного мира как карточный домик, а вместе с ними и спрос на нефть.

Китайцы не хуже англосаксов умеют в долгую. КНР десятилетиями выстраивала у себя автомобильную промышленность, приглашая на самый крупный рынок лучшие автоконцерны мира, перенимая технологии, навыки и ноу-хау. При этом, чтобы не пугать доноров, до 2020 года никаких попыток экспансии на мировой рынок китайские автогиганты не предпринимали.

Пандемия смешала все карты на мировом автомобильном рынке. В суете локдаунов, а потом и на фоне энергетического кризиса в Европе, судорожных попыток вынужденного энергоперехода начался выход китайцев на мировой рынок. Всего за четыре года экспорт автомобилей и запчастей к ним из Китая учетверился. При этом по некоторым позициям, особенно в области электромобилестроения, европейцы и американцы ничего не могут противопоставить китайским мастерам. Китайские автогиганты тотально доминируют на этих рынках, полностью контролируя технологии производства — от руды до готового изделия.

Для легендарной европейской автомобильной промышленности это приговор.

Уголь — все, свежий прогноз от МЭА. Еще пятнадцать лет назад угольные прогнозы МЭА можно было воспринимать всерьез, затем — как одно из мнений. Сейчас же, кроме улыбки, они ничего не вызывают. Серьезнейшее аналитическое агентство в мире с претензией на объективность ведет свой крестовый поход против самого доступного источника первичной энергии на планете.

Глядя на график, можно понять, что сейчас глобальный спрос зависит лишь от двух государств в мире — Индии и Китая. Индия в прошлом году вышла на новый рекорд внутренней добычи в 900 млн тонн; в этом году резко нарастила не только добычу, но и импорт из-за экстремальной жары. Планы до 2030 года — выйти на 1,5 млрд тонн внутренней добычи, остатки дефицита сбалансировать импортом.

С Китаем несколько сложнее. План пятилетка подразумевает рост добычи как минимум до 2025 года, но есть и китайская реальность — опережающий рост спроса на электроэнергию. Строить ВИЭ-генерацию быстрее, чем растет спрос на электричество, доселе не получалось и вряд-ли получится.

Важнейший итог СВО - произошла девальвация санкционной политики США и примкнувшей к ней Европы. Даже самые жесткие санкции перестали работать, а это крах корпуса внешней политики, выстраиваемой десятилетиями.

Еще пять лет назад попадание в SDN-List Минфина США было приговором для любого бизнеса. Однако сейчас это не так. Пример Сбера или ВТБ это подтвердит. Тем не менее — это субъективная оценка.

Объективную картину эффективности работы санкций демонстрирует нефтяная отрасль Ирана. Она очень чутко реагирует на наложение и снятие ограничений: сокращаясь и восстанавливаясь в зависимости от настроений «Дяди Сэма» по отношению к режиму аятолл.

Сейчас настрой «Дяди Сэма» максимально ястребиный, один шаг до прямого военного столкновения между Ираном и США, однако добыча нефти в Иране близка к максимуму. То есть персы смогли найти обходные пути для торговли своей нефтью, выстроить необходимую финансовую и логистическую инфраструктуру, найти рынки сбыта. Аналогично поступили и русские нефтяники.

Резкий спад строительства трубопроводной инфраструктуры – яркий индикатор того, что нефтяная сланцевая революция завершилась

С 2020 года в США число введенных в эксплуатацию трубопроводов упало с десятков в год до считанных штук. Это значит, что инсайдеры (инвесторы в обслуживающие нефтяников трубопроводы) как минимум не видят перспектив роста добычи нефти и производства нефтепродуктов. С имеющимися объемами добычи и переработки справятся уже построенные трубопроводы.

Резкое сокращение инвестиций в трубы – ещё один индикатор в ряду многих прямых и косвенных признаков тормозящей сланцевой революции США.

На падение темпов добычи может влиять два фактора – финансовый (текущая стоимость нефти не стимулирует новые инвестиции в добычу) и геологический (доступная к добыче нефть просто кончилась). Если последнее, то скоро начнется ралли цен на биржах. В условиях сокращения доли США на мировом рынке нефтедобычи ОПЕК+ оторвется за десятилетие низких цен.

Катарские шейхи играют в опасную игру. В начале этого года Катар объявил о плане наращивания производства СПГ с текущих 77 млн тонн до 126 млн тонн в год в 2026 году и до 142 млн тонн в год к концу десятилетия.

Новый проект увеличит экспортные возможности Катара на 85%. Он называется North Field West. На первом этапе он включает освоение газовых месторождений и строительство восьми газовых платформ и шести новых сжижающих установок, каждая по 8 млн СПГ в год.Под расширение проекта уже сейчас законтрактовано 24 газовоза. Первый этап амбициозной программы будет стоить без малого 30 млрд долларов.

Реализация проекта вернет Катару лидерство на мировом рынке СПГ. Однако, несмотря на то что в проект приглашены "правильные" компании: TotalEnergies, Eni, ConocoPhillips, Shell и ExxonMobil, доли их миноритарные, на всех 25%.

Миноритарное участие правильных акционеров не защитило "Арктик СПГ-2". В случае затоваривания мирового рынка СПГ катарские амбиции могут упереться в собственную игру "Дяди Сэма".

Главную стратегическую ошибку, которую может совершить российский ТЭК, — это игнорирование восходящей газовой звезды Ирана. Ошибка будет сопоставима с игнорированием сланцевой революции в США и формированием СПГ-отрасли. В прошлом году Иран стал третьей страной в мире по объёмам газовой добычи, оставив позади и Китай, и Канаду, и Катар, преодолев отметку 255 млрд кубометров.

График газовой добычи в Иране удивителен — ровный восходящий тренд на протяжении 15 лет. Нет ни одной экономической или геологической причины для его слома. Развитие газовой инфраструктуры Ирана может остановить только война. Однако ненадолго.

В прошлые годы Иран удовлетворял внутренний спрос на газ, направляя этот ресурс на отопление и генерацию электроэнергии: 85% генерации Ирана — на газу. Однако внутренний спрос уже во многом насыщен, и Иран, очевидно, будет искать внешнее применение избыткам природного газа. Пока что рынок Европы для этого газа закрыт, поэтому вероятно, он пойдёт в Пакистан, а при стечении обстоятельств — в Индию.

График, показывающий роль энергоносителей в тонких финансовых системах ЕС и США. Импульс цен на газ и нефть стал важнейшим драйвером подорожания всего и вся и выхода инфляции на двузначные темпы за считанные месяцы. Инфляция пошла на убыль, как только первичная энергия перестала дорожать. То есть уровень инфляции доллара и евро косвенно зависит от ставки ФРС или ЕЦБ, но прямо - от стоимости энергии. Инфляция в ЕС и США – важнейший параметр, определяющий устойчивость финансовых систем (прибыльности банков) и (не)возможность наращивать госдолг, сводить бюджеты и т. п.

Понимают ли это в Штатах? Да! Первым делом, что сделал Белый Дом на инфляционный импульс – распечатал стратегический нефтяной резерв (SPR) и провел встречи с национальным нефтегазом для снижения цен.

Понимают ли это в ЕС? Не очень!

Цены на энергоносители хотя и формируются на европейских и американских биржах, однако баланс спроса и предложения находится в руках крупнейших производителей нефти – ОПЕК+. И это джокер в рукаве Ирана и России.

Каннибалы из Перми

Американских газовиков глушат американские нефтяники. На крупнейшем месторождении в мире по объемам добычи нефти — Пермском бассейне — газ — дармовой продукт, его идет очень много, девать его особо некуда. В результате наблюдается локальное перепроизводство, и на местном Waha Hub порой даже устанавливаются отрицательные цены. Это негативно сказывается на ценах на газ по всей стране и дестимулирует добычу на других месторождениях. Например, не выдержал проект Хенесвилль и уже посыпался.

Пермь сегодня создает больше проблем, чем выгод. При таких ценах, с одной стороны, возникает избыточный спрос, например, у энергетиков и экспортеров, с другой — рассчитывать на стабильный рост предложения газа дальше нерационально. Проекты по добыче газа несут убытки инвесторам.

При этом Пермь может в любой момент развернуться по добыче и так же резко начать ее сокращать. Тогда газовое изобилие сменится не меньшим газовым дефицитом: на все хотелки (ТЭС, экспорт в Мексику, СПГ) природного газа не хватит.

США вышли на исторический максимум добычи природного газа, преодолев планку в 1 трлн кубометров в год. Столь стремительный рост — заслуга сланцевой технологии: 80% природного газа в США добывается из сланцев.

Однако технология, какая бы она ни была инновационной, — это лишь ключ к замку — месторождению. В этом году уже 15 лет как американские нефтяники подобрали необходимые ключики к основным газовым формациям — Марцеллус, Пермь, Ханессвилль и Ютика. Самые «сладкие» залежи уже отработаны, а чтобы удерживать добычу, нужно бурить глубже, закачивать больше воды, давать давление выше. Новых же сланцевых формаций в США за эти годы найдено не было.

Первые тревожные звоночки уже звучат: в этом году впервые за четверть века добыча сланцевого газа снизится. Возможно, с ростом цен на газ появятся стимулы для наращивания инвестиций в Марцеллус (газа там на десятилетия добычи в текущих темпах); однако компенсировать провал добычи на других формациях будет сложно. Это значит, что газовая экспансия США подходит к концу.

«Зеленого рая» не наступило. Лучших, чем сегодня, условий для внедрения ВИЭ не будет. Видно, какой большой путь проделали инженеры для снижения стоимости кВт установленной мощности для СЭС и ВЭС. Однако уже пять лет удельная стоимость ВИЭ не снижается, а ценовой разрыв почти в два раза в пользу газовых ТЭС.

Учитывая прочие переменные: стоимость газа, кредита, сроки службы, цены электроэнергии во время генерации и субсидий для компенсации себестоимости электричества от ВИЭ и стоимостью электроэнергии на рынке, энергетики тех же Штатов делают ставку на природный газ.

Для Европы (и отчасти Китая) это плохая новость. Ископаемое топливо по-прежнему остается источником наиболее дешевой электроэнергии, а значит, энергоизбыточные страны будут давать лучшие условия для промышленного производства. Опыт той же Европы последних лет показал, что нивелировать фактор дешевой энергии невозможно ни ноу-хау, ни дешевым капиталом и зарплатами. Промышленность проигрывает конкурентную борьбу именно на поле энергии.