Взгляд членов ЛФД на жизнь в России и Белоруссии:
В указании на культурные корни этого варварства подтекст фактически слился с идеей цивилизационного превосходства Франции и Европы, сплотившейся под знаменами Гитлера, над Россией и её населением.
Подобные мысли рассыпаны по всему корпусу мемуарных источников. «Мы вошли в Россию, которая оказалась дивным раем. Крестьяне не имели представления об электричестве, а для освещения использовали жир животных. Ни читать, ни писать они не умели. Со времён Сотворения мира здесь ничего не поменялось», - вспоминал один из легионеров. В своей книге Бэйда приводит свидетельство Помпиду (это дядя будущего президента Франции – Т.), опубликованное в газете La Semaine 2 апреля 1942 г.: «Личность опущена до уровня животного, и средний социальный и интеллектуальный уровень русских нельзя сопоставить ни с чем, известным нам, даже если мы заглянем вглубь нашей истории». «У советских военнопленных, – отмечал ещё один легионер, - лица дегенератов, способных на всё, в оцепенении они тысячами расстаются со своими жалкими жизнями».

Мемуаристы пишут о тех чувствах, которые овладевали легионерами при пересечении советской границы у Бреста: «Перемена бросается в глаза. Польские дома с соломенными крышами и глиняными стенами внезапно уступают место бревенчатым хижинам, имевшим самый жалкий вид. Отныне мы видим один и тот же пейзаж – еловые леса, перемежающиеся с равнинными участками, на первый взгляд не возделываемыми. Время от времени на пути попадается жалкая деревня с бревенчатыми домами и соломенными крышами. Я никогда не думал, что человеческие существа могут жить в таких условиях. За три года в России я сталкивался с нищетой гораздо более страшной, чем всё то, что можно представить себе в нашу эпоху». Россия однозначно воспринимается как иная цивилизация. Французов поражают русские расстояния, которые меняют само представление о пространстве и времени. Мемуарист вспоминает, как его часть вошла в белорусскую деревню, в которой с самого начала войны не видели ни одного солдата. «Десятки тысяч других деревень ничего не слышали о войне», - подытоживает он.

Условия жизни и труда местного населения казались французам чем-то чуждым и архаичным. Распределённые на постой по избам, они наблюдали за тем, как организован крестьянский быт: «Изба состоит из двух комнат, одна из которых предназначена для людей, а другая - для животных. Мебель проста: несколько деревянных скамеек и стол, на котором кишат клопы в том же количестве, что и на полу. Печь находится во владении женщин и детей, который занимают её постоянно, проводя своё время за ловлей вшей, которыми они покрыты». Русский крестьянин беден, но ловок и мобилен. Из элементов его нехитрого рабочего обихода внимание французов привлекла телега, на которой перевозят любой груз на любое расстояние по любым дорогам, и «неутомимые маленькие русские лошадки» (рост лошади в холке был около 130 см – аналог нынешнего пони – Т.)

Грязь, нищета, огромные расстояния, уничтожающие саму возможность стабильного гармоничного развития, серая безликая масса населения, занятого в основном борьбой за выживание, - именно такой увидели Россию французские легионеры. Не случайно многие из них сравнивали своё пребывание на Восточном фронте с колониальной экспедицией. Красной нитью через мемуары бойцов ЛФД проходит сравнение русских с берберами и другими жителями французских владений в Северной Африке, с культурой которых многие легионеры были знакомы не понаслышке. Русская телега напоминала им североафриканскую арбу, труд крестьянина в поле вызывал ассоциации с тем, как негр собирает свой урожай. «Шлехи», этноним крупнейшего берберского племени, активно использовался ими для обозначения советских партизан.

И главная загадка, которую французские каратели из ЛФД так и не смогли разгадать:
«Французы с трудом могли объяснить себе, как подобная культура смогла породить мощную государственность, создавшую сильную армию и противостоявшую всей Европе на поле боя. Зримые свидетельства этого противоречия неизменно их озадачивали. В окрестностях Борисова бойцы ЛФД увидели военный городок Красной Армии, состоявший из десятков современных капитальных построек, оборудованных по последнему слову техники. Мемуарист отмечает: «В городе Борисове до сих пор царит Средневековье: покрытые песком улицы, избы, отсутствие водопровода, лишь несколько подсоединённых к электричеству зданий. Но в казармах Борисова бал правит XX век. Здесь СССР произвёл на свет военного монстра. Это одновременно абсурдно и грандиозно!

Проблема соотношения государственного и народного начал в России, над которой в своё время размышлял А. де Токвиль, неожиданно ставится и французскими легионерами, воевавшими на стороне Гитлера, причем в удивительно схожих категориях. «Я нигде не видел такой человеческой дезорганизации, порабощенных индивидов, работавших как невольники на хищное государство, которое, словно настоящий торговец, никогда не может насытиться, - отмечал Помпиду, - Я осознал и я считаю, что русская революция не была социалистической. Как раз наоборот, она отошла от социализма в сторону государственного капитализма, скорее американского, нежели советского типа».
Именно американизм, а не европеизм большевиков смог сначала оказать сопротивление Единой Европе, а затем и победить её.

Увидел статистику по играющим в видеоигры.
Женщины играют почти в 2 раза реже, чем мужчины.
А жители Северного Кавказа – в 3-4 раза реже, чем славяне и татары-башкиры.
(данные - Вестник Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ. Вып. 14, 2024)

Ещё интересно про взаимосвязь некоторых явлений и фанатизм в отношении видеоигр.
Отметил бы два явления.
Первое – видеоиграми больше всего увлечены здоровяки (у кого отличная самооценка здоровья).
Второе – из всех ментальных расстройств только повышенный уровень агрессии заставляет человека активно играть в видеоигры (разница с испытывающим агрессию неигроком и игроком почти в 2 раза больше в пользу последнего). И в этом проявляется социальная роль видеоигр – агрессивный здоровяк занят видеоиграми, а не проявлением агрессии в офлайне.

О «России, которую мы потеряли» (но хотим «вновь приобрести»).
Встретил исследование о санитарно-гигиеническом состоянии удмуртов в 1920-е годы («Социальные аспекты здоровья населения», №3, 2023).
«О масштабе проблемы говорят отчеты о состоянии призывников. Так, во время весеннего призыва 1924 г. из общего числа подлежащих к призыву на действительную военную службу граждан 1902 года рождения было выбраковано, как вовсе негодных к военной службе и получивших отсрочки по болезни: по Ижевскому уезду – 33%, Глазовскому – 45% и Можгинскому – 35%. Выбракованные распределились по следующим болезням: глазные – 40% (в основном это трахома), лёгочные и сердечные – 14%, физическая недоразвитость – 11%, венерические – 1,5%, прочие – 33,5%.

Во время обсуждения доклада комиссии СНК РСФСР по итогам обследования хозяйственного и культурного состояния ВАО на заседании бюро обкома 24 октября 1929 г. звучала цифра, что «у нас 90% в армию не годятся, годных всего 10%».
Ещё в конце XIX века стоявший у истоков офтальмологической помощи на территории современной Удмуртии врач Глазовской земской больницы А.П.Тепляшин предположил следующие причины распространения трахомы. Он отмечал «дурные гигиенические условия помещений, тесноту, нечистоту и неопрятность вотяков», некоторые анатомические особенности строения глаз удмуртов – «узкий и короткий разрез щели век», а также «предрассудки» относительно лечения болезни, в том числе «вылизывание языком». Кроме того, удмурты «отличались общительностью», что «облегчало передачу заразы».

Действительно, удмуртские деревни в большинстве располагались в низких и зачастую болотистых местностях, около речек. Жили весьма скученно, зимой в доме помещалось до 20 человек. Обычно сыновья, даже после женитьбы, оставались с родителями. Как правило, форточек в окнах не было; зимой вместе с людьми обитали молодые домашние животные (телята, поросята и прочие). Дворы содержались грязно; уборные, устраиваемые возле стены избы без всякой ямы и изгороди, куда выливались и все отбросы домашнего обихода, служили постоянным источником заразы.

Как отмечалось в отчётах органов здравоохранения, личная гигиена у удмуртов почти полностью отсутствовала. Хотя крестьяне и мылись в бане раз в неделю, но мыло при этом употребляли очень редко. В бане мылось несколько семейств. Бельё никогда не кипятили, почему иногда целые деревни повально были заражены чесоткой. В семье и в гостях пользовались общим полотенцем, которое часто заменяла просто тряпка старого белья. Постельное белье (верхние наволочки и простыни) у большинства отсутствовало, а если и имелось, то обычно не стиралось до износа.

Антисанитарное состояние удмуртской деревни усугублялось ещё укоренившимися предрассудками и суевериями, вроде запрета уборки избы и стирки белья при заразных заболеваниях из боязни, что болезнь «рассердится». Обращению к врачам и фельдшерам население предпочитало знахарей и повитух».

Читая такие отчёты, каждый раз думаю, какое чудо совершили большевики, буквально за 1-2 поколения вырвав Деревню (до конца 1920-х более 80% проживало в деревне – примерно так, как описано в этом отчёте) из доисторического мрака. На том же Западе процесс этот шёл веками, постепенно.
И ещё более понятно, что самосознание вырвавшегося из Деревни в Город не успевало перестроиться за такой короткий срок. Вроде он уже стал мыть руки с мылом в своей отдельной «хрущёвке» или «брежневке», а сознанием так и находится в избе.
Вот и сегодняшнее экстремальное время в России я бы определил как попытку Реванша Деревни над Городом. Дух избы вырвался наружу.

Продолжая читать социального антрополога и бывшего главу Экспертного управления АП Симона Кордонского об устройстве Ресурсной Федерации.
Он ещё в 2006-08 годах верно спрогнозировал, что РФ не сможет долго находиться в промежуточном состоянии, и Система неизбежно качнётся в одну из крайностей.

«Конфликт между собственно мировой экономической реальностью и реальностью ресурсной организации государственной жизни России не может быть разрешён стандартными методами. Стремление руководства страны вписаться в мировую экономику ограничивается ресурсными интенциями государственных институтов и социальных групп. Удовлетворение растущих аппетитов осваивателей ресурсов вполне может «съесть» все преимущества централизованного управлении ими. И после как всегда неожиданного стечения обстоятельств и синхронизации кризисов дефицита у власти уже не будет выбора в дилемме: полный возврат к ресурсной организации государства или столь же полный отказ от неё и переход к обычной экономике.

Укрепление государства, то есть его доминирование в сфере контроля за ресурсами, будет означать государственные репрессии расхитителей ресурсов. Либерализация будет означать расширение области специфической свободы для расхитителей ресурсов. Так что в принципе выбор крайних точек невелик. Это выбор между государственным террором и разгулом воровства, бандитизма и сепаратизма. Такой маятник - прямое следствие ресурсной организации государства.

Сегодняшнее промежуточное состояние не может быть вечным. Ресурсное государство, с высокой вероятностью, либо будет разворовано, разграблено и растащено на части, либо превратится в ходе репрессий в какой то аналог СССР. Однако это состояние заведомо нестабильное.

В стране сейчас есть подспудное ощущение общего кризиса, хотя это ощущение трудно верифицировать. Вроде бы «всё хорошо»: рублей много, сырья много, вертикаль власти крепка, как никогда, а темпы роста экономики почти китайские. Мне кажется, что ощущение кризиса имеет идеологическую природу. Наша страна идеоцентрична, и дефицит идей переживается не менее остро, чем дефицит сахара и соли. Дефицит идей не случаен. Он свидетельствует о том, что колея настолько глубока, что из неё уже ничего не видно. То, что рождается штатными идеологами власти и их столь же штатными оппонентами, носит служебный характер и не имеет ни объясняющей, ни мобилизующей силы. Спектр этих идей расположен между крайними точками нашего маятника: «всех посадить» и «всех освободить».

Очень интересно то, что уже через месяц после начала Первой мировой войны часть высшей элиты поняла, в какой ощип попала России, и что это плохо кончится для начальства.
«В сентябре 1914 года ректор Московского университета А.А. Мануйлов беседовал с графом С.Ю. Витте. Из этого разговора он вынес: «На верхах господствует желание мира: за мир Сама (жена Николая II – Т.), Распутин, Маклаков (министр). Надо заключить сепаратный мир и идти с Германией. Вильгельм – опора Самодержавия». (С.П. Мельгунов «Воспоминания и дневники». 2003).

Предчувствие эту часть начальства не обманула, но другая часть начальников не нашла сил и ума вовремя соскочить с совершенно чужой для России бойни.

IQ и доход в Норвегии и Финляндии. Для высоких способностей не существует плато. Кроме того, в то время как некоторые люди с высоким IQ имеют низкий доход, люди с низким IQ очень и очень редко имеют высокий доход.

Ураган высшей степени опасности Милтон Фридман.

Хорошо поняли мошенники, чем напугать россиян, чтобы они скорее отдали деньги.

Ну надо же.

Центробанк РФ в последних комментариях объясняет, зачем российским домохозяйствам копить деньги:
«Невысокий уровень пенсий относительно доходов в трудоспособном возрасте является сильным стимулом для формирования сбережений. Кроме того, высокий уровень смертности среди мужчин трудоспособного возраста приводит к повышению уязвимости одиноких женщин старшего возраста, если у них отсутствуют накопления».

И о демографических перспективах России, описание от Центробанка РФ:
«Размер домохозяйств уменьшается (две трети из них состоят из одного или двух человек), при этом доля домохозяйств из одного человека увеличилась с 25,7% в 2010 году до 41,8% в 2021 году. В 2021 году домохозяйства, состоящие из одного человека, впервые стали преобладающим типом среди населения трудоспособного возраста в российских городах».
(«Демография и сбережения: исследование на основе данных опроса российских домохозяйств». ЦБ РФ, октябрь 2024)

Городское общество одиночек или матерей-одиночек с одним ребёнком – вот теперь преобладающий тип домохозяйства в городах.

И ещё объяснение от Центробанка РФ, почему домохозяйства из одиночек выгодны для Системы:
«Домохозяйства из одного человека могут быть сильнее мотивированы больше работать и больше сберегать с целью защитить себя от идиосинкратических рисков».

Как видно из данных, представленных в таблице, по показателям удовлетворённости работой и жизнью практически нет разницы между играющими и неиграющими в видеоигры россиянами.
Но я бы здесь на другое обратил внимание – на общий показатель удовлетворённости своей работой. Он – на твёрдую «двойку» по 5-балльной шкале (2,1 балла). Т.е. среднему россиянину не нравится его работа.
Но и в целом очень низкая оценка, если суммировать, удовлетворённости своей жизнью.
(данные - Вестник Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ. Вып. 14, 2024)

С кого сислибы «рисовали» новую Россию.
«В 1992 году при разговоре с министром иностранных дел Козыревым меня резануло его сравнение: «Вот есть же образцовые демократические страны - Сингапур, Южная Корея и другие». Российская либеральная утопия 1990-х была не европейской, а азиатской авторитарно-рыночной утопией. В ней угадываются черты китайских «свободных зон», режимов Сингапура и Южной Кореи. Редкий московский демократ 1996 не признал бы Ли Куан Ю образцовым демократом!»
(Глеб Павловский. «Экспериментальная родина»)