Лукашенко вновь встречается с Путиным. До этого они встречались 17 февраля, после чего в мире многое изменилось. Собственно, 27 февраля в Беларуси прошел референдум, который позволил принять новый проект Конституции в новой редакции, причем «открытой». Т.е. власти опубликовали финальный проект, однако, заявив, что в проекте могут появиться новые правки после всенародного обсуждения. Кроме того, в ходе спецоперации в Украине Лукашенко уже дважды выступил в качестве ответственного за организацию переговоров, предоставив площадку для российской и украинской сторон.

Теперь самое время обсудить итоги. Экономика Беларуси оказалась тесно связанно с российской, по крайней мере, курс белорусского рубля опустился к доллару пропорционально российскому: с 2,5 до 3,3. После чего Лукашенко торжественно заявил, что если «рухнет Россия – следующими будем мы». Стало быть, процесс взаимной интеграции РФ и РБ на этом фоне должен был бы убыстриться. Но пока не закончится конфликт с Украиной, все административно-политические события внутри страны оказались подмороженные. Что дает Лукашенко хороший повод еще немного протянуть с интеграцией и попросить еще немного денег. Правда, ранее кредит для Беларуси был согласован по схеме, которую сегодня вряд ли удастся реализовать. Две недели назад речь шла о передаче 3 млрд. через ЕФСР и частичной — через внешние государственные кредиты. Сегодня, учитывая банковский кризис из-за санкций, схема может поменяться.

Новые рейтинги ФОМ демонстрируют ту же волатильность, что и российская биржа. Рейтинги «ЕР» выросли с 32% до 42%, а рейтинги всех остальных партий – упали. Причем фактор патриотической поддержки событий в Украине тут вряд ли можно считать образующим, так как ультра-патриотичная КПРФ (которая и внесла проект признания ЛДНР) в итоге потеряла с 14 до 10%. А официальная патриотическая СРЗП и вовсе опустилась до 3%. Так откуда такой рост у умеренно «правой» партии власти?

Скорее всего, рейтинг показывает консолидацию вокруг президентского решения о начале спецоперации. Т.е. люди по-прежнему воспринимают «ЕР» именно как «партию Путина» и никакой ура-патриотизм коммунистов не способен переманить этот электорат. Таким образом, вся полнота ответственности за это сложное решение полностью ложится на «партию власти», которой теперь предстоит бороться с теми трудностями, которые появятся в последствии данного решения.

От выборов дистанцируются. ГД приняла закон об использовании электронного голосования на всех выборах в России. Ранее в проект внесли поправки об отмене членов участковых, территориальных и окружных комиссий с правом совещательного голоса, а также поправки о создании общего реестра «иноагентов». Очевидно, что ДЭГ становится частью инструментария системы по «стабилизации электоральных процессов», который теперь будет играть решающую роль на выборах.

Именно дистанционное голосование станет опорой стабильности системы, не зря же у нас цифровизация поставлена во главу угла? Вот и первые плоды цифрового общества – цифровые выборы, победить на которых можно только в том случае, если у вас есть «кольцо всевластья» в виде ключа к блокчейну. Вероятно, есть какие-то другие варианты борьбы даже в таких условиях. Теперь оппозиции придется придумывать, как противостоять ДЭГ, отстаивать голосование по старинке, да и вообще, выживать в ситуации, когда демократическим процедурам предстоит пройти фундаментальную проверку.

Стоит отметить, что ранее в проект был внесен ряд важных поправок, вроде отмены процедуры переголосования, введения единой системы на территории всей страны, допуска наблюдателей до системных кодов и т.д. Фактически речь идет о внедрении дистанта по региональной, а не «московской» модели, к которой ранее было больше всего претензий. На прошедших выборах все оппозиционные партии показали в ДЭГ почти такие же результаты, как и на традиционных выборах, кое-где даже лучше. На федеральном уровне система зарекомендовала себя в целом неплохо, хотя к самой системе все еще много вопросов. Особенно в нынешних спецоперационных условиях, когда система власти максимально напряжена внешней ситуацией, а значит, постарается максимально минимизировать любую напряженности внутри страны.

Кадровая заморозка в региональной власти обостряет межэлитные противостояния. Осе­нью фак­ти­че­ски была за­пу­ще­на вол­на сме­ны гу­бер­на­то­ров. Она про­шла в трех ре­ги­о­нах: Там­бов­ской, Вла­ди­мир­ской и Яро­слав­ской об­ла­стях. В дру­гих ре­ги­о­нах тоже го­то­ви­лись к за­мене гу­бер­на­то­ров, а зна­чит, обост­ри­лись ста­рые кон­флик­ты. По край­ней мере, это было про­де­мон­стри­ро­ва­но в Са­ра­тов­ской и Том­ской об­ла­стях, ча­стич­но в Ха­ка­сии, Ма­рий Эл. Были та­к­же про­гно­зы от­но­си­тель­но до­сроч­ной от­став­ки гла­вы Орен­бург­ской об­ла­сти.

То есть фак­ти­че­ски все ожи­да­ли ро­та­ции, на­чи­на­лись кон­флик­ты, ко­то­рые долж­ны были раз­ре­шить­ся при на­зна­че­нии но­вых глав. И вот неожи­дан­но они ока­за­лись за­мо­ро­жен­ны­ми, при­чем на неопре­де­лен­ный срок, как ми­ни­мум до кон­ца мая, ко­гда бу­дут объ­яв­ле­ны пла­но­вые вы­бо­ры. А мо­жет быть, это со­сто­я­ние про­длит­ся го­раз­до доль­ше.

Ко­неч­но, в этой си­ту­а­ции чув­ству­ют себя неуют­но по­чти все, вклю­чая са­мих гу­бер­на­то­ров, ко­то­рые не мо­гут за­ме­нить свои ко­ман­ды. Это та­к­же ка­са­ет­ся тех, кого уже успе­ли на­зна­чить. Как ми­ни­мум это ка­са­ет­ся гла­вы Яро­слав­ской об­ла­сти, ко­то­рый толь­ко на­чал фор­ми­ро­вать но­вую ко­ман­ду для вы­бо­ров, но не успел за­кон­чить эту ра­бо­ту. А вот гла­ва Там­бов­ской об­ла­сти Мак­сим Его­ров успел. Он до­бил­ся улуч­ше­ния от­но­ше­ний с ру­ко­вод­ством Там­бо­ва, а та­к­же су­мел вы­стро­ить хо­ро­шие от­но­ше­ния с За­ко­но­да­тель­ным со­бра­ни­ем.

Кто успел – бу­дет ком­форт­но до­ра­ба­ты­вать. А кто нет, тот, ко­неч­но, ока­жет­ся в си­ту­а­ции раз­ба­лан­си­ров­ки. Ко­гда си­ту­а­цию все-таки при­дет­ся раз­мо­ро­зить, по­лу­чит­ся, что все кон­флик­ты нач­нут на­сла­и­вать­ся друг на дру­га с но­вой си­лой.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Запад исключает Россию. То, что сегодня происходит со страной, можно интерпретировать как классическое cancel culture, только впервые культуре исключения подвергся не человек или бренд, а целое государство. Такой масштаб заставляет задуматься о переименовании культуры отмены в «культуру последствий» или consequence culture. Так как если канселлеры сконцентрированы на результате и желании говорящего отстоять определённую точку зрения, то «культура последствий» заставляет исключаемого нести солидарную ответственность.

Собственно, страна 30 лет вкладывалась в то, чтобы стать частью западного мира и рынка. Сейчас, когда отменяют все ранее созданные торговые связи, культурные и технологические цепочки, тем самым западный мир старается показать, что Россия – это часть его рынка, а также доказать, какое именно место в нем занимает страна. Многие вспоминают распад СССР, уповая на то, что даже если повторится ситуация, схожая с 1989-м годом, то мы вновь вернемся к галошам и трусам с начесом. Но тут стоит напомнить, что, разваливаясь, Советский Союз еще лет пять удерживал страну за счет созданных при нем торгово-производственных связей. Проще говоря, еще можно было посадить картошку или продолжать выпускать рейтузы на ивановском трикотаже.

Сейчас ситуация принципиально иная, когда, вписываясь в рынок, мы сознательно уничтожали все национальные сектора. Грубо говоря, ни своих семян, ни цыплят, ни хлопка для трусов промышленность не имеет. Восстановление цепочек за счет альтернативных поставщиков может занять очень длительное время, в 1990-е на это ушло почти 10 лет. И речь идет про самые базовые сферы экономики, такие как продовольственный рынок и ширпотреб, не говоря уже про более сложные рынки.

Запад фактически «опустил рубильник», то есть разом перекрыл движение кислорода по рыночным кровотокам. В принципе, такую гипотетическую угрозу ощущали все, осознавая данную зависимость и оттого считая незыблемым установленный порядок вещей. Многие русские патриоты с энтузиазмом восприняли наложенные санкции, полагая «культуру последствий» благом для России. «Сгорел сарай, гори и хата», как говорится. Однако давление через процедуру cancel рассчитано не на них. Фактически, речь идет о последствиях для самой культуры потребления нашего consumer society, которая после ухода плановой экономики стала основой для рынка. И тут предполагается, что, как и в случае давления на бренд, солидарную ответственность должны нести все жители страны. Условный Даня Милохин лишится миллионов от потери блогерской аудитории, хипстеры лишатся культуры кофеен, богатые пожертвуют айфоном и Мерседесом, а бедные – сетевыми магазинами одежды и дешевым питанием.

Это не просто падение социально-экономического самочувствия, а именно демонстрация отмены привычного образа жизни. Принято считать, что нищему пожар не страшен, но даже бедные люди за годы выработали определенные привычки и ритуалы, которые базируются на культуре потребления. Чтобы противостоять этой культурной апроприации, нужно иметь альтернативу. У других «исключенных» стран есть хотя бы формальный стержень, в виде северо-корейских идей чучхе, «исламской революции» в Иране или кубинского социализма. Россия в последние 15 лет создала некую смысловую окрошку из таких альтернатив, от православия до сталинизма, но ни одна из них не стала доминантной. Так что когда миллениалы, отключенные от pay-систем и соцсетей, воздевают руки к небу, с немым вопросом «тю, а меня за шо?», культура последствий ласково шепчет голосом Хемингуэя: «не спрашивай, по кому звонит колокол».

Какой дефолт грозит России? Сегодня глава Минфина Антон Силуанов обвинил Запад в желании организовать дефолт в России, так как «заморозку валютных счетов ЦБ можно расценивать как стремление организовать искусственный дефолт, который не имеет под собой реальных экономических оснований». Ранее с таким прогнозом выступало глобальное агентство Fitch, что возможно, заставило подключиться к урегулированию ситуации между Россией и Украиной важный финансовый центр – Израиль.

Напомню, что есть технический дефолт, когда затруднения временные, и т.н. суверенный дефолт, который уже в 21 веке прошли лишь страны: Греция, Ямайка и Эквадор. Что может быть при дефолте в России 2022, прогнозировать преждевременно, так как его вероятность оценивается как невысокая. А вот дефолт по многим компаниям, даже крупным — вполне может быть. Фактически ведь речь идет о взаимном обмене «ударами», когда западные государства «заморозили» активы ЦБ, а в ответ на это Россия объявила о решении платить по кредитам в рублях, которые кредиторы брать не хотят.

В общем, повторения 1998 пока не планируется, но в целом «дефолтные игры» будут и дальше играть на ослабление рубля. Собственно, после событий 98-го, рубль упал к доллару почти в три раза с 7 до 21 рубля. С 2014-го курс упал уже почти в 4-5 раз, с 35 до 140-150, а в случае продолжения санкционного давления может упасть до 160-250 рублей. При реальном дефолте он и вовсе может стоить 500-700 руб. за доллар, что может произойти в случае появления черного рынка валюты. Нечто похожее произошло после 2014 года в Венесуэле, где при официальном курсе 10 боливаров за доллар на «черном» рынке их меняют в соотношении почти 4000 к 1.

Ближайшая дата, когда Россия должна расплатиться с внешними кредиторами, наступает 16 марта. Если выплаты не будут произведены вовремя, иностранные владельцы ценных бумаг могут обратиться в суд для признания дефолта правительства России. Это даст им возможность получить доступ ко всем замороженным активам за пределами страны для удовлетворения своих требований. Поэтому важные вехи для российской экономики: середина апреля и далее – август. Именно в эти месяцы наиболее вероятные рыночные потрясения, с учетом времени необходимого иностранному судопроизводству для вынесения решений.

Отмена коронавирусных ограничений в России началась еще в декабре прошлого года. Сначала власти передумали вводить QR-коды на транспорте, а затем и в остальных местах. Позже главный корона-мэр Собянин отменил действие цифровых пропусков Москве, а теперь вот и «масочный режим» канул в лету. Однако «режим повышенной готовности» продолжает действовать. Согласно ему, публичные мероприятия (например, митинги и другие акции) по-прежнему запрещены, а также в любой момент с ухудшением эпидемиологической ситуации ограничения могут быть возвращены. И все же, очевидно желание властей свести к минимуму число раздражающих факторов, на фоне роста тревоги в связи с надвигающимся ухудшением материального благополучия граждан.

Что касается тотальной вакцинации, то продавить ее до конца года так и не получилось. Всего число официально привитых застыло на отметке 49,4% и теперь уже вряд ли серьезно вырастит. Кроме того, так и неясно какая доля от привитых реально ввела вакцину, а какая сделала это условно. Но сейчас эта статистика ушла в прошлое, как и сама тема пандемии, все внимание общества сосредоточено на более актуальной теме конфликта в Украине и его влиянии на внутреннюю ситуацию в России. Хотя в это время Китай вновь закрывает целые города от какого-то нового штамма, а ЕС продолжает вводить свои green pass. Поскольку нашему Спутнику V сертификация на Западе больше не грозит, как и совместные с остальным миром ковид-паспорта, тема для разработчиков вакцины утратила актуальность.

Акционизм как искусство жеста и политического высказывания до недавнего времени не сильно прижился у нас в стране. По большей части из-за того, что число потенциальных зрителей всегда было крайне ограничено. Поэтому арест Петра Павленского и Катрин Ненашевой, как и других перфоманистов, ранее вызывал лишь легкий интерес в узком кругу интеллектуалов и осмеяние у масс. Однако в сложные времена роль искусства сильно возрастает, а практики акционизма приобретают силу политического жеста.

Историю перформанса можно вести от дадаистов с их кабарэ «Вольтер», которые выступали против Первой мировой войны. Не желая пользоваться традиционными выразительными средствами, которыми было сложно описать весь ужас происходящего (и потому, что часть художников перешла на службу милитаристской пропаганды), дадисты устраивали в маленьком кабаре в нейтральной Швейцарии представления с декламацией «бессмысленных» стихов, постановкой пьес и исполнением шумовой музыки. В 20-е эстафету подхватили сюрреалисты, вроде Жана Кокто, Альфреда Жарри, Антонена Арто и уже солидный «Баухауз». Среди важнейших перфоманистов современности – Йозеф Бойс, который начал свою серию практик с «Евразии» и «Как объяснить суть картины мёртвому зайцу», а закончил масштабными перформансами вроде «7000 дубов», говорящих про тупиковое отчуждение современного человека от природы и попытки войти в неё на «шаманском» уровне.

Именно акционизм часто содержит в себе политическое высказывание. Когда хеппенинги сменились перформансами и акциями, где художник выступал уже сам по себе, порой рискуя собой и в частности собственным телом, искусство из «слова» стало «делом». Однако акция, в отличие от перформанса, может быть сведена к чистому жесту, к декларации. Так или иначе, чем сложнее ситуация, тем больше художественных навыков требуется для создания высказывания. Поэтому опыт прошлого говорит о том, что чем сильнее запреты и выше уровень отчуждения общества от политических решений, тем большее значение приобретают не бинарные способы коммуникации. Проще говоря, роль литературы и искусства всегда возрастает во времена катаклизмов, как это неоднократно показывал опыт больших войн XX века.

Где в России отменены масочные режимы? Первым регионом стала Удмуртия, где обязательное ношение масок отменили еще в январе, затем Чеченская республика, где 11 марта сняли все ограничения по COVID-19. С 15 марта 2022 года масочные режимы отменяются в Москве, Кемеровской и Тамбовской области. За ними последовали: Крым, Красноярский край, Московская и Калужская области. Данные меры позволят региональным властям снять лишнее социальное напряжение, так как сейчас люди обеспокоены совсем не COVID.

Будут ли сняты ограничения в других регионах? На сегодняшний день в субъектах нет такого единого подхода к массовым и зрелищным мероприятиям, как, например, к ношению масок или работе общепита. Везде действует разный набор правил. Чаще всего это разрешение лишь на неполную заполняемость залов в театрах и кино, лимит на количество гостей в ЗАГС или зрителей спортивных мероприятий. В некоторых регионах самоизоляция для граждан из групп риска осталась в качестве рекомендательной меры — такие предписания действуют, например, в Калмыкии и Коми. На Чукотке, Сахалине и в Якутии режим обязательный, но не распространяется на тех, кто прошел вакцинацию.

В сложившихся условиях санкционного давления регионам лучше не создавать риски от дополнительных раздражителей. Поэтому регионы, которые первыми взяли эту возможность на вооружение, будут первыми, кто получит политические очки от реализации данной меры. Из регионов, где в этом году будут выборы шансом воспользовались только Москва, Удмуртия и Тамбовская область. В Москве муниципальные выборы, на которые данная мера повлияет в меньшей степени, как и в Удумртии, где пройдут выборы в Закссобрание, а вот в Тамбовской области – выборы губернатора и врио Максим Егоров получает плюсик за своевременно подхваченную тему. Тема COVID уже изрядно надоела населению.

Скорее всего, отмена масочного режима продолжится и к лету он будет снят везде. При этом режим «повышенной готовности» по сути продолжает действовать и вряд ли будет отменен. По нему по-прежнему нельзя устраивать массовые мероприятия и проводить политические акции. Однако он не так сильно задевает распорядок простых людей, которым надоело носить маски, а гипотетические ограничения, не касающиеся лично их, задевают их в гораздо меньшей степени.

Серьезный ущерб экономике России наносят последствия, вызванные санкциями и военным конфликтом. Пока правительство так и не выработало стратегии по спасению рыночной экономики, а принимаемые им «пакеты мер» имеют больше косметический, чем структурный характер. Понятно, что чиновники имеют задел для игры только внутри созданного им пространства, вроде принятого бюджета на 2022 год, а значит – серьезно перекраивать сам базис они просто не имеют права.

На текущий момент есть 4 ключевые темы, которые беспокоят кабинет Мишустина: вопросы миграции в Россию жителей Украины и других стран постсоветского пространства, вопросы по импортозамещению, по посевным работам и продовольственной безопасности, по ситуации в строительном комплексе. Вопрос беженцев курирует Дмитрий Медведев и он тесно связан с вопросом оттока мигрантов, которые из-за падения курса рубля к доллару стали покидать страну, так как теперь зарплаты в России начинают сравниваться с узбекскими и даже таджикскими. Поэтому даже появилась идея замены мигрантов на беженцев с целью сохранения темпов работы в строительной отрасли (которая сейчас переживает бурный рост, учитывая, что люди стараются спасти накопления, вкладываясь в недвижимость).

Вопросы импортозамещения и посевной тоже тесно связаны. Продовольственная безопасность может оказаться не такой уж и безопасной, учитывая степень зависимости крупнейших агрохолдингов от импортных семян, а скотоводческих хозяйств и птицефабрик от бычков и птенцов. К тому же большая часть сельхозтехники – импортная и связана с системами управления, которые теперь могут прекратить действие внутри страны. Если часть посевной пройдет неудачно, тогда цена на обещанный россиянину «борщевой набор» уже к осени могут серьезно возрасти.

Решению этих основных четырех вопросов сегодня уделяется основное внимание властей. Очень важно, насколько начальники в правительстве и в указанных отраслях готовы хотя бы честно оценить масштаб проблем, не отделываясь дежурными «у нас все отлично», про себя добавляя «тонем». В принципе, спасти ситуацию еще можно, при условии трезвого взгляда на ситуацию и пониманию, что пришло время делиться доходами, в т.ч. с населением. Это касается тех же строек, где при чудовищной коррупционной составляющей люди привыкли генерировать доходы свыше 200%, прежде всего экономя на рабочей силе используя мигрантов. Сегодня попытка заменить их на беженцев говорит о том, что повышать уровень зарплат застройщики не хотят, а просто ищут замену штрейхбрейкерам за счет других.

Путин высказался о ситуации в экономике страны. Похоже, что президент решил совместить сразу две стратегии, условный «новый НЭП» с частичной либерализацией внутреннего рынка и мобилизационную экономику. Так же он анонсировал, что введенные санкции серьезно поменяют структуру экономики РФ, что грозит инфляцией и ростом безработицы.

При этом Путин уверен, что преобразования были неизбежны: «военная операция на Украине — лишь повод для санкций против России, они были бы в любом случае». Это знакомая формула, санкции после 2014 года из-за присоединения Крыма власть также считала неизбежными. Однако к такому объему ограничений как в 2022 не готовился никто. Судя по «забытым» резервам ЦБ и падением курса рубля почти в два раза, санкции стали сюрпризом почти для всех. Даже для Белоусова, который уже несколько лет вел разработку курса перехода экономики РФ на «мобилизационные национальные рельсы». Но и сейчас группе «инфляционистов» Белоусова не удалось продавить решение о включении печатного станка. Судя по заявлению Путина, ЦБ не нужно будет печатать деньги, у страны достаточно доходов бюджета. Правда, на этом фоне уже появились слухи об отставке Набиуллиной, которая и сама, похоже, не против «спрыгнуть с корабля» российской экономики. Однако ее место прочат ее же заму, а не Орешкину, которого долгое время продвигал Белоусов.

Путин выступает в роле оптимиста и считает, что экономика обязательно адаптируется к новым реалиям. Вопрос лишь в том, что подразумевается под адаптацией. Люди привыкают ко всему, но ключевой показатель здесь объективный: будет ли расти отечественная экономика или в ближайшие годы о росте стоит забыть? Учитывая тот факт, что Путин обещает поддержку сразу двум разнонаправленные группам - бизнесу и бюджетникам, то четкого плана кто и за кого тут заплатит пока нет. Очевидно, что если повышать МРОТ и пенсии одним, то другим придется платить больше налогов.

Еще одно важное заявление - расширение полномочий губернаторов, которые теперь могут принимать оперативные решения по поддержке экономики. Эта мера давно назрела, так как оказавшись в состоянии «идеального шторма» страна сталкивается с ранее невиданными вызовами, которые ей еще предстоит преодолеть. До сих пор Правительство РФ и регионы работают так, будто за окном не военный 2022, а мирный 2019. Понятно, что бюджет принят, деньги тратятся и выйти за рамки своих полномочий чиновники не могут, иначе к ним возникнут вопросы у прокуратуры. Поэтому губернаторам предстоит вновь вернуть себе субъектность, а не просто оставаться винтиками технократической машины. Но как итог речи президента понятно, что пока не закончится спецоперация, контуры будущего остаются туманными. Уже пошли слухи о том, что мирный договор может быть подписан совсем скоро, а значит, закончив «горячую фазу», мы неминуемо столкнемся с более серьезными экономическими последствиями.

Вновь вернусь к теме образа будущего. Какой может и должна быть Россия после произошедших событий? Вчера президент Путин выступил с обращением, где много говорил о спецоперации и развязанной западом экономической войне. Учитывая сложившуюся терминологию, я бы назвал происходящее специальной экономической ситуацией, которую западный мир создал для России, применив к стране принципы культуры исключения. Однако четкого ответа quo vadis он так и не дал, одновременно заклеймив «пятой колонной» и национал-предателями любителей устриц и фуа-гра и пообещав сохранить рыночную экономику, отказавшись от сползания страны в военный коммунизм. Таким образом, уже вроде бы прозвучало историческое «ешь ананасы, рябчиков жуй!», но баритоны еще не запели «весь мир насилья мы разрушим!».

Понятно, что просто так взять да и вернуться в СССР сходу не получится. Там распределительная система выстраивалась 70 лет, а мы живем в абсолютно западно-потребительской общественной модели. Поэтому качнуться влево можно только по сценарию Венесуэлы, чего не хотелось бы даже самым рьяным социалистам. При этом броситься сегодня открывать новый бизнес в сложившихся условиях мало кто захочет, уж больно все нестабильно на уровне базовых ценностей. Ведь любая современная коммерция, а сегодня она немыслима без соцсетей и маркетплейсов, по сути своей является «западной системой», а значит, интересы этого «класса устриц» вступают в конфликт с интересом «класса гречки».

Понятно, что речь в данном случае идет и о поколенческом разрыве. Более 40% избирателей в России – пенсионеры, а вместе с бюджетниками – это 60 млн. граждан, т.е. почти половина страны. При этом находящаяся в меньшинстве молодежь в целом является сторонником западной системы ценностей, а 51% (как известно) и вовсе – активными сторонниками. Объявляя сегодня их ценности вне закона, их придется либо сломить и перевоспитать, либо выдавить из страны. Тогда уже в самой ближайшей перспективе, если молодых, активных, думающих и имеющих свою позицию извести как класс, страна будет вынуждена столкнуться с дефицитом «рабочих голов».

Пока этого не произошло, а на новом «философском пароходе» уехали не многие, вопрос в том, к чему готовиться тем, кто остался? В нынешней системе неопределенности они будут демотивированы делать что либо, так как сам смысл их существования сегодня туманен. Если кто-то ждет «новых 90-х» с их возможностями self-made, то они еще не наступили, так как сегодня государство гарантированно поддержит выживание среднего бизнеса, а не придорожные стартапы. Меры правительства для стимулирования сферы IT никак не пропорциональны тому уровню изоляции, которые сегодня могут окончательно добить этот сектор (если просто не на чем будет работать). Ну и в целом, мы до сих пор даже не представляем всего того вороха проблем, который все еще не свалился на нас, но обязательно свалиться уже в ближайшие пол года.

Поэтому образ будущего нужен, даже если он довольно страшный. Как писал Макс Фрай, в своих ранних книжках: «надежда – глупое чувство». Нет чувства более дурацкого, чем надежда, которое лишает нас не только воли, но и способности соображать. Однако России, впервые за много лет, уже надо бы начинать учиться этим заниматься, причем всем и без исключения.

Политический ландшафт страны в послевоенное время сильно изменится. Те настроения, которые сегодня фиксирует ФОМ – во многом инертные и не соответствуют запросам будущего. Сегодня большая часть партий живет в состоянии «вчерашнего дня», боясь даже говорить о том, какие проблемы стране предстоит решать уже совсем скоро.

В этой связи, можно спрогнозировать два тренда: рост «левых» настроений (прежде всего патерналистских) и запроса на выживание бизнеса в тяжелых условиях. Ко второй группе можно отнести также городской электорат, включая прекариат, который сегодня переориентируется с «отнять и поделить» на «помогите моему боссу выжить и сохранить мне работу». Поэтому на треке 2022-2023 свои позиции могут укрепить те политические силы, которые быстро переключатся от повестки патриотического угара к повестке рационального выживания.

Отдельно стоит отметить запрос на появление новых типов политиков. Это уже не технократы, которые были востребованы в довоенное время. Нужны специалисты (желательно с опытом работы) из сферы бизнеса, экономики, множество «менеджеров среднего звена», которые на региональном уровне будут восстанавливать разрушенные торговые и финансовые цепочки. При этом они же должны обладать «видением будущего», понимать и уметь объяснить другим свои цели и задачи, а также добиться полномочий, продемонстрировав свои конкурентные преимущества. Время инертной политики подошло к концу, а значит партиям надо резко активизироваться и перестраивать работу, если они не хотят уйти в историю вместе с довоенной эпохой.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

2022-й год разделил историю страны на три этапа: довоенное, военное и послевоенное время. Первый этап закончился стартом трансфера власти, который отчасти и стал триггером двух последующих. Самое военное время – ситуация, в которой мы живем сейчас, и которая закончится не вместе со спецоперацией в Украине, а после окончательного закрепления позиций в экономической войне (а точнее – одностороннем серьезном ударе) со стороны Запада и объявленных им санкций. От того, к каким последствиям приведет серьезнейший удар по экономике, будут завесить контуры послевоенного времени.

«Глобальные санкции вызовут крушение российской экономики»,- заявил в начале марта глава минфина Франции Брюно Ле Мэр. То есть, речь идет о реальной войне на уничтожение главного, что есть у государства, - его экономического базиса. Учитывая, что к ЕС и США присоединились, за редким исключением, практически все основные мировые игроки, а те, кто не присоединился – просто воздержались от помощи, то можно сказать, что обещанная Третья мировая уже началась, но проходит она на биржевых и рыночных полях. Хотя войной это назвать сложно, так как она все-таки подразумевает конкуренцию: например, сражение – это конкуренция двух армий, а тут – один совместный удар по неподготовленным экономическим позициям. Точнее даже - не удар, а постепенное удушение. Опущен рубильник, который давал приток товарно-денежного кислорода, как я уже писал, согласно законам cancel culture, страну как бы наказали, коллективно «поставив в угол» и заставляя разделить всю полноту ответственности вместе с властью и породившей ее олигархами.

Но дефицитом потребления эта война не закончится. Это не 1998-й год и даже не 1989-й. Сегодня запущены процессы, которые нацелены на демонтаж экономики, а, может быть, и больше. Даже при достижении каких-то мирных договоренностей, на отмену всех санкций теперь могут уйти годы. Сам Запад уже заявил, что ради достижения своих целей готов пойти на беспрецедентные для общества потребления шаги и «затянуть пояса», как в «Игре в кальмара», фактически объявив старт старой детской игре «пока толстый сохнет, худой сдохнет». Поэтому контуры послевоенного будущего проступают как раз по линии этого противостояния и того, как далеко оно зайдет.

И самое главное – послевоенное время. «Партия войны», которая сейчас гарцует на рыжем коне раздора, неминуемо сойдет со сцены, когда исчерпает свою повестку и выделенный ресурс. После любой войны будет мир, но каждый будет видеть его достижение по-своему. Очевидно, что возникают две основные линии поведения. Первая - которая будет продолжать наращивать эскалации, бесконечно ловить «пятую колонну» и в целом работать на разобщение, и вторая - которая постарается консолидировать общество и ресурсы. Разумеется, обе стратегии неминуемо переведут к коренной смене элит, людей, да и привычного образа жизни в целом. Однако исторический шанс на пересборку Системы в ее послевоенном будущем должен быть осмыслен уже сегодня, по крайней мере, теми, кто так долго ждал этой возможности.

Выборы губернаторов должны состояться в ЕДГ-2022, так как это обеспечит устойчивость власти на предстоящий цикл 2023-2024, который будет вплотную связан с трансфером. Кроме того, учитывая, что нынешний год может стать последним в эпохе социально-экономической стабильности, выборов могут даже добавить. Вполне вероятно, что этой осенью могут дополнительно переизбрать 5-10 глав регионов, имеющих слабые позиции или плохо выполняющих свою работу в новых условиях.

Что касается «пакетной» ротации глав, уже запланированной на этот год, то под угрозой отставок остаются главы следующих регионов: Кировской области, Рязанской области, Томской области, Саратовской области. По-прежнему неясна судьба глав Новгородской области, Бурятии, Карелии и Свердловской области. Точно не собирается уходить в отставку глава Калининградской области, а также «отбиться» от ротации вроде бы удалось главам Удмуртии и Марий Эл.

Под угрозой внеплановой ротации продолжают находиться главы: Оренбургской области, Коми, Хакасии, Ставропольского края, Орловской области, Смоленской области. Напряженная ситуация сложилась вокруг главы Санкт-Петербурга. На повышение может уйти глава Тульской области. Кроме того, в следующем году выборы предстоят мэру Москвы. Так что этот пасьянс, в случае дополнительных ротаций, может повлечь за собой и дополнительные перестановки.

Напомню, что назначение врио перед ЕДГ-2022 получили только три региона: Владимирская, Тамбовская и Ярославская области. Пока что легкая кампания для губернатора прогнозируется только в Тамбове, во Владимирской области – средняя, в Ярославской области – тяжелая. В Тамбове врио главы Максиму Егорову удалось консолидировать элиты и наметить план по стабилизации экономики, тогда как в других субъектах работа пока уперлась в межэлитные конфликты, наиболее серьезные из которых в Ярославле, где предстоят выборы в гордуму, а также мэра соседнего с регстолицей Рыбинска.

📊Рейтинг
федеральных и региональных каналов, оказавших наибольшее влияние на региональную политику за период 14-20 марта 2022 года

🔺Федеральные каналы

1. НЕЗЫГАРЬ
2. 16 негритят
3. Бойлерная
4. Оκτагон
5. Региональная политика
7. Мейстер
8. Политджойстик
9. Замгубернатора
10. The Гращенков

🔺Региональные каналы

1. Землянка
2. Zames
3. Барахло
4. Ротонда
5. Шалтай-Бабай
6. БАМ
7. Ямальская Корона
8. 15 окон
9. Cass&Ra
10. URALNEWS
11. Сибирский расклад
12. Бумба
13. Дневник помбура
14. Ханты, деньги, нефтевышки…
15. СМП
16. Неудаща
17. VOLGA.brief
18. Челябинск сегодня
19. Футляр для курая
20. ДаВос

#Рейтинг

Россию выпихивают из всех цифровых технологических цепочек. Такими темпами четвертая технологическая революция может пройти без нас. Может и слава Богу, конечно, видели мы этот «цифровой концлагерь». Но без искусственного интеллекта и других прогрессивных технологий мы скоро превратимся в условный Татуин. Что делать пока не очень ясно. Очевидно, что правительство у нас до сих пор относится к IT и программистам как к досадному недоразумению, по-прежнему живя в парадигме, где у крутой страны много заводов и все там работают слесарями. Как генералы, которые готовятся к прошлым войнам, политики считают успешными образы прошлого, а не будущего.

Пока прогнозы неутешительные. Программисты стремительно покидают страну, предпочитая нам даже Киргизию, Узбекистан и Армению. С железом пока тоже напряг. Поэтому если ситуация будет и дальше тормозиться людьми, далекими от высоких технологий, предпочитающих мыслить устаревшими формулами, велика вероятность прохождения точки невозвращения, когда наверстать упущенное будет просто невозможно.

«Война – это не покер», - говорил герцог из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», печально констатируя, что «мы не готовы к войне» и сокрушаясь о выходе из моды однобортных мундиров. Россия официально ни с кем не воюет, однако на экономическом фронте попала под столь масштабные санкции, что именно они угрожают государству гораздо сильнее, чем все вооружения НАТО. Принимая свои исторические решения, власти никак не подготовили к этому страну и ситуация до сих пор развивается по сверхинерционному сценарию.

Политика в России фактически заморозилась, все процессы встали, даже ближайшее будущее оказалось абсолютно непрогнозируемым. Еще вчера никто не мог себе представить даже десятой доли того, что уже сегодня стало реальностью. Многие готовятся даже к концу света, полагая быстрый конец большим благом, чем ужас без конца. Но начальство ведет себя так, будто бы за окном весна допандемийного 2019-го, наступит лето, московские рестораны распахнут веранды и все будет, как было. При этом мантру о том, что «как раньше уже никогда не будет» упорно твердят все те же, кто застыл в своих действиях подобно мухе в янтаре. Парализованное неизвестностью общество просто поставило жизнь на паузу.

Правительство работает так, будто бы отключение России от всех экономических жизненных систем – это легкий банковский кризис сравнимый с 2008 годом. Чиновники вяло перекидывают программы из одного нацпроекта в другой, сокращают одно количество бумажек, тут же придумывая какие-то другие. Путин переназначает в ЦБ Набиуллину, которая, должно быть, в шоке от того, что не была в курсе планов военных и потеряла кубышку российских накоплений, которые 20 лет страна откладывала на черный день. Многие спорят, отменять ли выборы губернаторов ввиду того, что в магазинах может исчезнуть сахар, а цены вырастут минимум вдвое, но в целом согласны с тем, что нужно придерживаться плана рутинизации процессов, ввиду отсутствия каких-то ориентиров. Коротко ситуацию можно описать так: никто ничего не знает и не понимает.

Любой деятельностный сценарий (в нашем случае это все то, что не совпадает с жизненной позицией декаданса – лечь и умирать) подразумевает, что нужно зафиксировать отправные точки, признать ошибки и двигаться вперед. Но фиксации пока нет и учитывая скорость реакции, не будет как минимум до осени текущего года. Так как только май покажет, в какой мере будут реализованы военные планы российского руководства, а август – продемонстрирует эффект от санкционной гарроты. В этом случае есть риск быстрой разморозки всех процессов и перехода сценария из инерционного в динамичный. И опять же, вспоминая Мюнхгаузена, тут нам придется вытаскивать самих себя за волосы, так как больше это сделать будет попросту некому.

Поиск внутренних врагов государства российского набирает обороты. Пробросил президент про пятую колонну. А клевреты подхватили и уже докручивают кто на что горазд. И в этой борьбе с ветряными мельницами мало кто задумывается на тему, а почему за долгие годы с 90-х или даже со времен присоединения Крыма они не сделали ничего, чтобы взрастить свою альтернативную пятую колонну в Украине. Но это трудная скрупулёзная работа, куда легче сейчас ухватиться за команду фас и рубить направо и налево. Сам термин «пятая колонна» чаще всего использовался ранее при тоталитарных режимах. Ну, или скажем так, не совсем демократических – Франко, Муссолини, совок. При СССР вообще была явная коннотация пятой колонны со знаменитой пятой графой - национальность. Сейчас видимо корифеи политпропоганды вытащили этот тезис для власти. И он опять близок к национальному вопросу, так как речь идет об условных Фридманах и Абрамовичах. Но обозвать можно каждого – и еврея, и узбека, и мецената, и банкира-скрягу. Но кого видят эрзацем этой мнимой пятой колонны? Вопрос открытый. Сегодня прочитал, что кто-то считает таковой новую цеховую элиту – хозяев крупных торговых хабов – Года Нисанова, Зараха Илиева, Гавриила Юшваева и т.д., тоже, кстати, в основном горских евреев. Шило на мыло, одним словом. Но если без шуток, то сегодня надо экономику поддерживать, а потом еще и восстанавливать, роста недовольства в моногородах не допускать, выборы, в конце-концов, проводить. Это вам не Садоводом управлять.