Генштаб заявил об отсутствии планов проводить вторую волну мобилизации. Понятно, что накануне старта избирательной кампании, которая потом перейдёт в президентскую, никто не будет очередной раз засовывать раскалённую кочергу в муравейник общества. Поэтому вместо мобилизации, будет нечто иное.

Собственно, вместо принудительной мобилизации, населению уже предложено добровольно записаться в ряды армии. Для пущей убедительности, можно агитировать тех, у кого есть проблемы - например, многочисленные кредиты. Если ещё накрутить членов семей, что если уговорить мужчину подписать контракт и получить хорошие деньги, тогда они охотнее покинут дом. В принципе, сейчас многие сидят без работы и перспектив, поэтому, оказать на них влияние не слишком сложно.

Однако опасность состоит в том, что если вновь будут спущены планы, которые подразумевают мобилизацию в больших масштабах, то реализовать задачи добровольными методами вряд ли удастся. Кроме того, если мобилизационные мероприятия вновь будут повешены на губернаторов, то последние могут опять отдать все на откуп военкоматам. По крайней мере, если будут введены какие-то KPI, которые нужно будет оперативно выполнять. Риск, что они могут совпасть с периодом избирательной кампании, нивелируются тем, что многие из глав боятся уже сейчас попасть в ротацию, поэтому решают проблемы по мере их поступления.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Настоящие политические партии еще ждут своего часа

Современная политическая система в России во многом - имитационная, так как создавалась «революцией сверху» в 1990-е и носила управляемый характер. На днях с коллегами презентовали доклад, в котором оценили ландшафт партийной системы в эпоху трансфера. Так вот, практически все политические силы сегодня находятся в системном кризисе. Во многом потому, что само поле real politic, изначально спектакулярное, оказалось в творческом кризисе. Первые партии, такие как ЛДПР, создавались идеологами в погонах, которые очень тонко рассчитали запросы общества и сумели не только занять опасные ниши националистов, но и иронично переосмыслить концепцию либерализма и демократии. КПРФ так и вовсе была партией признания ликвидации КПСС. Вслед за первичным политическим «большим взрывом» 1990-х, Кремль перехватил бразды правления у спецслужб, режиссеры пересели в соседнее здание. Отцом-основателем симуляционной политики можно считать покойного ныне коллегу Глеба Павловского, который, решая задачу укрепления президентской власти, выстроил ту самую партийную конфигурацию, в которой мы находимся сегодня.

В классическом понимании партийной системы ее основа – это местное самоуправление. На уровне МСУ есть партийные ячейки, которые и составляют ее реальных сторонников. Региональные отделения – это уже, по сути, должны быть крупные объединения десятков тысяч человек, которые формируют запросы для своих федеральных руководителей. В России же система выстроена ровно обратным порядком - пирамидкой вниз. Никаких реальных сторонников у партий давно нет, а идейно-организационная структура имеется только на самом верху, откуда и транслируется вниз при помощи медиа. Собственно, так и выглядит симуляционный организм, который позволяет создавать картинку, но исключает риски возникновения чего-то реального. Бывают, конечно, какие-то исключения. Например, в момент выборов, когда партии начинают заниматься агитацией, они формируют из электорального болота какие-то устойчивые, хоть и временные конструкции.

Когда в стране все-таки начнет формироваться реальное МСУ, тогда и появится запрос на политические силы, представляющие интересы классов и социальных групп. Условно говоря, в городе, где все работают на заводе – в большинстве будут представители рабочих, а на курорте – представители МСП. Поэтому создание очередных странных конструкций, вроде палеоконсерваторов «За семью» или ура-патриотов «За правду», равно как и псевдо-националистов всех мастей – это всего лишь борьба за ресурсы в существующих театральных рамках. Гораздо важнее, смогут ли существующие политические партии в свое время переродиться и из симулякров? Любой «партии власти» ничего подобного не светит, так как она – всего лишь надстройка над исполнительной властью. Левые силы – всегда были частью интеллектуального движения и могли бы стать чем-то больше, чем партией советского ресентимента. Возможно, поэтому все время и муссируется вопрос о слиянии тех или иных частей этого социалистического сегмента. Единая правая партия – также возможна, так как ее задачей становится противостояние левым и популистам. Однако главной проблемой всех правых, от либералов до рассерженных патриотов, всегда были плохая договороспособность и неумение создавать альянсы и союзы. Так что real politic ждет своего часа, который неминуемо настанет, причем в обозримом будущем.

МСУ:
держитесь, балерины...

Еще одной «фишкой» партии «Новые люди» можно считать лозунг, что они идут на эти выборы как «партия регионов». Их приоритет–расширение полномочий местного самоуправления,– констатирует политолог Илья Гращенков, исходя из того, что хотя сейчас тема МСУ может быть не слишком востребована в электоральном плане, однако она закладывает хороший фундамент на будущее.

«Когда ресурсы центра начнут заканчиваться, обществу придется быть готовым хотя бы частично взять на себя самоуправление»,–убежден Гращенков. А вот уж извините, но, на мой взгляд, тут ошибочка вышла–общество к этому готово было давно, но процесс этот уже много лет идет по принципу тигра в клетке: съест то он съест, да кто ж ему даст.

🔻И тут приведу пример, когда специалисты Волгоградской академии государственной службы провели исследование, в соответствии с которым лишь 12% жителей области связывали с местным самоуправлением надежды на улучшение своей жизни, а 42% вообще не верили в то, что законодательство в сфере местного самоуправления может быть исполнено и, соответственно, не возлагали на него никаких надежд.

Эти данные были озвучены в начале апреля 2006 года на встрече глав муниципальных округов и сельских поселений Волгоградской области с Сергеем Самойловым–тогдашним советником президента России. Мне, в те годы депутату областной думы, случилось на ней присутствовать, а по итогам встречи–как журналист–написал статью «Балерина для МСУ» (газета «Интер»,№16(687) 2006 год).

Разумеется, ключевой стала тема финансового обеспечения местного самоуправления. Свои предложения, а их было довольно много, вносили и главы муниципальных образований. В своем большинстве они сводились к тому, что целевыми субвенциями горю не поможешь. Гораздо важнее, логичнее и справедливее будет такой подход: выравнивание бюджетной обеспеченности через перераспределение налогов.

Тогдашний глава Палласовского района Анатолий Галичкин выдвигал, в частности, и такой аргумент: «И тут нам всем нужно определиться: каким должен быть норматив? Его нужно довести до поселений, а дальше пусть они сами решают. Захотят нанять балерину, чтобы ее концертами стимулировать повышение уровня жизни людей–пусть нанимают».🔺

Не выравнивали, не нанимали, не стимулировали, а ресурсы центра все не заканчиваются. Вот и «Новые люди» уже на подходе–с приоритетами о расширении полномочий местного самоуправления. Так что вместе со всеми крепитесь-держитесь и вы, балерины: победят «Новые люди»–будет и на вашей улице праздник–еще не вечер, однако, еще не вечер...

Толкиенисты во власти. Тут Катя Винокурова подсобрала материал и написала хороший материал о том, как вчерашние эльфы и гномы стали сотрудниками госструктур и теперь если не правят Россией, то, как минимум влияют на происходящее в стране. Я об этом вскользь упоминал еще в декабре, когда кто-то из бывших эгладоровцев придумал историю с «кольцами всевластья» для президентских обменов подарками. Интересно, что сейчас выросли два поколения людей, которые ранее не очень-то любили друг друга. Это комсомольцы 80-х и субкультуры 90-х (толкиенисты, панки, ролевики и т.д.), которые теперь очень по-разному смотрят на будущее страны. Яркий пример размежевания даже внутри одного лагеря: реконструкторы (в их числе, например, Стрелков) стали протагонистами СВО, тогда как большая часть ролевого движения придерживается более миролюбивой позиции.

Манифест постфутуризма

«Мы будем восхвалять борьбу — единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть», — так писал более ста лет назад автор манифеста футуризма Томмазо Маринетти. Сегодня, когда мы знаем, чем закончилась эпоха модерна, над романтическим идеализмом предков можно лишь улыбнуться. Однако вопрос будущего по-прежнему стоит довольно остро, а для России – жизненно важно. Как мы видим, даже обсуждение образа – довольно опасная зона, а самое будущее — становится политической проблемой.

Опасность при его обсуждении чувствовалась всегда, поэтому одной из удобных форм обсуждения всегда считалась художественная литература. Можно вспомнить «Утопию» Томаса Мора, романы Вольтера, и даже Чернышевского с его «Что делать?». В позднем СССР подобным явлением оказались книги братьев Стругацких. Они, кстати, хорошо описали общий фреймворк: есть исторические процессы, повлиять на которые мы не в силах, но которые власть может корректировать. Это сильно упрощает задачу, так как делит ее на несколько составных частей: нужно определиться с властью, отрефлексировать исторический опыт, научиться делать осознанный выбор. В этом случае будущее – состоит из серии конкретных триггеров, которые могут сработать как произвольно, так и намерено.

Отсутствие рефлексии – важнейшая из проблем для страны. Россия, во многом зависшая в постперестроечной эпохе, сегодня не может даже вспомнить те нерешенные вопросы, ответы на которые не были получены ни в 90-е, ни в последующие годы. Не только государство не было достроено, но и само понимание того, зачем оно нужно – было утрачено. И тут мы подходим к моему любимому вопросу идентичности, сложность которого состоит в утрате собственного гуманитарного знания, тех самых social studies, которые у нас были вытоптаны. Связность страны определяется идентичностью, которая сегодня находится в стадии репродукции прошлого. С такой позиции тяжело глядеть куда-то вперед, получается только назад. Европейская идентичность, которую сегодня пытаются перекрасить под панду, никуда не денется из России. Идентичность – это не талмуд, не свод правил. Проблема тут не в идеологии, а в политическом выборе. Идентичность требует верификации, включения в некий общий альянс или союз. Когда-то такой коалицией казался Русский мир, но есть ли он сейчас?

Есть такой мем – устойчивое развитие. Так вот, оно подразумевает переход на новую стадию продуктивной идентичности, когда мы перестанем воспроизводить каноны, а начнем продуцировать нечто новое. Образ будущего – это самая примитивная конструкция, некий эскиз, который призван опровергнуть контр-тезис no future. Но устойчивость такой конструкции возможна только в том случае, если в эту коалицию войдут какие-то внешние игроки: люди, идеи, страны, движения. Любая идея нуждается в оппоненте, иначе она становится манией. Для России сейчас крайне важно думать о будущем взаимодействии, о тех возможных союзниках, которые сегодня могут казаться врагами.

Сейчас мы рефлексируем в некоей пустоте. Без видимого понимания того, кому реформы могут понадобиться, кто будет оператором переходных периодов будущего, какие триггеры сработают. И вновь тут основная проблема – власть. Готова ли она в будущем быть компромиссной, коалиционной, действовать политически, а не в обход? Эти проблемы сегодня и должны быть манифестированы в качестве базовых. Постфутуризм – это ситуация с неясным будущем в эпоху не случившегося «конца истории» и из этой ловушки нужен выход.

Илья Гращенков поднимает тему, которую сама обсуждаю последний месяц со всеми друзьями: общественная дискуссия о будущем России.

Сейчас сложилась парадоксальная ситуация: наше будущее, России, обсуждают или на всяких эмигрантских форумах - ну там про люстрации и репарации или же официозные политики языком штамповки еще середины прошлого века.

Между тем, строить это будущее предстоит тем, кто сумеет дотянуть до перемен, оставаясь в России или в орбите России. Дотянуть живым и непокалеченным психически.

Я думаю, что даже осторожная попытка обсуждения - со всеми рисками, которые такое обсуждение несет - необходима.

Я бы
1. Кидала все деньги в начальное и среднее образование
2. Ограничила бы президентство одним сроком. Без права «через один», обнуления и продления.
3. Развивала бы именно местное самоуправление
4. Пересмотрела бы социалку с поддержки семей мифических в поддержку семей реальных, то есть, матерей-одиночек
5. Боролась бы с реальным насилием: закон против домашнего насилия, поддержка для жертв преступлений, усиление ответственности за преступления против личности и ослабление - за преступления против государства.

(Но радио «Шансон» мы все равно признаем экстремистской организацией).

https://t.iss.one/thegraschenkov/3442

Рефлексия - это весьма полезное действие как для власти, так и для общества. Равно как и способность адаптироваться, меняться сообразно происходящему в стране и мире. Государственная конструкция не должна быть жёсткой, ей следует быть умной.

Абсолютно правильный текст о поиске образа будущего. Но это именно то, что не нужно «вертикали», поскольку ее вполне устраивает одно будущее - осаждённого лагеря, в котором единственное стремление людей: чтобы не было хуже. Хуже при таком подходе бывает всегда и достаточно сравнить уровень жизни населения и прав десять лет назад и нынче, чтобы в этом убедиться. Но если единственная практическая цель это сохранение власти, то качество жизни населения и численность этого самого населения вторичный индикатор.

Но ведь и за рубежом тенденции не являются здоровыми. Доходы трудящихся топчутся на месте уже лет сорок, а политические права под угрозой сжатия. Поэтому модель «свободной демократии» не даёт ответа на все базовые вызовы.

Социалистическая демократия, то есть изъятие излишков у top-1, финансирование социальных программ и широкие политические свободы - и есть тот самый третий путь. Но он очень непрост и точно не имеет союзников в верхушке.

https://t.iss.one/thegraschenkov/3442

Пока центром мировой политики является война на Украине, однако главный фронт нынешней холодной войны - это Индо-Тихоокеанский регион, а самая горячая точка - Тайвань. Как минимум в среднесрочной перспективе украинская тема уйдёт на второй план, а на первый выйдет другая. И основным возмутителем спокойствия, скорее всего, станет один тихоокеанский остров, о котором мы рассказали на "Филипповском, 13".

Кстати, это прекрасно понимают в США, а поэтому укрепляют систему сдерживания Китая в бассейне Тихого океана. Она схематически выглядит следующим образом: её «южный контур» в практическом смысле стал оформляться после появления на свет в 2021 году военно-политического альянса AUKUS в составе США, Великобритании и Австралии. Главная точка сдерживания здесь Австралия. Также у Вашингтона есть опорные точки в виде Сингапура и баз на Филиппинских островах. Австралия – Сингапур – Филиппины с опорой на Гуам – это и есть «южный контур».

С «северным контуром» тоже всё в полном порядке. В марте этого года в Канаде Джозеф Байден обсуждал с местным премьером Джастином Трюдо будущий новый альянс в составе США, Канады, Японии и Южной Кореи. Но и без него Канада является военным союзником Соединённых Штатов по НАТО, Японию связывает с Вашингтоном двусторонний военный союз, равно как и Южную Корею. А в центре между двумя этими контурами находится Тайвань, переход которого под контроль КНР разрывает их.

Поэтому о важности Тайваня как для Китая, так и для США, спорить нечего. Тихий океан - это главный театр текущего глобального противостояния. Таким в 1945 - 1989 годах была Германия и вообще Центральная Европа. А Тайвань вообще можно считать условным аналогом Западного Берлина. Хотя в политике, тем более в международной, все аналогии обладают определённой степенью условности.

Будущее становится проблемой не только политической, как подмечает в своем «манифесте» Илья Гращенков, но и культурной, и социально- экономической, и нравственной, и психологической. Пожалуй, отличие нынешних времен от всех предыдущих в том, что сейчас о будущем загадывают и мечтают меньше, чем это было принято раньше, а если о нем и говорят, то с тревогой или, по крайней мере, не с той уверенностью, что прежде. Даже в смутные перестроечные и лихие 90-е годы, когда казалось, что турбулентность надолго, оставалось куда больше места оптимизму по поводу завтрашнего дня. Тогда тоже были сводки и с кавказского фронта, и с криминальных фронтов, да еще временами зашкаливала серость и безнадега, однако же вокруг была движуха , которая разгоняла тучи и открывала солнечный свет, а вместе с ним и дарила надежду на то, что стоит перетерпеть, и станет лучше. Сегодняшнее бытие организовано не в пример более технологично, чем в былое время, и оно вполне убедительно определяет сознание, которое, однако, ограничено рамками переживаемого периода и блокируется при попытке заглянуть в будущее. Конечно, словосочетание «образ будущего» стало расхожим и употребляется не в пример чаще, чем пару – другую десятилетий назад, но оно перестало быть наполнено тем особым смыслом, за которым в сознании возникали картины отдаленных, но по преимуществу светлых перспектив. Возможно, дело в том, что страна нынче проходит такую чернорабочую веху своей истории, которая не предусматривает массовых пытливых взглядов за горизонт. Это в советскую эру было принято или верить в наступление коммунизма, или относиться к нему скептически, но в любом случае жить с ощущением гарантий от избыточных катаклизмов. А сейчас ситуация больше напоминает ту, про которую пел Высоцкий в песне про того, который без страховки идет, влево шаг, вправо шаг – упадет, пропадет. Поскольку на таком крутом маршруте все силы и внимание сконцентрированы на удержании текущего равновесия, то некогда, недосуг, да и небезопасно смотреть вдаль. Впрочем, будущее все равно состоится вне зависимости от сегодняшнего к нему внимания или его игнорирования, а с учетом его нынешней невостребованности оно наверняка по всем законам природы придет в виде неожиданности, о контурах которой, как всегда, догадываются немногие, да и те лишь в самых общих и приблизительных чертах. https://t.iss.one/thegraschenkov/3442

Премьер-министр Михаил Мишустин распорядился организовать завод по ремонту ракетно-артиллерийского вооружения в Брянске в дополнение к прошлогоднему правительственному распоряжению о строительстве двух заводов по ремонту бронетанковой техники в подмосковном Раменском и Каменске- Шахтинском Ростовской области.

Задачу по расширению имеющихся и вводу новых ремонтных мощностей с прицелом на нужды СВО поставил президент РФ на предновогоднем заседании коллегии Минобороны РФ. На президентское поручение откликнулись не только должностные лица по государственной линии, но и общественники в регионах. Так, в марте стало известно, что ремонт побывавших в боях броневиков организовал фонд «Развитие Тамбовщины», специалисты которого уже взяли в работу несколько единиц поврежденной техники. Фонд выделил на покупку запчастей 7 млн рублей, а кроме того собрал на поддержку СВО 260 миллионов.

В сообщениях о начале региональной военно- ремонтной программы особо подчеркивается о согласовании такой деятельности с руководством Минобороны. С учетом специфики задач о массовом распространении в регионах проекта «народный ремонт» речи не идет: восстановление боевой техники доверяется исключительно проверенным и лицензированным структурам, которые обладают необходимой базой и компетенциями. Между тем, другие регионы также равняются на тамбовский опыт, реализовывая задачи гуманитарной поддержки мобилизованных через областные фонды помощи спецоперации.

Например, Воронежский фонд помощи мобилизованным еще к Новому году собрал и перечислил 103 млн рублей на поддержку бойцов. Владимирская область, как было сказано на недавней пресс- конференции губернатора Авдеева, снаряжает и отправляет на Донбасс коммунальную и прочую гражданскую технику. В списке активно помогающих фронту и прифронтовому тылу – десятки субъектов РФ. Такой инициативный подход не только обеспечивает решение задач мирного строительства в тех районах, где отгремели бои, но и позволяет высвобождать ресурсы государства для более эффективной и быстрой мобилизации оборонного комплекса, включая организацию новых военно-ремонтных предприятий.

Проигрыш Мило Джукановича был ожидаемым. Поэтому все негласные договорённости, скорее всего, были достигнуты ещё до окончания выборов. Черногория – во многом получила государственность, благодаря стремлению Джукановича обрести статус, что бы не попасть под расследования полиции. Напомню, что в 90-е Джуканович ассоциировался с черногорскими криминальными авторитетами, которые специализировались на контрабанде в Европу. Во многом это удивительная история о том, как создаются государства на самом деле. Конечно, сегодня в стране может начаться возврат к доминированию политики Сербии. Ведь на референдуме об отделении, проголосовало большинство с незначительным перевесом. Ещё тогда это вызвало множество подозрений относительно справедливости решения. Сейчас и вовсе, накопилось множество проблем, которые местное население хотело бы решить путём возврата в Сербское государство.

Постфутуризм регионального разлива...

Как мне представляется, политолог, президент Центра развития региональной политики (ЦРРП) Илья Гращенков свое размышление на весьма актуальную тему завершает весьма логичным выводом: «И вновь тут основная проблема – власть. Готова ли она в будущем быть компромиссной, коалиционной, действовать политически, а не в обход? Эти проблемы сегодня и должны быть манифестированы в качестве базовых».

На эту тему мы дискутировали несколько лет назад на одной из встреч в «Клубе экспертов» Волгограда–Илья Александрович никогда не отказывался от участия и при возможности всегда приезжал на заседания клуба. Пришли к выводу: базовым принципом не должна становиться неограниченная вертикаль власти. В этом смысле очень важен посыл Гращенкова в свете дискуссии о 4-х возможных сценариях образа будущего.

Но проблема, как ее очень удачно сформулировал Илья Гращенков в этой публикации, еще и в том, что, «нерв общественного внимания до сих пор прикован к событиям прошлого, которые в отсутствии внятной исторической оценки, до сих пор мыслятся как настоящее». И здесь Волгоград–с затеянным региональными властями переименованием в Сталинград–находится впереди планеты всей. Такой вот, однако, постфутуризм регионального разлива получается...

75% за Путина оставляет порядка 20% на всех остальных кандидатов. Учитывая, что СРЗП выдвигать кандидата не будет, то из парламентских партий остаются трое: КПРФ, ЛДПР и «Новые Люди». Возможно, что появится еще какой-то самодвиг вроде Собчак в 2018, который оттянет на себя 1-2% протестных голосов. Сейчас важнее, кто будет спарринг-паринером Путина и с какой повесткой. Очевидно, что сейчас таких две: лево-патриотическая и право-нормализаторская.

Коллеги как-то не так все поняли. Инициатива простая, чтобы не платить штраф в 5000 рублей – лучше иметь счет, с которого автоматически списывается парковочный платеж. Если счета нет, то можно списывать в минус, например. Если хотите оспорить – можно оспорить. В общем тут инициатива полностью из логики автовладельцев, а не наоборот и искать подвоха не нужно. Коллега Мастер пера все верно описал. «Новые Люди» предложили инициатив исходя из того, что многих из партийного начальства самих периодически штрафуют за неоплаченную парковку возле офиса.

Возрождение Тунгусова — это просто какие-то новости из прошлой жизни, где были выборы и ковид. Интересно, конечно, как союз Орлова и Тунгусова оценит Куйвашев, который столько сил потратил, чтобы избавиться от «серого кардинала» Екатеринбурга? И в итоге так и не избавился.

И вообще заигрывать с коммунистами, да еще и в протестном Екатеринбурге — это огромный политический риск, если не сказать прямо — ошибка. А попасть в зависимость к Тунгусову — рабство, которого никому не пожелаешь.

За блогеров-миллионников явно решили взяться. Сначала был небольшой арт-обстрел со стороны силовиков и налоговой, а теперь – некий «Совет блогеров» в очередной раз проталкивает инициативу о специальном законе и приравнивании их к СМИ. Интересно, что совет числится при СФ, однако те, в разное время, от него отнекивались. Общественная организация включает в себя несколько десятков инстаблогерш и лояльных селебов, вроде Эдгара Запашного, Мити Фомина и Александра Маршала.

Логика приручения блогеров состоит в том, что инфлюенсеров хотят перевести с вражеских платформ на отечественные и тем самым взять на контроль. Сейчас те же блогерши из совета – сидят на Инсте, призывы к разблокировке которой постоянно звучат. Однако альтернативной платформы пока нет. Единственный успешный проект российских властей – это ВК, который недавно показал «рекордный трафик» возрожденной программы ЧБД, которая за 10 часов набрала почти 15 млн просмотров. Это как раз сигнал того, что ВК может стать заменой всей триаде западных медиаплощадок, от Youtube до Инсты.

Что касается Телеграма, то тг-каналы пока не идут по разряду блогеров и работа с ними строится в ином поле взаимодействия. Телега остается элитным направлением, так как работу тут строится с более подготовленной аудиторией и разными социальными средами. При достаточно крупном сегменте трафика z-каналов, «элитными» по-прежнему считаются те каналы, которые могут доставлять сообщения в элиты и контр-элиты и являются для них авторитетными. До 2026 года площадка телеграмма, вероятно, продолжит оставаться относительно независимой, так как будет решать важную задачу межэлитных коммуникаций в ходе избирательных кампаний.

Региональные власти становятся более отзывчивыми. Ещё недавно рука губернатора не дрогнула бы, чтобы снести дачные дома при строительстве какой-нибудь трассы или газопровода. Для этого даже были придуманы упрощение законодательства, которые теперь позволяет довольно легко изымать у людей землю давая им минимальные компенсации. Таких судов сейчас много идет, например, в Подмосковье.

Корни этой проблемы кроется ещё в отношении к людям советских чиновников. Очень часто промышленная политика ущемляет интересы граждан. Город Молога на Волге был принесен в жертву строительству Рыбинского водохранилища. Сотни деревень были снесены ради возведения заводов и линий ЛЭП. Да можно вспомнить хотя бы повесть Валентина Распутина «Прощание с Матёрой».

Но сейчас начинает проявляться и обратный тренд. Вот власти Тамбовщины договорились с Газпромом, чтобы уберечь тысячу дачных хозяйств, которые зависли в неопределенном статусе из - за проходящей рядом ветки газопровода. Люди давно штурмовали кабинета чиновников, но отозвалось только новое руководство. Учитывая, что в этом году в Тамбовской области никаких выборов нет, можно предположить что френдли отношение власти к населению – это такая долгосрочная стратегия. Как говорится, губернаторы 3.0 «умеют в политику». Возможно, что такой подход будет оправдан и в ходе президентской кампании. Для людей будет очень важно, какие отношения у них выстроены с региональным звеном верховной власти – губернаторами. Если эти отношения плохие, то быть «паровозами» в президентской кампании им будет сложно, так как вместо роста рейтинга они будут исполнять роль гири на ногах.

Ровно год назад умер Владимир Жириновский. Тогда мы вспоминали слова Путина о том, что «есть Жириновский – есть ЛДПР». Но вот год прошел, а партия все еще на плаву, хотя и не без очевидных проблем. Нового лидера найти не удалось, стратегии выработать тоже. ЛДПР продолжает катиться по наклонной «пятым колесом власти». При том, что Жириновский стал в России если не пророком, то аналогом бабы Ванги.

Острая проблема для партии без Жириновского – поиск нового лица. Пока ЛДПР все еще может использовать образ умершего вождя. Благо контента запасено на годы вперед, а в эпоху постправды не так уж важно быть живым лидером. Скорее наоборот, сообщество мёртвых политиков – более устойчивая группа, чем у живых. И все же, на выборы президента в 2024 году однозначной фигуры пока нет.

Возможно, еще не до конца проработана идея вывести в кампанию внебрачную дочь Жириновского Анастасию Боцан-Харченко, которая может стать лицом ЛДПР. Идея дать партии «женское лицо» возникла у политадминистраторов еще в конце прошлого года, но пока ее не одобряют «наверху». Хотя и дочь Жириновского ситуацию быстро не спасёт, однако поможет выправить имидж партии и придать ей новые контуры «материнского патриотизма», после того как остатки право-центристских республиканцев могут мигрировать в иные партпроекты.