Не всё же Гамлет (хотя про Офелию хочется отдельно и подробно). Вот, иллюстрации к "Макбету" 2015 года испанца Рауля Ариаса. По-моему, великолепные.
Довольно много уже лет назад друзья из фольклорного ансамбля попросили поснимать их действо на Троицу: выехали на турбазу, к Волге, в свежий лесок, чтобы настоящее всё. Было жарко, — в Саратове обычно уже к маю под тридцать, а в июне за, нынешний год редкий — и одна из девочек спряталась в столовой турбазы, в прохладный полумрак, венки зашить, чтобы в танце не развалились.
Я увидела её в приоткрытую дверь и не могла не сфотографировать.
Я увидела её в приоткрытую дверь и не могла не сфотографировать.
Воткнулась в первые "Челюсти" по телевизору — надо же под что-то мыть посуду — и зависла. Нет, дело не в том, что Рой Шайдер, который просто АААААААААААА!.. и даже не в том, что кино великолепно именно как кино: выстроено, придумано, снято, музыка; нет, не в этом.
Первый изуродованный труп — "ну, нельзя же закрывать пляжи, тут сезон, четвёртое июля, акулы сюда не заплывают, это был катер, девочка выпила, заплыла далеко и попала под винт". Второй изуродованный труп, явная акула — "все вон из воды!" и все лезут в воду, и опять "вы что, хотите закрыть пляжи?". Брось, шериф живёт на другой стороне острова.
75-ый год, мы с фильмом почти ровесники. Да ёлки. А также — где шериф Броуди, когда он так нужен?
Первый изуродованный труп — "ну, нельзя же закрывать пляжи, тут сезон, четвёртое июля, акулы сюда не заплывают, это был катер, девочка выпила, заплыла далеко и попала под винт". Второй изуродованный труп, явная акула — "все вон из воды!" и все лезут в воду, и опять "вы что, хотите закрыть пляжи?". Брось, шериф живёт на другой стороне острова.
75-ый год, мы с фильмом почти ровесники. Да ёлки. А также — где шериф Броуди, когда он так нужен?
"Челюсти" я досмотрела в ночи до конца. Да, в который раз, да, с игрушечной акулой, да, фильму скоро пятьдесят, триллеры должны бы быстро устаревать — а поди ж ты. Спилберг умел.
И подумала опять, как же мы, человечество, рассказываем сами себе одни и те же истории, только каждый раз про себя нынешних. "Челюсти" — это же "Моби Дик", даже акула белая (я в курсе, что она не альбинос, что это вид такой, но слово "белая" самодостаточно). Один из главных американских текстов, от него никуда. Квинт — Ахав, как есть, только ему акула не ногу откусила, а товарищей сожрала. Товарищи эти, напомню, были моряками "Индианаполиса", это тоже не просто так, рассуждения о том, что кит у Мелвилла может быть эмблемой бомбы, довольно часты; кем только этот злобный кашалот не был: и тебе экологическая катастрофа, и смерть, и бог, и экзистенциалистское ничто... он, как всегда, рвёт трос и уходит на глубину. Но у Бенчли и Спилберга Измаил сумел попасть из винтовки в баллон для акваланга, массовый жанр традиционно излечивает культурные травмы. Продолжения, будем честны, в подмётки оригиналу не годятся.
Историй, может, и не четыре, как у Борхеса, но не намного больше.
И подумала опять, как же мы, человечество, рассказываем сами себе одни и те же истории, только каждый раз про себя нынешних. "Челюсти" — это же "Моби Дик", даже акула белая (я в курсе, что она не альбинос, что это вид такой, но слово "белая" самодостаточно). Один из главных американских текстов, от него никуда. Квинт — Ахав, как есть, только ему акула не ногу откусила, а товарищей сожрала. Товарищи эти, напомню, были моряками "Индианаполиса", это тоже не просто так, рассуждения о том, что кит у Мелвилла может быть эмблемой бомбы, довольно часты; кем только этот злобный кашалот не был: и тебе экологическая катастрофа, и смерть, и бог, и экзистенциалистское ничто... он, как всегда, рвёт трос и уходит на глубину. Но у Бенчли и Спилберга Измаил сумел попасть из винтовки в баллон для акваланга, массовый жанр традиционно излечивает культурные травмы. Продолжения, будем честны, в подмётки оригиналу не годятся.
Историй, может, и не четыре, как у Борхеса, но не намного больше.
О том, как устроено наше восприятие.
Эту сомнительных художественных достоинств картину из собрания, как ни странно, Центра истории рыболовства в Гримсби, обсуждают в блоге об искусстве британцы. В каталоге она называется просто "Театральная сцена", но все сходятся в том, что это, скорее всего, четвёртая сцена третьего акта "Гамлета", когда Гамлету во время разговора с Гертрудой опять является призрак отца.
А потом приходит человек и пишет: "Странно, мне кажется, это сцена из "Дон-Жуана", когда статуя Командора приходит на ужин". И хоть ты тресни: мужчина в ужасе, испуганная женщина, костюмы условно-исторические, странная призрачная фигура в латах. Гамлет, Гертруда, Призрак? — Дон, Эльвира, Командор?
As you like it, or What you will.
Эту сомнительных художественных достоинств картину из собрания, как ни странно, Центра истории рыболовства в Гримсби, обсуждают в блоге об искусстве британцы. В каталоге она называется просто "Театральная сцена", но все сходятся в том, что это, скорее всего, четвёртая сцена третьего акта "Гамлета", когда Гамлету во время разговора с Гертрудой опять является призрак отца.
А потом приходит человек и пишет: "Странно, мне кажется, это сцена из "Дон-Жуана", когда статуя Командора приходит на ужин". И хоть ты тресни: мужчина в ужасе, испуганная женщина, костюмы условно-исторические, странная призрачная фигура в латах. Гамлет, Гертруда, Призрак? — Дон, Эльвира, Командор?
As you like it, or What you will.
Между тем, тихая моя тележка подкатилась незаметно к трём тысячам пассажиров. "Микроскопический канальчик", скажут большие пацаны с того двора, но для не-форматной — буковки да картинки — и не-медийной меня о-го-го.
Спасибо вам, спасибо всем, кому этот бубнёж про всяких гамлетов оказался нужен посреди апокалипсиса. Бубнить я, если живы будем, буду и дальше, я так устроена, что мне надо рассказывать. Кончились студенты, так хоть с овощного ящика на углу почтеннейшей публике.
Stay кагрицца tuned.
Спасибо вам, спасибо всем, кому этот бубнёж про всяких гамлетов оказался нужен посреди апокалипсиса. Бубнить я, если живы будем, буду и дальше, я так устроена, что мне надо рассказывать. Кончились студенты, так хоть с овощного ящика на углу почтеннейшей публике.
Stay кагрицца tuned.
Раз уж показала одну Офелию Одилона Редона, покажу ещё. Для него это не просто популярный на рубеже XIX-XX веков сюжет, но нечто очень личное: летом 1888 года на глазах у Редона утонул во время купания его друг, молодой литературный критик Эмиль Эннекен. Между 1900 и 1908 годами Редон снова и снова пишет Офелию — не иллюстрацию к шекспировскому тексту, как у Милле и прочих, скорее эмоциональный отклик на него.
Это только те, что автором названы "Офелия". А сколько ещё этих полупризрачных женщин с цветами и водой он написал, не сосчитать.
Это только те, что автором названы "Офелия". А сколько ещё этих полупризрачных женщин с цветами и водой он написал, не сосчитать.