Кажется, что на видение советскими карикатуристами расовых или этнических черт влияла прежде всего специализация. Например, Егор Горохов рисовал в основном достаточно аполитичные зарисовки из жизни маргинальных элементов. Вот и африканского сепаратиста он изобразил как мелкого хулигана с локальной спецификой. А вот Борис Ефимов был прожженным ветераном всех громких сталинских политических кампаний. Успел поразоблачать всех: от троцкистов и социал-фашистов до космополитов и титоистов. Буржуазный цилиндр из-под ефимовского пера не знал дискриминации и мог встретиться на представителе абсолютно любой социальной общности.

Прошел ровно год с момента нашего с женой переезда в Калифорнию. Выдался он турбулентным. К счастью, разные финансовые и бюрократические напряги при переезде удавалось решать. Многие негативные стереотипы о жизни в США тоже оказались стереотипами. Правда, работы по интеграции еще очень и очень много. В отдельных ситуациях взаимодействия я уже чувствую себя своим, но это, скорее, пока исключения из правил. Так что еще раз хочу сказать спасибо дорогим подписчикам за то, что читаете и комментируете все мои хаотичные тейки! Сложившееся на канале сообщество – лучшее лекарство от одиночества.

Недавно гостила в чудесной стране, часть 1

Приближающийся онлайн-курс в коллаборации Александром будет в основном посвящен работе с современными эмпирическими исследованиями и источниками самых разных типов. Однако это не означает, что мы отринем социологическую теорию. Это попросту невозможно, когда вы обсуждаете межстрановые сравнения и глобальные связи. Так что перед началом занятий я решил освежить в памяти, что концептуального писали классики исторической социологии про СССР, чтобы по ходу курса отсылать к их понятийному словарю.

Оказалось, что мейнстрим субдисциплины скорее обходит обсуждение особенностей СССР стороной, предпочитая более знакомую территорию в виде Европы раннего Нового времени. Как говорится, the West and the rest. Тем не менее, социологи двух школ не уходили от вызова, брошенного советским социальным экспериментом их науке. По счастливому совпадению, эти школы как раз мои любимые. Так что давайте сопоставим их взгляды.

Первая из них – это, конечно, школа мир-системного анализа. Главный месседж представителей этого направления в том, что процессы в любых странах и регионах необходимо изучать только в контексте международного разделения труда, которое уже несколько веков носит одновременно глобальный и иерархический характер. Согласно Иммануилу Лазаревичу, Георгию Матвеевичу, Борису Юльевичу и остальным, СССР совершенно четко относился к распространенному типу полупериферийных государств, осуществлявших догоняющее развитие своей экономики, пользуясь проблемами соперников из капиталистического ядра. Так, сталинскую индустриализацию невозможно понять без Великой депрессии, а брежневский экспорт энергоносителей в Европу – без кризиса 1973 года.

Казалось бы, левые взгляды сторонников мир-системного анализа должны вести к сугубо позитивной оценке достижений первого социалистического государства. На деле, в отличие от крайне романтизируемого ими Китая, СССР редко получает от них симпатию. Если упрощать, то для мир-системщиков в Стране Советов гораздо больше от гамильтоновских Штатов и бисмарковской Германии, чем от социализма будущего. Возможно, самый главный теоретик мир-системного анализа Иммануил Валлерстайн, к сожалению, так и не успел написать том про XX век своего эпического проекта, но в отдельных статьях его критика СССР особенно язвительна. Например, он не раз писал, что без помощи СССР у США не получилось бы выстроить настолько прочную гегемонию, а Ленина называл левым продолжателем политики Витте.

Недавно гостила в чудесной стране, часть 2

Второй историко-социологической школой, оставившей нам наибольшее количество текстов об СССР, были британские неовеберианцы, сконцентрированные вокруг Лондонской школы экономики. В отличие от американцев, они читали Вебера более междисциплинарно (практически все участники вышли из истории или антропологии) и публицистично (почти все они регулярно писали в New Left Review, Government and Opposition и другие интеллектуальные журналы для широкой образованной аудитории). Самым старшим участником и лидером среди них был Эрнест Геллнер, а наиболее известным теоретиком, пожалуй, все-таки Майкл Манн. Также к этому кругу был близок Бенедикт Андерсон, хотя большую часть карьеры он провел в США.

Несмотря на отдельную симпатию к глобальным и международным процессам, в центре мышления этой школы находилось национальное государство как своего рода стальной контейнер социальных взаимодействий в индустриальном обществе. Отсюда СССР представлялся ими как особый способ модернизации сверху вниз под руководством партии, которая объединяла в себе бюрократическую и харизматическую легитимность. Например, Геллнер называл советский режим социалистическим цезаро-папизмом.

Парадоксально, но британские неовеберианцы, тяготевшие к относительно умеренному социальному либерализму в политике, относились к СССР намного серьезнее мир-системщиков. Для них СССР, в отличие от Китая, был реальной альтернативой западным капиталистическим многопартийным обществам. При этом несмотря на критику реального социализма при его существовании, его внезапное окончание участники лондонского кружка расценивали буквально как важнейшую геополитическую катастрофу XX века, которая мало кому принесет счастье в веке XXI.

Какой из этих взглядов на СССР адекватнее описывает его? Как вы знаете, я не люблю присягать на верность одной единственной оптике. Мне кажется, сравнение разных взглядов на один и тот же объект куда продуктивнее. Глобализм, циклизм и материализм мир-системной теории помогают разглядеть одно, но не заметить другое. Британская школа с ее акцентом на сравнении национальных государств, исторических разрывах и трансформирующей роли идеологии тоже sometimes may be good, sometimes may be shit. Словом, насколько эти и другие перспективы выдерживают столкновение с эмпирическим материалом, мы будем выяснять вместе этой осенью.