Почему я не деколониалист

Не перестаю удивляться, как вокруг продолжают подниматься котировки акций Мадины Тлостановой после начала войны. Вот коллега Верховцев с интересом обсуждает ее последнее интервью. Как вы догадались, я в очередной раз буду той бабой-ягой, которая против.

Во-первых, почему никого не смущает, что внучка партийного функционера и дочь двух советских профессоров, окончившая отделение английской филологии МГУ, называет себя носительницей маргинального трансдиаспорального постимперского опыта? Я понимаю, что идентичность – вещь текучая, но чтоб прям настолько текучая?

Во-вторых, поражает, насколько на ура заходит очередная, уже стопицотая, итерация постструктуралистского арго. Да поняли мы, что все базовые институты и способы мышления европейской модерности типа науки, права, медицины, политики – это ансамбли нормализации и угнетения, которые нужно расшатать! Но что вместо них? Очередные общие слова про низовые сообщества и деколониальные практики, которые по факту сводятся к потреблению нишевого современного искусства. Короче, Тлостановой – профессура в Швеции, а всем остальным – волонтерство по организации поэтри-слэмов в Грузии. Коучинг примерно как у Блиновской, но только для левых гуманитариев.

В принципе, понятно, почему теодицея наивного анархо-эстетизма является для многих сегодня ответом на главные вопросы жизни, вселенной и всего такого. Если вы прекарий без контракта, без страховки, без недвижимости, без гражданства, вообще без какой-то бумажки, то вряд ли академические или государственные организации будут вызывать у вас какое-то уважение. Однако одно дело – бороться за то, чтобы доступ к этим институтам перестал быть привилегией и распространялся на всех, а другое – упиваться и пестовать свою этническую инаковость по сравнению с другими солдатами мировой резервной армии труда. По мне очевидно, что необходимо выбирать.

P. S. (Poststructuralism)

Совсем не ожидал, что так хайпану на предыдущем посте. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы такой шторм из комментов собирался под постами про историю социальных наук или, по крайней мере, под мемами. Вместе с тем, понимаю, что мы живем в реальности масс-медиа, поэтому гораздо лучше так, чем никак. В любом случае спасибо всем, неважно, одобрительные были ваши комментарии или резко критические! Жаркая полемика – тоже важная часть коммуникации! Хочу тут прояснить немного свою позицию.

Во-первых, разумеется, я противник империализма. Моя позиция социал-демократическая. В истории нашего района мир-системы было и есть немало имперского насилия, как прямого, так и символического. До сих пор мы имеем дело с различными сторонами этнического, экономического, административного неравенства, которые необходимо артикулировать, изучать, искоренять. Другое дело, что нарочитая расплывчатость деколониального дискурса вряд ли сильно поможет во всем этом. Чего, конечно, нельзя сказать о исследованиях колониализма в целом.

Во-вторых, моя позиция еще и рационалистическая. Я верю в то, что основой справедливого общества являются не рассеянные субъективистские субкультурки, а когерентные обезличенные институты. Сдавать в утиль партии в политике, стили в искусстве, теории в науке, законы в праве и т. п., на том основании, что все они-де являются инструментами европейского колониального господства, мне кажется глупым нигилизмом. Это путь в катастрофу, которая, впрочем, и так уже наступила.

В-третьих, еще важная мысль, на которую меня навел легендарный Сюткин, чуть в сторону от основного предмета полемики. Он сделал предположение о том, что мне особенно не нравится в самых разных постструктуралистских теориях одна вещь. Это подхваченная из экзистенциализма идея смертности, а, значит, конечности и уязвимости человека. Отсюда тревога перед любыми большими коллективными социальными проектами, называние их тоталитарными и репрессивными. В качестве альтернативы предлагается ставить в основу сиюминутные биологические и психические проявления бытия, а, значит, заботу о себе или, как максимум, о маленькой группке таких же, как и ты. Думаю, что тут Антон тут действительно понял мою позицию даже лучше, чем я.

Проект социологии как науки, по крайней мере в исполнении Эмиля нашего Дюркгейма, вообще родился из идеи, что люди становятся людьми только тогда, когда они присоединяются к чему-то большему, чем исключительно их бренные тела и кратковременные аффекты, – бессмертному обществу. Современное общество совсем не обязательно строится вокруг единообразности. Наоборот, внутри него находит место все больше различий. Этнические и расовые, равно как гендерные и сексуальные различия, не просто важны, а конститутивны для функционирования полей внутри него. Этим оно и отличается от примордиальной общины. Однако если не находится механизмов согласования различий, то все может мгновенно деградировать до уровня воюющих общин. Вряд ли кто-то, включая меня, нашел даже в теории баланс между крайностями гиперинтеграции и гиперавтономии, но его необходимо искать.

Мастерская исследования ценностей – 2023

Еще одно отличное летнее академическое событие для бакалавров социальных и гуманитарных наук – мастерская целой команды преподавателей из Вышки, Шанинки, In Liberty и РАНХиГС под руководством несгибаемого коллеги Земцова в рамках просветительского проекта «Летняя школа».

Кроме привычных для такого формата мастер-классов, запланировано обсуждение этических дилемм исследования и осуществление практических заданий по взаимодействию с настоящими информантами и респондентами. Короче говоря, отличный шанс попробовать себя во всем цикле настоящего исследовательского проекта.

Мастерская пройдет оффлайн на территории бывшего пионерского лагеря в Тверской области. Организаторы заверяют, что никаких вампиров бояться не стоит. Даже энергетических. Зато после продуктивного рабочего дня можно будет пожарить шашлыки на берегу Волги.

Отбор участников осуществляется по результатам конкурса эссе и коротких видео про себя и свои интересы. Остальные подробности о подаче заявок на сайте школы, где указаны и контакты для связи с организаторами. Артем и другие члены команды с радостью готовы на них ответить! Спешите успеть податься до 20 мая! Ценности ждут вашего изучения!

Социологи комментят

После блокировки Facebook легендарная группа «Мануфактура "Соцпох"», к сожалению, чувствует себя не очень бодро. Пожалуй, как и вообще весь русскоязычный сегмент этой социальной сети. Исследование группы Арюной Ким и Дарьей Мальцевой в Мониторинге общественного мнения на этом фоне воспринимается почти как вылетевшая в сумерках сова. Коллеги собрали все посты и комментарии, оставленные участниками «Мануфактуры» с 2011 по 2018 год, тематизировали их и выявили паттерны в связях. Теперь у нас есть некоторые черты того, как именно активные в интернете социологи общались между собой на протяжении целой уходящей в прошлое эпохи.

Исследователи показывают, что в центре онлайн-коммуникации находится наиболее активное ядро, которое хлебом не корми готово попринимать участие в любых обсуждениях, особенно на профессиональную тематику. Полупериферийные участники обычно приходят в группу только анонсировать какие-то собственные мероприятия. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов вклад совсем периферийных участников, обычно просящих советы, подсказки и пояснения. Словом, тех, кто ищет в сообществе какую-то экспертизу, запуская в свою очередь активность членов ядра. Соотношения между получившимися стратами такое: 9%/29%/62%.

Подумалось, что наверняка через сколько-то лет и этот канал тоже начнет уходить в закат, как и дружественные каналы коллег. Возможно, Телега как таковая будет вытеснена какими-то другими приложениями для общения, как сама сейчас вытеснила ФБ, а тот когда-то, в свою очередь, ЖЖ. Будет ли кто-то наши посты и комментарии здесь также анализировать? Возможно, никто и не будет. Ладно, какой-то я грустный сегодня. Доживем и увидим.

Демография знания

Эмиля нашего Дюркгейма часто упрекают в отрыве социального пласта от других пластов реальности, что, конечно же, совсем не так. В качестве контраргумента можно хотя бы вспомнить декларируемую им исключительную важность для социологии ее родной сестры – демографии. Дюркгейм считал, что объем и плотность населения непосредственно влияют на морфологию общества, являясь, таким образом, средним звеном между социальными и биологическими фактами. Интересно, что этот находящийся несколько на фоне мотив в мысли Дюркгейма особенно часто выходил на первый план в работах самых разных социологов знания от Дерека де Солла Прайса до Эндрю Эбботта. Я суммировал вариации на тему для себя и для вас.

Во-первых, развитие современного научного знания стало возможным только с резким ростом количества ученых. Отдельный человек не может знать всего, но наука в целом знает, как минимум, намного больше. Ренессансный идеал – это прекрасно и восхитительно, но в реальной жизни нельзя обойтись без специализации на дисциплины и школы. Конечно, растут издержки на когнитивную координацию всей этой индустрии, но бенефиций все-таки больше.

Во-вторых, резкий скачок массы ученых или претендентов в ученые может создать невыносимое демографическое давление на организации и институты, которые просто не рассчитаны на работу по социализации избыточного по их стандартам количества людей. Это может привести к расколу академического поля на различные фракции, что, например, блестяще показал Бурдье на примере 1968 года.

В-третьих, науке, как и любой другой профессиональной сфере, требуется периодическая смена одних поколений на другие. Из-за того, что вновь прибывшая молодежь начинает совсем с других актуальных для нее проблем и с другого здравого смысла, чем их учителя, смена поколений означает еще и нередко болезненную смену самых модных теорий и методов. Отсюда внуки нередко возвращаются к проблемам своих научных бабушек и дедушек, борясь против авторитета матерей и отцов.

В-четвертых, из-за той же смены поколений работа с текстами на протяжении жизни ученого устроена неравномерно. На первых порах ученый потребляет больше текстов, чем производит. К концу карьеры наоборот. Много писать и много читать одновременно невозможно. Кстати, в современной российской системе от молодых ученых почему-то требуют производства текстов куда больше, чем у пожилых, что не ведет ни к чему, кроме выгорания и разочарования в профессии. Прочитали бы чиновники Дюркгейма.

Исследование завершено

Уф, вчера я наконец-то расправился с последними обязательствами перед слушателями. Наш совместный с коллегой Машуковым онлайн-курс по введению в исследования социальных и гуманитарных наук, таким образом, можно считать завершенным. С одной стороны, прям тоска находит, что не будет больше еженедельных встреч с душевными курилками после семинаров. С другой стороны, от обилия подготовки мозги поджарились. Самое время притормозить.

Впечатлений от занятий невероятно много. Это и огромное количество заковыристых текстов, которые удалось подробно обсудить, и бесценный опыт преподавательского коллаба с Сергеем. Ну и самое главное – знакомство с множеством замечательных людей, которые интересуются историей и социологией знания! Кстати, благодаря донату Игоря «Динозавра» Задорина мы в итоге увеличили количество бюджетных мест до шести, которые заняли не уже по годам шарящие магистры и бакалавры.

Словом, было очень круто! Спасибо всем, кто так или иначе сделал курс возможным! Вместе с тем, отдыхать пока не приходится. Скоро я вернусь с совершенно новой образовательной инициативой, которую сейчас разрабатываю. Нет, не про социологическую теорию, а про кое-чего другое. Следите за обновлениями.

В Вышке продолжает происходить полнейшая дичь. Вот Ирина Савельева дала интервью о подготовке ликвидации ИГИТИ – пожалуй, главного центра по изучению истории гуманитарного знания. У меня нет никаких приободряющих слов. Видимо, от дна мы еще очень далеки. Все, что сейчас остается делать, это написать коллегам, которые собирают и обобщают информацию о нарушении прав преподавателей. Так хотя бы можно будет оценить масштабы дичи.

Необходимо понимать, что наши знания об увольнениях в российских университетах ограничены. Университетские процессы совершенно не прозрачны, а многие коллеги боятся открыто сообщать о своем вынужденном уходе. То, что мы вам расскажем, это только вершина айсберга, поэтому помогите нам — присылайте ваши истории в наш бот: @uni_platform_bot

Происхождение симметрии

Последнюю неделю регулярно залипаю на «Критике чистого разума» перед сном. Все пытаюсь разобраться в главках про дедукцию категорий и космологические антиномии. Может показаться, что материал предельно абстрактный, но на самом деле имеет прямое отношение к социологам, пока те не перестали оперировать категориями количества, качества и причинности. Наверное, это вообще самое красивое, что я читал. Небесный уровень понятийной логики.

Одновременно вспомнил, когда сам приобрел привычку постоянно чертить то, что спустя годы станет квадратиками. Был 2015 год. После очередного дуплета из мании и смешанки я вылетел из уни из-за непосещения пар, удалился из всех соцсетей и коротал дни продавцом-консультантом в небольшом канцелярском магазине. Работа была потрясающе тупой. Платили за нее, разумеется, копье. Моя жиза была полнейшим днищем. Спасался я тем, что по выходным, когда в магазине не было ни начальства, ни посетителей, можно было с телефона читать всякие умные книжки по исторической социологии, названия которых я подсмотрел в выступлениях Дерлугьяна.

Прочитав какое-то количество из них, я уловил простую закономерность в том, что выводы исследования во многом зависят от подхода, а подходы в свою очередь зеркально отличаются в каком-то главном абстрактном принципе. Функционалисты спорят с неомарксистами, неомарксисты – с мир-системщиками, а мир-системщики – с неовеберианцами. Как сейчас помню, я взял тетрадку, где раньше в основном рисовал каких-то мультяшных котов и логотипы воображаемых рок-групп, и сделал табличку, по каким пунктам и кого критиковал мой гуру Майкл Манн. Моя тогдашняя наивность зашкаливала. Казалось, что в результате трюков с этими схемами я быстро пойму, какой подход самый объективный, и последую напрямую к исторической истине. Аххахахаха.

Тем не менее все эти почеркушки тогда буквально придавали моей жизни хоть какой-то смысл. Если по итогам чтения книги или статьи удавалось придумать симметричную схему, пусть и разветвленную на целую страницу, то я радовался. Если нет, то не расстраивался, а просто продолжал читать и ломать голову дальше. Конечно, велик соблазн понять тягу к симметрии и балансу на бумаге как компенсацию их отсутствия в собственной кукухе. Так и есть, но как будто это плохо? Квадратики навсегда.

Еще чуть-чуть философии

Большой успех спекулятивного реализма – это примечательный кейс для социологии гуманитарных наук. Во-первых, большинство участников этого философского движения работали и работают в откровенно полупериферийных университетах, не имея за плечами ни большого финансирования, ни эксклюзивных связей. Во-вторых, общение между участниками ядра коллаборативного круга в основном происходит через посты в социальных сетях. Понятно, что запись в блоге сегодня не так уж радикально отличается от письма в газету XVIII века, но последствия осваивания гуманитариями новых способов коммуникации в любом случае достойно внимания.

Если же говорить уже от лица любителя философии, а не только социолога, то спекулятивный реализм еще интересен и тем, что сплавляет действительно глубокие и содержательные проблемы эпистемологии, характерные больше для континентального лагеря, с доходчивым и последовательным языком лагеря аналитического. В этой связи жаль, что Квентин Мейясу, несмотря на свой статус первопроходца спекреализма, не особо популярен ни в академических кругах, ни среди широкой околофилософской аудитории. Я бы сказал, что Мейясу – это Огюст Конт XXI века! (Кстати, Конта сегодня тоже не читают, а только поливают стереотипными помоями.)

Легендарный Сюткин вот выкинул пост про одного из немногих последователей Мейясу – Натана Брауна. Пока не читал его новую книгу, но уже очень захотелось. Главный мой вопрос, который сразу же приходит в голову: почему эмпиризму Браун отводит более важное место в своем синтезе, чем рационализму? Внутренний бурдьевист во мне говорит, что в объективном познании опыт исследователя, конечно, важен, но руководит то все равно воплощенное в поле науки рацио. Ладно, заинтриговали. Почитаем-с.

Очень много важных наблюдений об идейном и социально-демографическом фундаменте шагающих по всему миру правых движений. Участники разговора не особо убедили меня, что эту глобальную конъюнктуру необходимо обобщать именно аляповатым термином «постфашизм», но это не значит, что не стоит обобщать в принципе.

С момента вторжения в Украину путинский режим начал качественно меняться в направлении, которое уже описывается многими авторами как современная форма фашизма. Однако легко заметить, что официальная риторика российских властей о борьбе за «традиционные ценности» против «глобалистских элит» как две капли воды похожа на речи Дональда Трампа, Марин Ле Пен или Джордже Мелони. И неслучайно, что с каждым из этих ультраправых лидеров Кремль пытался долгие годы развивать дружеские контакты. Можно ли считать путинизм и правых популистов частью одной мировой тенденции? В чем она похожа, и чем отличается от фашизма первой половины XX века? И как война в Украине может повлиять на будущее этой угрозы?

Обо всем этом в рамках нашей новой серии «Необыкновенный фашизм» Илья Будрайтскис поговорил с итальянским историком Энцо Траверсо. Траверсо — один из крупнейших современных исследователей фашизма и автор термина «пост-фашизм», который, как он считает, точно выражает природу современного подъема ультраправых.

Читать без VPN

Read in English

Поддержать «После»

Североатлантические альянсы

Стрим с Олегом прошел для меня ударно. Удалось рассказать, как Бурдье видел социологию и что вкладывал в идеи габитуса, рефлексии и автономии. Надеюсь, для кого-то из аудитории это послужит трамплином для более внимательного изучения классика. Пока готовился, перечитал воспоминания Бурдье о первых годах работы социологом под руководством своего босса Раймона Арона, которые изящно вписаны в лекции по социологии науки. Так вот, после войны социология во Франции как дисциплина была очень слаба, так что Арон агитировал за импорт готовых концепций и методов из США. Там же удавалось выбивать финансирование на переводы литературы и исследовательские проекты.

Главных американских ориентиров для Арона Бурдье называет Капитолийской триадой, отсылая к главным божествам Древнего Рима. (Парсонс – это, видимо, Юпитер. Лазарсфельд – Юнона. Мертон – Минерва что ли? Ну неважно.) Бурдье отмечает, как с самого начала старался проскользнуть между своим патроном, идеализировавшим заокеанскую науку, и многими французскими коллегами, фыркавшими от упоминания чего-либо американского. В общем, на первых этапах карьеры критика Мертона для Бурдье – это и эмансипация от вкусов научного отца, и фига туземной науке.

Очень важное замечание, которое по ходу делает Бурдье – это преимущества транснационализации поля науки как такового. Национальные школы закупориваются в своей доксе, которую очень тяжело подвергнуть критике изнутри. (Конечно, тут Бурдье может говорить только за себя, потому что одно дело входить в международные дискуссии с культурным капиталом престижнейшей французской академии, а другое – с голой периферийной ж.)

Надо упомянуть и то, что сам Бурдье дальше не пишет. А именно про то, что с 1980-х гг. он предпринимал некоторые усилия уже для популяризации самого себя в США, что вполне увенчалось успехом. Главным принципом его стратегии был промоушн именно на социологических факультетах среди молодых профессоров и их аспирантов. Возможно, поэтому его риторика по отношению к Мертону смягчается. Между ними даже завязывается переписка, в которой оба обмениваются комплиментами к работам друг друга. Мертон как бы дает Бурдье благословение войти на рынок. В общем, хитрющий французский лис.

Смотрите, какой пушечный колл от коллег из ANR-Lab! Сетевики завлекают в свои сети!

Журнал «Социология: 4М» и ANR-lab объявляют о подготовке специального выпуска журнала🎉

Приглашенный редактор – к. соц. н. Д. В. Мальцева. Предполагаемая дата выхода номера – 12.2023 г.

Тематика выпуска включает в себя: представление актуальных подходов сетевого количественного и качественного анализа, демонстрация опыта применения сетевого анализа для решения новых типов исследовательских задач, изучение возможностей совмещения результатов сетевого анализа с выводами, полученными с использованием иных методов.

Авторов, желающих опубликовать статью, просим до 11.06 2023 г. прислать заявку на электронную почту журнала [email protected].

Заявка объемом не более 300 слов должна включать название статьи, аннотацию и информацию о наличии у автора собранных данных, наличие драфта рукописи.

Результаты рассмотрения заявок будут направлены авторам до 25.06 2023 г. В случае принятия заявки авторы должны будут до 27.08 2023 г. подать в редакцию журнала рукопись своей публикации.

Собрал стартер-пак для тех, кто хочет впервые врубиться в исследования социальных и гуманитарных наук. В нем есть загнивающие немецкие мандарины, бунтующие французские студенты, перформативные американские финансисты и многие другие. Если вы не знали, что почитать летом, то теперь знаете.

https://cisrus.org/ru/2023/05/23/top-7-books-rus/

Есть ли у собак габитус?

Меня совершенно поражает отношение к бездомным собакам в Ереване и Тбилиси. Они могут лежать на тротуаре, и прохожие будут их спокойно обходить. Они могут зайти в магазин или кафе, но никто не будет их прогонять. Напротив, с радостью потреплют и почешут. Городские службы следят за ними через трекеры. Многие собаки вообще закреплены за двором или лавкой, где их подкармливают. В общем, здесь собака – это член общества, что совершенно контрастирует с российскими мегаполисами, где бедных жалких псин пинают, отстреливают, вытесняют на холодные пустыри и окраины. Конечно, они отвечают недоверием и агрессией.

На этой волне решил почитать книгу Доминика Гийо, посвященную как раз жизни собак среди людей. В русском переводе она почему-то вышла в серии по интеллектуальной истории, хотя по содержанию – это, скорее, пересказ современных исследований биологов через призму родной автору социальной антропологии. Я бы не сказал, что в книге есть какая-то оригинальная концепция или вообще сильный месседж. Но зато много фактов. Особенно неожиданными мне показались два.

Во-первых, социальное поведение собак куда менее ориентировано на горизонтальную стаю, чем поведение их волчьих предков. Отбор человеком проходили особи как раз заточенные на отношения господства–подчинения. Отсюда большая непредсказуемость поведения по сравнению с волками. Одна и та же собаки может быть и опасным агрессором, и верным компаньоном в зависимости от ситуации.

Во-вторых, собачьи коммуникативные способности крайне бедны фонетически и семантически. Они получают информацию не столько из самих команд человека, сколько из параллельной жестикуляции, эмоционального состояния и вообще из оценки всей ситуации. Собака, скорее, догадывается, что ей хочет сказать человек, чем непосредственно понимает смысл слов. Таким образом, выросший среди людей пес куда лучше адаптирован под угадывание мотивов человека и наоборот.

В целом, то, что Гийо называет антропоканинными обществами, может принимать очень разные формы. На протяжении всей истории одомашнивания существовали и бездомные собаки, и служебные, и члены семьи. С одной стороны, это говорит, что по отношению к собакам не может быть выработано и закреплено какой-то однозначного этического отношения. С другой, для проявления гуманизма к этим замечательным существам тоже существует огромный простор. Хотелось бы, чтобы именно второе превалировало.

Продолжаем возводить левую медиа-конфедерацию с нуля и на века! Срочно подписывайтесь, чтобы помочь в этом нелегком деле!