Пятьдесят оттенков красного

Несмотря на решения XX съезда, большинство теоретических трудов противников Сталина все равно оставались под запретом до Перестройки. Тем не менее, эвристически полезно искать корни позиций разных советских экспертов по поддержке антиколониальных революций в Азии и Африке в идеях старых российских социал-демократов. Даже если они завуалированы ссылками на Ленина. Иногда, я думаю, это даже не является натяжкой, так как многие из тех, кто реформировал советское востоковедение в 1950-х гг., успели принять участие в революции, а потом пережили партийные чистки за якобы поддержку той или иной оппозиционной организации.

Наиболее мейнстримную во времена Хрущева позицию, представленную Ростиславом Ульяновским из международного отдела ЦК, Глебом Старушенко из ИА РАН и многими-многими другими, можно назвать криптотроцкистской. Она заключалась в том, что антиколониальные движения заслуживают поддержки, даже если их базой не являются рабочие. Главное – их декларируемая социалистическая ориентация, а там уже развитые соцстраны навалятся и помогут сделать им индустриальный рывок.

Оппонировали им криптобухаринцы типа Нодари Симония из ИВ РАН или Карена Брутенца из того же МО. С их точки зрения, большинство движений в Третьем мире были далеки от возможности построить социализм советского образца. Поддержка их была бы вкладом в развитие ненадежных национальных буржуазий, которое и так экономически отстающее советское государство позволить себе не могло. Вместо этого стоило бы сосредоточиться на частичных рыночных реформах внутри СССР, а вовне кооперироваться только с коммунистическими партиями в Европе. Азию и Африку же предлагалось оставить китайским ревизионистам, если им так хочется надорваться в борьбе с США и Британией. Сначала эта группа проигрывала аппаратные позиции, но после начала брежневского курса на разрядку смогла вернуться в игру отделов.

Ну и, конечно, среди рядовых сотрудников еще с 1950-х гг. постепенно набирали силу в целом антибольшевистские идейные ориентации. Сначала – осторожные криптоменьшевистские. Например, такие знатоки восточной темы в трудах классиков исторического материализма, как Михаил Виткин, сам СССР обтекаемо называли частью Востока, фундируя свои взгляды ссылками на Маркса.

По мере распространения в востоковедческой среде идей Виттфогеля, Вебера и многих других критиков ортодоксального марксизма Второго интернационала, даже криптоменьшевизм больше не удовлетворял некоторых ученых. Скажем, перед трудным и резонансным отъездом из СССР в Израиль Виталий Рубин уже открыто заявлял, что марксистская теория вообще ничего не позволяет понять в истории обществ Азии. Авангардная роль востоковедов в критике Сталина постепенно обернулась разрывом с традицией Маркса.

Кажется, что на видение советскими карикатуристами расовых или этнических черт влияла прежде всего специализация. Например, Егор Горохов рисовал в основном достаточно аполитичные зарисовки из жизни маргинальных элементов. Вот и африканского сепаратиста он изобразил как мелкого хулигана с локальной спецификой. А вот Борис Ефимов был прожженным ветераном всех громких сталинских политических кампаний. Успел поразоблачать всех: от троцкистов и социал-фашистов до космополитов и титоистов. Буржуазный цилиндр из-под ефимовского пера не знал дискриминации и мог встретиться на представителе абсолютно любой социальной общности.