Нас спрашивают: а с собачками в тур поехать можно? Девчонки, да ну, мы вам в Геленджике таких кабыздохов наловим!
СОБАЧКИ
Две смешные робкие собачки
цокали когтями по бетону,
сердце вмиг воспрянуло от спячки,
в миг, когда я вдруг увидел Донну.
Никогда я не любил зверюшек,
в детстве возле старой водокачки
истязал я птичек и лягушек...
Ах! Но ваши милые собачки!
Предо мной все папенькины дочки
мигом становились на карачки,
защищая телом, словно квочки,
тельце своей кошки иль собачки.
Я был зол, и я не знал пощады,
множество овчарок и болонок,
выбравши местечко для засады,
сделал я добычею Плутона.
Как Лициний Красс с восставшим быдлом,
расправлялся я со всеми псами:
то кормил отравленным повидлом,
то четвертовал меж древесами.
И меня прозвали Азраилом
дачные мальчишки и девчонки...
Быть бы мне убийцей и дебилом,
если бы не ваши собачонки.
Вы ходили с ними вдоль платформы,
мимо пролетали электрички.
Я глазами трогал ваши формы,
ваши бедра, плечи и косички.
Но мои кровавые деянья
непреодолимою стеною
стали вдруг вздыматься между вами,
вашими собачками и мною.
И, зажав руками уши плотно,
кинулся я прочь в леса и чащи,
прочь от глаз убитых мной животных,
лающих, щебечущих, кричащих.
С той поры меня как подменило,
записался я в библиотеку,
стал я понимать, какая сила
дадена богами человеку.
Поступил я в вуз ветеринарный,
принялся лечить четвероногих,
тьму подарков получил шикарных
от хозяев собачонок многих,
вставил себе зубы золотые,
'Мерседес' купил последней марки,
съездил на Пески на Золотые,
и опять - работа и подарки.
Только вас с тех пор так и не встретил,
дорогая Донна Двух Собачек.
Впрочем, Гераклит еще заметил:
'Дважды от судьбы не жди подачек'.
(Вадим Степанцов)
СОБАЧКИ
Две смешные робкие собачки
цокали когтями по бетону,
сердце вмиг воспрянуло от спячки,
в миг, когда я вдруг увидел Донну.
Никогда я не любил зверюшек,
в детстве возле старой водокачки
истязал я птичек и лягушек...
Ах! Но ваши милые собачки!
Предо мной все папенькины дочки
мигом становились на карачки,
защищая телом, словно квочки,
тельце своей кошки иль собачки.
Я был зол, и я не знал пощады,
множество овчарок и болонок,
выбравши местечко для засады,
сделал я добычею Плутона.
Как Лициний Красс с восставшим быдлом,
расправлялся я со всеми псами:
то кормил отравленным повидлом,
то четвертовал меж древесами.
И меня прозвали Азраилом
дачные мальчишки и девчонки...
Быть бы мне убийцей и дебилом,
если бы не ваши собачонки.
Вы ходили с ними вдоль платформы,
мимо пролетали электрички.
Я глазами трогал ваши формы,
ваши бедра, плечи и косички.
Но мои кровавые деянья
непреодолимою стеною
стали вдруг вздыматься между вами,
вашими собачками и мною.
И, зажав руками уши плотно,
кинулся я прочь в леса и чащи,
прочь от глаз убитых мной животных,
лающих, щебечущих, кричащих.
С той поры меня как подменило,
записался я в библиотеку,
стал я понимать, какая сила
дадена богами человеку.
Поступил я в вуз ветеринарный,
принялся лечить четвероногих,
тьму подарков получил шикарных
от хозяев собачонок многих,
вставил себе зубы золотые,
'Мерседес' купил последней марки,
съездил на Пески на Золотые,
и опять - работа и подарки.
Только вас с тех пор так и не встретил,
дорогая Донна Двух Собачек.
Впрочем, Гераклит еще заметил:
'Дважды от судьбы не жди подачек'.
(Вадим Степанцов)
МУДРОСТЬ И МИЛОСЕРДИЕ
Не закаленный в философских спорах,
Не сильный в космогонях народов,
Я не спешил растрачивать свой порох
В компаниях законченных уродов.
Я полагал, что мир кристально ясен
И прост, как механизм в часах с кукушкой,
И с этой верой сам я был прекрасен,
И звали меня пупсиком и душкой.
Когда филологини и эстетки
Теряли голос от вина и споров,
Я их волок на лестничные клетки,
Чтоб показать им свой босяцкий норов.
Иные мне давали всё и сразу,
Другие хорохорились для вида,
И я, водя им кулаком по глазу,
Показывал, как велика обида.
И, в общем, обижать меня боялись,
И потому-то мир простым казался,
И барышни довольны оставались,
И пупсиком для них я оставался.
Но вдруг однажды некая гордячка
коленом мне под корень саданула
И, взвизгнув, как ссыкливая собачка,
Меня в кулак отчаянно куснула.
И понял я, что мир неоднозначен,
Что в нем еще полно релятивизма.
И я стоял в пролете, озадачен,
Тем, как меня вдруг подвела харизма.
Пока в подъезде барышня скулила,
Перебирал я финки и кастеты,
А после вдруг решил, что это мило,
И убивать не буду я за это.
Она ж уже штанишки приспустила,
Поняв, что жизнь и красота дороже,
Что лучше б сразу к булкам допустила,
И пирожком бы угостила тоже.
А я, сбегая по ступеням гулким,
Восславил милосердного Аллаха,
За то, что нé дал мне порезать булки
И пирожок, забулькавший от страха.
Не закаленный в философских спорах,
Не сильный в космогонях народов,
Я не спешил растрачивать свой порох
В компаниях законченных уродов.
Я полагал, что мир кристально ясен
И прост, как механизм в часах с кукушкой,
И с этой верой сам я был прекрасен,
И звали меня пупсиком и душкой.
Когда филологини и эстетки
Теряли голос от вина и споров,
Я их волок на лестничные клетки,
Чтоб показать им свой босяцкий норов.
Иные мне давали всё и сразу,
Другие хорохорились для вида,
И я, водя им кулаком по глазу,
Показывал, как велика обида.
И, в общем, обижать меня боялись,
И потому-то мир простым казался,
И барышни довольны оставались,
И пупсиком для них я оставался.
Но вдруг однажды некая гордячка
коленом мне под корень саданула
И, взвизгнув, как ссыкливая собачка,
Меня в кулак отчаянно куснула.
И понял я, что мир неоднозначен,
Что в нем еще полно релятивизма.
И я стоял в пролете, озадачен,
Тем, как меня вдруг подвела харизма.
Пока в подъезде барышня скулила,
Перебирал я финки и кастеты,
А после вдруг решил, что это мило,
И убивать не буду я за это.
Она ж уже штанишки приспустила,
Поняв, что жизнь и красота дороже,
Что лучше б сразу к булкам допустила,
И пирожком бы угостила тоже.
А я, сбегая по ступеням гулким,
Восславил милосердного Аллаха,
За то, что нé дал мне порезать булки
И пирожок, забулькавший от страха.
БАЛЛАДА О ДВУХ СТОЛИЦАХ И ГОРОДЕ БОЛОГОЕ
Питер есть Питер, Москва есть Москва,
и с места им не сойти,
а бабки есть бабки, и их едва
в Питере можно найти.
Но счастья нету ни там, ни там –
оно посредине пути.
(К. Вулканов)
***
В городе Петербурге, на Васильевском острову,
жила одна девчонка, любившая ездить в Москву.
А в старой столице, в Сокольниках, другая девчонка жила,
она б за поездку в Питер любому уроду дала –
так часто и получалось, какой-нибудь свинский хряк
подкатится к ней на трассе: ты за бабло или как?
А та в ответ: добрый молодец, не надо мне серебра,
свези меня до Петербурга и дери хоть с утра до утра.
Ездила с дальнобоями, с хачами, был даже министр,
все десять часов дороги она ему жамкала низ,
однако елдак министерский в дороге ни разу не встал,
и тогда министр девчонку своей охране отдал.
Но все эти неприятности она забывала на раз,
когда в легкой майке и джинсиках по Невскому вскачь неслась.
Казалось, что счастье – вот оно, на набережной Невы,
что сказочный принц там ждет ее. «Мой ангел, откуда вы?»
Она же в ответ, потупившись: «В Сокольниках я живу.
Если в Москву вы приедете, я вам покажу Москву».
И розовыми драконами будет запряжена
колесница огромная, куда с ним сядет она.
В Москву они не поедут, не фиг там делать, в Москве,
а будут они в царстве эльфов друг на друге скакать в траве.
Но раз от разу все чаще понимала она,
что принца она не встретит, что вечером будет пьяна,
и будет пилиться в подъезде с фанатами клуба «Зенит»,
а потом ее хачик арбузный в палатке осеменит.
Ну вот. А другая девчонка, хлебом ее не корми,
напротив, рвалась в мегаполис и там тусила с людьми.
Выйдешь на площадь Пушкина, в кафе «Пирамида» зайдешь,
на какую-нибудь знаменитость напорешься, хошь ни хошь,
стрельнешь голубыми глазищами, тряхнешь косою льняной –
и тут же к тебе подсаживается известный телегерой,
ухаживает красиво, зовет послушать музло
и шепчет, снимая трусики: «Врубись, как тебе свезло».
Что и говорить, везение нужно в жизни всегда,
но слишком много везения – это уже беда.
Однажды позвал ее в гости режиссер эстрадных программ,
и она сказала, наверно, я вам все-таки дам,
но при одном условии: пусть в нашу с вами постель
заглянет и Коля Басков – такова моя главная цель.
Задумался режиссеришка, носатый старый пострел,
но отказаться от девочки он уж никак не хотел.
Думает, ладно, влуплю ей, потом как бы скроюсь на миг
и в полумраке надену на голову светлый парик,
поставлю сидюк с Карузо, возьму с винищем поднос,
и как бы, заслушавшись песней, ей предложу отсос…
Нет, идея не катит, свяжусь с «Шоу двойников»,
может, у них завалялся какой-нибудь Коля Басков.
Басков в том «Шоу» имелся, но лечил он хламидиоз.
Сказали ему: не ломайся, двести бачей за отсос,
тебе ж отсосут, дурында. Да какая разница, кто!
В общем, иди к режиссеру, вот сто, и потом еще сто.
А надо сказать, пидорасом двойник этот самый был,
по женским прелестям мясом он никогда не водил,
и когда ему задачу объяснил режиссер,
фальшивый наш Коля Басков подумал: крандец мне, все.
А может, девчонку с собою увлеку я, хреном маня,
мол, в городе Бологое вот-вот концерт у меня?
Дам пожевать ей минуту, а там подсеку как леща,
мозги ей пудря дорогой: ну, типа, ну вот, ну ща!
А в городе Бологое готовился, вправду, концерт,
там звезд эстрады ждали и цыган – на десерт.
За мощной сценой на площади толпились копии звезд:
Барыкин и Пол Маккартни, Майкл Джексон, Нагиев и Рост,
и Александр Розенбаум, и Анатолий Днепров.
Один был певец неподдельный, но был он слегка нездоров:
нежный певец Глызин по имени Алексей,
но ему филейные части порвало стадо гусей.
Поэтому Лехе Глызину тоже нашли двойника,
и он на турбазе «Заимка» остался с друзьями бухать.
И наш поддельный Басков на «шахе» в Бологое летел,
пудря мозги девчонке, которую мять не хотел.
Девчонки, не верьте поэтам, девчонки, не верьте певцам!
Поматросит и бросит, или геем окажется сам.
На площади в Бологое в толпу девчонку швырнул
наш лживый поддельный Басков, а сам за сцену нырнул,
и вышел в финале концерта, и спел под фанеру как бог,
и тысячи дев малосольных визжали у его ног.
Питер есть Питер, Москва есть Москва,
и с места им не сойти,
а бабки есть бабки, и их едва
в Питере можно найти.
Но счастья нету ни там, ни там –
оно посредине пути.
(К. Вулканов)
***
В городе Петербурге, на Васильевском острову,
жила одна девчонка, любившая ездить в Москву.
А в старой столице, в Сокольниках, другая девчонка жила,
она б за поездку в Питер любому уроду дала –
так часто и получалось, какой-нибудь свинский хряк
подкатится к ней на трассе: ты за бабло или как?
А та в ответ: добрый молодец, не надо мне серебра,
свези меня до Петербурга и дери хоть с утра до утра.
Ездила с дальнобоями, с хачами, был даже министр,
все десять часов дороги она ему жамкала низ,
однако елдак министерский в дороге ни разу не встал,
и тогда министр девчонку своей охране отдал.
Но все эти неприятности она забывала на раз,
когда в легкой майке и джинсиках по Невскому вскачь неслась.
Казалось, что счастье – вот оно, на набережной Невы,
что сказочный принц там ждет ее. «Мой ангел, откуда вы?»
Она же в ответ, потупившись: «В Сокольниках я живу.
Если в Москву вы приедете, я вам покажу Москву».
И розовыми драконами будет запряжена
колесница огромная, куда с ним сядет она.
В Москву они не поедут, не фиг там делать, в Москве,
а будут они в царстве эльфов друг на друге скакать в траве.
Но раз от разу все чаще понимала она,
что принца она не встретит, что вечером будет пьяна,
и будет пилиться в подъезде с фанатами клуба «Зенит»,
а потом ее хачик арбузный в палатке осеменит.
Ну вот. А другая девчонка, хлебом ее не корми,
напротив, рвалась в мегаполис и там тусила с людьми.
Выйдешь на площадь Пушкина, в кафе «Пирамида» зайдешь,
на какую-нибудь знаменитость напорешься, хошь ни хошь,
стрельнешь голубыми глазищами, тряхнешь косою льняной –
и тут же к тебе подсаживается известный телегерой,
ухаживает красиво, зовет послушать музло
и шепчет, снимая трусики: «Врубись, как тебе свезло».
Что и говорить, везение нужно в жизни всегда,
но слишком много везения – это уже беда.
Однажды позвал ее в гости режиссер эстрадных программ,
и она сказала, наверно, я вам все-таки дам,
но при одном условии: пусть в нашу с вами постель
заглянет и Коля Басков – такова моя главная цель.
Задумался режиссеришка, носатый старый пострел,
но отказаться от девочки он уж никак не хотел.
Думает, ладно, влуплю ей, потом как бы скроюсь на миг
и в полумраке надену на голову светлый парик,
поставлю сидюк с Карузо, возьму с винищем поднос,
и как бы, заслушавшись песней, ей предложу отсос…
Нет, идея не катит, свяжусь с «Шоу двойников»,
может, у них завалялся какой-нибудь Коля Басков.
Басков в том «Шоу» имелся, но лечил он хламидиоз.
Сказали ему: не ломайся, двести бачей за отсос,
тебе ж отсосут, дурында. Да какая разница, кто!
В общем, иди к режиссеру, вот сто, и потом еще сто.
А надо сказать, пидорасом двойник этот самый был,
по женским прелестям мясом он никогда не водил,
и когда ему задачу объяснил режиссер,
фальшивый наш Коля Басков подумал: крандец мне, все.
А может, девчонку с собою увлеку я, хреном маня,
мол, в городе Бологое вот-вот концерт у меня?
Дам пожевать ей минуту, а там подсеку как леща,
мозги ей пудря дорогой: ну, типа, ну вот, ну ща!
А в городе Бологое готовился, вправду, концерт,
там звезд эстрады ждали и цыган – на десерт.
За мощной сценой на площади толпились копии звезд:
Барыкин и Пол Маккартни, Майкл Джексон, Нагиев и Рост,
и Александр Розенбаум, и Анатолий Днепров.
Один был певец неподдельный, но был он слегка нездоров:
нежный певец Глызин по имени Алексей,
но ему филейные части порвало стадо гусей.
Поэтому Лехе Глызину тоже нашли двойника,
и он на турбазе «Заимка» остался с друзьями бухать.
И наш поддельный Басков на «шахе» в Бологое летел,
пудря мозги девчонке, которую мять не хотел.
Девчонки, не верьте поэтам, девчонки, не верьте певцам!
Поматросит и бросит, или геем окажется сам.
На площади в Бологое в толпу девчонку швырнул
наш лживый поддельный Басков, а сам за сцену нырнул,
и вышел в финале концерта, и спел под фанеру как бог,
и тысячи дев малосольных визжали у его ног.
(Продолжение)
Салют прогремел за финалом, артистов бухать увезли,
тщетно пыталась девчонка прорваться и сесть в «жигули».
Все певцы пидорасы, пусть не жопой, а только в душе.
Не верьте артистам, девчонки, ни по жизни, ни вообще.
А девчонка-москвичка, не встретив в очередной раз
на набережной Невы принца, решила, что принц пидорас.
Ну что он никак не едет, ее не возьмет с собой?
Гадкий, гадкий, гадкий! Голубой, голубой!
До города Бологое на плацкарт наскребла
по обтруханным спермой карманам скомканного бабла.
Оттуда — двумя электричками зайчиком до Москвы,
не буду сосать на трассе, идите все в жопу вы!
Вот станция Бологое, вот зал ожидания,
друг на друга смотрят девчонки, в глазах понимание.
«Тебе куда, подруга?» — «Мне в Питер». – « А мне в Москву.
Хочешь, поедем со мною». – «Не, я хочу на Неву.
Короче, будешь на Ваське – заходи. Зайдешь?» —
и в этот момент москвичка из сумочки вынула нож.
«Получи, профура, за гребанный Питер ваш,
за гнойных фанатов «Зенита», за принца и Эрмитаж!»
Но питерская мучача резко в сторону прыг,
в руке ее оказалась стальная заточка вмиг.
«Гребанный мегаполис, гнойные москали!
Душу мне обосрали, холодом сердце сожгли.
Пластиковые куклы, тухлая фабрика звезд!
Буду теперь я резать московских козлов и коз!»
Если бы Тарантино хоть раз бы увидел, как
дерутся русские девки – у него бы съехал чердак,
хрен бы стал снимать он чмошную сагу «Килл Билл»,
на чахлую Уму Турман с прибором бы болт забил.
Но в эту ночь старый Квентин похрапывал в «Красной стреле»,
не зная, что есть Бологое – такой городок на Земле,
что дежурный сержант Бондаренко запишет в свой протокол:
«Руки, ноги и головы – все я отдельно нашел.
Головы были красивые, в них парили члены бомжи».
Ну разве где еще в мире такое бывает, скажи?
А принц на розовой яхте в устье Невы вошел,
но девочку с взглядом Ассоли на набережной не нашел.
Бродили там разные телки с глазами лис и волчиц,
в любом порту встречал он много подобных лиц.
Он был настоящим принцем, светел лицом и богат,
почти как Коля Басков, который парил свой зад
в своем семейном джакузи и смотрел «Дежурную часть»,
где расчлененку показывают и криминальную масть,
по голове петербурженки Коля взглядом скользнул
и промолвил: «Такой девчонке я б даже мертвой вдул», —
и оглянулся нервно, не слушает ли жена?
Но жене его было некогда, бабки считала она.
Петербург, 10-я линия – Бологое, «Заимка»
Салют прогремел за финалом, артистов бухать увезли,
тщетно пыталась девчонка прорваться и сесть в «жигули».
Все певцы пидорасы, пусть не жопой, а только в душе.
Не верьте артистам, девчонки, ни по жизни, ни вообще.
А девчонка-москвичка, не встретив в очередной раз
на набережной Невы принца, решила, что принц пидорас.
Ну что он никак не едет, ее не возьмет с собой?
Гадкий, гадкий, гадкий! Голубой, голубой!
До города Бологое на плацкарт наскребла
по обтруханным спермой карманам скомканного бабла.
Оттуда — двумя электричками зайчиком до Москвы,
не буду сосать на трассе, идите все в жопу вы!
Вот станция Бологое, вот зал ожидания,
друг на друга смотрят девчонки, в глазах понимание.
«Тебе куда, подруга?» — «Мне в Питер». – « А мне в Москву.
Хочешь, поедем со мною». – «Не, я хочу на Неву.
Короче, будешь на Ваське – заходи. Зайдешь?» —
и в этот момент москвичка из сумочки вынула нож.
«Получи, профура, за гребанный Питер ваш,
за гнойных фанатов «Зенита», за принца и Эрмитаж!»
Но питерская мучача резко в сторону прыг,
в руке ее оказалась стальная заточка вмиг.
«Гребанный мегаполис, гнойные москали!
Душу мне обосрали, холодом сердце сожгли.
Пластиковые куклы, тухлая фабрика звезд!
Буду теперь я резать московских козлов и коз!»
Если бы Тарантино хоть раз бы увидел, как
дерутся русские девки – у него бы съехал чердак,
хрен бы стал снимать он чмошную сагу «Килл Билл»,
на чахлую Уму Турман с прибором бы болт забил.
Но в эту ночь старый Квентин похрапывал в «Красной стреле»,
не зная, что есть Бологое – такой городок на Земле,
что дежурный сержант Бондаренко запишет в свой протокол:
«Руки, ноги и головы – все я отдельно нашел.
Головы были красивые, в них парили члены бомжи».
Ну разве где еще в мире такое бывает, скажи?
А принц на розовой яхте в устье Невы вошел,
но девочку с взглядом Ассоли на набережной не нашел.
Бродили там разные телки с глазами лис и волчиц,
в любом порту встречал он много подобных лиц.
Он был настоящим принцем, светел лицом и богат,
почти как Коля Басков, который парил свой зад
в своем семейном джакузи и смотрел «Дежурную часть»,
где расчлененку показывают и криминальную масть,
по голове петербурженки Коля взглядом скользнул
и промолвил: «Такой девчонке я б даже мертвой вдул», —
и оглянулся нервно, не слушает ли жена?
Но жене его было некогда, бабки считала она.
Петербург, 10-я линия – Бологое, «Заимка»
Наконец определились с площадкой для концерта в Анапе и сделали афишу - слава богу, рок в этом городе не умер, вопреки заявлениям многих местных друзей. Бар Летов, мы готовимся! Ну а тем, кто хочет вместе с нами побывать на Черноморском побережье и посетить винодельни одного из лучших винодельческих районов России - ПИШИТЕ НА ВАЦАП, МЕСТА ЕЩЁ ЕСТЬ: +7(910)415-87-40
ПИАНИСТ
- Я сразу решила отдаться тебе
За то, что так классно играл на рояле!
(А.Вулых)
К любимой мчался я в ночи,
Вжимал и отпускал педали.
"Да что случилось? Не кричи!
Что? Кто играет на рояле?"
Сквозь слезы и поток словес
Я еле уяснил детали:
Обидел милую балбес,
Игравший где-то на рояле.
Когда, почуяв в нем звезду,
Та подошла к рояльной деке,
Он взял в ладонь ее ...(о-ё)
И произнес: "Я твой навеки".
И все б, наверно, ничего,
Ну, пьяный, взял пилотку в горстку,
Но этот смачный жест его
Увидел весь кабак приморский.
И над возлюбленной моей
Смеялся весь бомонд курортный,
И потому летел я к ней,
Чтоб дать люлей свинье животной.
Шумело море за бортом
Кабацкой баржи на причале.
"Не может конченный гандон
Играть так классно на рояле", -
Подумал я, услыша как
Под дивной дланью пианиста
Смешались "Битлз" и блатняк,
Ллойд Вебер и капризы Листа.
На палубу поднялся я,
Божественной игрой ведомый,
И произнес: "Привет, свинья,
Я врач, лечу от аденомы".
"От аденомы? От какой?" -
Пролепетал толстяк в жилете.
"Да от любой!" - Мой взмах рукой -
И он летит на табурете.
И окружили в тот же миг
Меня ценители искусства.
Моей девчонки дикий крик
И юшка, хлынувшая густо
Из пятачины кабана,
Остановили взмах штиблета.
"Мужик, ты чо?!" - "Не он, не на..!
Не надо бить его, не этот!"
Я мутным взором обежал
Толпу курортников вальяжных.
"А кто тебя тут обижал?" -
"Не он!" - "А кто?" - "Уже не важно!
Отстань, придурок, от него". -
"Эй, стоп, не ты мне щас звонила?" -
"Звонила, да, и что с того?
Ну да, по пьяни затупила.
Короче, не бузи, урод!" -
"Ах, вот как ты заговорила!" -
И ахнул в ужасе народ,
Когда я в ухо въехал милой.
"Я знаю, сука, это он!
Так ты его уже простила?!" -
Я топнул каблуком в ладонь,
Ту, что пилотку ухватила.
"Эй, люди, он или не он?!" -
"Он, он!" - все в страхе закивали.
И я сказал: "Какой гандон.
Но как играет на рояле!"
- Я сразу решила отдаться тебе
За то, что так классно играл на рояле!
(А.Вулых)
К любимой мчался я в ночи,
Вжимал и отпускал педали.
"Да что случилось? Не кричи!
Что? Кто играет на рояле?"
Сквозь слезы и поток словес
Я еле уяснил детали:
Обидел милую балбес,
Игравший где-то на рояле.
Когда, почуяв в нем звезду,
Та подошла к рояльной деке,
Он взял в ладонь ее ...(о-ё)
И произнес: "Я твой навеки".
И все б, наверно, ничего,
Ну, пьяный, взял пилотку в горстку,
Но этот смачный жест его
Увидел весь кабак приморский.
И над возлюбленной моей
Смеялся весь бомонд курортный,
И потому летел я к ней,
Чтоб дать люлей свинье животной.
Шумело море за бортом
Кабацкой баржи на причале.
"Не может конченный гандон
Играть так классно на рояле", -
Подумал я, услыша как
Под дивной дланью пианиста
Смешались "Битлз" и блатняк,
Ллойд Вебер и капризы Листа.
На палубу поднялся я,
Божественной игрой ведомый,
И произнес: "Привет, свинья,
Я врач, лечу от аденомы".
"От аденомы? От какой?" -
Пролепетал толстяк в жилете.
"Да от любой!" - Мой взмах рукой -
И он летит на табурете.
И окружили в тот же миг
Меня ценители искусства.
Моей девчонки дикий крик
И юшка, хлынувшая густо
Из пятачины кабана,
Остановили взмах штиблета.
"Мужик, ты чо?!" - "Не он, не на..!
Не надо бить его, не этот!"
Я мутным взором обежал
Толпу курортников вальяжных.
"А кто тебя тут обижал?" -
"Не он!" - "А кто?" - "Уже не важно!
Отстань, придурок, от него". -
"Эй, стоп, не ты мне щас звонила?" -
"Звонила, да, и что с того?
Ну да, по пьяни затупила.
Короче, не бузи, урод!" -
"Ах, вот как ты заговорила!" -
И ахнул в ужасе народ,
Когда я в ухо въехал милой.
"Я знаю, сука, это он!
Так ты его уже простила?!" -
Я топнул каблуком в ладонь,
Ту, что пилотку ухватила.
"Эй, люди, он или не он?!" -
"Он, он!" - все в страхе закивали.
И я сказал: "Какой гандон.
Но как играет на рояле!"
С международным Днём донора, товарищи!
ВАМПИРЕЛЛА
Продавал свое я как-то тело
Около стрип-клуба "Чип&Дейл",
И ко мне вдруг тачка подлетела,
Полная красивых юных тел.
Яркой стайкой выпорхнув, девчонки
Стали щупать, гладить и лизать,
И сказать, что было мне ничо так -
Ничего, наверно, не сказать.
Тут другая тачка подлетела
И богиня вышла из нее:
Волосы, глаза, изгибы тела
Выжгли вмиг сознание мое.
"Ну-ка разбежались, мокрощелки!
Это что у вас тут за атлет?" -
И свинтили тут же в клуб девчонки,
Золотой увидев пистолет.
"Что-то ты какой-то дрябловатый, -
Ты сказала. - Хоть и моложав". -
И спросила: "Тут у нас не вата?" -
Причиндалы пальчиками сжав.
"Как зовут? Вадим? Я Вампирелла.
Ну, вперед, поехали, Ван-Дамм!" -
И решил я, что сегодня тело
Я, наверно, дорого продам.
Мы летели вдоль домов и елок,
А потом был ужин при свечах,
Пять тех самых клубных мокрощелок,
Дули в мой пылающий очаг.
А потом, когда раздулось пламя,
Охватив меня от ух до пят,
Я скакал неистово на даме,
Раздирая в клочья дивный зад.
Никогда я не был на Босфоре,
Но когда Мехмет вошел в Царьград,
Там, наверно, было столько крови,
Сколько изливал твой нежный зад.
Ты смеялась, а потом вопила,
А потом я кровь твою лизал.
"Как удачно я тебя купила!
Как пронзал, как ты меня пронзал!
Я признаюсь, даже озверела
Думая: а кто из нас вампир?
Ведь не зря зовусь я Вампирелла,
Я ведь закусать могу до дыр!
Двух мужей загрызла я до смерти,
Сколько пупсов - страшно говорить.
Только с вами удалось, поверьте,
О дурной привычке позабыть.
Ну, и что теперь мне с вами делать?
Как я вас, голубчик, отпущу?
С кем забуду я, что Вампирелла?
С кем свою беззубость ощущу?
Что-то я развыкалась с тобою!
Сколько денег надо, говори". -
"Мне, как ветерану и олдбою, -
Я сказал, - неплохо б тыщи три".
Полный сундучок цветных бумажек
Ты к моим подвинула ногам,
Чтобы я божественный овражек
Веселей и ярче разжигал.
Ты в лучах рассвета не сгорела,
Но еще прекраснее была.
Но иссяк я вскоре, Вампирелла,
Хоть настойка с жабой помогла.
И когда пурпурная Аврора
Золотому уступила дню,
Ты, в пылу похмельного задора,
На крыльце подставилась коню.
Впрочем, это я уже гоню.
ВАМПИРЕЛЛА
Продавал свое я как-то тело
Около стрип-клуба "Чип&Дейл",
И ко мне вдруг тачка подлетела,
Полная красивых юных тел.
Яркой стайкой выпорхнув, девчонки
Стали щупать, гладить и лизать,
И сказать, что было мне ничо так -
Ничего, наверно, не сказать.
Тут другая тачка подлетела
И богиня вышла из нее:
Волосы, глаза, изгибы тела
Выжгли вмиг сознание мое.
"Ну-ка разбежались, мокрощелки!
Это что у вас тут за атлет?" -
И свинтили тут же в клуб девчонки,
Золотой увидев пистолет.
"Что-то ты какой-то дрябловатый, -
Ты сказала. - Хоть и моложав". -
И спросила: "Тут у нас не вата?" -
Причиндалы пальчиками сжав.
"Как зовут? Вадим? Я Вампирелла.
Ну, вперед, поехали, Ван-Дамм!" -
И решил я, что сегодня тело
Я, наверно, дорого продам.
Мы летели вдоль домов и елок,
А потом был ужин при свечах,
Пять тех самых клубных мокрощелок,
Дули в мой пылающий очаг.
А потом, когда раздулось пламя,
Охватив меня от ух до пят,
Я скакал неистово на даме,
Раздирая в клочья дивный зад.
Никогда я не был на Босфоре,
Но когда Мехмет вошел в Царьград,
Там, наверно, было столько крови,
Сколько изливал твой нежный зад.
Ты смеялась, а потом вопила,
А потом я кровь твою лизал.
"Как удачно я тебя купила!
Как пронзал, как ты меня пронзал!
Я признаюсь, даже озверела
Думая: а кто из нас вампир?
Ведь не зря зовусь я Вампирелла,
Я ведь закусать могу до дыр!
Двух мужей загрызла я до смерти,
Сколько пупсов - страшно говорить.
Только с вами удалось, поверьте,
О дурной привычке позабыть.
Ну, и что теперь мне с вами делать?
Как я вас, голубчик, отпущу?
С кем забуду я, что Вампирелла?
С кем свою беззубость ощущу?
Что-то я развыкалась с тобою!
Сколько денег надо, говори". -
"Мне, как ветерану и олдбою, -
Я сказал, - неплохо б тыщи три".
Полный сундучок цветных бумажек
Ты к моим подвинула ногам,
Чтобы я божественный овражек
Веселей и ярче разжигал.
Ты в лучах рассвета не сгорела,
Но еще прекраснее была.
Но иссяк я вскоре, Вампирелла,
Хоть настойка с жабой помогла.
И когда пурпурная Аврора
Золотому уступила дню,
Ты, в пылу похмельного задора,
На крыльце подставилась коню.
Впрочем, это я уже гоню.
ЕЩЁ ЕСТЬ 6 СВОБОДНЫХ МЕСТ в нашем веселом автобусе, который проедет 1-6 МАЯ по маршруту Краснодар - Анапа - Абрау-Дюрсо - Новороссийск - Геленджик - Джанхот - Краснодар. В тур входит, помимо автобуса, проживание в комфортабельных гостиницах с удобствами и с завтраками, прогулки-экскурсии, 5 совершенно разных концертов, один из которых пройдет на открытом воздухе в красивейшей бухте Джанхот на берегу Черного моря. ТОРОПИТЕСЬ УСПЕТЬ - ПОДРОБНОСТИ И БРОНЬ МЕСТ по WhatsApp +7(910)415-87-40 #бахыткомпот #вадимстепанцов #едемнаюга
- Господа, давайте купать коней в шампанском! - Так денег нету, ваше благородие! - Ну, давайте хоть кота пивом обольём (бородатый анекдот ко вчерашним протестным шатаниям). А у нас другие праздники.
Вдогонку ко вчерашнему международному Дню донора:
ДЕВОЧКА-ВАМПИРКА
Я возвращался из ночного трипа
с квадратной от излишеств головой.
“Схожу-к, Биг-Маком подпитаюсь, типа, -
подумал я, - пока еще живой”.
Она была худышкою невзрачной,
и было ей на вид двенадцать лет,
она подсела рядышком в “Бигмачной”
и предложила дружбу и минет.
“Ты че, в натуре, тетка, ты в уме ли?” –
я зашипел, косясь по сторонам,
а в голове слова ее звенели
про то, как кайфно в койке будет нам.
Она смеялась, я увидел дырку
в зубах, на месте правого клыка.
“Не бойся трахнуть девочку-вампирку.
Я не юна. За тридцать мне слегка.
Когда Россией правил пьяный Ельцин
и всю страну накрыл бесовский мрак,
беда постигла доблестных чеченцев -
их фюрером стал летчик-вурдалак.
Мозги и кровь он высосал вайнахам -
нефтяникам, селянам и врачам, -
отряды тварей, проклятых Аллахом,
уже в Москве шалили по ночам.
Им были дети русские по вкусу,
они в зинданах пили кровь из нас –
кто не читал молитвы Иисусу,
в вампиров обращая всякий раз.
И совершеннолетних шлюшек тоже
вампиры были обратить не прочь:
я двадцать лет одни и те же рожи
встречаю, выйдя на прогулку в ночь.
Ты обратил внимание, как много
в ночной Москве тусуется блядей?
Спасибо, впрочем, Путину и Богу,
что нас пока считают за людей.
Молитвами владыки Алексия
вампиров вновь загнали на Кавказ,
и собирают кровь по всей России,
чтоб голод не терзал несчастных нас,
чтоб на людей с урчаньем не бросались
ни стаи беспризорников, ни шлюх…
Ну, ты не прочь, чтоб мы покувыркались?
Вот паспорт, посмотри, не бойся друг”.
И девочка, облизываясь смачно,
мне паспорт прямо к носу поднесла…
Как хорошо, что солнце над “Бигмачной”
взошло в тот миг, спалив ее дотла.
Вдогонку ко вчерашнему международному Дню донора:
ДЕВОЧКА-ВАМПИРКА
Я возвращался из ночного трипа
с квадратной от излишеств головой.
“Схожу-к, Биг-Маком подпитаюсь, типа, -
подумал я, - пока еще живой”.
Она была худышкою невзрачной,
и было ей на вид двенадцать лет,
она подсела рядышком в “Бигмачной”
и предложила дружбу и минет.
“Ты че, в натуре, тетка, ты в уме ли?” –
я зашипел, косясь по сторонам,
а в голове слова ее звенели
про то, как кайфно в койке будет нам.
Она смеялась, я увидел дырку
в зубах, на месте правого клыка.
“Не бойся трахнуть девочку-вампирку.
Я не юна. За тридцать мне слегка.
Когда Россией правил пьяный Ельцин
и всю страну накрыл бесовский мрак,
беда постигла доблестных чеченцев -
их фюрером стал летчик-вурдалак.
Мозги и кровь он высосал вайнахам -
нефтяникам, селянам и врачам, -
отряды тварей, проклятых Аллахом,
уже в Москве шалили по ночам.
Им были дети русские по вкусу,
они в зинданах пили кровь из нас –
кто не читал молитвы Иисусу,
в вампиров обращая всякий раз.
И совершеннолетних шлюшек тоже
вампиры были обратить не прочь:
я двадцать лет одни и те же рожи
встречаю, выйдя на прогулку в ночь.
Ты обратил внимание, как много
в ночной Москве тусуется блядей?
Спасибо, впрочем, Путину и Богу,
что нас пока считают за людей.
Молитвами владыки Алексия
вампиров вновь загнали на Кавказ,
и собирают кровь по всей России,
чтоб голод не терзал несчастных нас,
чтоб на людей с урчаньем не бросались
ни стаи беспризорников, ни шлюх…
Ну, ты не прочь, чтоб мы покувыркались?
Вот паспорт, посмотри, не бойся друг”.
И девочка, облизываясь смачно,
мне паспорт прямо к носу поднесла…
Как хорошо, что солнце над “Бигмачной”
взошло в тот миг, спалив ее дотла.
ПРОЩАЙ, ВОЛШЕБНЫЙ ЛЕС!
На опушке засранного леса,
Где открылся в прошлое портал,
Пожилой чиновник райсобеса
Робко одуванчики топтал.
Про портал узнал он от старухи,
Что при нем недавно померла,
А вообще, давно ходили слухи,
Что в лесу случаются дела.
Мол, пошел в лесок дошкольник-мальчик -
И седым вернулся стариком,
Рассказал, средь прочих небывальщин,
Что, мол, был со Сталиным знаком,
Что рубился с белыми в Гражданку,
И построил ЗИЛ и ДнепроГЭС.
Напугал и родичей, и мамку,
А потом внезапно вновь исчез.
И таких историй было много,
Пропадали люди каждый год.
И стоял чиновник у порога,
В неизвестность обнаружив ход.
Думал он: ну вот сейчас шагну я -
И в седую древность попаду,
Может, стану жертвой Перуну я,
Или на Царьград в поход пойду,
Буду я дружинником у князя,
Лучше - подавальщиком вина.
Или вдруг - конем у коновязи.
Нет, пардон, не в эти времена.
Может, Маяковский в Окна РОСТа
Краски растирать меня возьмёт?
Будет выжить там совсем не просто
С жалованьем пуд селёдки в год.
Или вдруг чума меня подцепит,
Иль мороз в окопе прикуёт...
В общем, испытал он сильный трепет,
Стоя у невидимых ворот.
А потом подумал: нафиг! Слишком.
Что я, в жопу раненный балбес?
Лучше по старушкам золотишко
Поскребу. Прощай, волшебный лес!
На опушке засранного леса,
Где открылся в прошлое портал,
Пожилой чиновник райсобеса
Робко одуванчики топтал.
Про портал узнал он от старухи,
Что при нем недавно померла,
А вообще, давно ходили слухи,
Что в лесу случаются дела.
Мол, пошел в лесок дошкольник-мальчик -
И седым вернулся стариком,
Рассказал, средь прочих небывальщин,
Что, мол, был со Сталиным знаком,
Что рубился с белыми в Гражданку,
И построил ЗИЛ и ДнепроГЭС.
Напугал и родичей, и мамку,
А потом внезапно вновь исчез.
И таких историй было много,
Пропадали люди каждый год.
И стоял чиновник у порога,
В неизвестность обнаружив ход.
Думал он: ну вот сейчас шагну я -
И в седую древность попаду,
Может, стану жертвой Перуну я,
Или на Царьград в поход пойду,
Буду я дружинником у князя,
Лучше - подавальщиком вина.
Или вдруг - конем у коновязи.
Нет, пардон, не в эти времена.
Может, Маяковский в Окна РОСТа
Краски растирать меня возьмёт?
Будет выжить там совсем не просто
С жалованьем пуд селёдки в год.
Или вдруг чума меня подцепит,
Иль мороз в окопе прикуёт...
В общем, испытал он сильный трепет,
Стоя у невидимых ворот.
А потом подумал: нафиг! Слишком.
Что я, в жопу раненный балбес?
Лучше по старушкам золотишко
Поскребу. Прощай, волшебный лес!
КОГДА НАС ДУШАТ РИФМОЙ
- Поэзия должна быть глуповата, -
Так Северянин некогда сказал.
- И приторна, как сахарная вата, -
Лимонов Э. кумиру подлизал.
Она должна показывать все зубы,
Весь свой оскал в улыбке до ушей,
Она должна, как в древности суккубы,
Кусать пиписки резвых малышей.
Она должна смеяться каждой шутке
Политиков, унылых и тупых,
Она должна, как в поле незабудки,
Излечивать влюблённых и больных.
Она должна смеяться над богатством,
Над бедностью - так просто хохотать,
Она должна быть неприкрытым блядством,
А скрепы и религию - топтать.
Но, если ты смеёшься над попами
И смело на распятие плюёшь, -
Пляши и пой в мечети, с матюками,
Иначе, Муза, смех твой стоит грош.
О Муза, нет, ты делать так не будешь,
Ты, Муза, недостаточно глупа,
Ты пыл благоразумно свой остудишь
При виде мусульманского попа.
Да и зачем? Полно ведь на планете
Трансгендеров, ми-ту и прочих скверн.
...................................................
Люблю смотреть, как умирают дети,
Когда их душит рифмой Моргенштерн.
- Поэзия должна быть глуповата, -
Так Северянин некогда сказал.
- И приторна, как сахарная вата, -
Лимонов Э. кумиру подлизал.
Она должна показывать все зубы,
Весь свой оскал в улыбке до ушей,
Она должна, как в древности суккубы,
Кусать пиписки резвых малышей.
Она должна смеяться каждой шутке
Политиков, унылых и тупых,
Она должна, как в поле незабудки,
Излечивать влюблённых и больных.
Она должна смеяться над богатством,
Над бедностью - так просто хохотать,
Она должна быть неприкрытым блядством,
А скрепы и религию - топтать.
Но, если ты смеёшься над попами
И смело на распятие плюёшь, -
Пляши и пой в мечети, с матюками,
Иначе, Муза, смех твой стоит грош.
О Муза, нет, ты делать так не будешь,
Ты, Муза, недостаточно глупа,
Ты пыл благоразумно свой остудишь
При виде мусульманского попа.
Да и зачем? Полно ведь на планете
Трансгендеров, ми-ту и прочих скверн.
...................................................
Люблю смотреть, как умирают дети,
Когда их душит рифмой Моргенштерн.