РОСГВАРДЕЙЦАМ - лучи поддержки! Наша служба и опасна и трудна - значит, веселиться надо, на! Затолкайте завтра всех Элеонор в их тараканники.

***
Десять лет назад я в Салехарде,
В номере гостиницы «Ямал»,
Скинувши с себя мундир Росгвардии,
Якутянку крепко обнимал,

Маленькую, ладную, раскосую,
Обнимал, вертел, и тискал я.
Не терзался я тогда вопросами,
Что была девчонка не моя,

А поэта местного какого-то,
Что, приладив голову на стул
И углом раскинув ноги в чёботах,
Водкой отуманенный уснул.

А каким он бойким был в компании,
Хохотал: «Ну чо, давай ебошь!
Ща тебя, брателла, настаканим мы,
Северян, мля, хуй-то перепьешь!»

А потом мы подышали вьюгою
(Вышли подымить мы на балкон).
Хорошо на Севере с подругою
Под луной зимою голяком!

Нежные, задорные и пьяные,
Пьющие горстями лунный свет, –
А потом вдруг в северном сиянии
Хрусткий упоительный минет!

Спутник твой стонал под табуреткою –
Вздрагивал, оглядываясь, я,
Но в него вливала рюмку крепкого
Тут же якутяночка моя.

Не забыл ту зиму в Салехарде я,
И девчонку ту я не забыл,
Стерлось лишь одно: мундир Росгвардии
Где я в Заполярье раздобыл?

Не забуду ночи в Салехарде я,
Но один лишь мучает вопрос:
Кто мне подарил мундир Росгвардии,
Кто в нём службу доблестную нёс?

Ты, сегодня, солдат, не минжуйся,
Я же тоже налоги плачу.
Всем мазурикам мелкобуржуйским
Сунь в ебальничек по калачу.

Заебали уже эти крики
Надоедливой мелкой шпаны,
Что не те у корыта утырки,
Что они там же чавкать должны.

Доктор мой, поборись там со свинкой!
Чтобы не было в мире хуйни -
Ебани ей, солдатик, дубинкой!
Я налоги плачу. Ебани.

Я теперь хуй засну!

Мужичок, зачем ты так-то -
Одного себя зажег?
Надо было разбежаться -
И в толпу нырнуть, дружок!

Чтоб горели-пузырились
Шашлычками активисты,
Чтоб цепь горящих деток
Прям от Патриков до Чистых!

Вот тогда б тебе Навальный
Полбиткойна дал и Соболь.
Выживай, мужик, ты понял?
Заебошь им всем Чернобыль!

Работорговцы продают алжирскому бею участников Крестового похода детей. Неизвестный художник XIII в.

Тут, оказывается, Ельцина сегодня все поминают. Помянем и мы.

ЧЕСТНОСТЬ

Я видел евреек, похожих на чукчей,
и русских девчонок, с армянками схожих,
и с бабкой пилился (эпический случай!),
казавшейся, минимум, вдвое моложе.

Ебал я циничных прожженых нимфеток
(при Ельцине было в четырнадцать можно),
ебал астенических тридцатилеток,
я думал, что дети, - и было тревожно.

Однажды во сне мне какой-то Арсений,
прикинувшись телкой, сосал до упаду;
скажу, в этом деле он точно был гений,
хоть я для порядка въебал ему, гаду.

Я пялил моделек в эпоху гламура,
когда кокаином делились гуляки,
студентки давали за ум и культуру,
за песни давали мне бабы-вояки.

Когда же в умах воцарился Навальный,
я, славя вождя, вел к себе навальнистку
и, жовто-блакитным накрыв ей ебальник,
вливал ей сгущенку в прыщавую киску.

О как этот мир заковырист и сложен!
Мы все и субъекты, и жертвы обмана,
ни трах и ни брак без него невозможен.
Я честным
в гробу обязательно стану.

АКВАДИСКОТЕКА

Он стоял огромен, неприступен,
Шланг струей лупил из-под руки.
– Кто ты, падла?! -
Он ответил: – Путин. -
И опиздинели все хорьки.

БЕРЛИНСКАЯ ДИЕТА

Дайте мне шавуху, дайте макдачок!
Прокачал здоровье омский «новичок».
Юленька, плохая девочка моя,
Проследи, чтоб кетчупа было дохуя,
Майонез, горчичка, кока-кола, бля!
Чо вы там пиздите мне про Скрипаля?

Рэволюцанэры влажно мечтают о соратниках из «глубинного народа», некрасовские заплачки о них слагают. Вот образчик из Вконтакта.
Однако, тема айфона не отражена. Просится продолжение: дед приехал в Москву, бегал с молодняком от Сухаревки до Матроски, но в ватнике и без айфона не был признан своим. Менты дали пенделя и сопроводили на вокзал: пиздуй, дед, бунтовать права не имеешь.
Короче, вот:
***

Патриоты ездят на Мальдивы,
Патриоты ездят в Таиланд,
Патриотам оперные дивы
Из Ла Скала кажут свой талант,

Патриоты, упрочая скрепы,
Жертвуют на храмы, не скупясь…
А Семён Кузьмич – агент госдепа! –
У себя в глубинке месит грязь,

Материт правительство в охотку,
Споря о политике с женой.
Он, подлец, раскачивает лодку
Тем уже, хотя бы, что живой.

Всё от власти требует чего-то,
Всё бузит, какого-то рожна,
Всё никак не уяснит, босота:
Власть ему ни капли не должна.

Дали имена аэропортам,
Так ведь он и этому не рад!
Он из зоны своего комфорта
Всё никак не выберется, гад.

Уж ему позволили валежник
Собирать по лесу задарма,
А ему всё мало. Он мятежник –
По таким соскучилась тюрьма!

(некто Андрей Шигин)

Без слiв.

МЕРТВЯК

Меня уморили в ковидном бараке
Путяра и губер с фамилией птицы,
Поэтому власти показывать факи
Я мёртвый и голый побрел из больницы.

От Крокуса-сити, мотая мудями,
Шагал я сначала по Волоколамке,
Кричали «ура» из газелей с блядями,
Детей целовать подводили мне мамки.

Все знали, что я - та могучая сила,
Что хлипкий протест в страшный смерч переплавит,
Что я покусаю дрищей-инфантилов,
И Царь Преисподней протесты возглавит.

Вблизи Ленинградки красавица Соболь
Дала мне из рук «новичком» подкрепиться.
В желудке моем словно жахнул Чернобыль -
И я долетел до Манежки, как птица!

А там, на Манежной, в скафандрах сатрапы
Кормили «онижедетей» дубиналом.
«Ебошьте нудиста! - полковник усатый
Вдруг крикнул, - чтоб дуриков не покусал он!»

А дети, прекрасные русские дети,
Ко мне устремились, шарфами махая.
О шейки, о щечки румяные эти!
...Откуда в ментах озверелость такая?

Мозги разлетелись по всей по Манеге,
А яйца под Вечный огонь закатились.
Зато журналюги из СМИ и Телеги
С айфонами живенько подсуетились.

Я стал на порталах главней чем Навальный -
Хотя б на полдня, и не верилось людям,
Что я из больнички мертвец ковидальный,
Что все мы там будем, что все мы там будем.

Мой друг и соратник по поэтическим ристалищам и по воспитательной работе с малосольными бунтарями и бунтарками сегодня отмечает очередную годовщину. Многая лета, дорогой Александр Вулых!

ЦВЕТЫ ЛЮБВИ (Вулых)

Мой приятель Лев Ценципер,
Семьянин и домосед,
Подхватил внезапно триппер
В шестьдесят неполных лет.

Позвонил мне на рассвете,
Исступлённо хохоча:
Дескать, нет ли на примете
Венеролога-врача?

Рассказал, что Виолеттой
называлось божество.
И от новости от этой
Распирало прям его.

Что в ста метрах от ин-яза
Познакомился он с ней,
Что клялась ему, зараза,
В непорочности своей,

Что с утра давленье скачет,
Как он вспомнит алый рот,
Что, хотя он ссыт и плачет,
Но зато душа поёт!

Я сказал: "Согласен, Лёва.
В этом возрасте, в судьбе
Триппер - в самом деле клёво:
Я завидую тебе!"

Баранам свистнули - они остановились,
Стоять по стойлам был приказ от вожака.
А мы попкорн и семки кушать завалились.
Кина не будет, революция, пока!

Кто ему сказал, что он политик? Дебил, бл...

А надо было сказать всего два слова: «Прости, батя» и это было бы сильно. Но, «рождённый ползать-летать не может».

Под гром барабанный
Бескрылой эпохи
Мы вышли на площадь
Из гульфика Лёхи.

Чтоб сперму в правах
Приравнять к человеку
Скакали за аква- мы
За дискотеку,

Чтоб нас, как в Париже,
Водой поливали -
Но наши жандармы
Воды не давали.

Но, сука, на самой
Высокой, бля, ноте
По норам сидеть
Нам велели, пехоте.

Кому-то по норам,
Кому-то по нарам,
Мол, Гульфик спасёт нас
В суде за базаром.

Но Гульфик, мурлыча
Шансон про Бутырки,
Жене рисовал
Неприличные дырки.

Потом гульфикфюрер
Козлам и баранам
В суде показал,
Как мочить ветеранов,

Кричал, что за чучело,
Сука, в медалях?
За что, сука, презиком
Стать мне не дали?

Такие суды, блять,
Такая эпоха...
Ну как там, на киче,
Без гульфика, Лёха?

Не пиздит Навальный
Это вы всё врете! -
И закончили протест
На высокой ноте,

На высокой ноте,
На очке в кутузке -
Девочка на видео
Базлает по-французски:

«Мама, тут хуево,
Тут не три звезды!» -
Жги нам сердце, слово
Маленькой пизды!

Не выходи из комнаты, чтобы включить фонарик,
А выходи из комнаты, водки махнув стопарик
Под митболы и смузи, под борщ и гефильтефиш,
Выйди во двор и в 20.00 громко пёрни, малыш!

Пусть бункерный дед задохнётся в геленджикском дворце,
Смотри, какая радость у каждого на лице!
Неравнодушные вышли и пердят всем двором,
От Владивостока до Калининграда
Сметает пердёж наш путинских гадов,
Катится грозный гром.