Некоторым подписчикам шутка про DVD в голубом берете показалась смешной. Ладно, ребята, специально для вас заебошил рифмованного трэшачка:

***
Я дрочил на карту Украины,
Потому что ватник я и мразь,
Любовался брызгами кончины,
Как струя жемчужная лилась.

А еще подружка подарила
(С родины, дурашка, привезла)
Книжечку "Майдан. Как это было",
Глянцевые фотки, все дела.

И, листаючи страницы книжки,
Я дрочил неистово опять,
Видя, как горящие покрышки
Спермой начинает заливать.

И детишек просветленных лица,
И небритых ярошей оскал -
Всюду, всюду я спешил излиться.
О Майдан, как я тебя алкал!

Восемь лет свое я мучил тело,
За АТО случилась СВО,
Но когда «Азов» сожгла «Химера» -
Пыл пропал, устал я от всего.

Лучший цвет Свободной Украины
Смят американскою елдой!
И мое либидо - как руины,
Словно мертвый город под водой.

Ни тризуб, ни руны не вставляют,
Сперма на покрышках не шипит,
Воин света с фотки умоляет:
Подрочи! Но бумбо вял и спит.

Сегодня чёрный день для Горловки и Республики. Трагически погибла отважная и мудрая женщина, которая стояла у истоков Народной Милиции Донецкой Народной Республики. Качура Ольга Сергеевна, победоносная и непоколебимая Корса!
Гвардии полковник, командир реактивного артиллерийского дивизиона, Почетный гражданин города Горловки – все эти звания и титулы, народная любовь и уважение сослуживцев – лишь малая часть её заслуг.
От лица всех горловчан я выражаю искренние соболезнования семье Ольги Сергеевны, всем, кто её знал и любил. Это невосполнимая утрата для всех нас! Светлая и вечная память нашей Героине!

÷÷÷
Русские герои уезжают.
Видно, и на это есть приказ. 
Посреди разрывов и пожаров,
не прощаясь, покидают нас.
В город, не означенный на карте,
нынче пролегают их пути.
В самый лучший, самый нежный Харьков. 
В идеальный, может быть, Путивль.
Дивный дом на много-много комнат,
не спеша, построят для родни.
Русские герои нас запомнят,
а писать не станут, извини.
Будет час, и мы уйдём за ними,
а пока храни в своём зрачке 
дерзкую улыбку героини, 
вышедшей из боя налегке. 

НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА

Девица Лера Лепесткова,
Красавица и поэтесса,
Средь мастериц пера и слова
Имела ранг тяжеловеса.
Тяжелой поступью Брунгильды
Бродя по рощицам Парнаса,
Она себе завоевала
Титло поэта экстра-класса,
И толпы дамочек бесхозных
За ней на чтения ходили,
И в виршах мутных и серьезных
Глубины смыслов находили.
Ну а пиит Похмелин Вася
Был ясен, как стекло бутылки,
И ликом вовсе не прекрасен,
И плотничал на лесопилке.
Его любили патриоты,
Неофашисты и студенты,
Еще очки он заработал
Воспев движенье "белой ленты",
К своим поклонникам прибавив
Носатых ушлых либералов,
Но, жаль, к плакатной этой славе
Деньжонок прилагалось мало.
А вот пиит Ефрем Быковер
На революции поднялся,
Но Вася - он на то и Вася -
В бабле с Ефремом не сравнялся.
А ресторатор Герман Векслер,
Любитель муз и рифмоплетов,
Задумчиво качаясь в кресле,
Вел сам с собой разбор полетов.
"Да, в баре "Пятница, 13"
С культуркой ничего не вышло,
Хоть были там Ефрем и Вася,
Народ не въехал, ком им в дышло.
Вулканова вот тоже жалко,
Обидело блядво поэта.
Но, прямо скажем, кто их знал-то
До революции до этой?
Теперь же в "Лепестке купины",
Да вот хотя бы на открытье,
Я все устрою чин по чину,
Для всей Москвы создам событье!
Ефремку позову, и Васю,
А также Леру Лепесткову.
Я под нее в Барвихе квасил,
Хотя не понял, блин, ни слова.
Вулканов пусть пока покурит,
Пока что лирики не в моде.
Уж извини, любезный Шурик,
Кабак - всегда призыв к свободе!"
На следующий день у Геры
Сидел промоутер Боянов,
Занудно приводя примеры
Событий модных ресторанов.
"Да нахуй мне твои ивенты! -
Ему ответил Векслер прямо. -
Вот список, мне нужны поэты,
Вот эти два и эта дама.
Чего? Быковер просит тридцать?
Ибать, пошел он кверху жопой!
Пусть будут Вася и девица.
Ну, ладно, допивай и топай!"

Спустя неделю за накрытой
Поляной в "Лепестке купины",
Кто с "дьюарсом", кто с "Маргаритой",
Сидели дамы и мужчины.
Сияли мисочки с икрою,
И поросюк блестел умильно,
И тарталетки с фуагрою
Повсюду высились обильно.
Под микс из Лепса и Носкова
Две пары бодро танцевали.
В углу Похмелин с Лепестковой
Друг другу водки подливали.
Валерия чуть пригубляла,
Зато Похмелин пил как бочка,
И восклицал: "А чо, халява!
Давай, хуйни со мною, дочка!"
Но Герман подошел к ним грозно
И произнес: "Какого хера?
Короче, блин, пока не поздно,
Идите и читайте, Лера".
И Лера, кутаясь в платочек,
Взошла лебедушкой на сцену
И молвила, прищуря очи:
"Привет вам, зеркала и стены.
Ну и респекты непременно
всем, кто собрался в этом зале".
Но тихо вполз за ней Похмелин,
Певец сиротства и печали.
Спустил он брюки неуклюже,
Едва лишь Лера рот открыла:
"Арман любил Адель и Жужу,
Но всем им досаждал Гаврила..."
Покуда Лера Лепесткова
Читала байку про Гаврилу,
Седой творец ржаного слова
Драконил лысого дурилу.
Сначала дамы рты открыли
Как бы в глубоком упоеньи,
И Лепесткова о Гавриле
Сурово продолжала чтенье,
Но публикум заволновался,
Смешки по залу прокатились,
"Арман с Гаврилою остался,
Адель и Жужа покорились", -
Так завершила Лепесткова
Бессмертный опус про Гаврилу,
И зал взорвался смехом, ревом
И криками: "Что это было?!"
А Лепесткова оглянулась,
И вспыхнула, как куст купины,
В платочек гордо завернулась
И плюнула в лицо мужчины,
В его лицо в простой оправе
Из редкого седого пуха,
И взвизгнув: "Сдохни, тварь, в канаве!" -
Умчалась прочь от пира духа.
Похмелин под аплодисменты,
Шатаясь, к микрофону вышел,
В такие пьяные моменты
Он гул миров нездешних слышал,
И запихнув елду обратно,
И брюки подобрав немножко,
Он возгласил: "Я ссал, понятно?
Я ссал на лунную дорожку!
Когда в душе дерьмо и смута,
Когда скребется в сердце кошка,
Так классно ссытся почему-то
На снег и лунную дорожку.
Она бывает в речке, в луже,
Но снег и лунная дорожка,
Оно тоскливее и хуже...
Подайте мне Адель и Жужу,
А лучше - водки и картошки!"

Он принял в руки батл "Столичной",
Хлебнул из горлышка грамм двести,
Икнул и произнес: "Отлично", -
И, блеванув, упал на месте.
"Иваныч! Гера! Гений сцены! -
Со всех сторон раздались крики. -
Ну ты красава! Ахуенно!
А Вася, бля, поэт великий!
Ну ни хуя себе перфоманс!
Быковер просто не канает,

Замучили стишки про совесть!
Всё! Твой кабак теперь узнают".
Иваныч гордо улыбался,
Как режиссер Больших и Малых,
И подсчитать барыш старался,
И фото в глянцевых журналах,
И как не обойти поэтов,
Чтобы и им достались крошки,
И звал под своды кабинетов
Пройтись по снежной по дорожке...

Но поэтесса Лепесткова
Мыслишек рой приятный сбила,
Когда, вдруг появившись снова,
Бесстыже бабки попросила.
И на заблеванного Васю
Скосив глазастую мордаху,
Промолвила: "Как он прекрасен!
Он мой! А вы идите на хуй!"

Постскриптум барышням и дамам.
Поэт - он не совсем мужчина,
Он куст ползучий с красным срамом,
Неопалимая купина.

По случаю дня рождения Анечки Долгаревой и ее сегодняшнего триумфального, надеюсь, концерта хочу вспомнить триумфаторов предыдущих аполлонических призывов. (См. на двух страницах выше.) Sic transit!

Претензиями на происхождение «Украины» от Древней Руси офис Зеленского решил не ограничиваться. МИД Украины внезапно признал «своим» великого русского писателя Гоголя.

Николай Васильевич Гоголь, не написавшего ни строчки на украинской мове, проживший полжизни в Санкт-Петербурге, а еще полжизни – в Риме, объявлен стопроцентным украинцем.

Теперь Кулеба требует срочно передать Киеву его прах, чтобы перезахоронить на украинской земле. С пением "Червоной калыны", памятником на мове и прочими вышиванками.

В принципе, политических хохлов можно понять. Таскаться двести лет с посредственным «Кобзарём» и прочим литературным стыдом типа Котляревского, Панаса Мирного или Коцюбинского неудобно.

Всякая большая европейская нация обязана иметь полноценное литературное наследие, а иначе никак. А тут целый Гоголь.

Но, дело даже не в том, что Николай Васильевич родные окрестности Полтавской губернии называл не иначе как Малороссией. Просто попытка впихнуть Гоголя в политическое украинство - смертельно опасна для самой идеи этого самого украинства.

Невозможно читать «Тараса Бульбу» и соглашаться на меньшее, чем быть русским человеком.

Аня Долгарева и ее стих про Серегу-водопроводчика.

"Важно говорить не о музыке, а о смыслах, которые мы пишем и транслируем на свою публику. Транслировать любовь к человечеству, своей стране и людям, которые тебя окружают, нужно не плакатно, не топорно. У кого-то получается, у кого-то нет", - лидер группы "Бахыт-Компот" Вадим Степанцов в эфире "Изолента Live" о значимости литературной составляющей песен.

🔥"Когда случился Крым, рты открыли Гребенщиков и Макаревич, и Лимонов тогда сказал: "Рокеры как красивые женщины - пока не открывают рот, кажутся таинственными и загадочными". Поэтому большинству артистов я бы посоветовал рта не открывать", - лидер группы "Бахыт-Компот" Вадим Степанцов в эфире "Изолента Live" о заявлениях некоторых коллег по музыкальному цеху.

ДМИТРИЙ СВИСТУНОВ
***

Враги сожгли родную хату,
Был термоядерный заряд,
Куда теперь идти солдату?
Где отыскать свой дом и сад?

Пошел солдат на край воронки,
Хоть счетчик Гейгера трещал,
Бутылку вынул самогонки -
Он весь свой город поминал.

Стоял солдат и комья в горле
Застряли словно как на грех,
Сказал солдат "Встречай, мой город,
Один я выжил среди всех.

Готовь герою поздравленья,
Оркестр и мой любимый джаз,
Свой день, свой праздник возвращенья
Хочу я праздновать сейчас"

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
Радиактивный смертный ветер
Траву желтевшую качал.

"Сойдутся вновь друзья подруги
Но не сойтись вовеки нам..."
И на руинах Кременчуга
Пил водку с горем пополам.

Он пил, солдат, слуга народа
И с болью в сердце говорил:
"Я был в боях четыре года,
Три континента покорил..."

Хмелел солдат, слеза катилась,
Играл трофейный саксофон,
И на груди его светилась
Медаль за город Вашингтон...

Допил вискарь, поправил каcку,
дослал патрон затвором в ствол...
Ещё освобождать Аляску...
Вздохнул солдатик и пошел.

÷÷÷
Жириновского дети сварили в котле 
и скормили коту Бафомету. 
Жириновский как будто не жил на земле,
и нигде о нём памяти нету.
Жириновского тут же забыли луга, 
его имя не шепчут дубравы.
Ни его козырька, ни его сапога 
не припомнят певцы его славы.
Жириновский погиб, Жириновский убит,
но восстал Жириновский из гроба. 
Поднатужась, его, как чудовищный кит,
изблевала земная утроба. 
Он не парится в бане, не ездит на гольф
и на форуме он не ярится. 
Но отец его, стряпчий по имени Вольф, 
наконец-то им мог бы гордиться.
Жириновский огромен, он чистый металл,
его очи - большие алмазы. 
Он от подлого века смертельно устал, 
от безвольной тупой биомассы. 
Жириновский-трансформер идёт на Донбасс,
чтоб крушить украинские шайки. 
Жириновского капля есть в каждом из нас,
оттого мы лапуськи и зайки. 
Жириновский растёт и растёт в высоту, 
в его членах несметные силы.
Но зачем его дети скормили коту?
Полагаю, что просто дебилы. 

Будет победы коктейль бессонным,
Ночью испей его.
И над Донецком и над Херсоном
Главное – ПВО.
Целыми днями поют солдаты
Вагнера в ЧВК.
Родина будет большой, богатой,
Мирной на все века.
Многоязыка, сильна, степенна,
Крепкая, как Массандра.
Будут мальчишки играть в Арсена,
Гиви и Александра.

Двадцать лет стихотворению, ипать-колотить! А евреи никак не угомонятся!
***
Безалаберный русский подросток
по проспекту, шатаясь, идет,
водянистое клинское пиво
в животе у подростка бурлит,
и подросток бездумно рыгает,
и пускает в штаны шептуна,
и спартаковский красненький шарфик
обсморкал уже и обблевал.
Вот проходит он мимо навесов,
где, озябнув, чучмеки стоят,
он бы им тумаков понавесил,
но — один он, а их целых три.
Злобно думает русский подросток
об ушедших деньках золотых,
когда сердце великой России
не загадила черная тля.
Вспоминаются Минин с Пожарским,
и Потемкин, Таврический князь,
да и Сталин, что сам был чучмеком,
но чучмекам житья не давал...
Что за хрень приключилась c Россией,
почему нас все меньше в Москве?
Почему там, где мрет один русский,
десять черных рождается вдруг?
Это бабы, они виноваты,
не хотят они русских рожать,
а рожают все больше чучмеков
или же не рожают совсем.
Так вот думает русский подросток,
он не чмошник, не бритый скинхед,
за Россию он сердцем болеет,
да и ум он пока не пропил,
понимает он, русским — Россия,
а чучмекам — Кавказ и пески,
а китайцам — Китай, пусть там пашут,
в общем, каждый пусть дома сидит.
Пусть израильский вермахт отважный
бережет от арабов святыни,
наши, русские, в общем, святыни,
значит, всех их, евреев, — туда.
Хоть с евреями та же проблема:
не хотят бабы их размножаться,
и уж даже не полуевреев,
а вообще непонятно кого
признают они там за евреев:
если ты в синагоге докажешь,
что твой пра-пра-прадедушка где-то
хрен случайно порезал себе
или, скажем, размешивал водку
в кабаке для тупых русаков,
то признают тебя там евреем
и кибуцы пошлют охранять.
Русским так генофонд не пополнить:
где набрать нам хотя б пятьдесят
миллионов горластых уродов,
чтоб по-русски болтали они,
чтоб любили бесплатно работать,
когда бьют их под дых сапогом,
чтобы красть на работе умели
и сивуху стаканами пить?
Нет, смекает вдруг русский подросток,
не найти нам резерва пока,
путь спасения нации — в клонах,
мы клонировать русских должны.
Обдрочусъ, обкончаюсь, издохну —
только Родине дам матерьял,
да и как ей не дать матерьяла,
все равно ведь дpoчу каждый день.
В общем, слышишь, Россия, давай-ка,
принимай-ка скорее решенье,
пока герыч и клинское пиво
не добили твою молодежь.

https://t.iss.one/minaevlife/9747

Завтра БахКомпот уже в Крыму. Хорошо!

***
Как половой гигант, я не имею равных
Ни в городе Москве, ни в Сочи, ни в Крыму.
Я много б рассказал вам случаев забавных,
Способных дать урок и телу, и уму.

Но я ленив и стар, а вы не любопытны,
И для того, чтоб время скоротать слегка,
Поведаю я вам, как в кабаке на Житной
За курицу-красу дрались два петушка.

Та курица была не то флористом в банке,
Не то юристом въ приюте для собак,
Был первый петушок помзамглавред «Фонтанки»,
Второй же от ментов курировал кабак.

С ментом она была такая-растакая,
А с журналистом чуть любезнее была.
«Я, Лёня, стать давно художницей мечтаю,
Но в мире всюду блат, и очень много зла.

А вы талант... Ведь я в «Фонтанке» вас читаю.
А если не статьи, а прозу? Тоже да?
О Боже, Леонид, ах, я сейчас растаю!»
Но голос их прервал: «Позвольте, господа?»

– Здорово, Миш, ты чо? я с дамой... – Вижу, вижу!
Я капитан Светлов. Ну да, как теплоход.
И тоже Михаил. Не бойтесь не обижу!
Зачем вам, мон ами, писака и урод?

Давно уже я тут за вами наблюдаю,
А вы меня в игнор, а с Лёней ляляля.
Видать я этикет напрасно соблюдаю,
Пока газетный шнырь вам пишет вензеля.

Не видите в упор вы все мои подходы,
Мой взгляд, молящий о вниманьи хоть каком.
Пускай никто в РФ не отменял свободы,
Мне не делить ее с писакой и хорьком. -

И Михаил Светлов, подобно теплоходу
Взревел - и запустил в газетчика бокал.
И вскрикнул Леонид: – Умрем же за свободу! -
Стул опрокинул и - споткнулся и упал.

Немало в нем уже стопариков сидело,
Подняться и отмстить недоставало сил.
А Михаил Светлов орал: – Вставай, Мандела,
Вставай, Ебанапарт, прыщавый клерасил!

Навальное говно, опарыш перестройки!
Да хрен с тобой, лежи, а девушка моя. -
Но ангелом во тьме, как фея на помойке
Прокрякала она: - Не буду вашей я!

Вставай скорей на бой, четырёхглазый рыцарь,
Не победит тебя гестаповский дракон.
Триумфа воли ждёт прекрасная девица,
Давай, возьми перо, или копьё, кам он!

Воспрянь, моё кино, да сгинут в поле немцы!
О, будущий певец любовных наших игр!
Ты Моцарт, ты Толстой, мой Бэнкси-уебэнкси!
А ты - орангутанг, ты соплезубый тигр! -

И девушка в мента коробочкою с пудрой
Швырнула и легла газетчику на грудь.
Не говорите, что была она не мудрой:
Ох, мне бы в двадцать лет ума бы хоть чуть-чуть!

Я реже бы порол богемных нищебродок,
Смазливых поэтесс и просто милых дур,
А тратил бы заряд на море и на водах,
Солидным дамам там вживляя свой амур.

Блажен, кто осознал любви продажной силу,
Кто в звоне золотом сумел взлелеять страсть.
И все вокруг дают такому крокодилу,
За деньги и за так желая грязно пасть.

Бывают поэты хорошие, бывают поэты сильные, бывают поэты выдающиеся.
А бывают - гениальные.
Мне посчастливилось дружить с одним из таких - Алексеем Шмелёвым @shmelev23
Удивительно, конечно, насколько уверенно и своевременно он умеет выхватить слова из атмосферы эпохи!

https://t.iss.one/shmelev23/25

Симфи. Прибыли. В 21.20 вжарим на горе Гасфорта.