ОТХАРАСИЛИ
(поётся на мотив «Очарована-околдована», переходящий в «Я тебя никогда не забуду»)
Отабьюзили, отхарасили,
Обслюнявили крошку доверчивую,
Отвайнштейнили и отматрасили,
Разморозили в девочке женщину.
Как теперь ей писать о проблемушках
БэЛэМэ, о Хабаровском митинге?
Вы в фейсбуке полакайте девушку,
В телеграм-инстаграме и твиттере.
Подневольные русские девушки -
Нынче стали все вы поднавальные,
Вы как раньше не просите денежку,
Не зовёте в глубины астральные.
Очарованы, околдованы
Фейерверками новых реальностей,
Вы ни с юными и ни с олдовыми
Не желаете флирта и сальностей.
И когда вдруг самец неожиданно
Ослепит вас павлиньими перьями,
И заставит без чувства и выгоды
Отдаваться ему неумеренно, -
Все равно вы очнётесь когда-нибудь,
Через день, через год иль столетие,
И суду и мерзавцу предъявите
Душ израненных сок и соцветия.
Отабьюзена, отхарасена,
Через двадцать лет всё осознавшая,
Ты очнёшься - вокруг пидарасины,
От бесполого мира уставшие.
И сама ты такая, как мумия,
Вся metoo и child-free безупречная,
Муравей из вселенной безумия,
Только раз побывавшая женщиной.
(поётся на мотив «Очарована-околдована», переходящий в «Я тебя никогда не забуду»)
Отабьюзили, отхарасили,
Обслюнявили крошку доверчивую,
Отвайнштейнили и отматрасили,
Разморозили в девочке женщину.
Как теперь ей писать о проблемушках
БэЛэМэ, о Хабаровском митинге?
Вы в фейсбуке полакайте девушку,
В телеграм-инстаграме и твиттере.
Подневольные русские девушки -
Нынче стали все вы поднавальные,
Вы как раньше не просите денежку,
Не зовёте в глубины астральные.
Очарованы, околдованы
Фейерверками новых реальностей,
Вы ни с юными и ни с олдовыми
Не желаете флирта и сальностей.
И когда вдруг самец неожиданно
Ослепит вас павлиньими перьями,
И заставит без чувства и выгоды
Отдаваться ему неумеренно, -
Все равно вы очнётесь когда-нибудь,
Через день, через год иль столетие,
И суду и мерзавцу предъявите
Душ израненных сок и соцветия.
Отабьюзена, отхарасена,
Через двадцать лет всё осознавшая,
Ты очнёшься - вокруг пидарасины,
От бесполого мира уставшие.
И сама ты такая, как мумия,
Вся metoo и child-free безупречная,
Муравей из вселенной безумия,
Только раз побывавшая женщиной.
https://ren.tv/blog/vadim-stepantsov/729253-skandal-v-protestnom-lagere-ili-pochemu-nelzia-sudit-tiranobortsev
Скандал в протестном лагере, или Почему нельзя судить тираноборцев
Скандал в протестном лагере, или Почему нельзя судить тираноборцев
РЕН ТВ
Скандал в протестном лагере, или Почему нельзя судить тираноборцев
То Миша Ефремов вдруг пить отказался, А то Макаревич борцов за свободу Вдруг так опустил, что припухли мерзавцы, И ходят, как будто опущены в воду. Вадимыч «миту» признавать не желает И высказал фи феминистским расправам.
СКАНДАЛ В ПРОТЕСТНОМ ЛАГЕРЕ, ИЛИ ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ СУДИТЬ ТИРАНОБОРЦЕВ
То Миша Ефремов вдруг пить отказался,
А то Макаревич борцов за свободу
Вдруг так опустил, что припухли мерзавцы,
И ходят, как будто опущены в воду.
Вадимыч «миту» признавать не желает,
И высказал фи феминистским расправам,
Ату! Как он мог, что кумир вытворяет?
Презумпции, глядь, захотел вместе с правом?
Ломился в мои приоткрытые двери,
Руками сучил по филеям и дойкам?
Да, я поддалась тебе, пьяному зверю,
Да, прыгала резвой блохою по койкам.
Но это не значит, что ты невиновен,
На психику девы наводишь ты морок,
От песен твоих, мой пожухлый Бетховен,
Девичьи мозги превращаются в творог.
А Витя, а Витенька наш Шендерович,
Как кобра кусал бедных девушек Витя,
Борцом против скреп притворялся, вот сволочь,
А сам оказался самец и губитель!
Нельзя, говорит, чтобы единороссы
В госдумах своих флиртовали с бабцами,
Но к нам-то, ребята, какие вопросы?
Что ж вы как с чинушами с нами, борцами?
Ведь каждый борец - он поэт, буревестник,
Как вы он бывает и грязен, и жалок,
Но за огневые слова и за песни
Ужель не простится ему пара палок?
То Миша Ефремов вдруг пить отказался,
А то Макаревич борцов за свободу
Вдруг так опустил, что припухли мерзавцы,
И ходят, как будто опущены в воду.
Вадимыч «миту» признавать не желает,
И высказал фи феминистским расправам,
Ату! Как он мог, что кумир вытворяет?
Презумпции, глядь, захотел вместе с правом?
Ломился в мои приоткрытые двери,
Руками сучил по филеям и дойкам?
Да, я поддалась тебе, пьяному зверю,
Да, прыгала резвой блохою по койкам.
Но это не значит, что ты невиновен,
На психику девы наводишь ты морок,
От песен твоих, мой пожухлый Бетховен,
Девичьи мозги превращаются в творог.
А Витя, а Витенька наш Шендерович,
Как кобра кусал бедных девушек Витя,
Борцом против скреп притворялся, вот сволочь,
А сам оказался самец и губитель!
Нельзя, говорит, чтобы единороссы
В госдумах своих флиртовали с бабцами,
Но к нам-то, ребята, какие вопросы?
Что ж вы как с чинушами с нами, борцами?
Ведь каждый борец - он поэт, буревестник,
Как вы он бывает и грязен, и жалок,
Но за огневые слова и за песни
Ужель не простится ему пара палок?
👍2
Тут чуть-чуть про десантников.
***
Печень, зачем ты просила отставки
Целых три дня, чуть не лопнув вчера??
Стоили ль эти профуры, мерзавки,
Чтоб наебениться с ними сутра?
Чтобы ебошить весь день и, проснувшись,
Сызнова в штопор уйти на всю ночь?
В зеркало глянул, видком ужаснувшись,
Кто остановит, кто сможет помочь?
Кум неожиданно в гости нагрянул:
"Что, не попробуешь мой самогон?"
Зря на него я так жалобно глянул -
Сразу я чурка, обсос и гандон.
Кум к корешам усквозил поутряни -
Бывшим десантникам типа "стройбат".
Сердце колотится, хрипы в дыханье,
Жидкое серево - вот результат.
Слава хоть богу жена и дочурка
Летом на даче, не видят меня:
Штабелем кости, ну, точно как чурка,
Что за проклятие, что за фигня!
Только очухался - звОнит Мадина,
Так, бля, трезвонит - не скажешь "звонИт"?
Что тебе, прелесть моя, Буратино?
Пить и ебаться? Ты точно суннит?
Ты хоть арбуз притащи из ларька-то,
Пусть тебе выберет старый Мамед.
С бабой восточной встречаться пиздато,
Моет посуду и штырит омлет.
После Мадины спокойно и лунно,
Смотришь на звёзды и видишь Памир.
Но прилетел вдруг из Таллинна Гуннар -
И пизданулся мой сказочный мир.
Гуннар - эстонец армейской закваски,
Немногословен, но, сука, частит,
"Будем" и "прозит", и "ёлки-моталки" -
Тостов немного, но снова штормит.
Гуннар смотался на переговоры -
Шпроты согражданам бывшим толкать.
Тестюшка с дачи привёз помидоры:
"Сынку, болеешь?" - с ним жахнул опять.
В летнем угаре я свечкою таю,
Жду с вожделеньем всегда сентября,
Дни до приезда ребёнка считаю.
Дочке - пятерки, мне - жизни заря!
***
Печень, зачем ты просила отставки
Целых три дня, чуть не лопнув вчера??
Стоили ль эти профуры, мерзавки,
Чтоб наебениться с ними сутра?
Чтобы ебошить весь день и, проснувшись,
Сызнова в штопор уйти на всю ночь?
В зеркало глянул, видком ужаснувшись,
Кто остановит, кто сможет помочь?
Кум неожиданно в гости нагрянул:
"Что, не попробуешь мой самогон?"
Зря на него я так жалобно глянул -
Сразу я чурка, обсос и гандон.
Кум к корешам усквозил поутряни -
Бывшим десантникам типа "стройбат".
Сердце колотится, хрипы в дыханье,
Жидкое серево - вот результат.
Слава хоть богу жена и дочурка
Летом на даче, не видят меня:
Штабелем кости, ну, точно как чурка,
Что за проклятие, что за фигня!
Только очухался - звОнит Мадина,
Так, бля, трезвонит - не скажешь "звонИт"?
Что тебе, прелесть моя, Буратино?
Пить и ебаться? Ты точно суннит?
Ты хоть арбуз притащи из ларька-то,
Пусть тебе выберет старый Мамед.
С бабой восточной встречаться пиздато,
Моет посуду и штырит омлет.
После Мадины спокойно и лунно,
Смотришь на звёзды и видишь Памир.
Но прилетел вдруг из Таллинна Гуннар -
И пизданулся мой сказочный мир.
Гуннар - эстонец армейской закваски,
Немногословен, но, сука, частит,
"Будем" и "прозит", и "ёлки-моталки" -
Тостов немного, но снова штормит.
Гуннар смотался на переговоры -
Шпроты согражданам бывшим толкать.
Тестюшка с дачи привёз помидоры:
"Сынку, болеешь?" - с ним жахнул опять.
В летнем угаре я свечкою таю,
Жду с вожделеньем всегда сентября,
Дни до приезда ребёнка считаю.
Дочке - пятерки, мне - жизни заря!
Ну и про Росгвардию чуть-чуть.
***
Десять лет назад я в Салехарде,
В номере гостиницы «Ямал»,
Скинувши с себя мундир Росгвардии,
Якутянку крепко обнимал,
Маленькую, ладную, раскосую,
Обнимал, вертел, и тискал я.
Не терзался я тогда вопросами,
Что была девчонка не моя,
А поэта местного какого-то,
Что, приладив голову на стул
И углом раскинув ноги в чёботах,
Водкой отуманенный уснул.
А каким он бойким был в компании,
Хохотал: «Ну чо, давай ебошь!
Ща тебя, брателла, настаканим мы,
Северян, мля, хуй-то перепьешь!»
А потом мы подышали вьюгою
(Вышли подымить мы на балкон).
Хорошо на Севере с подругою
Под луной зимою голяком!
?Нежные, задорные и пьяные,
Пьющие горстями лунный свет, –
А потом вдруг в северном сиянии
Хрусткий упоительный минет!
Спутник твой стонал под табуреткою –
Вздрагивал, оглядываясь, я,
Но в него вливала рюмку крепкого
Тут же якутяночка моя.
Не забыл ту зиму в Салехарде я,
И девчонку ту я не забыл,
Стерлось лишь одно: мундир Росгвардии
Где я в Заполярье раздобыл?
Не забуду ночи в Салехарде я,
Но один лишь мучает вопрос:
Кто мне подарил мундир Росгвардии,
Кто в нём службу доблестную нёс??
***
Десять лет назад я в Салехарде,
В номере гостиницы «Ямал»,
Скинувши с себя мундир Росгвардии,
Якутянку крепко обнимал,
Маленькую, ладную, раскосую,
Обнимал, вертел, и тискал я.
Не терзался я тогда вопросами,
Что была девчонка не моя,
А поэта местного какого-то,
Что, приладив голову на стул
И углом раскинув ноги в чёботах,
Водкой отуманенный уснул.
А каким он бойким был в компании,
Хохотал: «Ну чо, давай ебошь!
Ща тебя, брателла, настаканим мы,
Северян, мля, хуй-то перепьешь!»
А потом мы подышали вьюгою
(Вышли подымить мы на балкон).
Хорошо на Севере с подругою
Под луной зимою голяком!
?Нежные, задорные и пьяные,
Пьющие горстями лунный свет, –
А потом вдруг в северном сиянии
Хрусткий упоительный минет!
Спутник твой стонал под табуреткою –
Вздрагивал, оглядываясь, я,
Но в него вливала рюмку крепкого
Тут же якутяночка моя.
Не забыл ту зиму в Салехарде я,
И девчонку ту я не забыл,
Стерлось лишь одно: мундир Росгвардии
Где я в Заполярье раздобыл?
Не забуду ночи в Салехарде я,
Но один лишь мучает вопрос:
Кто мне подарил мундир Росгвардии,
Кто в нём службу доблестную нёс??
Под горой осина, на горе сосна.
Захлебнулась кровью русская весна.
Кол воткнули в спину - добрая спина!
На тебе осину, вот тебе сосна!
А весна не хочет умирать никак:
Видчепися, хлопче, я ж не вурдалак!
...С утречка проснулся, ни тверёз, ни пьян,
Небу улыбнулся, небу, блять, славян.
Гей, славяне-братья, в-жопе-вазелин!
А куда втыкать вам колья из осин?
Захлебнулась кровью русская весна.
Кол воткнули в спину - добрая спина!
На тебе осину, вот тебе сосна!
А весна не хочет умирать никак:
Видчепися, хлопче, я ж не вурдалак!
...С утречка проснулся, ни тверёз, ни пьян,
Небу улыбнулся, небу, блять, славян.
Гей, славяне-братья, в-жопе-вазелин!
А куда втыкать вам колья из осин?
Вадзим Сцяпанцоу - про неё, любимую, синеглазую. Хай живе!
ИМЕНА БЕЛАРУСИ
Жить прекрасно с именем Мяфодзий,
Но спокойней с именем Кирыл,
Если ты Мяфодзий - это вроде
Папа при зачатьи покурил
Или выпил с загсовскою теткой,
А ведь мог назвать хоть Изяслав,
Вроде Изя, но пацанчик четкий,
Изъясняет так, что всюду прав.
Вроде прост как Ваня хлопец Янка,
Но равнять их глупо и смешно:
Ваню лишь бухлом прельщает пьянка,
Янка ж тащщит девок за гумно.
Человек по имени Станислав
Перед дамой вряд ли задрожит,
Даже если все в штанах обвисло -
Языком, словами ублажит.
Бережлив и оборотист Вацлав:
Скот и пчёлы, птица, огород,
Густо мажет на краюху масло,
Мед с усов всегда стекает в рот.
Ничего вам не скажу плохого
О парнях по имени Адам,
За обедом слопает корову,
И тверёз умом не по годам.
От трудов учёных и занятий
Смолоду сгибается Франциск,
Если ж с вором встретится некстати -
Может тростью расколоть мениск.
Многие подумают, что блёвом
На пирушках славится Рыгор:
Что ж, рыгает громко, но здорово,
И всегда для дам готов прибор.
Гипалит - он лузер, к сожаленью,
Знаем по "Иронии судьбы",
А Яуген своим волшебным пеньем
Всех Надзежд поставит на дыбы.
Может управлять селом и краем
Человек по имени Алесь.
Жаль, что мы таких не выбираем -
Фиг ли выбирать, когда он есть.
Были здесь Рышарды и Лявоны,
Браниславы брали города,
Для врагов не берегли патроны,
Под откос пускали поезда.
И когда навстречу попадётся
Человек по имени Кастусь,
Ты его назвать не вздумай Костя,
Я за ребра тут не поручусь.
Грынь, Мартын, Сцяпан, Хвилип, Антоний -
В Беларуси хлопцы хоть куда,
Нет их работящей и достойней,
Тут вам не кацапская орда.
Хоть люблю РФ и Украину,
От узбечек пусть всегда торчу,
Пусть я мой Израиль не покину -
Жить лишь в Белоруссии хочу!
ИМЕНА БЕЛАРУСИ
Жить прекрасно с именем Мяфодзий,
Но спокойней с именем Кирыл,
Если ты Мяфодзий - это вроде
Папа при зачатьи покурил
Или выпил с загсовскою теткой,
А ведь мог назвать хоть Изяслав,
Вроде Изя, но пацанчик четкий,
Изъясняет так, что всюду прав.
Вроде прост как Ваня хлопец Янка,
Но равнять их глупо и смешно:
Ваню лишь бухлом прельщает пьянка,
Янка ж тащщит девок за гумно.
Человек по имени Станислав
Перед дамой вряд ли задрожит,
Даже если все в штанах обвисло -
Языком, словами ублажит.
Бережлив и оборотист Вацлав:
Скот и пчёлы, птица, огород,
Густо мажет на краюху масло,
Мед с усов всегда стекает в рот.
Ничего вам не скажу плохого
О парнях по имени Адам,
За обедом слопает корову,
И тверёз умом не по годам.
От трудов учёных и занятий
Смолоду сгибается Франциск,
Если ж с вором встретится некстати -
Может тростью расколоть мениск.
Многие подумают, что блёвом
На пирушках славится Рыгор:
Что ж, рыгает громко, но здорово,
И всегда для дам готов прибор.
Гипалит - он лузер, к сожаленью,
Знаем по "Иронии судьбы",
А Яуген своим волшебным пеньем
Всех Надзежд поставит на дыбы.
Может управлять селом и краем
Человек по имени Алесь.
Жаль, что мы таких не выбираем -
Фиг ли выбирать, когда он есть.
Были здесь Рышарды и Лявоны,
Браниславы брали города,
Для врагов не берегли патроны,
Под откос пускали поезда.
И когда навстречу попадётся
Человек по имени Кастусь,
Ты его назвать не вздумай Костя,
Я за ребра тут не поручусь.
Грынь, Мартын, Сцяпан, Хвилип, Антоний -
В Беларуси хлопцы хоть куда,
Нет их работящей и достойней,
Тут вам не кацапская орда.
Хоть люблю РФ и Украину,
От узбечек пусть всегда торчу,
Пусть я мой Израиль не покину -
Жить лишь в Белоруссии хочу!
ФУРГАЛОМОБИЛЬ И ПРОТЕСТНЫЙ КРЕАТИВ
Владелец «Фургаломобиля» заявил в интервью: «Не знаю, буду ли я ходить на митинги, но помогать Сергею Ивановичу точно собираюсь. Так что я хочу заняться этим, чтобы копии моего фудтрака появлялись в других городах. Я еще придумал, что в них можно продавать не рогалики, а «фургалики»...»
Чтоб хоть как приобщиться к свободе,
Люди едут в Хабаровский край,
Где кипения много в народе,
Где сознанью свободному рай.
Много разных чудных есть названий
Для продуктов, напитков и блюд,
Но наряднее всех в этом плане
Креативит протестный фастфуд.
Он приехал сюда с океана,
Вдруг из хохмы соткавшийся в быль,
Вызов бросивший воле тирана,
Пестрый, дерзкий «фургаломобиль».
Весь в портретах и лозунгах ярких,
Весь в призывах к народной борьбе,
В смеси вони жиров и солярки,
Привлекал он вниманье к себе.
И хозяин протестной машины,
Под Медведева сделав закос,
Кофе латте назвал «сиберино»,
А эклеры - «кремлевский отсос»,
И, добавив в обычный рогалик
Фиолетовых старых чернил,
Он назвал это чудо «фургалик»,
Чем к себе молодняк приманил.
Фиолетовым вымазав лица,
Люди в марше протеста идут.
В белорусской недавно столице
Встречен дальневосточный фастфуд.
Гречка с луком у них - «лукакашка»,
Есть, понятно, «кремлевский отсос»,
Кекс с изюмом - «боец-чевэкашка»,
Супчик тыквенный - «бацькин понос».
Скоро в Штатах «фургаломобили»
В бээлэмовский встроятся движ.
Впрочем, «чёрную ногу на гриле»
Закажи хоть сегодня, малыш!
Владелец «Фургаломобиля» заявил в интервью: «Не знаю, буду ли я ходить на митинги, но помогать Сергею Ивановичу точно собираюсь. Так что я хочу заняться этим, чтобы копии моего фудтрака появлялись в других городах. Я еще придумал, что в них можно продавать не рогалики, а «фургалики»...»
Чтоб хоть как приобщиться к свободе,
Люди едут в Хабаровский край,
Где кипения много в народе,
Где сознанью свободному рай.
Много разных чудных есть названий
Для продуктов, напитков и блюд,
Но наряднее всех в этом плане
Креативит протестный фастфуд.
Он приехал сюда с океана,
Вдруг из хохмы соткавшийся в быль,
Вызов бросивший воле тирана,
Пестрый, дерзкий «фургаломобиль».
Весь в портретах и лозунгах ярких,
Весь в призывах к народной борьбе,
В смеси вони жиров и солярки,
Привлекал он вниманье к себе.
И хозяин протестной машины,
Под Медведева сделав закос,
Кофе латте назвал «сиберино»,
А эклеры - «кремлевский отсос»,
И, добавив в обычный рогалик
Фиолетовых старых чернил,
Он назвал это чудо «фургалик»,
Чем к себе молодняк приманил.
Фиолетовым вымазав лица,
Люди в марше протеста идут.
В белорусской недавно столице
Встречен дальневосточный фастфуд.
Гречка с луком у них - «лукакашка»,
Есть, понятно, «кремлевский отсос»,
Кекс с изюмом - «боец-чевэкашка»,
Супчик тыквенный - «бацькин понос».
Скоро в Штатах «фургаломобили»
В бээлэмовский встроятся движ.
Впрочем, «чёрную ногу на гриле»
Закажи хоть сегодня, малыш!
УЖОПИС
***
Когда под советские танки
Кидались прибалты при Горби
И их комсомольцы и панки
ОМОНу стучали по морде,
Художники братских республик,
Конечно же их поддержали,
Невкусен был им жирный бублик
При гнусной имперской державе.
В те годы поделки из глины
И их акварельки с котами
Скупали Кавказ, Украина,
Доярки Поволжья с ментами,
И, выкушав пива с горохом,
Уставив корявые лица
На замки немецких баронов,
Вздыхали: «Ну гля, заграница!»
Восторженным, неприхотливым
Узбекам, мордве и татарам
Горох с неразбавленным пивом
Казался небесным нектаром,
А Валдис, Тоомас и Йонас
Казались почти что богами.
А балты шипели, что стонет
Под вражескими сапогами
Земля их обманутых предков,
Замученных в стылой Сибири.
А все же рубли и монетки
Сшибать с оккупантов любили.
И котики ехали в Тулу,
Горшочки - в Сибирь и на Волгу.
Но ветром свободы подуло,
И думали балты недолго.
«До встречи, наш ласковый Миша,
В объятья зовёт нас Европа.
Дырявая, слышь, ваша крыша,
Да что там, не крыша, а жопа!
Прости, но расслабил ты дырку,
И ветры пускал понапрасну,
В гулагах твоих и бутырках
Мы больше торчать не согласны,
Хотим мы, чтоб наш «Ванна Таллинн»
И «Рижский бальзам», и горшочки
Всемирными брендами стали
Уходим в Европу, и точка!»
И время вперёд поскакало,
Веселое, злое, живое,
Туристов сошло здесь немало
Под музыку дайн и прибоя,
Но не было подобострастья
В гостях европейских холёных,
И не было радости, счастья
Во взглядах скучающе-сонных.
И мало горшков покупали,
И всяческих няшек и фенек,
Всё барышень больше искали,
Чтоб выпороть и набубенить.
Всё поняли грустные балты,
Богаче, увы, мы не стали,
Ох, Запад, сманил, оторвал ты
От сиськи и Ригу, и Таллинн!
Как жаль, что мордовские братья
Сюда уже рвутся не шибко.
Проклятья, проклятья, проклятья
Тем нашим бунтам и ошибкам!
Обманом хромой Мефистофель
Слупил с нас кровавую подпись.
Хотели блистать мы в Европе -
А вышел полнейший Ужопис*.
Керамика, варежки, ковка
Лежат и пылятся повсюду.
И ослик бежит за морковкой,
Готовый и к смерти, и к чуду.
____
*Respublika Užöpis.Квартал искусств и ремесел, бренд города Вильнюс. Довольно унылое место бóльшую часть года.
***
Когда под советские танки
Кидались прибалты при Горби
И их комсомольцы и панки
ОМОНу стучали по морде,
Художники братских республик,
Конечно же их поддержали,
Невкусен был им жирный бублик
При гнусной имперской державе.
В те годы поделки из глины
И их акварельки с котами
Скупали Кавказ, Украина,
Доярки Поволжья с ментами,
И, выкушав пива с горохом,
Уставив корявые лица
На замки немецких баронов,
Вздыхали: «Ну гля, заграница!»
Восторженным, неприхотливым
Узбекам, мордве и татарам
Горох с неразбавленным пивом
Казался небесным нектаром,
А Валдис, Тоомас и Йонас
Казались почти что богами.
А балты шипели, что стонет
Под вражескими сапогами
Земля их обманутых предков,
Замученных в стылой Сибири.
А все же рубли и монетки
Сшибать с оккупантов любили.
И котики ехали в Тулу,
Горшочки - в Сибирь и на Волгу.
Но ветром свободы подуло,
И думали балты недолго.
«До встречи, наш ласковый Миша,
В объятья зовёт нас Европа.
Дырявая, слышь, ваша крыша,
Да что там, не крыша, а жопа!
Прости, но расслабил ты дырку,
И ветры пускал понапрасну,
В гулагах твоих и бутырках
Мы больше торчать не согласны,
Хотим мы, чтоб наш «Ванна Таллинн»
И «Рижский бальзам», и горшочки
Всемирными брендами стали
Уходим в Европу, и точка!»
И время вперёд поскакало,
Веселое, злое, живое,
Туристов сошло здесь немало
Под музыку дайн и прибоя,
Но не было подобострастья
В гостях европейских холёных,
И не было радости, счастья
Во взглядах скучающе-сонных.
И мало горшков покупали,
И всяческих няшек и фенек,
Всё барышень больше искали,
Чтоб выпороть и набубенить.
Всё поняли грустные балты,
Богаче, увы, мы не стали,
Ох, Запад, сманил, оторвал ты
От сиськи и Ригу, и Таллинн!
Как жаль, что мордовские братья
Сюда уже рвутся не шибко.
Проклятья, проклятья, проклятья
Тем нашим бунтам и ошибкам!
Обманом хромой Мефистофель
Слупил с нас кровавую подпись.
Хотели блистать мы в Европе -
А вышел полнейший Ужопис*.
Керамика, варежки, ковка
Лежат и пылятся повсюду.
И ослик бежит за морковкой,
Готовый и к смерти, и к чуду.
____
*Respublika Užöpis.Квартал искусств и ремесел, бренд города Вильнюс. Довольно унылое место бóльшую часть года.
Пиздить детей хорошо,
Пиздить детишек полезно:
Пыльный сгодится мешок,
Можно - трубою железной.
Синие блямбы пройдут,
Мудрость навеки останется,
Нужной дорогой пойдут,
Скушав пиздюлин, засранцы.
Пиздить детишек полезно:
Пыльный сгодится мешок,
Можно - трубою железной.
Синие блямбы пройдут,
Мудрость навеки останется,
Нужной дорогой пойдут,
Скушав пиздюлин, засранцы.
Forwarded from Русский тарантасъ
За что люблю стихийные, никем не управляемые народные протесты - к их началу всегда готова и завезена специальная "протестная" атрибутика хорошего качества и единого дизайна. Первый раз с этим столкнулся в Ливии-2011.
Я презираю свой народ,
как презираю все народы,
равно холопьев и господ,
сынов и пасынков свободы.
В годину бедствий и невзгод
и в жирного покоя годы
я презираю свой народ,
как презираю все народы.
Сосут ли кровь твою тираны
иль льется так она, зазря,
под выкрики свободы пьяной -
неважно, честно говоря.
Опять не терпится баранам
Пробить дорогу горлопанам,
Чтоб после вновь хлебалом драным
Выть на луну и звать царя.
(1991-2020)
как презираю все народы,
равно холопьев и господ,
сынов и пасынков свободы.
В годину бедствий и невзгод
и в жирного покоя годы
я презираю свой народ,
как презираю все народы.
Сосут ли кровь твою тираны
иль льется так она, зазря,
под выкрики свободы пьяной -
неважно, честно говоря.
Опять не терпится баранам
Пробить дорогу горлопанам,
Чтоб после вновь хлебалом драным
Выть на луну и звать царя.
(1991-2020)
Дмитрий Львович рифмою прошёлся в защиту отравленцев. Опус длинный и скучный, но суть мы свели к четырём строкам:
Бежал с ножом суровый Путин
И водку в Быкова вливал.
Забыл тиран, что лишь полоний
Разит майданцев наповал.
Бежал с ножом суровый Путин
И водку в Быкова вливал.
Забыл тиран, что лишь полоний
Разит майданцев наповал.
Я сегодня гиперсексуальный,
я сегодня гиперсовременный,
я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный.
Я пригладил череп свой бесценный,
выйдя из одной хорошей спальной.
Ух, какой я нынче офигенный!
Ах, какой я нынче нереальный!
Если же мой череп гениальный,
вдруг расквасит чей-то муж надменный,
буду ль я такой же нереальный,
буду ль я такой же офигенный?
Я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный,
я стою, красивый и брутальный,
посреди нахмуренной Вселенной.
Дождик моросит обыкновенный,
город весь какой-то грязно-сальный,
Ну а я сегодня офигенный,
ну а я сегодня нереальный!
Вышел я от дамочки из спальной
и звоню девчонке обалденной,
я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный.
Я сегодня просто папа Карло,
я присел в нехилом ресторане,
чуть заметный поцелуй послала
мне вон та красотка с буферами.
Что ж, покамест не пришла малышка,
можно телефончик взять у леди:
что за прелесть, просто с маслом пышка!
Жаль, что рядом с ней какой-то крендель.
А, ну вот пришла моя малышка,
стало меньше вдруг одной проблемой:
до свиданья, сладенькая пышка!
Я такой сегодня офигенный!
Я такой сегодня сексуальный,
просто сам себе готов отдаться!
Я такой сегодня нереальный,
что дай бог и вам того же, братцы!
я сегодня гиперсовременный,
я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный.
Я пригладил череп свой бесценный,
выйдя из одной хорошей спальной.
Ух, какой я нынче офигенный!
Ах, какой я нынче нереальный!
Если же мой череп гениальный,
вдруг расквасит чей-то муж надменный,
буду ль я такой же нереальный,
буду ль я такой же офигенный?
Я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный,
я стою, красивый и брутальный,
посреди нахмуренной Вселенной.
Дождик моросит обыкновенный,
город весь какой-то грязно-сальный,
Ну а я сегодня офигенный,
ну а я сегодня нереальный!
Вышел я от дамочки из спальной
и звоню девчонке обалденной,
я сегодня просто нереальный,
я сегодня просто офигенный.
Я сегодня просто папа Карло,
я присел в нехилом ресторане,
чуть заметный поцелуй послала
мне вон та красотка с буферами.
Что ж, покамест не пришла малышка,
можно телефончик взять у леди:
что за прелесть, просто с маслом пышка!
Жаль, что рядом с ней какой-то крендель.
А, ну вот пришла моя малышка,
стало меньше вдруг одной проблемой:
до свиданья, сладенькая пышка!
Я такой сегодня офигенный!
Я такой сегодня сексуальный,
просто сам себе готов отдаться!
Я такой сегодня нереальный,
что дай бог и вам того же, братцы!
МАЛАХОВ НА «ДОЖДЕ»
(стихи в прозе)
В студию вошла белорусская революционерка, держа в вытянутой руке свою развороченную матку.
– Siloviki? - спросил импозантный седой француз.
– Oui, monsieur.
В углу зарыдала крымчанка, дочь офицера. В другом захлюпала носом майданная бабушка, утирая сопли булыжником.
Из-под потолка загремела фанерными щитами Небесная сотня.
Из клиники Шарите к ним присоединился скрип матрасных пружин и голос народного трибуна лихорадочно выпалил:
– Сто пятьдесят четыре трупа за два года! И это на счету только одной медсестры в Шарите! Страшно подумать, сколько могли умертвить здешние врачи-эсесовцы!
– Фашисты, всюду фашисты! – хором отозвалась студия и вновь в небесах загремела фанерой центурия Воинов Света.
А глава Красносельских мундепов Илья Яшин срочно помчался забирать бабушку из богадельни в подмосковной Опалихе.
(стихи в прозе)
В студию вошла белорусская революционерка, держа в вытянутой руке свою развороченную матку.
– Siloviki? - спросил импозантный седой француз.
– Oui, monsieur.
В углу зарыдала крымчанка, дочь офицера. В другом захлюпала носом майданная бабушка, утирая сопли булыжником.
Из-под потолка загремела фанерными щитами Небесная сотня.
Из клиники Шарите к ним присоединился скрип матрасных пружин и голос народного трибуна лихорадочно выпалил:
– Сто пятьдесят четыре трупа за два года! И это на счету только одной медсестры в Шарите! Страшно подумать, сколько могли умертвить здешние врачи-эсесовцы!
– Фашисты, всюду фашисты! – хором отозвалась студия и вновь в небесах загремела фанерой центурия Воинов Света.
А глава Красносельских мундепов Илья Яшин срочно помчался забирать бабушку из богадельни в подмосковной Опалихе.