Тогда, чтоб одолеть неверных,
Вампирами он сделал нас.
Пусть он обрёк солдат на скверну,
Но родину свою он спас.
Ты понял, кто я, а, лошара?
Ты что, смеёшься? Merdé, не смей!» -
Но, прислонившись к стойке бара,
Рыдал от хохота Эней.

«Щенок, - он молвил, отсмеявшись. -
Щегол, улитка, жабья кровь!
Ну, раз попёр, не убоявшись,
То шею сам теперь готовь.
Я отсеку твою тупую,
Самовлюбленную башку.
Не чмакать женщину такую
Французу-галлу-петушку!
Я самый древний из вампиров,
Я рыцарь тьмы, я принц Эней!
Дмытро, а дэ моя сокира?
Проучим нéзванных свиней!»

Явился вдруг из ниоткуда
С лицом покоцанным качок -
Бюстгальтер-хаки и бермуды,
Тризуб набитый на плечо,
Кольцо в носу, в ушах туннели,
В руках винтовка и топор.
Французы мигом онемели,
Потом раздался дикий ор.
Орала, приближаясь к бару,
Котов огромная орда.
Виола видит вдруг котяру:
Конечно, он, конечно, да!

Он во главе всей этой своры,
Крюшончик, Крюгер дорогой!
Зачинщик бешеного хора.
«Откуда ты, котейка мой?!»
Идут со стороны Ботсада,
Спускаясь с парковой горы.
Рви, Крюгер, их, кровавых гадов,
Вас много, коготки остры!
Как ты сбежал сюда из Рашки,
Мой пучеглазый Пучдемон?
Мой фрукт Саакашвили страшный,
Мой януковощей фургон!

Как ты нашёл меня, зараза,
Средь океанов и морей?
Как сгоношил здесь котобазу,
Отбить меня от упырей?
Давайте, котики, родные,
Порвите нежить на клочки,
На фарш, на фантики мясные!
Ага, забздели, упырьки!
Забыв взаимные обиды,
Бегут, спасаясь от котов:
Вот Эд Седьмой повержен, гнида,
А вот Эней уже готов!
Коты сердца им вырывают -
И упыри в ночи пылают!

И лишь Дмытро, хохляра-пидорг,
Еще секирой машет там,
Ярится, ярошева выдра,
Сопротивляется котам.
Но мнёт его котов орава,
И он из гущи шерстяной
Пищит как мышь: «Героям слава!
Энею, батько, я з тобой!»
………………………………………..
Котам-героям честь и слава!
Лихая битва - не забава!
И опалённый Крюгер кот
К хозяйке радостно идёт.

Вся Виллис-стрит котов победам
И рукоплещет, и визжит,
А вот и Джонни с тёплым пледом
К Виоле с горочки бежит.
Котов и кормят, и ласкают,
Не буйных на руки таскают,
Примчались полисмены, мэр,
Речугу двигает премьер:
Мол, Ботанический наш сад
Всегда и был, и будет рад
Хвостатым и усатым стражам,
Что будет там теперь налажен
Их стол, и быт, и вся фигня –Проголосуйте за меня!

И тут же в утренних газетах,
На всех порталах и в сетях
Кот Крюгер, Джон и Виолетта
(И следом Киселев в Вестях
Трындит, и РTР-планета) -
Все прогрессивные изданья
Всех континентов и морей
Вещают, как от упырей,
Спаслись нежданно мусульмане
В бывшей колонии Британии -
То бишь, от белых террористов
Виола с Джоном их спасли,
Их сеть внезапно расплели
Посредством ловких лап когтистых.

Бегут по мониторам строки,
И информации потоки
Вмиг смыли тему о вампирах
Под плач «Ислам как поиск мира».
Каких-то бешеных дрищей,
Что на мечети нападали,
Под Крайстчерчем арестовали,
На кичу тут же и ваще
Так перепутали два дела,
Что Виолетта офигела,
Глазёнки пялит в интернет:
Ни слова про вампиров нет.

Но вскоре шейхи из Омана,
Из прочих нефтяных краёв,
Ей в Инсте стали ураганом
Являть внимание своё,
И адрес вдруг ее узнали,
И приглашенья присылали
Покайфовать и погостить,
Дворцы и пляжи посетить.
Немногим нефтяным пижонам,
Однако, в голову пришло
Позвать Виолу вместе с Джоном,
И деву дико прорвало.

Ах так! Ах, значит, я принцесса
Будур, амур и Помпадур!
А Джон мой даже не довесок,
А так, случайный маникюр.
А Крюгер, мой свирепый тигра,
Как бы спаситель мусульман,
Он что, билет в Дубай не выиграл,
Он чо, в багаж, что ль, будет сдан?
О этот мир неблагодарный!
Спасает мир обычный кот,
А бонусы - манде бездарной,
Пусть только лижет и сосёт.

Нет, толстосумы, в этой роли
Меня вовек вам не видать!
На родину вернуться, что ли?
Там, счас, должно быть, благодать:
Леса в осенней первой дымке,
Между холмов блестит Ока,
Вино прозрачное в бутылке,
Над ним грустят два паренька,
Обращены их очи к югу,
К зеландской зябкой стороне…
Хочу в Тарусу и Калугу,
И чтоб водяры тоже мне!
Виталя, Серый, я скучаю
По вам, Москве, по всей фигне!
Приеду скоро, отвечаю,
Вы оба сдохнете на мне!

Закончил! Читаем частями выше. Радуемся, комментируем.

ПРО КОТА-ТЕРРОРИСТА И БАРЫШНЮ-ФЛОРИСТА. ЧАСТЬ 2. ВАМПИРЫ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

Тут, походу, день рожденья у одного теле-радиоведущего. Присоединяюсь к поздравлениям!
***
За стеною стример убивает тёлку,
На «Орле и Решке» завывают львы,
Сколько бы ни выли - всё это без толку,
Я весь в закоулках рыбьей головы.

Я сижу с пивасом над подарком с Волги -
Головой и тушкой, и хвостом сома.
Вот сосед, походу, вскрыл кишечник телке.
Слышь, братан, заканчивай, не сходи с ума.

Львы кричат всё громче, и сирены воют,
Соловьев гоняет лысого хохла.
Львы сожрут ослёнка, стримера накроют,
Ну а сомик спросит: хватит ли бухла?

***

Катю черт надел на вилы
А Сережу - на рога
Вакцинируйтесь, дебилы
Если жизнь вам дорога

Макаревич в последнее время изрекает здравые мысли, а Миша Козырев такой же неисправимый… э, индюк. «Власть не допускает зарубежные вакцины в страну!» - хорошая фраза, Миша! Давай зададим некоторым странам вопрос, почему они не допускают зарубежную (нашу) вакцину к себе?
Выбешивает существование особей с одной извилиной в башке.

А давайте, ребята понаехавшие, не будем рассказывать нам, в каком виде по Москве и Питеру ходить, с длинными волосами, наманикюренными ногтями или как ещё. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». И при этом не быть альтернативно-гендерным. Не нравится тебе рокенрол - чао-какао, в пампасы, в горы! Михаил Шахназаров, это тебе приветик! Ыыхухоль эстонский.

Ой, не для того я в 89-м на Арбате пел, в леопардовых брючках, в бусах и с кольцом в ухе, чтобы в 2021-м залетные джигиты рассказывали мне, как одеваться и в какой цвет ногти маникюрить. При этом сально пошучивая насчёт ориентации. Это легче, чем спорить про идеологию. И если с Дудем ясно, с какой он стороны баррикад, то неряху Хованского толпа жюрналюг-охранителей забила и растоптала, не разбираясь, чьих он. А забила за то же, что и Дудя пытаются - за внешний вид, не такой ты, курица помойная. А то, что Хова транслировал миллионной аудитории школоты презрение к Навальному и его секте, разжевывая и разъясняя, что это за банда жулья, - в этом пропагандоны даже поленились разобраться. И песенка эта сраная, срано спетая, за которую неглупого блогера забили, - никто не вник, что это вопль отчаянья русского обывателя, спрятанный под торжествующий хохот джихадиста. И вот сидит запуганный Юрочка Хованский в тюрьме, и похуй лидерам патриотического дискурса, что у него в голове, и что таких попутчиков холить и лелеять надо. Нет, угандошили сходу - не такой, дресс-код не прошёл. Джигиты, фули. И на этом фоне сталинист Захар Прилепин с Бузовой во МХАТе - образчик толерантности и широты миропонимания.

Я вчера вакцину поставил, а вы как хотите!

***
Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом - мертвец молодой.
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!

Вы околели, собаки несчастные, -
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, -
Я же на небо гляжу!

Может, - в тех гробиках гении разные,
Может, - поэт Гумилев...
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!

Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, - я ликую над трупами
Раньше умерших людей.

Кто ещё с нами встречать локдаун?

Миша Козырев негодуэ! Завёл любимую песню о сбитых летчиках, теперь по поводу Вадима Самойлова, обосравшего со сцены Ельцин-центра протестную и заднеприводную шушеру.
Ну, ошиблись в Ельцин-центре братьями, да, конфуз. Вот брат Глебушка другую паству окучивает. Договорились, видимо, поделить поляну. Подобно тому, как в романе Полякова «Гипсовый трубач» завещал сыновьям шляхтич-папа
во время Гражданской. Один брат был в красных, второй в белых, третий за Польшу и Пилсудского.
То же наблюдаем и в семействе Михалковых.
Ох, Миша, простой ты, как пятачок в луже!

Завтра в Ельцин-центр пригласили. Что бы такое исполнить?

Ко вчерашнему посту про братьев Самойловых и Михалковых. Юрий Поляков, «Гипсовый трубач».
****
– Вы остановились на том, как ваш батюшка призвал к себе сыновей…

– Верно! Призвал и сказал: «Сыны мои, пришла революция! Ничего доброго это нам не сулит. Революцию начинают от хорошей жизни и заканчивают от плохой. Прольются моря крови, погибнут миллионы, но наш род должен уцелеть. Любой ценой. Мудрецы не советуют держать все яйца в одной корзине. Посему ты, Бронислав, езжай в Варшаву к генералу Пилсудскому. Будь поляком, как славные наши дзяды! Служи ему верой и правдой и отомсти проклятым москалям за все разделы Польши, но особенно за Третий. Когда все уляжется, женись! Но варшавянку или краковянку не бери – намучаешься с их гонором. Подыщи себе скромную девушку из местечка поближе к Беларуси. А теперь не мешкай, возьми пенендзы на дорогу и мою шляхетскую грамоту, они в шкапу, под отрезом сукна, – и в путь! Обними же, старший сын, меня на прощание! Мы больше никогда не увидимся!» Бронислав крепко обнял отца, вытер слезы и вышел вон… Отец от слабости тут же потерял сознание. Мать зарыдала, думала: преставился… Но нет: поднесли к лицу зеркальце, и оно слегка запотело…

– И что, добрался Бронислав до Пилсудского?

– Не торопитесь! Всему свое время. А сейчас, пока батюшка без сознания, вы, мои молодые друзья, можете поесть!

– Тут отец очнулся, – продолжил Ян Казимирович. – «Мечислав, – позвал он слабым голосом. – Ты будешь русским! Езжай на Дон к генералу Корнилову, храбро бейся за единую и неделимую Россию, мсти всем, кто разваливал великую нашу империю, но особенно полякам, евреям и латышам. Не лютуй, но и спуску не давай: поляков расстреливай, остальных вешай! Если Белое дело победит, женись на дочке смоленского помещика из уезда, поближе к Беларуси. После Гражданской войны мужчин останется мало, а ты – офицер, спаситель Отечества. Выберешь кого захочешь! Не мешкай, возьми в шкапу, под сукном, пенендзы на дорогу и бумаги, подтверждающие, что ты сын служилого российского дворянина. Обними мать – и в путь! Чем раньше доберешься до Корнилова, тем ближе будешь к нему. Держись при штабе. Штабные первыми получают награды и первыми эвакуируются…» Сказав это, отец снова потерял сознание…

– Мудрый у вас был батюшка… – покачал головой режиссер.

– Вы даже не представляете, какой мудрый! Кушайте, кушайте!

Едва соавторы принялись за сосиски альтернативного, как выразились бы на толерантном Западе, размера, как сын пана Казимира снова очнулся и продолжил:

– Станислав!

– Я здесь, отец!

– Ты, Стась, будешь интернационалистом! Езжай срочно в Питер, к Троцкому! Преданно служи делу революции, а в графе «национальность» всегда пиши «коммунист»…

– Я ж поляк! – вскипел мой брат.

– Ты пиши! – повторил с усилием батюшка. – Господь потом своих отсортирует.

Добивая тему Самойлова, мой весенний опус о том, КАК НАДО было:
ПОСЛЕДНИЙ ВСХЛИП СВОБОДЫ, ИЛИ ФЕСТИВАЛЬ БОГАТЫХ И ОБИЖЕННЫХ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ

Отгремел концерт у Ельцин-центра,
Разбрелся народец кто куда.
Не видала лучшего концерта
Ватная окрестная орда.

За права есть с рук у олигархов,
За свободу ваххабитских банд
Выступали здесь с «Дождя» оратор
И из Белоруссии джаз-банд.

«Не молчи!» - нам пели белорусы,
Что прошли сквозь пытки и расстрел,
И отравленный писатель пузом
В зале одобрительно вертел.

И, соседству лестному не веря,
Чтоб попасть под старость в русский рок,
Рома Зверь, певец из группы «Звери»,
Для Макара завывал, как мог.

Для богатых рокеров, экс-мэра,
Навальнят и радужной толпы
Выступали здесь миллионеры
И свободомыслия столпы.

Жаль, что олигархи схлынут скоро,
Говорили дамы и тузы,
Но лизать товарищу майору,
Может быть, полезнее в разы.

Мы пройдём сквозь грозы-испытанья,
Все мы вышли родом из совка,
Наших дедов обласкал сам Сталин,
Наша воля к жизни велика!

Мы пробьёмся, выживем всем клубом,
Жизнь и есть, и будет, и была!
Лишь бы были жёлуди под дубом,
Чтоб свинья жирела и цвела.

ЮНОСТЬЮ БЫЛОЙ

«Слышь, - сказала мне Эльмира, -
Ты мне нравишься, мужик.
Знаешь где моя квартира?
Хочешь кушать мой янтык?»

Я с парнями стал чирикать:
Чо с Эльмиркою не так?
Ведь янтык от слова тыкать?
Не покажет мне кутак?

«Эй не ссы! Янтык, братуха,
Это плоский пирожок.
Вот же прет тебе, Вадюха!
Отдуплись за нас, снежок.

Мы тут сплошь одни брюнеты,
Узбечьё да татарва,
Ты ж, братиша, как комета
Небо наше разорвал!»

Что сказать вам, мусульмане?
Взял я водки и пошёл,
И кызымка, и маманя
Привечали хорошо.

А когда, напившись водки,
Рухнул я на топчане,
Показали мне пилотки
Дочь и маменька. Во сне.

Ось як справжні хлопці співають україньскою!