​​Сегодня, 18 июня – 210-я годовщина битвы при Ватерлоо. Однако мне в связи с этим хочется написать не о военных, а о политических последствиях последнего сражения Наполеона. Второе отречение Бонапарта от престола сразу после поражения преподносится как нечто само собой разумеющееся, но вообще-то оно таковым не являлось, и в течение нескольких июньских дней в Париже разворачивалась настоящая политическая драма, исход которой вовсе не был предрешён.

Вообще и Первое отречение Наполеона в апреле 1814 г. вовсе не было предопределено взятием Парижа армиями Шестой коалиции. Бонапарт намеревался сражаться и после падения столицы. Однако Союзники публично заявляли, что сражаются лишь с Наполеоном, а не с Францией как таковой, что сподвигло французскую элиту «сдать императора». Охранительный Сенат издал Акт о низложении Бонапарта, а собственные маршалы убедили прекратить борьбу и смириться с почётной ссылкой на остров Эльба.

К власти вернулись Бурбоны во главе с Людовиком XVIII, который установил умеренно-консервативный режим Реставрации с двухпалатным парламентом по образцу Великобритании с назначаемой Палатой пэров и избираемой по высокому имущественному цензу Палатой депутатов. Для сравнения, в Первой империи не было и этого.

В марте 1815 г. Бонапарт сбежал с Эльбы и вернулся в Париж. На контрасте с Бурбонами он попытался представить себя ещё большим либералом, чем Людовик XVIII. Наполеоновская Хартия 1815 г. фактически повторяла роялистскую Хартию 1814 г. с той разницей что её не «даровал» монарх, а одобрил народ на референдуме (99,67% «за» при явке чуть более 20%).

Тем временем прочие европейские державы забыли все свои разногласия на Венском конгрессе и сформировали новую Седьмую коалицию. В самой Франции вспыхнуло очередное – четвёртое по счёту – Вандейское восстание. В этой связи сама по себе победа над англо-прусскими войсками при Ватерлоо ещё ничего не гарантировала Наполеону, которому всё равно пришлось бы отбиваться от наседающих армий России, Австрии, итальянских и германских государств, британских десантов и мятежных роялистов.

Однако Бонапарт проиграл уже при Ватерлоо. Как и весной 1814 г. само по себе военное поражение не выбило его из колеи, и император намеревался продолжать борьбу, благо у него ещё оставались войска, к которым подтягивались подкрепления.

Вернувшийся в столицу Бонапарт дал понять парламенту, что хотел бы получить диктаторские полномочия для продолжения войны, намекая, что в противном случае может разогнать депутатов. Однако 21 июня лидер либералов маркиз Лафайет призвал Палату представителей объявить себя нераспускаемой, чтобы не допустить узурпации власти. Депутаты стали настаивать на повторном отречении императора, как главной помехи к заключению мира.

Наполеон оказался перед дилеммой: государственный переворот, роспуск парламента и эскалация Гражданской войны на фоне интервенции или отречение. В конце концов, он выбрал последнее, и 22 июня во второй раз отрёкся от престола в пользу своего сына Наполеона II.

Депутаты избрали Временное правительство во главе с министром полиции Жозефом Фуше, который тут же принялся договариваться с Союзниками о капитуляции, а с Людовиком XVIII о Второй Реставрации. 25 июня Наполеон удалился из Парижа в загородный дворец Мальмезон, откуда ещё просил Временное правительство назначить его хотя бы простым генералом. Последовал резонный отказ из опасений в очередной узурпации власти. 29 июня Бонапарт смирился и отправился в Рошфор на западе страны, чтобы сесть на корабль и уплыть в Америку.

3 июля Париж капитулировал, и 7 июля в столицу вошли англо-прусские войска. 8 июля в Париж вернулся Людовик XVIII, который заменил Временное правительство кабинетом во главе с Талейраном, а Фуше снова занял пост министра полиции.

Что же до Наполеона, то британский флот блокировал его отплытие из Европы. 15 июля бывший император сдался, надеясь стать английским джентри, но британцы предпочли перестраховаться и отправили Бонапарта в пожизненную ссылку на остров Святой Елены.

​​Большие роялисты, чем сам король

Политическая история последних 200 лет богата примерами, когда в оппозиции действующей авторитарной власти оказываются не только условные «либералы» и «прогрессисты», но и те, «правее кого только стенка».

Одними из первых оппозиционеров такого рода были французские ультрароялисты в годы Реставрации Бурбонов (1814 – 1830). Людовик XVIII являлся консерватором, а не реакционером – он согласился с писанной Конституцией и выборным парламентом, а также был далёк от идеи реституции собственности, массовых люстраций и системных репрессий против республиканцев и бонапартистов.

Этот «реформизм» дико злил «непримиримых» ультрароялистов, которые группировались вокруг младшего брата короля графа д’Артуа. Избранная в 1815 г. легитимистская «Несравненная палата» оказалась настолько «непримиримой», что умеренный Людовик распустил её уже через год.

Граф д’Артуа стал королём после смерти старшего брата в 1824 г. под именем Карла X. Он попытался ужесточить цензуру и ещё сильнее ограничить избирательные права, но в ответ получил Июльскую революцию 1830 г., которая свергла его в пользу либерального Луи-Филиппа Орлеанского. Тем не менее сторонники Бурбонов всерьёз претендовали на власть вплоть до 1870-х гг., а идейное влияние легитимистского монархизма на политическую жизнь Франции можно проследить через Шарля Морраса и «Аксьон Франсез» вплоть до режима Виши.

Аналогичный конфликт среди Бурбонов существовал и в Испании. В 1823 г. французские штыки спасли консервативный режим Фердинанда VII от либеральной революции. Однако король не стал вырезать всех либералов и даже не восстановил святую инквизицию! Среди ультрароялистов пошли слухи, будто Фердинанда похитили масоны, и в 1827 г. они подняли «Восстание обиженных». Мятеж был подавлен, после чего ультрароялисты стали рассуждать, что негодного монарха было бы хорошо заменить на его младшего брата дона Карлоса.

После смерти Фердинанда в 1833 г. разгорелась Гражданская война между консервативно-либеральными сторонниками его дочери Изабеллы и традиционалистскими приверженцами дона Карлоса. Хотя в XIX в. карлисты проиграли все три династических конфликта, они сохранились как влиятельное политическое движение и в 1930-х гг. вошли в состав правой коалиции, которая победила в последней на данный момент испанской Гражданской войне. Карлизм сошёл на нет лишь с окончанием диктатуры Франсиско Франко в 1970-х гг.

В годы Первой мировой войны в Германской империи сторонники «войны до полной победы» объединились в Немецкую Отечественную партию. В их глазах действующее кайзеровское правительство было некомпетентным, идеологически расхлябанным и не желавшим вести войну «всерьёз». Напротив, следовало разогнать оппозиционный рейхстаг, где сидели сторонники компромиссного «мира без аннексий и контрибуций», ввести полноценную диктатуру и не останавливаться перед самыми радикальными мерами, вроде неограниченной подводной войны.

Однако в октябре 1918 г. на фоне военных поражений Германии и коллапса её союзников кайзер и генералы приняли решение демократизировать страну, чтобы добиться от Антанты более приемлемых условий мира. Тем не менее члены Немецкой Отечественной партии составили костяк Немецкой Национальной Народной партии (DNVP) – главной консервативной силы в годы Веймара, которая провела огромную работу по подрыву республиканского режима и подготовила почву для итоговой победы национал-социализма.

Как мы видим из этих примеров, «правая оппозиция» при консервативных автократиях может добиваться отдельных успехов в краткосрочной перспективе, но на средней дистанции она терпит поражение от либералов, прогрессистов и переметнувшихся на их сторону умеренных консерваторов. Тем не менее в долгосрочной перспективе «большие роялисты, чем сам король» никуда не исчезают – они способны оставаться серьёзной силой уже в других политических условиях, и даже если они сами не берут реванш, то как минимум оказывают влияние на следующие поколения политиков.

ДЕБАТЫ: Трамп — надежда для правых или опасный популист?

Мировая политика продолжает сдвигаться вправо, и Дональд Трамп снова в центре внимания. Является ли он ледоколом, который пробивает путь правым по всему миру, или троянским конём, который ведёт мировую политику и экономику к катастрофе?

29 июня Московский домен ОБ проведёт конференцию, посвящённую феномену правого поворота. Ключевое событие вечера — жаркие дебаты между политологом Малеком Дудаковым и экономистом Григорием Баженовым. Модерировать дискуссию будет Роман Юнеман.

Чего ждать от Трампа дальше? Насколько реалистичны его планы и сможет ли он выполнить свои обещания? Нужна ли России своя версия трампизма? Приходите, чтобы услышать убедительные аргументы и принять участие в острой дискуссии!

📆 29 июня, 17:00
📍 Адрес мероприятия получат зарегистрированные участники
📌 Регистрация по ссылке

​​Achtung!

Спустя пять месяцев перерыва мы радуем вас очередным выпуском второго сезона подкаста «Стального шлема» и «Берсальеров».

Слышали ли вы об Австрийской революции? Не о той, которая была в «Весну народов» в середине XIX в., а о той, что проходила одновременно с Русской, Немецкой и Венгерской сразу после Первой мировой войны? Оказавшись между Баварской и Венгерской Советскими республиками, австрийские социалисты пошли другим путём – вместо яркого революционного переворота с риском быстрого подавления они решили ждать, когда большинство избирателей сами дозреют до пролетарской революции.

Спустя 15 лет ожидания Первая Австрийская республика закончилась переворотом «австрофашистов», однако социал-демократы успели запомниться любопытным экспериментом в «Красной Вене» и, пережив десятилетие фашистских и нацистских диктатур, вернулись в качестве одной из основных партий Второй Австрийской республики, которая существует до сих пор.

Слушайте на всех удобных для вас платформах!

stahlhelmdelbersagliere.co.uk

Яндекс.Музыка

Начали!

https://www.youtube.com/watch?v=iryat4rZnjE

Отличный стрим получился. Больше всего доставил один комментарий, где слушатель твердо и четко сопоставил нас с известными персонажами:

▪️Джей ди Вэнс (Константин, nonpartisan)

▪️Виктор Цой (Михаил, Стальной Шлем)

▪️Владислав Поздняков (Арсентий, Political Animals)

Ну а кроме шуток мы обсудили почти всё, связанное с переворотами и историей: Февральскую и Октябрьскую революции, Пилсудского, историю слова “путч”, как страсть к одежде погубила Хосе Санхурхо, колдовские способности Франсиско Масиаса Нгемы, Парагвайскую войну, роль спецслужб в защите режима, августовский путч 1991 года, влияние инфраструктуры на сопротивление попыткам переворота на примере Мобуту Сесе Секо и Альфреда Стресснера, перевороты в Непале и в Литве.

В общем, получилось круто! Спасибо Стальному Шлему и nonpartisan за дискуссию. Запись стрима можно посмотреть здесь.

А.Т.

🔹Подпишись на Political Animals

Либертарианцы большие молодцы, что наряду с регулярными Интеллектуальными ярмарками организуют ещё лекционные туры просветителей по городам России. В этот раз известные в широких кругах спикеры посетят Юг: Краснодар, Ростов-на-Дону, Волгоград, Ставрополь, Сочи и Пятигорск. Южане, приходите!

4 июля – День независимости США, а одним из символов Соединённых Штатов, бесспорно, является Статуя Свободы в Нью-Йорке. Она была подарком Франции, которая сыграла ключевую роль в Войне за независимость, к столетию американской республики.

Впрочем, к 1876 г. была готова лишь рука с факелом. Голову сделали к 1878 г., а тело изготавливалось с 1881 по 1884 гг. Затем разобранную конструкцию в ящиках отправили из Франции в США, где ещё строили постамент. В итоге Статуя Свободы была открыта 28 октября 1886 г.

Изначально медная Статуя была соответствующего медного цвета, но вскоре стала покрываться патиной, которая сначала окрасила её в красно-коричневый цвет, а затем уже к началу XX в. окислилась до зелёного.

Теоретически Статуе можно вернуть оригинальную окраску, но медь продолжит окисляться снова и снова, тогда как патина, наоборот, защищает металл от коррозии, не говоря уже о том, что к зелёному цвету все уже просто привыкли.

​​Йозеф Бюркель родился в семье пекаря в 1895 г. в Пфальце – тогда это был эксклав Баварии в юго-западной Германии, отделённый от основной территории королевства. Фронтовик, участник Первой мировой войны. После возвращения домой – школьный учитель.

Одновременно активно участвовал в борьбе против пфальцских сепаратистов, которые при поддержке Франции хотели отделиться от Германии. Проблема была решена радикально: в январе 1924 г. лидера сепаратистов Франца Йозефа Хайнца застрелили в ресторане, а полтора десятка его сторонников в следующем месяце сожгли заживо в здании окружного управления в городе Пирмазенс. Пфальц остался в составе Рейха, а Бюркель по ходу борьбы присоединился к нацистской партии.

В 1926 г. он стал гауляйтером Рейн-Пфальца, то есть главой «обкома» НСДАП. После прихода Гитлера к власти гауляйтеры стали узурпировать полномочия государственных чиновников и фактически превратились в региональных «губернаторов». Став одним из них, Бюркель поселился на роскошной вилле Бём в стиле неоренессанса, а также выстроил себе охотничий домик Lassmichinruh.

В 1933 г. Бюркелю поручили ответственное дело – подготовить Саарский регион, которым после Первой мировой войны управляла Лиги Наций, к референдуму о возвращении в состав Германии. Гауляйтер с задачей справился – на январском плебисците 1935 г. почти 91% избирателей проголосовали за воссоединение с Рейхом. В награду Бюркель стал гауляйтером уже Пфальц-Саара, вскоре переименованного в Саар-Пфальц.

Через три года фюрер бросил Бюркеля на ещё одно важнейшее стратегическое направление. В марте 1938 г. он возглавил австрийскую НСДАП и подготовил референдум об аншлюсе, который состоялся в апреле и показал 99,73% «за», после чего был назначен рейхскомиссаром, ответственным за интеграцию Австрии, переименованной в «Остмарк». С января 1939 г. Бюркель дополнительно стал гауляйтером (т.е. партийным начальником) Вены, а с апреля 1940 г. – её рейхсштатгальтером, т.е. высшим государственным чиновником в бывшей столице. При всём при этом он оставался главой Саара-Пфальца на другом конце Рейха.

В качестве рейхскомиссара по интеграции «Остмарка» и главы Вены Бюркель был ответственен за систематическое ограбление австрийских евреев. Именно при нём состоялись первые депортации в оккупированную Польшу, пока ещё не в лагеря смерти, а в еврейскую «резервацию» рядом с Люблином.

Однако в Вене выходец из Пфальца не прижился, и в августе 1940 г. его отозвали. Тем не менее это не было опалой, так как способности Бюркеля пригодились на ещё одной аннексированной территории – он стал главой гражданской администрации в Лотарингии. Вскоре партийный «феод» Бюркеля из трёх соседних земель (Пфальц, Саар, Лотарингия) получил официальное наименование гау «Вестмарк».

В октябре 1940 г. Бюркель и гауляйтер Бадена Роберт Вагнер организовали ещё одну депортацию – выслали несколько тысяч евреев в лагерь Гюрс на территории Виши, где множество человек погибли в антисанитарных условиях.

Конца войны и наказания за свои преступления Бюркель не застал. Он умер в сентябре 1944 г. от общего физического и морального истощения в условиях, когда к его гау приближались войска Антигитлеровской коалиции. Одной из причин стресса было строительство оборонительной «Линии Зигфрида» или «Западного вала» на границах Рейха, который за 4 года после победы над Францией пришёл в запустение. Есть даже предположение, будто Бюркель покончил жизнь самоубийством, хотя истощение организма всё же является основной версией его смерти. Гитлер наградил покойника высшей государственной наградой «Третьего Рейха» – Германским орденом 1-й степени, который за редкими исключениями вручался посмертно.

На удивление, могила гауляйтера на городском кладбище города Нойштадт до сих пор сохранилась и даже признана «историческим памятником».

​​Загадочная смерть министра, который строил дороги

Фриц Тодт родился в семье баденского фабриканта в 1891 г. Выучился на инженера в Мюнхенском техническом университете. В годы Первой мировой войны служил в авиации. Тодт вступил в НСДАП уже в 1922 г., но до самого прихода Гитлера к власти продолжал работать инженером в строительной фирме и даже получил в альма-матер степень доктора технических наук, защитив диссертацию по дорожному строительству.

В 1933 г. Тодт стал Генеральным инспектором немецких дорог, ответственным за амбициозную программу строительства автобанов. Подобные проекты вынашивались ещё в годы Веймарской республики, а первый автобан длинной в 20 км. между Кёльном и Бонном был построен в начале 1930-х гг. при обер-бургомистре Конраде Аденауэре. Однако именно при нацистах строительство автобанов стало государственной программой с широчайшим пропагандистским сопровождением. За пять лет Тодт обещал построить 6000 км. автодорог и занять делом 600 тыс. безработных.

Реальные успехи оказались скромнее – за пять лет были построены чуть больше 3000 км., а максимальное число задействованных рабочих на пике летом 1936 г. не превышало 130 тыс. Проблему многомилионной безработицы в большей степени решили ограничения женской занятости, общеобязательная трудовая служба перед армией, развёртывание Вермахта и мобилизация военной промышленности, а не автобаны. Условия труда были тяжелыми, а зарплаты низкими. В 1934 г. дело дошло до забастовок, после чего стройки стали считаться рассадниками «красной заразы». В заключение темы, стоит сказать, что в 1930-е гг. гражданский сектор Германии ещё не был насыщен личным автотранспортом, а Вермахт предпочитал пользоваться проверенными железными дорогами, так что реальное логистическое значение автобаны приобрели лишь после Второй мировой войны.

Тем не менее программа строительства автобанов стала большой пропагандистской победой нацистов и лично Тодта. В мае 1938 г. Гитлер поручил ему заняться возведением «Западного вала» на границе с Францией, для чего была создана «Организация Тодта» (ОТ), которая в годы войны стала заниматься строительством всех военных объектов – дорог, оборонительных позиций, бункеров, зенитных башен, бомбоубежищ, баз подлодок, стартовых площадок для ракет и так далее. По ходу войны ОТ всё больше полагалась на принудительный труд угнанных иностранных рабочих, военнопленных и узников концлагерей, превратившись в государственную рабовладельческую структуру.

В марте 1940 г. Тодт возглавил новое министерство вооружений и боеприпасов. Назначение «старого бойца» НСДАП на эту должность стало ответом Гитлера на фронду со стороны генералов ОКХ, которые зимой 1939/40 гг. оспаривали амбициозные планы фюрера резко увеличить выпуск боеприпасов. Министр оттеснил военных бюрократов, наладил тесные отношения с представителями крупной промышленности и действительно обеспечил рост производства вооружений, хотя по мнению буржуазного историка Адама Туза в основе успехов Тодта всё равно находилась база, заложенная бюрократами Вермахта.

В конце ноября 1941 г. Тодт едва ли не первым в нацистской элите высказал Гитлеру в лицо сомнения в успехе войны против СССР. Министр констатировал, что «Эту войну невозможно выиграть военными средствами», а на вопрос фюрера «В таком случае, как мне её закончить?» ответил: «Её можно закончить лишь политическими средствами».

Возможно, в феврале 1942 г. Тодт повторил эти слова в Ставке фюрера в восточно-прусском «Волчьем логове», хотя содержание их последнего разговора неизвестно. Как бы то ни было, покидая Растенбург, самолёт Тодта не смог нормально взлететь, упал и взорвался.

Несмотря на слухи, будто он и убил сомневающегося министра, Гитлер наградил покойника специально учреждённым Германским орденом 1-й степени – высшей государственной наградой «Третьего Рейха», которую фюрер впоследствии за редкими исключениями также вручал посмертно. Преемником Тодта стал Альберт Шпеер, который больше не докучал Гитлеру политическими советами и, более того, стал одним из апологетов «тотальной войны» вплоть до самого краха режима.

​​Конец второго аса Рейха

Эрнст Удет родился в 1896 г. и ещё до войны стал увлекаться авиацией. Когда началась Первая мировая, его не взяли в полевую армию из-за маленького роста в 160 см., и Удет какое-то время прослужил мотоциклистом в качестве посыльного. Затем он перевёлся в авиацию, и за период с 1916 по 1918 гг. стал вторым по результативности асом кайзеровской Германии с 62 победами. Сменив несколько эскадрилий, Удет присоединился к «Летающему цирку» под командованием легендарного «Красного барона» Манфреда фон Рихтгофена – самого результативного аса Германской империи с 80 победами.

В межвоенный период зарабатывал на жизнь показательными полётами и авиационными трюками, например, мог крылом самолёта поднять платок с земли. Снимался в кино, пробовал себя в авиастроительном бизнесе и вообще вёл богемную жизнь плейбоя с женщинами и выпивкой.

В 1933 г. вторым человеком в Германии стал давний знакомый Удета по «Летающему цирку» – ещё один ас с 22 победами по имени Герман Геринг. Он позвал боевого товарища в Министерство авиации в качестве начальника Технического управления, ответственного за разработки и производство новых самолётов. На этом посту Удет зарекомендовал себя страстным сторонником средних пикирующих бомбардировщиков, особенно Ju 87 и Ju 88. Напротив, проектам тяжёлых стратегических бомбардировщиков был отдан наименьший приоритет. Не-177, который в итоге стал единственным самолётом такого типа, принятым на вооружение Люфтваффе, годами не выходил из стадии проектирования, потому что глава Технического управления настаивал сделать его пикирующим.

В 1939 г. Удет стал ответственным не только за разработки и производство, но и за снабжение с логистикой – одним словом, сконцентрировал в своих руках контроль над всей экономикой Люфтваффе. Между тем, по своим личным качествам он не подходил на должность номенклатурного бюрократа и всё больше злоупотреблял алкоголем.

Тучи над генерал-полковником стали сгущаться после поражения в Битве за Британию, когда выяснилось, что тяжёлых стратегических бомбардировщиков у Германии нет, усилий средних бомбардировщиков недостаточно, хорошим лёгким истребителям Bf 109 не хватает дальности, а тяжёлым истребителям Bf 110 дальности хватает, но они плохие.

«Операцию «Барбаросса» Удет воспринял как катастрофу, так как она втянула Германию в войну на два фронта, которую Люфтваффе не могли выиграть. Одновременно, глава Технического управления проигрывал в бюрократической борьбе против заместителя Геринга, статс-секретаря и генерального инспектора ВВС Эрхарда Мильха. В конце концов, в ноябре 1941 г. всё больше и больше спивавшийся Удет застрелился, оставив предсмертную записку: «Железный» [т.е. Геринг], почему ты оставил меня?».

Самоубийство было скрыто от общественности, и официально объявлено, будто Удет разбился при испытании нового самолёта. Вслед за собой он невольно утянул ещё двух высокопоставленных лиц – по дороге на похороны разбились воздушный ас Вернер Мёльдерс и генерал Гельмут Вильберг.

Преемником Удета во главе Технического управления стал Мильх, который занимал этот пост вплоть до конца войны. На одном из «малых» Нюрнбергских процессов он был приговорён к пожизненному заключению за использование принудительного труда на военном производстве, однако уже в 1954 г. был помилован и прожил на свободе вплоть до 1972 г.

​​Рекомендую канал о политической социологии «Заметки на полях», авторы которого делятся ссылками на исследования и размышляют о различных аспектах политологического знания. Из недавних постов, на мой взгляд, наиболее интересны следующие:

Как разные поколения россиян по-разному понимают «традиционные ценности;

О доверии современным российским соцопросам;

«Кризис» и «стабильность» – к интерпретации социальных конструктов;

Декабристы как первые русские националисты, обречённые на поражение из-за своей корпоративной ограниченности;

Суть политического мифотворчества и связанные с ним риски;

Как авторитарные режимы научились эффективно мониторить общественное мнение, и с какими ограничениями они сталкиваются;

TikTok-революция в политической агитации.

А ещё они генерируют классные нейронки к своим постам. Подписывайтесь!

​​Конец «вундеркинда Люфтваффе»

Ганс Ешоннек родился в 1899 г. В Первую мировую войну служил лётчиком и даже сбил два самолёта. Затем сражался в рядах фрайкоров против поляков в Верхней Силезии. После конца войны остался в рейхсвере, где служил на штабных должностях и разрабатывал планы по возрождению ВВС. Приход нацистов к власти и безудержное расширение Вермахта позволили Ешоннеку сделать головокружительную карьеру. За 10 лет с 1932 по 1942 гг. он прошёл путь от капитана до генерал-полковника.

Изначально Ешоннек являлся протеже генерала Вальтера Вефера, который с 1935 по 1936 гг. служил начальником Генерального штаба Люфтваффе и был сторонником развития стратегической бомбардировочной авиации. Однако после гибели Вефера в авиакатастрофе развитие ВВС склонилось в сторону блицкрига, который в первую очередь требовал непосредственной авиационной поддержки наступающей армии средними пикирующими бомбардировщиками и штурмовиками. Ешоннек стал истовым проводником этой линии, которой он продолжил следовать, став в феврале 1939 г. в возрасте 39 лет новым начальником Генерального штаба Люфтваффе.

В первые годы Второй мировой войны ставка на блицкриг в целом оправдывала себя. Однако после того, как Люфтваффе в ходе Битвы за Британию не смогли заставить её сдаться, Вермахт не справился с «Операцией «Барбаросса» и не разгромил Советский Союз, а Гитлер дополнительно объявил войну США, выяснилось, что к затяжной войне на истощение германские ВВС не готовы. Люфтваффе провалили снабжение окруженной 6-й армии в Сталинграде, а также не смогли переломить ход Битвы за Атлантику, Битвы за Средиземное море и сражения на Курской дуге.

Ещё в марте 1942 г. Ешоннек отмахивался от увеличения авиационного производства словами: «Я не знаю, что я должен делать с более чем 360 истребителями!». Вскоре Германии потребовались тысячи новых истребителей, так как западные Союзники начали полномасштабное воздушное наступление, и выяснилось, что у немецких ВВС не хватает ни истребителей, ни мощностей ПВО, чтобы обезопасить собственное небо. С марта по июль 1943 г. британцы безостановочно утюжили Рурскую область, а в конце июля в ходе «Операции «Гоморра» спалили Гамбург вместе с 40 тыс. его жителей. К тому моменту Ешоннек окончательно разругался со своим непосредственным начальником Германом Герингом, который стал интриговать против главы собственного Генштаба, надеясь переложить на него всю ответственность за провалы.

17 августа американцы предприняли налёт на авиационные и шарикоподшипниковые заводы в Швайнфурте и Регенсбурге, а в ночь с 17 на 18 августа британцы в ходе «Операции «Гидра» бомбили исследовательский центр Пенемюнде, где разрабатывались ракеты «Фау». Из-за неразберихи берлинская ПВО открыла огонь по собственным ночным истребителям, приняв за вражеские самолёты, и успешно сбила часть из них. Впоследствии выяснится, что атаки не нанесли критического ущерба, а американцы вообще понесли несопоставимые потери в бомбардировщиках. Однако в моменте это ещё не было ясно, так что утром 18 августа морально истощённый Ешоннек застрелился в собственном кабинете.

Как и в случае с Эрнстом Удетом, который покончил с собой в ноябре 1941 г., факт суицида был скрыт от общественности – сообщалось, будто начальник Генштаба Люфтваффе умер от болезни, причём дату его смерти задним числом перенесли на 19 августа, чтобы избежать непосредственной связи с последними авианалётами. Впрочем, как бы то ни было, воздушное наступление Союзников было уже не остановить – немецкие города один за другим превращались в груду дымящихся развалин вплоть до самого конца войны.

​​20 июля – годовщина покушения на Гитлера и неудачного государственного переворота в Германии. Однако мне хочется написать не о самом заговоре, а о том, как он трактовался впоследствии.

Непосредственно в 1944 г. симпатии абсолютного большинства немцев были очевидны: Гитлер по-прежнему воспринимался как фюрер сражающейся нации, а те, кто пытался его убить – как предатели.

После оккупации и денацификации отношение постепенно стало меняться, но даже в 1951 г. опросы общественного мнения в ФРГ фиксировали, что 30% по-прежнему считали участников заговора изменниками. Позитивное отношение сложилось у 40% респондентов, а ещё 30% либо не имели никакого мнения, либо вообще не знали, о ком идёт речь.

В следующем 1952 г. в центре западногерманского общественного внимания оказался процесс по делу Отто Эрнста Ремера. Это был майор, который 20 июля 1944 г. возглавил подавление мятежа в Берлине, благодаря чему за несколько месяцев дослужился до генерал-майора. После войны он стал нацистским активистом и лидером Социалистической имперской партии, которая позиционировала себя как преемницу НСДАП. В своих выступлениях Ремер публично продолжал называть заговорщиков 20 июля изменниками, которые действовали по заданию и в интересах вражеских государств.

Министр внутренних дел Роберт Лер и генеральный прокурор Брауншвейга Фриц Бауэр инициировали уголовное дело о клевете против Ремера, в рамках которого заговорщики 20 июля были официально реабилитированы. Суд не нашёл в их действиях признаков «измены» в смысле работы на иностранные державы. Более того, «Третий Рейх» объявлялся неконституционным государством (Unrechtsstaat), которое противоречило базовым принципам справедливости. Следовательно, сопротивление такому государству признавалось законной самообороной.

Ремера приговорили к трём месяцам тюрьмы за клевету, но тот сбежал на Ближний Восток, где устроился советником в Египте и Сирии. В том же 1952 г. Федеральный Конституционный суд запретил Социалистическую имперскую партию. Впоследствии Ремер вернулся в Германию, продолжил участвовать в нацистском движении, отрицал Холокост и в итоге сбежал в Испанию от очередного уголовного дела, где и умер в 1997 г.

«Процесс Ремера» заложил основу официального отношения к 20 июля в Федеративной республике, согласно которому заговорщики являлись лучшими людьми Германии. Я уже писал, что в целом ранняя ФРГ при всём своём плюрализме являлась довольно правым консервативным националистическим режимом, где на протяжении 20 лет беспрерывно правили христианские демократы, которые представляли собой союз веймарских католических центристов и протестантских националистов. В их политику памяти идеально вписывался социальный состав путчистов – профессиональные военные, чиновники, политики из правых партий Веймарской республики.

Несмотря на то, что социал-демократы также были вовлечены в заговор, в послевоенные годы их партия в целом согласилась с консервативной трактовкой истории, согласно которой главными антигитлеровскими оппозиционерами являлись офицеры Вермахта, дворяне, бюрократы, священники и христианская молодёжь, вроде «Белой розы».

Куда более массовое по числу участников левое Сопротивление в виде профсоюзных ячеек и прочих организованных групп социал-демократов, коммунистов и анархистов до сих пор привлекает к себе куда меньше медийного внимания даже в самой Федеративной республике, не говоря уже о других странах.

Коммунистическое Сопротивление естественно когда-то находилось в центре исторической политики ГДР, но после её присоединения к ФРГ на Востоке распространились западные нарративы, которые в свою очередь из-за «Холодной войны» умалчивали об антигитлеровской борьбе коммунистов (примеры: тут и тут) и шире – всех левых в целом.

В 2024 г. исследовательница Рут Хофманн (Ruth Hoffmann) выпустила книгу с подробным разбором политики памяти о 20 июля: «Немецкое алиби. Миф о «покушении Штауффенберга» – как 20 июля 1944 идеализируется и используется в политических целях» («Das deutsche Alibi. Mythos «Stauffenberg-Attentat» – wie der 20. Juli 1944 verklärt und politisch instrumentalisiert wird»).

​​Заговор 20 июля 1944 г. является центральным событием в истории немецкого Сопротивления. В прошлом посте я рассказал, как менялась память об этом сюжете с течением времени и под влиянием политической конъюнктуры. Сегодня же мне хочется поговорить о его противоречиях.

Я уже указывал, что наиболее многолюдным было левое Сопротивление со стороны профсоюзных активистов, социал-демократов, коммунистов и анархистов, которые не принимали нацистского режима с самого 1933 г. Однако «низовое» Сопротивление никогда не имело ни малейшего шанса на успех. Напротив, наиболее перспективным оказался заговор узкого привилегированного круга примерно в 200 активистов – военных, дворян, чиновников, юристов, священнослужителей, отставных политиков.

Многие из них также никогда не принимали национал-социализм, но многие, наоборот, когда-то были очарованы им и радовались приходу Гитлера к власти. Ярким примером являлся сам исполнитель покушения граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, который приветствовал «Национальную революцию» 1933 г., а разочаровался в фюрере лишь десять лет спустя.

Карл Фридрих Гёрделер, который являлся наиболее вероятным кандидатом в канцлеры в случае успеха переворота, в начале 1930-х гг. принадлежал к той части немецких националистов, кто считал возможным привлечь нацистов в союзники для демонтажа Веймарской республики. С 1930 по 1937 гг. Гёрделер занимал пост бургомистра Лейпцига, а в 1931/32 (при Брюнинге) и 1934/35 (уже при Гитлере) служил рейхскомиссаром по контролю над ценами. Впрочем, в нацистах он разочаровался ещё до войны.

Большинство заговорщиков видели в нацизме подрыв основ правового государства и «традиционных ценностей» в виде семьи и Церкви, а также выступали против коррупции НСДАП и узурпации ею полномочий государственной бюрократии. Некоторые желали установить авторитарный режим, другие настаивали на демократизации. Кто-то акцентировал внимание на защите частной собственности, иные – на социальной справедливости. Консерватор Гёрделер выступал против привлечения коммунистов, а Штауффенберг – за, и более того, даже рассматривал альтернативный вариант в виде назначения канцлером своего друга социал-демократа Юлиуса Лебера.

Однако ключевой мотив совершить государственный переворот всё же вытекал из военной обстановки – заговорщики собирались устранить Гитлера и вступить в переговоры с наступающими Союзниками, но при этом намеревались продолжать войну до приемлемых условий мира. Потенциальный канцлер Гёрделер, который желал оставить за Германией границы 1914 г. с добавлением Австрии и Судет, планировал добиться сепаратного мира с Западом против СССР, тогда как предполагаемый министр иностранных дел и бывший посол в Москве Вернер фон Шуленбург, наоборот, являлся сторонником мира с Советами против Запада. В любом случае, ни о какой безоговорочной капитуляции не могло идти и речи.

Мотивация завершить войну на приемлемых условиях привела в стан заговорщиков даже тех, кто был замешан в терроре и военных преступлениях: глава берлинских СА и начальник столичной полиции Вольф-Генрих фон Хелльдорф – организатор еврейских погромов и экспроприатор собственности еврейских эмигрантов; глава криминальной полиции Артур Небе – командир айнзацгруппы B, которая в 1941 г. убила 45 тыс. человек в Беларуси; генерал Эрих Гёпнер – большой энтузиаст «Войны на уничтожение» против СССР до того, как оказался снят Гитлером за провал под Москвой, или генерал-квартирмейстер ОКХ Эдуард Вагнер, ответственный за мор среди советских военнопленных на рубеже 1941/42 гг.

Как бы то ни было, переворот провалился. Заговорщики оказались в меньшинстве даже внутри своих сословных и профессиональных корпораций – большинство дворян, военных и чиновников оставались верны Гитлеру до самого конца режима. Тем ценнее пример людей 20 июля, которые оказались способны возвыситься над своей социальной средой, преодолеть собственные заблуждения и предрассудки и, в конце концов, несмотря на разногласия объединиться ради общего дела.

Ну что

https://www.youtube.com/watch?v=bdSNXE43agA