Один из самых главных страхов коллективного Запада – это неконтролируемый распад России и маргинализация, т.е. выход из проектного управления, когда теряется контроль над процессами, повышается энтропия, хаотизация пространства, система разобщается и политически фрагментируется.
В этом контексте Запад интересует не судьба России, а угроза национальной безопасности Западу в условиях, если оружие массового поражение попадает в руки несистемным, неподконтрольным элементам.
Я внимательно следил за тем, как конфликт 24 июня освещает западная пресса. Чем занимались желтая пресса не могу сказать, т.к. акцент делал на официальных деловых СМИ (Bloomberg, Reuters, WSJ, FT и т.д). Что заметил, какая тональность?
• Официальные западные издания старались не давать эмоциональную оценку происходящему и не занимали чью-либо сторону, что свидетельствует о том, что события не были подготовлены извне, т.к. события Арабской весны освещались с другим акцентом, изначально делая политический окрас.
• Описание событий шло в соответствии с фактурой так, как эти процессы описывали российские Телеграм каналы или российская пресса. Явной дезинформации не замечено, что свидетельствует, что не было явного намерения интеграции «нужного нарратива»., по крайней мере в первый день-два.
• Ближе к вечеру, когда конфигурация конфликта стала понятной, западная пресса делала акцент на «слабости центральной власти и молниеносности прорыва Вагнера», однако явного лоббирования Вагнера не было.
• Участники ЧВК Вагнер в западной прессе именовались, как «повстанцы, мятежники, наемники, боевики».
• Уже поздно вечером в субботу и в воскресенья стали появляться первые заявления чиновников в Европе и США, и общая тональность скорее сводилась к «удивлению и опасению неконтролируемой эскалации». Болевая точка – это оружие массового поражения, прежде всего ядерное оружие. К кому оно может попасть?
• В целом прослеживалась неопределённость и растерянность. Если бы у Запада был конкретный план, события описывались более консолидированно и под определенным вектором.
Ударные группы Вагнера были в 200 км от Москвы, когда дали по тормозам. Если были бы намерения взять Москву, с высокой вероятностью им бы это удалось уже в ночь на воскресенье, так боевой опыт и решимость Вагнера очевидно превосходят силовиков, которые имеют опыт взаимодействия преимущественно с гражданскими. Все боеспособные соединения на Украине. Костяк Вагнера успешно перемалывал военную машину НАТО в бахмутовское резне и по праву является лучшей ЧВК в мире и самым боеспособным действующим подразделением.
Вероятно, паника среди НАТО была «громкой», т.к. не понятно, что могло быть дальше – события могли выйти из проектного управления. После эскалации 24 июня Вагнер приобрел всемирную известность и определенную политическую субъектность.
Учитывая опыт взаимодействия иностранных спецслужб с иракскими генералами и полевыми командирами, вероятно, иностранные спецслужбы будут воспринимать Вагнер вполне серьезно, возможно, даже делая ставку на него, встраивая в собственные механизмы проектного управления. Прежде всего, чтобы минимизировать количество неконтролируемых элементов среди тех, кто может оказать непосредственное влияние на систему.
Нет определенности, как будут развиваться события, но Запад, очевидно, сильно встревожен вопросом контроля над оружием массового поражения в России и тут могут быть весьма неожиданные повороты. Вот именно на этом я бы сделал акцент при анализе реакции западных чиновников и тональности западных СМИ.
В этом контексте Запад интересует не судьба России, а угроза национальной безопасности Западу в условиях, если оружие массового поражение попадает в руки несистемным, неподконтрольным элементам.
Я внимательно следил за тем, как конфликт 24 июня освещает западная пресса. Чем занимались желтая пресса не могу сказать, т.к. акцент делал на официальных деловых СМИ (Bloomberg, Reuters, WSJ, FT и т.д). Что заметил, какая тональность?
• Официальные западные издания старались не давать эмоциональную оценку происходящему и не занимали чью-либо сторону, что свидетельствует о том, что события не были подготовлены извне, т.к. события Арабской весны освещались с другим акцентом, изначально делая политический окрас.
• Описание событий шло в соответствии с фактурой так, как эти процессы описывали российские Телеграм каналы или российская пресса. Явной дезинформации не замечено, что свидетельствует, что не было явного намерения интеграции «нужного нарратива»., по крайней мере в первый день-два.
• Ближе к вечеру, когда конфигурация конфликта стала понятной, западная пресса делала акцент на «слабости центральной власти и молниеносности прорыва Вагнера», однако явного лоббирования Вагнера не было.
• Участники ЧВК Вагнер в западной прессе именовались, как «повстанцы, мятежники, наемники, боевики».
• Уже поздно вечером в субботу и в воскресенья стали появляться первые заявления чиновников в Европе и США, и общая тональность скорее сводилась к «удивлению и опасению неконтролируемой эскалации». Болевая точка – это оружие массового поражения, прежде всего ядерное оружие. К кому оно может попасть?
• В целом прослеживалась неопределённость и растерянность. Если бы у Запада был конкретный план, события описывались более консолидированно и под определенным вектором.
Ударные группы Вагнера были в 200 км от Москвы, когда дали по тормозам. Если были бы намерения взять Москву, с высокой вероятностью им бы это удалось уже в ночь на воскресенье, так боевой опыт и решимость Вагнера очевидно превосходят силовиков, которые имеют опыт взаимодействия преимущественно с гражданскими. Все боеспособные соединения на Украине. Костяк Вагнера успешно перемалывал военную машину НАТО в бахмутовское резне и по праву является лучшей ЧВК в мире и самым боеспособным действующим подразделением.
Вероятно, паника среди НАТО была «громкой», т.к. не понятно, что могло быть дальше – события могли выйти из проектного управления. После эскалации 24 июня Вагнер приобрел всемирную известность и определенную политическую субъектность.
Учитывая опыт взаимодействия иностранных спецслужб с иракскими генералами и полевыми командирами, вероятно, иностранные спецслужбы будут воспринимать Вагнер вполне серьезно, возможно, даже делая ставку на него, встраивая в собственные механизмы проектного управления. Прежде всего, чтобы минимизировать количество неконтролируемых элементов среди тех, кто может оказать непосредственное влияние на систему.
Нет определенности, как будут развиваться события, но Запад, очевидно, сильно встревожен вопросом контроля над оружием массового поражения в России и тут могут быть весьма неожиданные повороты. Вот именно на этом я бы сделал акцент при анализе реакции западных чиновников и тональности западных СМИ.
С точки зрения долгосрочных инвестиционных перспектив в реальной экономике инцидент 24 июня в России будет иметь определенное, хотя и не решающее негативное значение. Все закончилось благополучно и с минимальным ущербом, но негативные последствия могут быть в контексте инвестиционного потенциала реального сектора.
Сложно развертывать дорогостоящие и долгосрочные проекты на много лет, если нет достаточной политической стабильности и предсказуемости. Причем это касается, как внутренних инвесторов, так и внешних.
С внутренними инвесторами проще – ментально резиденты России очень крепки и здесь сложно, чем-либо испугать или смутить, но с иностранными инвесторами может быть сложно.
Кто вообще может инвестировать в Россию в нынешних условиях среди нерезидентов? Тот, кто обладает в достаточной мере политическим и экономическим суверенитетом, чтобы не боятся вторичных санкций и не капитулировать под давлением Запада; тот, кто обладает масштабом и емкостью национальной экономики, необходимыми внутренними ресурсами и проектом развития во вне.
Дело в том, что около 92% (!!) общемировых трансграничных портфельных инвестиций (со стороны инвестора) обеспечивают недружественные страны в денежном выражении на основе географической структуры платежного баланса по собственным расчетам. Остальные 8-9% сосредоточены среди России и нейтральных стран, где Китай и Гонконг занимает 5.4% общемировой доли.
Среди прямых инвестиций доля недружественных стран около 84%, а доля Китая и Гонконга чуть больше 10%.
Таким образом, в Россию сейчас может инвестировать только одна страна – это Китай. Не Турция, которая обладает низкой емкостью экономики, внутренними экономическими проблемами и отсутствием внешних проектов. И не Индия, которая только начинает свой путь развития, обращенный во внутрь, плюс коммуницирует с США и странами Запада.
Сейчас Китай имеет чуть больше 3 млрд долл прямых инвестиций в Россию – в 55 раз меньше, чем один Кипр (являющиеся офшорными российскими деньгами). Китай занимает около 0.7% в структуре прямых инвесторов в Россию, но может ли дело сдвинутся с мертвой точки?
Этого будет сложно добиться. Существуют проблемы со строительством Силы Сибири 2 и гарантиями со стороны Китая, т.к. в сверхдолгосрочных проектах для Китай встает не только коммерческий вопрос, но и гарантии исполнения обязательств, что возможно в условиях преемственности власти и политической стабильности/предсказуемости.
Когда три области взяли за 15 часов и вплотную подошли к столице – определенно это не является проинвестиционной рекламой.
К чему это может привести с коммерческой стороны вопроса (для России)? Африканский концепт инвестпроектов Китая. Более высокий внешний контроль, более высокая доля Китая в проектах, более жесткие китайские условия на поставщиков и контрагентов, которые могут быть целиком и полностью китайскими, существенный дисконт к покупке национальных активов, дисконт к покупке российского сырья и продукции.
Китай в целом более жесткий переговорщик, чем компании из США или Европы, т.к. требует больше коммерческих дисконтов, уступок и контроля, по крайней мере, если брать страны с высокой политической нестабильностью, в которые инвестирует Китай.
Ну, посмотрим. В целом, пока ничего хорошего, т.к. все эти события, в некотором смысле, дают геополитическую премию к контрактам и требуют суверенных уступок в пользу иностранного инвестора, в данном случае - Китая.
Сложно развертывать дорогостоящие и долгосрочные проекты на много лет, если нет достаточной политической стабильности и предсказуемости. Причем это касается, как внутренних инвесторов, так и внешних.
С внутренними инвесторами проще – ментально резиденты России очень крепки и здесь сложно, чем-либо испугать или смутить, но с иностранными инвесторами может быть сложно.
Кто вообще может инвестировать в Россию в нынешних условиях среди нерезидентов? Тот, кто обладает в достаточной мере политическим и экономическим суверенитетом, чтобы не боятся вторичных санкций и не капитулировать под давлением Запада; тот, кто обладает масштабом и емкостью национальной экономики, необходимыми внутренними ресурсами и проектом развития во вне.
Дело в том, что около 92% (!!) общемировых трансграничных портфельных инвестиций (со стороны инвестора) обеспечивают недружественные страны в денежном выражении на основе географической структуры платежного баланса по собственным расчетам. Остальные 8-9% сосредоточены среди России и нейтральных стран, где Китай и Гонконг занимает 5.4% общемировой доли.
Среди прямых инвестиций доля недружественных стран около 84%, а доля Китая и Гонконга чуть больше 10%.
Таким образом, в Россию сейчас может инвестировать только одна страна – это Китай. Не Турция, которая обладает низкой емкостью экономики, внутренними экономическими проблемами и отсутствием внешних проектов. И не Индия, которая только начинает свой путь развития, обращенный во внутрь, плюс коммуницирует с США и странами Запада.
Сейчас Китай имеет чуть больше 3 млрд долл прямых инвестиций в Россию – в 55 раз меньше, чем один Кипр (являющиеся офшорными российскими деньгами). Китай занимает около 0.7% в структуре прямых инвесторов в Россию, но может ли дело сдвинутся с мертвой точки?
Этого будет сложно добиться. Существуют проблемы со строительством Силы Сибири 2 и гарантиями со стороны Китая, т.к. в сверхдолгосрочных проектах для Китай встает не только коммерческий вопрос, но и гарантии исполнения обязательств, что возможно в условиях преемственности власти и политической стабильности/предсказуемости.
Когда три области взяли за 15 часов и вплотную подошли к столице – определенно это не является проинвестиционной рекламой.
К чему это может привести с коммерческой стороны вопроса (для России)? Африканский концепт инвестпроектов Китая. Более высокий внешний контроль, более высокая доля Китая в проектах, более жесткие китайские условия на поставщиков и контрагентов, которые могут быть целиком и полностью китайскими, существенный дисконт к покупке национальных активов, дисконт к покупке российского сырья и продукции.
Китай в целом более жесткий переговорщик, чем компании из США или Европы, т.к. требует больше коммерческих дисконтов, уступок и контроля, по крайней мере, если брать страны с высокой политической нестабильностью, в которые инвестирует Китай.
Ну, посмотрим. В целом, пока ничего хорошего, т.к. все эти события, в некотором смысле, дают геополитическую премию к контрактам и требуют суверенных уступок в пользу иностранного инвестора, в данном случае - Китая.
В России наблюдается высокая активность на долговом рынке – общий объем выпущенных облигаций на внутреннем долговом рынке составил 40.2 трлн руб, что на 7.7 трлн больше, чем в июле 2022 (локальное дно, с тех пор непрерывный рост).
За сопоставимый период времени (10 месяцев) более масштабного роста облигационного долга в истории российского долгового рынка еще не было (прошлый рекорд в апреле 2021 – 6.7 трлн за 10 месяцев).
До этого я отмечал, что в России рекордный кредитный импульс – с начала августа 2022 по 31 мая 2023 прирост корпоративного кредитования составил 8.9 трлн.
В совокупного два рекордных импульса (кредиты + облигации) обеспечили прирост долговой нагрузки на 16.6 трлн руб за 10 месяцев (период наибольшей интенсивности).
Бизнес активно рефинансирует свои валютные долги, а текущая статистика показывает, что инструменты рефинансирования исправно работают на всех уровнях, как через биржу, так и через банки.
Кто занимал в облигациях и какая структура долга? За точку отсчета возьму 1 августа 2022, как момент слома тренда.
За это время объем выпущенных рублевых облигаций, оцениваемых по номиналу, вырос почти на 5 трлн и соответственно валютный долг увеличился на 2.7 трлн (максимальный прирост за всю историю). Важно отметить, что валютные облигации размещаются в российской финансовой системе, но нет детализации по валюте эмиссии.
Оценку общего долга можно оценить на графиках, а изменение с 1 августа 2022 по 1 июня 2023 по эмитентам следующее:
• Кредитные организации – плюс 53 млрд руб, где рублевый долг сократился на 26 млрд.
• Другие финансовые организации – плюс 2.92 трлн, где рублевых долг вырос на 1.16 трлн
• Органы государственного управления – плюс 3.73 трлн (все в рублевом долге), а с начала 2023 прирост на 1.04 трлн.
• Нефинансовые компании – плюс 946 млрд, где рублевый долг вырос всего лишь на 100 млрд.
Банки и нефинансовый бизнес рублевые займы почти не увеличивают. Бизнес практически полностью занят рефинансированием внешнего долга, а государство главный рублевый заемщик.
За сопоставимый период времени (10 месяцев) более масштабного роста облигационного долга в истории российского долгового рынка еще не было (прошлый рекорд в апреле 2021 – 6.7 трлн за 10 месяцев).
До этого я отмечал, что в России рекордный кредитный импульс – с начала августа 2022 по 31 мая 2023 прирост корпоративного кредитования составил 8.9 трлн.
В совокупного два рекордных импульса (кредиты + облигации) обеспечили прирост долговой нагрузки на 16.6 трлн руб за 10 месяцев (период наибольшей интенсивности).
Бизнес активно рефинансирует свои валютные долги, а текущая статистика показывает, что инструменты рефинансирования исправно работают на всех уровнях, как через биржу, так и через банки.
Кто занимал в облигациях и какая структура долга? За точку отсчета возьму 1 августа 2022, как момент слома тренда.
За это время объем выпущенных рублевых облигаций, оцениваемых по номиналу, вырос почти на 5 трлн и соответственно валютный долг увеличился на 2.7 трлн (максимальный прирост за всю историю). Важно отметить, что валютные облигации размещаются в российской финансовой системе, но нет детализации по валюте эмиссии.
Оценку общего долга можно оценить на графиках, а изменение с 1 августа 2022 по 1 июня 2023 по эмитентам следующее:
• Кредитные организации – плюс 53 млрд руб, где рублевый долг сократился на 26 млрд.
• Другие финансовые организации – плюс 2.92 трлн, где рублевых долг вырос на 1.16 трлн
• Органы государственного управления – плюс 3.73 трлн (все в рублевом долге), а с начала 2023 прирост на 1.04 трлн.
• Нефинансовые компании – плюс 946 млрд, где рублевый долг вырос всего лишь на 100 млрд.
Банки и нефинансовый бизнес рублевые займы почти не увеличивают. Бизнес практически полностью занят рефинансированием внешнего долга, а государство главный рублевый заемщик.
Опережающие индикаторы свидетельствуют о неизбежной реализации кризисных процессов в США, которые … так и не наступают. О причинах задержки было сказано достаточно за последние три месяца, а что показывают опережающие индикаторы?
Conference Board Leading Economic Index (LEI) в мае упал до самого низкого значения с июля 2020 – это непрерывная 14 месячная серия снижений индекса и самый продолжительный нисходящий эпизод с 2009.
За последние 6 месяцев индекс снизился на 4.3% по сравнению со снижением на 3.8% в предыдущие 6 месяцев (с мая по ноябрь 2022), т.е. тенденция с ухудшением. Деградация связана с ужесточением кредитных и финансовых условий, ухудшением потребительских ожиданий и условий ведения бизнеса, снижением индекса новых заказов.
За последний 70 лет экономика США входил в кризис или рецессию каждый раз, когда LEI снижался на 5% и более. В настоящий момент снижение LEI составляет 9.4%, что почти сопоставимо с COVID кризисом (минус 11%) и является шестым по величине снижением за 70 лет.
Количество месяцев между формированием пика по LEI и началом рецессии в экономике составляло 10.6 месяца в условиях, когда снижение составляло 5% и более. Сейчас идет 17 месяц по счету от пика в 2021.
За всю историю был только один раз, когда LEI снижался более продолжительный период времени до наступления рецессии – кризис 2008-2009 (20 месяцев).
Данные агрегированы по май, соответственно в соответствии с августовскими данными нечто близкое к рецессии все же должно возникнуть.
Есть еще один индикатор - RecessionAlert weekly leading economic index (WLEI), который растет 9 недель из последних 10 недель, однако в этом индексе высокая доля S&P 500, который долбится в оверхай и высокая доля занятости вне с/х в отчете BLS, которая также на максимуме.
В середине апреля WLEI демонстрировал потенциальную силу рецессии на уровне 2001 и начала 90-х годов. Рост рынка акций исказил расчеты, но WLEI по уровням находится в зоне рецессии до сих пор.
Кризис где то рядом, стучится в дверь ))
Conference Board Leading Economic Index (LEI) в мае упал до самого низкого значения с июля 2020 – это непрерывная 14 месячная серия снижений индекса и самый продолжительный нисходящий эпизод с 2009.
За последние 6 месяцев индекс снизился на 4.3% по сравнению со снижением на 3.8% в предыдущие 6 месяцев (с мая по ноябрь 2022), т.е. тенденция с ухудшением. Деградация связана с ужесточением кредитных и финансовых условий, ухудшением потребительских ожиданий и условий ведения бизнеса, снижением индекса новых заказов.
За последний 70 лет экономика США входил в кризис или рецессию каждый раз, когда LEI снижался на 5% и более. В настоящий момент снижение LEI составляет 9.4%, что почти сопоставимо с COVID кризисом (минус 11%) и является шестым по величине снижением за 70 лет.
Количество месяцев между формированием пика по LEI и началом рецессии в экономике составляло 10.6 месяца в условиях, когда снижение составляло 5% и более. Сейчас идет 17 месяц по счету от пика в 2021.
За всю историю был только один раз, когда LEI снижался более продолжительный период времени до наступления рецессии – кризис 2008-2009 (20 месяцев).
Данные агрегированы по май, соответственно в соответствии с августовскими данными нечто близкое к рецессии все же должно возникнуть.
Есть еще один индикатор - RecessionAlert weekly leading economic index (WLEI), который растет 9 недель из последних 10 недель, однако в этом индексе высокая доля S&P 500, который долбится в оверхай и высокая доля занятости вне с/х в отчете BLS, которая также на максимуме.
В середине апреля WLEI демонстрировал потенциальную силу рецессии на уровне 2001 и начала 90-х годов. Рост рынка акций исказил расчеты, но WLEI по уровням находится в зоне рецессии до сих пор.
Кризис где то рядом, стучится в дверь ))
Ждать ли от Запада эскалации? Одним из недостатков проектного управления является появление непредсказуемых факторов и событий, которые временно парализуют систему до выстраивания новой конфигурации с учетом изменившиеся обстановки. Система плоха в импровизации, а динамическое равновесие устанавливается через тщательное моделирование и внутриэлитный консенсус.
Инертность даже высокоуровневой системы принятия решений в момент реконфигурации создает временной буфер/лаг для нового пространства решений.
Попытка военного мятежа в России в некотором смысле заставит Запад пересмотреть свои подходы, вероятно, выстраивая иные операционные решения в рамках глобальной стратегии.
Чем все же хороши западные официальные СМИ – они почти всегда согласованы и скоординированы, т.е. подсвечивают нарративы, формируемые глубинным государством. Среди ведущих изданий нет независимого мнения и отсебятины – все в рамках согласованных границ.
Есть две существенные болевые точки. Контроль за оружием массового поражения и отсутствие понимания конфигурации «Пост-России».
Запад рефлексирует не на будущее России, а занимается обеспечением собственной национальной и экономической безопасности. Как бы абсурдно это ни звучало, но гарантом сохранения целостности государственной системы в России является Запад, но … с одним важным условием – до тех пор, пока не решена проблема оружия массового поражения и пока не создан план «Б» на случай падения режима.
Прямая цитата из Bloomberg: «Европа и Китай ломают голову над политическими последствиями восстания, которое разрушило непобедимый образ Путина как лидера России и превратилось в величайшую угрозу его правлению. Кризис высветил ожесточенные разногласия внутри России ...»
Если в первый день многие СМИ были в ступоре, стараясь не делать эмоционального и политического окраса событий, а сейчас стратегия несколько изменилась.
Если консолидировать нарратив из ведущих западных деловых изданий наиболее политкорректно: «мы не ожидали, что режим окажется настолько слабым (три области за 15 часов, захват важных объектов без сопротивления), ломая даже самые пессимистичные оценки в контексте устойчивости системы».
Собственно, а дальше то что?
Было два момента, когда шумиха вокруг ядерного оружия была чувствительной на Западе. Сентябрь-октябрь 2022, когда коллективный Запад выстраивал новую стратегию в отношении России в ответ на ядерный шантаж (мы долбанем ядерным оружием по центрам принятия решений).
С тех пор чувствительность этой темпы сошла на нет, несмотря на продолжение угроз со стороны российских СМИ и чиновников разного ранга. Какие договоренности и какая система контроля были внедрены достоверно неизвестно (лишь спекуляции), однако тревожить эта тема перестала.
Вот сейчас новое обострение из-за опасений, что ядерный арсенал попадет повстанцам/мятежникам или неконтролируемым элементам. Судя по тональности публикаций и заявлений западных чиновников, конкретного плана у них.
Соответственно, с высокой вероятностью, будет существенно усилена работа иностранных спецслужб и разведки со всеми элементами (несистемные полевые командиры, повстанцы, политическая и бизнес элита), которые представляют угрозу российской власти для того, чтобы в условиях шухера иметь определенные рычаги влияния.
Поэтому, прямой открытой эскалации сейчас быть не должно (кулуарные интриги и договоренности в рамках поиска структурированной оппозиции).
Что касается военного аспекта. Стратегия Запада понятна – истощить Россию финансово/экономически и военным путем, когда экономические и военные потери будут выше темпов и потенциала воспроизводства, иначе говоря, когда все решит время и балансы.
Здесь у Запада есть опасение, что слишком сильное давление может вызвать неконтролируемый обвал фронта, где огромный массив оружия и бойцов хлынет в Россию, создавая неконтролируемые и непрогнозируемые очаги напряжения, что выходит из рамок проектного управления.
Консолидированных оппозиционных элементов к российской власти у Запада нет, что не позволяет эскалировать конфликт до тех пор, пока не будет проработан план «Б».
Инертность даже высокоуровневой системы принятия решений в момент реконфигурации создает временной буфер/лаг для нового пространства решений.
Попытка военного мятежа в России в некотором смысле заставит Запад пересмотреть свои подходы, вероятно, выстраивая иные операционные решения в рамках глобальной стратегии.
Чем все же хороши западные официальные СМИ – они почти всегда согласованы и скоординированы, т.е. подсвечивают нарративы, формируемые глубинным государством. Среди ведущих изданий нет независимого мнения и отсебятины – все в рамках согласованных границ.
Есть две существенные болевые точки. Контроль за оружием массового поражения и отсутствие понимания конфигурации «Пост-России».
Запад рефлексирует не на будущее России, а занимается обеспечением собственной национальной и экономической безопасности. Как бы абсурдно это ни звучало, но гарантом сохранения целостности государственной системы в России является Запад, но … с одним важным условием – до тех пор, пока не решена проблема оружия массового поражения и пока не создан план «Б» на случай падения режима.
Прямая цитата из Bloomberg: «Европа и Китай ломают голову над политическими последствиями восстания, которое разрушило непобедимый образ Путина как лидера России и превратилось в величайшую угрозу его правлению. Кризис высветил ожесточенные разногласия внутри России ...»
Если в первый день многие СМИ были в ступоре, стараясь не делать эмоционального и политического окраса событий, а сейчас стратегия несколько изменилась.
Если консолидировать нарратив из ведущих западных деловых изданий наиболее политкорректно: «мы не ожидали, что режим окажется настолько слабым (три области за 15 часов, захват важных объектов без сопротивления), ломая даже самые пессимистичные оценки в контексте устойчивости системы».
Собственно, а дальше то что?
Было два момента, когда шумиха вокруг ядерного оружия была чувствительной на Западе. Сентябрь-октябрь 2022, когда коллективный Запад выстраивал новую стратегию в отношении России в ответ на ядерный шантаж (мы долбанем ядерным оружием по центрам принятия решений).
С тех пор чувствительность этой темпы сошла на нет, несмотря на продолжение угроз со стороны российских СМИ и чиновников разного ранга. Какие договоренности и какая система контроля были внедрены достоверно неизвестно (лишь спекуляции), однако тревожить эта тема перестала.
Вот сейчас новое обострение из-за опасений, что ядерный арсенал попадет повстанцам/мятежникам или неконтролируемым элементам. Судя по тональности публикаций и заявлений западных чиновников, конкретного плана у них.
Соответственно, с высокой вероятностью, будет существенно усилена работа иностранных спецслужб и разведки со всеми элементами (несистемные полевые командиры, повстанцы, политическая и бизнес элита), которые представляют угрозу российской власти для того, чтобы в условиях шухера иметь определенные рычаги влияния.
Поэтому, прямой открытой эскалации сейчас быть не должно (кулуарные интриги и договоренности в рамках поиска структурированной оппозиции).
Что касается военного аспекта. Стратегия Запада понятна – истощить Россию финансово/экономически и военным путем, когда экономические и военные потери будут выше темпов и потенциала воспроизводства, иначе говоря, когда все решит время и балансы.
Здесь у Запада есть опасение, что слишком сильное давление может вызвать неконтролируемый обвал фронта, где огромный массив оружия и бойцов хлынет в Россию, создавая неконтролируемые и непрогнозируемые очаги напряжения, что выходит из рамок проектного управления.
Консолидированных оппозиционных элементов к российской власти у Запада нет, что не позволяет эскалировать конфликт до тех пор, пока не будет проработан план «Б».
Внеочередная встреча G7 подсветила границы пространства решений коллективного Запада в отношении России и болевые точки. Во всяком случае, анализ этого вопроса важен в контексте вектора, по которому будет продолжаться существующий конфликт, а следовательно, все это влияет на экономические и политические перспективы и риски в России.
Ядерные риски очень существенны и второй раз за весь период конфликта эта тема поднимается на высоком уровне, причем на этот раз, судя по тональности высказываний и комментариям в СМИ, угроза воспринимается, как наиболее серьезная.
Ничто не является более значимым в контексте угрозы нацбезопасности, как оружие массового поражения и Запад критически чувствителен к этой теме.
Внеочередная встреча и мягкая паника в Западных СМИ не создали иные взгляды и нарративы, но слегка откалибровали актуальную повестку.
Как Запад воспринимает конфликт и куда все движется?
Изначальные предположения, что российская власть контролирует ситуацию - являются ошибочными/преувеличенными. В реальности процессы могут развиваться стремительно, неконтролируемо и потенциально фатально, что доказали события 24 июня.
Даже самые «ядерные ястребы» в Европе, как Польша и Великобритания воспринимают гражданскую войну в России, как худший и опасный сценарий. Никто в коллективном Западе не выступает на стороне распада и дефрагментации России, т.к. «падение подобной тяжеловесной глыбы может создать неконтролируемые последствия в системе международной безопасности».
Никто не рефлексирует на демонтаж российской государственности, но все видят риски в неконтролируемости и реактивности процессов, когда каскадное обрушение, хаотизация процессов создают непрогнозируемые риски, учитывая, что Россия обладает оружием массового поражения различного типа.
Нет понимания, как решать эту проблему, но вероятно, есть два вектора решений – работа с внесистемной оппозицией на уровне иностранной разведки, расширение агентурной сети в России и второй более радикальный вариант – создание сил быстрого реагирования для проведения сухопутной операции стран НАТО внутри России с массированным превентивным ударом по центрам принятия решений на случай неконтролируемого госпереворота и захвата власти радикальными мятежниками, если не удастся взять под контроль потенциальных бунтарей заранее.
Нет сформированного консенсуса по военному вопросу на Украине. Есть две партии: «не дать проиграть Украине», «обеспечить решительную победу Украине».
Во второй партии устойчиво сидят Польша, Великобритания, Прибалтика, Швеция, в США мнения разделены, ведущие страны Европы больше склоняются к первому варианту.
Второй вариант несет риски обрушения фронта и неизбежный разворот неограниченного массива вооружения и обиженных, подавленных бойцов вглубь России, потенциально реализуя 1917 год.
Поэтому помощь выдают дозировано, «вкраплениями» так, чтобы держать фронт и постепенно отгрызать от России «куски» территории. На экономический и социальный ущерб Украины цинично закрывают глаза, т.к. доминирует англосаксонская концепция «истощить Россию до невозможности сопротивляться».
Расширение сферы влияния России исключено в интерпретации истеблишмента коллективного Запада. Никто не рассматривает сценарий захвата Украины со стороны России, поэтому поддержка будет продолжена столько, сколько потребуется.
Запад несколько самонадеянно считает, что полностью контролирует ситуацию, что тормозит масштабную программу перевооружения. Оборонные расходы находятся на низком уровне и точно не соответствуют военному времени.
Одна из концепций заключается в том, что только через истощение России можно добиться кристаллизации политической и бизнес-элиты России против действующей власти, общество должно «нажраться СВО, человеческими и экономическими потерями», утратив милитаристский запал.
Только в этих условиях можно навязывать решения Запада и работать с оппозицией, т.к. другие условия являются неэффективными.
Вот примерно такой получился актуальный срез взглядов, целей и нарративов коллективного Запада. Что из этого выйдет? Покажет время, посмотрим.
Ядерные риски очень существенны и второй раз за весь период конфликта эта тема поднимается на высоком уровне, причем на этот раз, судя по тональности высказываний и комментариям в СМИ, угроза воспринимается, как наиболее серьезная.
Ничто не является более значимым в контексте угрозы нацбезопасности, как оружие массового поражения и Запад критически чувствителен к этой теме.
Внеочередная встреча и мягкая паника в Западных СМИ не создали иные взгляды и нарративы, но слегка откалибровали актуальную повестку.
Как Запад воспринимает конфликт и куда все движется?
Изначальные предположения, что российская власть контролирует ситуацию - являются ошибочными/преувеличенными. В реальности процессы могут развиваться стремительно, неконтролируемо и потенциально фатально, что доказали события 24 июня.
Даже самые «ядерные ястребы» в Европе, как Польша и Великобритания воспринимают гражданскую войну в России, как худший и опасный сценарий. Никто в коллективном Западе не выступает на стороне распада и дефрагментации России, т.к. «падение подобной тяжеловесной глыбы может создать неконтролируемые последствия в системе международной безопасности».
Никто не рефлексирует на демонтаж российской государственности, но все видят риски в неконтролируемости и реактивности процессов, когда каскадное обрушение, хаотизация процессов создают непрогнозируемые риски, учитывая, что Россия обладает оружием массового поражения различного типа.
Нет понимания, как решать эту проблему, но вероятно, есть два вектора решений – работа с внесистемной оппозицией на уровне иностранной разведки, расширение агентурной сети в России и второй более радикальный вариант – создание сил быстрого реагирования для проведения сухопутной операции стран НАТО внутри России с массированным превентивным ударом по центрам принятия решений на случай неконтролируемого госпереворота и захвата власти радикальными мятежниками, если не удастся взять под контроль потенциальных бунтарей заранее.
Нет сформированного консенсуса по военному вопросу на Украине. Есть две партии: «не дать проиграть Украине», «обеспечить решительную победу Украине».
Во второй партии устойчиво сидят Польша, Великобритания, Прибалтика, Швеция, в США мнения разделены, ведущие страны Европы больше склоняются к первому варианту.
Второй вариант несет риски обрушения фронта и неизбежный разворот неограниченного массива вооружения и обиженных, подавленных бойцов вглубь России, потенциально реализуя 1917 год.
Поэтому помощь выдают дозировано, «вкраплениями» так, чтобы держать фронт и постепенно отгрызать от России «куски» территории. На экономический и социальный ущерб Украины цинично закрывают глаза, т.к. доминирует англосаксонская концепция «истощить Россию до невозможности сопротивляться».
Расширение сферы влияния России исключено в интерпретации истеблишмента коллективного Запада. Никто не рассматривает сценарий захвата Украины со стороны России, поэтому поддержка будет продолжена столько, сколько потребуется.
Запад несколько самонадеянно считает, что полностью контролирует ситуацию, что тормозит масштабную программу перевооружения. Оборонные расходы находятся на низком уровне и точно не соответствуют военному времени.
Одна из концепций заключается в том, что только через истощение России можно добиться кристаллизации политической и бизнес-элиты России против действующей власти, общество должно «нажраться СВО, человеческими и экономическими потерями», утратив милитаристский запал.
Только в этих условиях можно навязывать решения Запада и работать с оппозицией, т.к. другие условия являются неэффективными.
Вот примерно такой получился актуальный срез взглядов, целей и нарративов коллективного Запада. Что из этого выйдет? Покажет время, посмотрим.
За что цепляться российскому инвестору на российской рынке? В следующие три недели дивидендный сезон завершится. С 1 октября 2022 по 1 октября 2023 совокупный объем дивидендов от всех российских публичных компаний превысит 4.1 трлн руб после объявления дивидендов от Транснефти.
Это рекордный объем дивидендов из-за крупных выплат от Газпрома (1.2 трлн), Сбербанка (565 млрд), Лукойла (481 млрд), Роснефти (407 млрд), Газпромнефти (388.5 млрд) и НОВАТЭКа (321 млрд). Эти компании обеспечат почти 82% от всех дивидендных выплат.
В ближайший месяц ожидаются крупные поступления от МТС (68.5 млрд руб), Транснефти (94.8 млрд), Татнефти (64.5 млрд), Башнефти (35.5 млрд), Газпромнефти (57.7 млрд), Роснефти (190.4 млрд) и Сургутнефтегаза (34.7 млрд) среди компаний с выплатами свыше 30 млрд.
Около 570 млрд руб должно поступить в следующий месяц по сравнению с 1.1 трлн с мая по июнь 2023. Однако, физлица могут замкнуть на себя меньше 50 млрд руб, т.к. в выше представленных компаниях доля физлиц незначительная.
Стратегия дивидендного кенгуру уже не актуальна, т.е ближайшие выплаты идут достаточно плотно. Это стратегия, когда спекулянты «засаживаются» в акции за несколько недель до дивидендной отсечки, далее при закрытии дивгэпа на 70-100% «выпрыгивают» из эмитентов и лезут в другие дивидендные акции до отсечки.
Это было хорошо заметно, когда Сбер закрыл дивгэп еще до выплаты дивов и спекулянты начали разгонять Лукойл, а далее Татнефть и Роснефть.
Высокоскоростное закрытие «жирного» дивгэпа и синхронное раллирование в перспективных акциях по выплате дивидендов бывает очень редко, почти никогда. Так что в этом году спекулянтам повезло, т.к. некоторые успели «прокатиться» на нескольких дивидендных историях.
То, что произошло за последние 12 месяцев есть следствие уникальных условий в первом полугодии 2022, когда на экстремально дорогом сырье и неотключенном маржинальном европейском энергетическом рынке российские компании генерировали сверхприбыли.
Свыше 3.1 трлн дивов заплатил нефтегазовый сектор (свыше ¾ от общерыночных дивов). С учетом Сбера доля свыше 90%. Перспектива дивов напрямую упирается в эффективность и маржинальность экспортеров.
Ранее я подробно описывал причины, по которым нелепо ожидать высокой эффективности нефтегазовых компаний, как минимум, в 2023 году, поэтому база под дивиденды будет паршивой.
В целом, по оптимистичному сценарию я ожидаю просаживание дивов минимум в три раза по нефтегазу до 1 трлн руб по всем компаниям, где Газпром точно вылетает.
Дивы являлись одной из фундаментальных причин роста рынка, теперь этот фактор сходит на нет, а негатив будет усилен ростом дифференциала между дивдоходностью и ставками по облигациям и депозитам.
Это рекордный объем дивидендов из-за крупных выплат от Газпрома (1.2 трлн), Сбербанка (565 млрд), Лукойла (481 млрд), Роснефти (407 млрд), Газпромнефти (388.5 млрд) и НОВАТЭКа (321 млрд). Эти компании обеспечат почти 82% от всех дивидендных выплат.
В ближайший месяц ожидаются крупные поступления от МТС (68.5 млрд руб), Транснефти (94.8 млрд), Татнефти (64.5 млрд), Башнефти (35.5 млрд), Газпромнефти (57.7 млрд), Роснефти (190.4 млрд) и Сургутнефтегаза (34.7 млрд) среди компаний с выплатами свыше 30 млрд.
Около 570 млрд руб должно поступить в следующий месяц по сравнению с 1.1 трлн с мая по июнь 2023. Однако, физлица могут замкнуть на себя меньше 50 млрд руб, т.к. в выше представленных компаниях доля физлиц незначительная.
Стратегия дивидендного кенгуру уже не актуальна, т.е ближайшие выплаты идут достаточно плотно. Это стратегия, когда спекулянты «засаживаются» в акции за несколько недель до дивидендной отсечки, далее при закрытии дивгэпа на 70-100% «выпрыгивают» из эмитентов и лезут в другие дивидендные акции до отсечки.
Это было хорошо заметно, когда Сбер закрыл дивгэп еще до выплаты дивов и спекулянты начали разгонять Лукойл, а далее Татнефть и Роснефть.
Высокоскоростное закрытие «жирного» дивгэпа и синхронное раллирование в перспективных акциях по выплате дивидендов бывает очень редко, почти никогда. Так что в этом году спекулянтам повезло, т.к. некоторые успели «прокатиться» на нескольких дивидендных историях.
То, что произошло за последние 12 месяцев есть следствие уникальных условий в первом полугодии 2022, когда на экстремально дорогом сырье и неотключенном маржинальном европейском энергетическом рынке российские компании генерировали сверхприбыли.
Свыше 3.1 трлн дивов заплатил нефтегазовый сектор (свыше ¾ от общерыночных дивов). С учетом Сбера доля свыше 90%. Перспектива дивов напрямую упирается в эффективность и маржинальность экспортеров.
Ранее я подробно описывал причины, по которым нелепо ожидать высокой эффективности нефтегазовых компаний, как минимум, в 2023 году, поэтому база под дивиденды будет паршивой.
В целом, по оптимистичному сценарию я ожидаю просаживание дивов минимум в три раза по нефтегазу до 1 трлн руб по всем компаниям, где Газпром точно вылетает.
Дивы являлись одной из фундаментальных причин роста рынка, теперь этот фактор сходит на нет, а негатив будет усилен ростом дифференциала между дивдоходностью и ставками по облигациям и депозитам.
О ловушке ФРС. Устойчивость рынков (попытка обновления максимумов при всех проблемах) и относительная устойчивость экономики создает ложное убеждение, что ужесточение финансовых условий создает некую изолированность от структурных макрофинансовых процессов, когда удастся одновременно избежать рецессию и победить инфляцию.
Иначе говоря, рост ставки ФРС при отсутствии видимых негативных процессов в экономике и на финансовых рынках создает представление о том, что все худшее успешно и виртуозно обошли. Конечно же, это не так.
Ведущие инвестиционные фонды пытаются манипулировать ожиданиями инвест-сообщества через генерацию нарративов об исключительности условий, когда «экономика стала другой и сейчас точно все будет иначе», приводят достаточно правдоподобные тезисы о факторах ИИ и цифрового профиля экономики, когда мера воздействия и трансмиссия ДКП существенно изменились.
Примерно в той же стратегии инвест-гуру и инвестфонды действовали в 2020, когда также говорили, что «экономика стала другой и сейчас точно все будет иначе», мотивируя убеждение, что 7.5 трлн влитых от ведущих Центробанков мира за полгода не создадут дисбалансов на финрынка и инфляционного давления.
Казалось бы, с чего могут возникнуть проблемы, если уровень развития и емкость финсистемы настолько высоки, что поглотят любой объем ликвидности? Оказалось нет, физические и экономические законы обойти не удастся. Проблемы возникнут и еще как!
Инерция мышления и отсутствие базовых фундаментальных знаний создает искаженное представление о процессах.
Действительно, когда влили 7.5 трлн, а инфляция никак не отреагировала (первый инфляционный импульс появился спустя год после монетарных экспериментов) может создаться впечатление, что «наступила новая реальность». Импульс есть – эффекта нет, но все дело в инерции и скорости трансмиссии ДКП в реальную экономику. Эти процессы динамические, а взаимосвязи постоянно меняются.
Также будет и сейчас. Чувствительные ставки выше 4% появились лишь в ноябре 2022. Процесс поражения экономики и финсистемы не может быть быстрым, т.к. рефинансирование существующего долга и заимствования в рамках приращения нового долга идут постепенно, за исключением тех случаев, когда ставки плавающие.
С июня по декабрь 2023 по предварительным расчетам на рефинансирование и новые займы может уйти около 7 трлн долга сроком обращения свыше одного года и еще свыше 3 трлн краткосрочного долга.
Только в 2023 году сверх расходы по процентным платежам могут превысить 800 млрд долл для заемщиков в долларовой финансовой системе относительно расходов в 4 кв 2021.
ФРС опоздала на 1.5 года в инфляционной проблеме в 2022, поддерживая неадекватно мягкую ДКП, и есть все основания полагать, что опоздает и в этот раз, но с полностью инверсным поведением, провоцируя критические долговые проблемы и кризис в экономике. Иллюзия устойчивости - она такая, коварная.
Иначе говоря, рост ставки ФРС при отсутствии видимых негативных процессов в экономике и на финансовых рынках создает представление о том, что все худшее успешно и виртуозно обошли. Конечно же, это не так.
Ведущие инвестиционные фонды пытаются манипулировать ожиданиями инвест-сообщества через генерацию нарративов об исключительности условий, когда «экономика стала другой и сейчас точно все будет иначе», приводят достаточно правдоподобные тезисы о факторах ИИ и цифрового профиля экономики, когда мера воздействия и трансмиссия ДКП существенно изменились.
Примерно в той же стратегии инвест-гуру и инвестфонды действовали в 2020, когда также говорили, что «экономика стала другой и сейчас точно все будет иначе», мотивируя убеждение, что 7.5 трлн влитых от ведущих Центробанков мира за полгода не создадут дисбалансов на финрынка и инфляционного давления.
Казалось бы, с чего могут возникнуть проблемы, если уровень развития и емкость финсистемы настолько высоки, что поглотят любой объем ликвидности? Оказалось нет, физические и экономические законы обойти не удастся. Проблемы возникнут и еще как!
Инерция мышления и отсутствие базовых фундаментальных знаний создает искаженное представление о процессах.
Действительно, когда влили 7.5 трлн, а инфляция никак не отреагировала (первый инфляционный импульс появился спустя год после монетарных экспериментов) может создаться впечатление, что «наступила новая реальность». Импульс есть – эффекта нет, но все дело в инерции и скорости трансмиссии ДКП в реальную экономику. Эти процессы динамические, а взаимосвязи постоянно меняются.
Также будет и сейчас. Чувствительные ставки выше 4% появились лишь в ноябре 2022. Процесс поражения экономики и финсистемы не может быть быстрым, т.к. рефинансирование существующего долга и заимствования в рамках приращения нового долга идут постепенно, за исключением тех случаев, когда ставки плавающие.
С июня по декабрь 2023 по предварительным расчетам на рефинансирование и новые займы может уйти около 7 трлн долга сроком обращения свыше одного года и еще свыше 3 трлн краткосрочного долга.
Только в 2023 году сверх расходы по процентным платежам могут превысить 800 млрд долл для заемщиков в долларовой финансовой системе относительно расходов в 4 кв 2021.
ФРС опоздала на 1.5 года в инфляционной проблеме в 2022, поддерживая неадекватно мягкую ДКП, и есть все основания полагать, что опоздает и в этот раз, но с полностью инверсным поведением, провоцируя критические долговые проблемы и кризис в экономике. Иллюзия устойчивости - она такая, коварная.
России удалось сохранить экспорт нефти в физическом выражении после санкций. Экспорт российской сырой нефти (по трубе и танкерами по всем направлением) вырос на 0.4% в 2022 (с 5.27 млн баррелей в сутки до 5.29 мб/д) согласно обновленным данным BP. Прирост символически, но важен сам факт стабилизации экспортных рынков.
Тут важна структура. Основным рынком сбыта сырой нефти осталась Европа, доля которой составила 44.2% в 2022 по сравнению с 52.6%. Это эффект инерции, т.к. отключение России от европейского энергетического рынка шло постепенно и лишь в декабре 2022 поставки обнулились (танкерами), сохраняя при это трубопроводный экспорт и рынок в Турции.
В 2023 ситуация совершенно иная и доля Европы опустилась примерно в 3.5 раза (13-15%) за счет Турции, Болгарии и Венгрии.
Вторым по значимости рынком сбыта в 2022 был Китай, занимая долю в 32.6% по сравнению с 30.2% в 2021. Сейчас Китай занимает первое место по поставкам (танкеры + трубопроводный экспорт).
На третьем месте Индия, существенно нарастив долю с 1.7 до 14%. Страны СНГ занимают 6%, сохраняя долю с 2021. В страны дальнего зарубежья экспорт российской сырой нефти занимает долю в 94%.
Все прочие регионы в 2022 занимали символическую долю в 3.3%. В США доля сократилась с 3.8% до 0.4% за счет поставок в 1 кв 2022, т.к. с апреля 2022 экспорт обнулился. Был существенно сокращен японский рынок с 1.7% (в 2021 доля была наравне с Индией) до 0.7%.
Прочий азиатский регион сократил долю в экспорте вдвое с 3.8 до 1.9%, а Центральная и Южная Америка стабильна с околонулевой долей в 0.27%.
Нет оперативных данных за 2023 по структуре экспорта сырой нефти из России (танкерами и трубопроводным способом). По предварительным расчетам, в 2023 свыше 93% экспорта нефти в страны дальнего зарубежья (исключая СНГ) идет в Китай, Индию и Турцию.
Доля России в мировом экспорте сырой нефти снизилась незначительно с 12.8 до 12.4%.
Физический объем удалось сохранить, однако рентабельность значительно снизилась (дисконты, логистические, страховые и финансовые издержки).
Тут важна структура. Основным рынком сбыта сырой нефти осталась Европа, доля которой составила 44.2% в 2022 по сравнению с 52.6%. Это эффект инерции, т.к. отключение России от европейского энергетического рынка шло постепенно и лишь в декабре 2022 поставки обнулились (танкерами), сохраняя при это трубопроводный экспорт и рынок в Турции.
В 2023 ситуация совершенно иная и доля Европы опустилась примерно в 3.5 раза (13-15%) за счет Турции, Болгарии и Венгрии.
Вторым по значимости рынком сбыта в 2022 был Китай, занимая долю в 32.6% по сравнению с 30.2% в 2021. Сейчас Китай занимает первое место по поставкам (танкеры + трубопроводный экспорт).
На третьем месте Индия, существенно нарастив долю с 1.7 до 14%. Страны СНГ занимают 6%, сохраняя долю с 2021. В страны дальнего зарубежья экспорт российской сырой нефти занимает долю в 94%.
Все прочие регионы в 2022 занимали символическую долю в 3.3%. В США доля сократилась с 3.8% до 0.4% за счет поставок в 1 кв 2022, т.к. с апреля 2022 экспорт обнулился. Был существенно сокращен японский рынок с 1.7% (в 2021 доля была наравне с Индией) до 0.7%.
Прочий азиатский регион сократил долю в экспорте вдвое с 3.8 до 1.9%, а Центральная и Южная Америка стабильна с околонулевой долей в 0.27%.
Нет оперативных данных за 2023 по структуре экспорта сырой нефти из России (танкерами и трубопроводным способом). По предварительным расчетам, в 2023 свыше 93% экспорта нефти в страны дальнего зарубежья (исключая СНГ) идет в Китай, Индию и Турцию.
Доля России в мировом экспорте сырой нефти снизилась незначительно с 12.8 до 12.4%.
Физический объем удалось сохранить, однако рентабельность значительно снизилась (дисконты, логистические, страховые и финансовые издержки).
Ситуация с экспортом нефтепродуктов из России заметно сложнее – падение на 10.5% г/г в 2022 с 2.82 до 2.52 млн баррелей в день (экспорт сырой нефти вырос на 0.4% г/г).
Доля России в мировом экспорте нефтепродуктов снизилась с 11.5 до 10.1% по данным BP.
Реальная мировая доля выше, т.к. в данных учитывается реэкспорт. Россия занимает второе месте в мире по экспорту нефтепродуктов (2.52 мб/д), уступая США (5.1 мб/д), но опережая ОАЭ (1.79 мб/д) и Саудовскую Аравию (1.48 мб/д).
Проблема нефтепродуктов в том, что они не нужны ни Китаю, ни Индии, по крайней мере, на данный момент, а для России – это две страны, являющиеся ведущим стабилизатором.
В 2021 Китай и Индия занимали 3.8% в структуре поставок российских нефтепродуктов, а в 2022 доля выросла до 13.4%.
Основным рынком сбыта нефтепродуктов из России является Европа, занимая долю в 54% в 2021, и нарастив долю до 60.7% в 2022! С февраля 2023 Европа практически обнулила поставки нефтепродуктов из России, за исключением Турции и некоторых южно-европейских стран.
По предварительным сведениям, в 2023 Европа существенно нарастила поставки из Северной Африки и Ближнего Востока, нефтепродукты в которых являются российскими, используя теневую торговлю и реэкспорт с очень большими скидками 20-35%.
В 2022 поставки российских нефтепродуктов в Ближний Восток и Северную Африку занимали долю 7.3% по сравнению с 9.4% в 2021, т.е. эта схема заработала только в 2023 после введения эмбарго.
Значительно снизилась доля США (с 16.1% в 2021 до 4.9% в 2022), однако с апреля 2022 торговля с Россией прекращена и остается нулевой в 2023, поэтому текущая доля США равна нулю.
Южная и Центральная Америка стабильны – рост доли с 2.4 до 2.9%. Стран СНГ нарастили долю с 3.4 до 4.5%, а прочие страны Азии, за исключением Китая и Индии снизили долю с 10.8% до 6.5% за счет Кореи и Сингапура.
За первое полугодие 2023 экспорт нефтепродуктов мог упасть на 25% к 2021 в физическом выражении, а основным рынком сбыта, вероятно, являются Африка и Ближний Восток с очень большими скидками.
Доля России в мировом экспорте нефтепродуктов снизилась с 11.5 до 10.1% по данным BP.
Реальная мировая доля выше, т.к. в данных учитывается реэкспорт. Россия занимает второе месте в мире по экспорту нефтепродуктов (2.52 мб/д), уступая США (5.1 мб/д), но опережая ОАЭ (1.79 мб/д) и Саудовскую Аравию (1.48 мб/д).
Проблема нефтепродуктов в том, что они не нужны ни Китаю, ни Индии, по крайней мере, на данный момент, а для России – это две страны, являющиеся ведущим стабилизатором.
В 2021 Китай и Индия занимали 3.8% в структуре поставок российских нефтепродуктов, а в 2022 доля выросла до 13.4%.
Основным рынком сбыта нефтепродуктов из России является Европа, занимая долю в 54% в 2021, и нарастив долю до 60.7% в 2022! С февраля 2023 Европа практически обнулила поставки нефтепродуктов из России, за исключением Турции и некоторых южно-европейских стран.
По предварительным сведениям, в 2023 Европа существенно нарастила поставки из Северной Африки и Ближнего Востока, нефтепродукты в которых являются российскими, используя теневую торговлю и реэкспорт с очень большими скидками 20-35%.
В 2022 поставки российских нефтепродуктов в Ближний Восток и Северную Африку занимали долю 7.3% по сравнению с 9.4% в 2021, т.е. эта схема заработала только в 2023 после введения эмбарго.
Значительно снизилась доля США (с 16.1% в 2021 до 4.9% в 2022), однако с апреля 2022 торговля с Россией прекращена и остается нулевой в 2023, поэтому текущая доля США равна нулю.
Южная и Центральная Америка стабильны – рост доли с 2.4 до 2.9%. Стран СНГ нарастили долю с 3.4 до 4.5%, а прочие страны Азии, за исключением Китая и Индии снизили долю с 10.8% до 6.5% за счет Кореи и Сингапура.
За первое полугодие 2023 экспорт нефтепродуктов мог упасть на 25% к 2021 в физическом выражении, а основным рынком сбыта, вероятно, являются Африка и Ближний Восток с очень большими скидками.
Трубопроводный экспорт газа в России в удручающем состоянии после закрытия европейского направления. До санкций в Европу шло почти 83% от всего трубопроводного экспорта России, а совокупный объем экспорта с учетом стран СНГ превышал 200 млрд куб.м.
В 2022 году экспорт трубопроводного газа упал на 38% г/г- рекордное снижение за всю историю, даже охватывая период СССР.
Россия поставляет трубопроводный газ лишь по трем направлениям: Европа, СНГ и Китай. Емкость рынка СНГ составляет 25-30 млрд, где основным потребителем является Белоруссия, импортируя 18-20 млрд кубов.
Учитывая слабость и низкую емкость экономики стран СНГ, потенциала роста здесь не предвидится. В 2022 году экспорт газа даже снизился на 6.5% с 27.1 до 25.3 млрд куб.м.
В страны Европы с учетом Турции в 2021 году поставили 167 млрд куб.м, а в 2022 экспорт рухнул вдвое до 85.4 млрд куб.м В 2023 будет снижение примерно до 50 млрд куб.м, где Турция перехватит около 20 млрд кубов с перспективой дальнейшего ухудшения до 40 млрд куб.м в 2024.
Потери в 2023 оцениваются в 115-120 млрд кубов относительно 2021. Эти потери не перекрыть ничем. Текущие поставки российского трубопроводного газа в Китай оцениваются в 15.5 млрд куб.м, что в 1.5 раза выше 2021 (BP данные чуть занижает по Китаю). В 2023 поставки могут быть увеличены до 20-22 млрд куб.м, т.е. относительно 2021 прирост чуть более 10 млрд кубов по сравнению с дырой в 120 млрд куб.м в Европе и очень слабого рынка СНГ.
Фактор Китая – это компенсация не более 10% европейских потерь по физическим поставкам в среднесрочной перспективе. Смотреть слишком далеко сейчас нерационально, т.к. Сила Сибири 2 пока в неопределенном состоянии из-за нежелания Китая инвестировать.
Плюс к этому поставки идут сильно вне рынка – по данным китайской таможни среднегодовая цена в 2022 была около 260 долл за 1000 кубов, что в несколько раз ниже европейской цены. Поставки в СНГ также сильно вне рынка, т.к. основной клиент – это Белоруссия с особыми условиями, да и Турция тоже – вне рынка (скидки и отсрочки платежей).
В 2022 году экспорт трубопроводного газа упал на 38% г/г- рекордное снижение за всю историю, даже охватывая период СССР.
Россия поставляет трубопроводный газ лишь по трем направлениям: Европа, СНГ и Китай. Емкость рынка СНГ составляет 25-30 млрд, где основным потребителем является Белоруссия, импортируя 18-20 млрд кубов.
Учитывая слабость и низкую емкость экономики стран СНГ, потенциала роста здесь не предвидится. В 2022 году экспорт газа даже снизился на 6.5% с 27.1 до 25.3 млрд куб.м.
В страны Европы с учетом Турции в 2021 году поставили 167 млрд куб.м, а в 2022 экспорт рухнул вдвое до 85.4 млрд куб.м В 2023 будет снижение примерно до 50 млрд куб.м, где Турция перехватит около 20 млрд кубов с перспективой дальнейшего ухудшения до 40 млрд куб.м в 2024.
Потери в 2023 оцениваются в 115-120 млрд кубов относительно 2021. Эти потери не перекрыть ничем. Текущие поставки российского трубопроводного газа в Китай оцениваются в 15.5 млрд куб.м, что в 1.5 раза выше 2021 (BP данные чуть занижает по Китаю). В 2023 поставки могут быть увеличены до 20-22 млрд куб.м, т.е. относительно 2021 прирост чуть более 10 млрд кубов по сравнению с дырой в 120 млрд куб.м в Европе и очень слабого рынка СНГ.
Фактор Китая – это компенсация не более 10% европейских потерь по физическим поставкам в среднесрочной перспективе. Смотреть слишком далеко сейчас нерационально, т.к. Сила Сибири 2 пока в неопределенном состоянии из-за нежелания Китая инвестировать.
Плюс к этому поставки идут сильно вне рынка – по данным китайской таможни среднегодовая цена в 2022 была около 260 долл за 1000 кубов, что в несколько раз ниже европейской цены. Поставки в СНГ также сильно вне рынка, т.к. основной клиент – это Белоруссия с особыми условиями, да и Турция тоже – вне рынка (скидки и отсрочки платежей).
России удалось сохранить экспорт СПГ при потере трубопроводного экспорта газа. Экспорт СПГ в 2022 году (40.2 млрд куб.м) был сопоставим с 2021 (39.6 млрд куб.м) по данным BP. Данные могут незначительно расходится с официальной статистикой, т.к. методология расчета несколько отличается.
Россия в 2022 занимает четвертое место в мире по экспорту СПГ, уступая Катару (114.1 млрд куб.м), Австралии (112.3 млрд куб.м) и США (104.3 млрд). Общемировая доля немного снизилась с 7.7 до 7.4%.
В 2022 общемировые внешнеторговые потоки СПГ составили 542.4 млрд куб.м – плюс 5.1% г/г.
Почти половина российского экспорта СПГ идет в Европу, причем в сравнении с 2021 поставки даже выросли с 17.4 до 19.6 млрд куб.м. Доля России на европейском рынке СПГ снизилась с 16.1 до 11.5%, т.к. Европа активно замещала потери трубопроводного газа через СПГ, основным поставщиком которого стали США.
Россия занимает третье место в Европе по поставкам СПГ после США (72.1 млрд куб.м) и Катара (28 млрд куб.м), а ближайший конкурент России - Алжир с поставками 13.4 млрд куб.м за год.
В 2021 доля США на европейском рынке СПГ была 28.5%, а стала 42.4%. За 2022 год Европа нарастила поставки СПГ с 108.2 до 170.2 млрд куб.м (+57% или плюс 62 млрд кубов). В структуре прироста поставок за 2022 вклад США составляет почти 68% (42 млрд из 62 млрд куб.м общего прироста).
Также поставки СПГ в Европу увеличили Катар на 5.5 млрд, Египет на 4 млрд и Норвегия на 3.5 млрд куб.м.
Российский трубопроводный экспорт в Европу снизился на 81.6 млрд, поэтому СПГ компенсировал свыше ¾ от потерь. Из Азейрбайджана, Ирана, Алжира и Ливии трубопроводный импорт газа в Европу почти не изменился, а из Норвегии вырос на 4 млрд. Остальное было компенсировано через снижение потребления.
Сейчас в Европе, в целом, профицит газа, т.к. потребление существенно снизилось – в среднем на 20-22% в сравнении с 2021, т.е. буквально за год через наращивание поставок СПГ и через сокращение потребления Европе удалось полностью закрывать газовую проблему с Россией.
Россия в 2022 занимает четвертое место в мире по экспорту СПГ, уступая Катару (114.1 млрд куб.м), Австралии (112.3 млрд куб.м) и США (104.3 млрд). Общемировая доля немного снизилась с 7.7 до 7.4%.
В 2022 общемировые внешнеторговые потоки СПГ составили 542.4 млрд куб.м – плюс 5.1% г/г.
Почти половина российского экспорта СПГ идет в Европу, причем в сравнении с 2021 поставки даже выросли с 17.4 до 19.6 млрд куб.м. Доля России на европейском рынке СПГ снизилась с 16.1 до 11.5%, т.к. Европа активно замещала потери трубопроводного газа через СПГ, основным поставщиком которого стали США.
Россия занимает третье место в Европе по поставкам СПГ после США (72.1 млрд куб.м) и Катара (28 млрд куб.м), а ближайший конкурент России - Алжир с поставками 13.4 млрд куб.м за год.
В 2021 доля США на европейском рынке СПГ была 28.5%, а стала 42.4%. За 2022 год Европа нарастила поставки СПГ с 108.2 до 170.2 млрд куб.м (+57% или плюс 62 млрд кубов). В структуре прироста поставок за 2022 вклад США составляет почти 68% (42 млрд из 62 млрд куб.м общего прироста).
Также поставки СПГ в Европу увеличили Катар на 5.5 млрд, Египет на 4 млрд и Норвегия на 3.5 млрд куб.м.
Российский трубопроводный экспорт в Европу снизился на 81.6 млрд, поэтому СПГ компенсировал свыше ¾ от потерь. Из Азейрбайджана, Ирана, Алжира и Ливии трубопроводный импорт газа в Европу почти не изменился, а из Норвегии вырос на 4 млрд. Остальное было компенсировано через снижение потребления.
Сейчас в Европе, в целом, профицит газа, т.к. потребление существенно снизилось – в среднем на 20-22% в сравнении с 2021, т.е. буквально за год через наращивание поставок СПГ и через сокращение потребления Европе удалось полностью закрывать газовую проблему с Россией.
Сильные данные по промпроизводству в России, которое выросло на 7% г/г, однако дело не только в эффекте базы прошлого года, когда как раз формировалось локальное дно производства.
Май 2023 стал лучшим в современной истории России в сравнении с аналогичным месяцем в любой год до 2023, по крайней мере, с момента распада СССР и перехода на новую методологию расчета.
Относительно предыдущего максимума в мае 2021 промпроизводство в этом году выросло на 4.2%, а в сравнении с маем 2019 – рост на 8.5%. За январь-май 2023 рост на 1.7%, в сравнении с январем-маем 2021 прирост на 3.7% и существенное приращение на 7% к первым пяти месяцам 2019.
По данным Росстата – за январь-май 2023 было показано лучшее начало года за весь период ведения статистики. Столь положительный результат в полной мере обеспечен обрабатывающей промышленностью.
Обрабатывающее производство выросло на 12.6% г/г, плюс 8.3% к маю 2021 и значительный рост на 17.6% к маю 2019.
За январь-май 2023 рост на 4.6% г/г, плюс 6% к 2021 и ощутимый рост на 15.3% к 2019.
В данный момент фиксируется V-образная траектория восстановления обрабатывающего производства, где основной генерирующий положительный импульс был получен в начале 2023. В декабре 2022 обработка была минус 5.9% г/г, далее минус 2.5%, минус 1.3%, в марте же вышли в плюс 6.1%, 7.8% в апреле и рост на 12.6% г/г в мае 2023.
За последние 12 месяцев обработка еще не вышла на исторический максимум, установленный в феврале 2022 (нужно еще вырасти на 0.6%), однако помесячная динамика с устранением сезонного эффекта уже на максимуме.
Все прочие компоненты производящей экономики показывают слабые результаты. Добыча растет на 2% г/г, однако при падении добычи газа на 20% подобный рост выглядит сомнительным (Росстат не раскрывает данные по нефти).
Обеспечение электроэнергией, газом и паром стагнирует с января 2022 с небольшом нисходящей траекторией – в мае минус 1%.
Серьезно падает водоснабжение, водоотведение, вывоз мусора и утилизация отходов – минус 6.3% г/г, но выше 2019 на 4.7%.
Май 2023 стал лучшим в современной истории России в сравнении с аналогичным месяцем в любой год до 2023, по крайней мере, с момента распада СССР и перехода на новую методологию расчета.
Относительно предыдущего максимума в мае 2021 промпроизводство в этом году выросло на 4.2%, а в сравнении с маем 2019 – рост на 8.5%. За январь-май 2023 рост на 1.7%, в сравнении с январем-маем 2021 прирост на 3.7% и существенное приращение на 7% к первым пяти месяцам 2019.
По данным Росстата – за январь-май 2023 было показано лучшее начало года за весь период ведения статистики. Столь положительный результат в полной мере обеспечен обрабатывающей промышленностью.
Обрабатывающее производство выросло на 12.6% г/г, плюс 8.3% к маю 2021 и значительный рост на 17.6% к маю 2019.
За январь-май 2023 рост на 4.6% г/г, плюс 6% к 2021 и ощутимый рост на 15.3% к 2019.
В данный момент фиксируется V-образная траектория восстановления обрабатывающего производства, где основной генерирующий положительный импульс был получен в начале 2023. В декабре 2022 обработка была минус 5.9% г/г, далее минус 2.5%, минус 1.3%, в марте же вышли в плюс 6.1%, 7.8% в апреле и рост на 12.6% г/г в мае 2023.
За последние 12 месяцев обработка еще не вышла на исторический максимум, установленный в феврале 2022 (нужно еще вырасти на 0.6%), однако помесячная динамика с устранением сезонного эффекта уже на максимуме.
Все прочие компоненты производящей экономики показывают слабые результаты. Добыча растет на 2% г/г, однако при падении добычи газа на 20% подобный рост выглядит сомнительным (Росстат не раскрывает данные по нефти).
Обеспечение электроэнергией, газом и паром стагнирует с января 2022 с небольшом нисходящей траекторией – в мае минус 1%.
Серьезно падает водоснабжение, водоотведение, вывоз мусора и утилизация отходов – минус 6.3% г/г, но выше 2019 на 4.7%.