Чистая прибыль российских банков за последние 12 месяцев составила рекордные 3.4 трлн руб, что на 42% выше 2021. Банки вернулись к прибыли с июля 2022 и идут достаточно ровно, т.к за 2П 2022 прибыль составила 1.72 трлн, а за 1П 2023 – 1.7 трлн, что намного выше 1П 2021 – 1.2 трлн.
Первое полугодие 2022 было разгромным – убыток в 1.5 трлн, где пик концентрации убытков был в марте (348 млрд потерь) и в апреле 2022 (убыток в 898 млрд).
Поэтому ожидания ЦБ, что прибыль по итогам 2023 приблизится к 2021 являются некорректными (прибыль за 12 месяцев в 1.4 раза выше 2021) или … может быть мы чего то не знаем? Чтобы приблизиться к 2021 нужно 2П 2023 завершить с результатом 0.5-0.7 трлн, что втрое хуже 2П 2022 и 1П 2023.
Главный источник роста прибыли – это изменение финансового результата по валюте и производным в плюс 1.8 трлн (в прошлом году был убыток в 1.2 трлн за первое полугодие, а в этом прибыль в 0.6 трлн).
Второй по значимости источник роста прибыли – снижение отчислений в резервы на кредитные потери почти на 1 трлн (было 1650 млрд, а стало 770 млрд).
Третий по значимости источник – существенный рост ЧПД на 51% с 1.8 до 2.7 трлн или плюс 0.9 трлн. Однако, сравнение с прошлым годом будет некорректным, т.к. у банков был процентный разрыв (резкий рост расходов по депозитам из-за повышения ставки до 20% при невозможности одномоментно балансировать доходами по кредитам).
Чистый комиссионный доход, операционные и прочие расходы дали отрицательный результат в 0.4 трлн в сравнении 1П 2023 и 1П 2022.
На данный момент основной среднесрочный риск для банков – это снижение процентной маржинальности из-за обострения конкуренции за депозитную базу и заемщиков и рост просрочек по кредитам.
Обычно сверхинтенсивные фазы расширения кредитов почти всегда заканчивались кризисом. Посмотрим, сколько удержатся на этот раз.
Первое полугодие 2022 было разгромным – убыток в 1.5 трлн, где пик концентрации убытков был в марте (348 млрд потерь) и в апреле 2022 (убыток в 898 млрд).
Поэтому ожидания ЦБ, что прибыль по итогам 2023 приблизится к 2021 являются некорректными (прибыль за 12 месяцев в 1.4 раза выше 2021) или … может быть мы чего то не знаем? Чтобы приблизиться к 2021 нужно 2П 2023 завершить с результатом 0.5-0.7 трлн, что втрое хуже 2П 2022 и 1П 2023.
Главный источник роста прибыли – это изменение финансового результата по валюте и производным в плюс 1.8 трлн (в прошлом году был убыток в 1.2 трлн за первое полугодие, а в этом прибыль в 0.6 трлн).
Второй по значимости источник роста прибыли – снижение отчислений в резервы на кредитные потери почти на 1 трлн (было 1650 млрд, а стало 770 млрд).
Третий по значимости источник – существенный рост ЧПД на 51% с 1.8 до 2.7 трлн или плюс 0.9 трлн. Однако, сравнение с прошлым годом будет некорректным, т.к. у банков был процентный разрыв (резкий рост расходов по депозитам из-за повышения ставки до 20% при невозможности одномоментно балансировать доходами по кредитам).
Чистый комиссионный доход, операционные и прочие расходы дали отрицательный результат в 0.4 трлн в сравнении 1П 2023 и 1П 2022.
На данный момент основной среднесрочный риск для банков – это снижение процентной маржинальности из-за обострения конкуренции за депозитную базу и заемщиков и рост просрочек по кредитам.
Обычно сверхинтенсивные фазы расширения кредитов почти всегда заканчивались кризисом. Посмотрим, сколько удержатся на этот раз.
ФРС сообщает о росте денежной массы (М2) второй месяц подряд на 0.6% м/м в мае и на 0.2% м/м в июне – в совокупности на 177 млрд долл за два месяца с учетом сезонного сглаживания, а к апрелю 2023 годовое снижение М2 достигало почти 1 трлн долл, где 2/3 от снижения было реализовано за 4 месяца с января по апрель 2023.
Номинальное сжатие М2 достигало 4.5% г/г в апреле, а в июне интенсивность сокращения снизилась до 3.6% г/г.
Реальная денежная масса в апреле 2023 снижалась на 9% г/г, а к июню минус 6.5% – сильнейший коллапс с времен Великой депрессии 30-х годов, не считая разового послевоенного сжатия. Расхождение с трендом 2010-2019 составляет 4-5% по сравнению с 23% в начале 2022.
Без учета сезонного сглаживания (тот объем депозитов, который реально находится на счетах в банках) рост фиксируется только в июне на 0.3% м/м, а с апреля по июнь снижение на 0.3% или минус 65 млрд, тогда как с сезонным сглаживанием ФРС заявляется о росте на 177 млрд.
В любом случае, фаза экстремального сокращения депозитов остановилась в мае.
Тот объем депозитов, который был снят с банковских счетов с января по апрель 2023 (600-700 млрд долл) распределялся в рынке акций, облигаций и в недвижимости, создавая устойчивый импульс роста (как раз лаг в 3 месяца по распределению).
Учитывая относительную нормализацию ставок по депозитам сроком свыше 1 года (доступны предложения по 2-3% в зависимости от банка и условий вклада) спрэд между облигациями сопоставимого срока становится уже не столь значительным, как полгода назад.
Этот фактор способствует стабилизации депозитной базы, но, с другой стороны, создает «обрыв ликвидности» в другие фининструменты, т.к. текущего денежного потока от сбережений домохозяйств или от свободного денежного потока бизнеса становится недостаточно, чтобы поддерживать пузырь на рынке акций, особенно на фоне конкурирующих точек приложения капитала (облигации и депозиты).
Соответственно, один из основных ресурсов под выкуп акций (сотни миллиардов долларов) в 2023 году себя исчерпал.
Номинальное сжатие М2 достигало 4.5% г/г в апреле, а в июне интенсивность сокращения снизилась до 3.6% г/г.
Реальная денежная масса в апреле 2023 снижалась на 9% г/г, а к июню минус 6.5% – сильнейший коллапс с времен Великой депрессии 30-х годов, не считая разового послевоенного сжатия. Расхождение с трендом 2010-2019 составляет 4-5% по сравнению с 23% в начале 2022.
Без учета сезонного сглаживания (тот объем депозитов, который реально находится на счетах в банках) рост фиксируется только в июне на 0.3% м/м, а с апреля по июнь снижение на 0.3% или минус 65 млрд, тогда как с сезонным сглаживанием ФРС заявляется о росте на 177 млрд.
В любом случае, фаза экстремального сокращения депозитов остановилась в мае.
Тот объем депозитов, который был снят с банковских счетов с января по апрель 2023 (600-700 млрд долл) распределялся в рынке акций, облигаций и в недвижимости, создавая устойчивый импульс роста (как раз лаг в 3 месяца по распределению).
Учитывая относительную нормализацию ставок по депозитам сроком свыше 1 года (доступны предложения по 2-3% в зависимости от банка и условий вклада) спрэд между облигациями сопоставимого срока становится уже не столь значительным, как полгода назад.
Этот фактор способствует стабилизации депозитной базы, но, с другой стороны, создает «обрыв ликвидности» в другие фининструменты, т.к. текущего денежного потока от сбережений домохозяйств или от свободного денежного потока бизнеса становится недостаточно, чтобы поддерживать пузырь на рынке акций, особенно на фоне конкурирующих точек приложения капитала (облигации и депозиты).
Соответственно, один из основных ресурсов под выкуп акций (сотни миллиардов долларов) в 2023 году себя исчерпал.
ФРС повысила ставку на 0.25 п.п до 5.5% (максимальная ставка за 22 года) и продолжит программу продажи активов с баланса.
Наиболее важное из часовой пресс-конференции Пауэлла.
• Инфляция снизилась с середины прошлого года (Пауэлл представил статистические данные), однако предстоит долгий путь до возвращения инфляции к целевому уровню в 2%, при этом инфляционные ожидания стабильны и заякорены в допустимом диапазоне в соответствии с опросами и индикаторами финансового рынка.
• ФРС также, как и раньше привержена цели достижения инфляции в 2%, в том числе для поддержания долгосрочных инфляционных ожиданий.
• Экономика сталкивается с последствиями ужесточения условий кредитования для населения и бизнеса, что, вероятно, в перспективе повлияет на уровень найма персонала, спрос и инфляцию при продолжении ограничительной политики.
• Мы продолжим принимать решения, основываясь на совокупности данных, учитывая эффект лага/задержки трансмиссии ДКП на экономику и финансовые рынки.
• Потребует некоторый период времени рост ниже тренда для стабилизации спроса и предложения, нормализации рынка труда и снижения инфляции.
Много болтовни о вреде инфляции и о пользе действий ФРС и про то, что нужно «немного потерпеть», пока ФРС делает свою работу.
--
Из ответов на вопросы:
• Решение о дальнейшем ужесточении не принято и будет зависеть от данных в следующие два месяца. Хороший июльский отчет ничего не меняет. ФРС ищет более устойчивую тенденцию и собирается оценивать данные в динамике, одновременно оценивая баланс рисков в экономике и финансовой системе.
• Сильный потребительский спрос, сильный рынок труда и устойчивый рост экономики при ужесточении ДКП удивляет, т.к ФРС удалось добиться снижения инфляции без негативного влияние на рынок труда и экономику. Это в свою очередь может потребовать дополнительных действий от ФРС при условии, если спрос продолжит влиять на инфляцию.
• Пауэлл вновь отметил «слишком хороший» июльский отчет по инфляции, но опасается делать ранние выводы и ожидает поступления новых данных, чтобы оценить тенденцию. Дальнейшая траектория ставки зависит от тенденции по труду и инфляции в совокупности с другими экономическими и финансовыми данными. Вся дальнейшая ДКП ФРС зависит от данных. У ФРС нет понимая и представления о дальнейших шагах вне контекста актуальной экономической и финансовой информации.
• Нам придется придерживаться политики «ограничительного уровня ставок» некоторое время, т.к. базовая инфляция все еще высока.
• ФРС находится на территории баланса между «сделать слишком много» и «сделать слишком мало». Пауэлл здесь имел в виду, что можно перекрутить гайки с ужесточением и добиться вторичных негативных эффектов, но отказаться от ужесточения нельзя до тех пор, пока инфляция остается высокой.
• У ФРС нет цели повысить безработицу, но действия ФРС по ужесточению ДКП в рамках борьбы с инфляцией косвенно влияют на безработицу. ФРС надеется на «мягкую посадку» - снижение инфляции без существенного роста безработицы и падения ВВП.
• ФРС не ожидала снижения безработицы и инфляции одновременно – многие процессы вызывают удивление.
• Новый перл от ФРС «Мы собираемся посмотреть на данные перед сентябрьским заседанием, а после мы собираемся опять посмотреть на данные перед ноябрьским заседанием» … и тут система зациклилась.
• ДКП ФРС на ограничительной траектории, т.к. номинальная ставка ФРС минус среднесрочные инфляционные ожидания в устойчиво положительной зоне. Ограничительная политика будет до тех пор, пока инфляция не вернется к цели и пока данные не будут противоречить ограничительной политики.
• Профсоюзы мешают работать ФРС, т.к. через забастовки способствуют разгону зарплат ))
Наиболее важное из часовой пресс-конференции Пауэлла.
• Инфляция снизилась с середины прошлого года (Пауэлл представил статистические данные), однако предстоит долгий путь до возвращения инфляции к целевому уровню в 2%, при этом инфляционные ожидания стабильны и заякорены в допустимом диапазоне в соответствии с опросами и индикаторами финансового рынка.
• ФРС также, как и раньше привержена цели достижения инфляции в 2%, в том числе для поддержания долгосрочных инфляционных ожиданий.
• Экономика сталкивается с последствиями ужесточения условий кредитования для населения и бизнеса, что, вероятно, в перспективе повлияет на уровень найма персонала, спрос и инфляцию при продолжении ограничительной политики.
• Мы продолжим принимать решения, основываясь на совокупности данных, учитывая эффект лага/задержки трансмиссии ДКП на экономику и финансовые рынки.
• Потребует некоторый период времени рост ниже тренда для стабилизации спроса и предложения, нормализации рынка труда и снижения инфляции.
Много болтовни о вреде инфляции и о пользе действий ФРС и про то, что нужно «немного потерпеть», пока ФРС делает свою работу.
--
Из ответов на вопросы:
• Решение о дальнейшем ужесточении не принято и будет зависеть от данных в следующие два месяца. Хороший июльский отчет ничего не меняет. ФРС ищет более устойчивую тенденцию и собирается оценивать данные в динамике, одновременно оценивая баланс рисков в экономике и финансовой системе.
• Сильный потребительский спрос, сильный рынок труда и устойчивый рост экономики при ужесточении ДКП удивляет, т.к ФРС удалось добиться снижения инфляции без негативного влияние на рынок труда и экономику. Это в свою очередь может потребовать дополнительных действий от ФРС при условии, если спрос продолжит влиять на инфляцию.
• Пауэлл вновь отметил «слишком хороший» июльский отчет по инфляции, но опасается делать ранние выводы и ожидает поступления новых данных, чтобы оценить тенденцию. Дальнейшая траектория ставки зависит от тенденции по труду и инфляции в совокупности с другими экономическими и финансовыми данными. Вся дальнейшая ДКП ФРС зависит от данных. У ФРС нет понимая и представления о дальнейших шагах вне контекста актуальной экономической и финансовой информации.
• Нам придется придерживаться политики «ограничительного уровня ставок» некоторое время, т.к. базовая инфляция все еще высока.
• ФРС находится на территории баланса между «сделать слишком много» и «сделать слишком мало». Пауэлл здесь имел в виду, что можно перекрутить гайки с ужесточением и добиться вторичных негативных эффектов, но отказаться от ужесточения нельзя до тех пор, пока инфляция остается высокой.
• У ФРС нет цели повысить безработицу, но действия ФРС по ужесточению ДКП в рамках борьбы с инфляцией косвенно влияют на безработицу. ФРС надеется на «мягкую посадку» - снижение инфляции без существенного роста безработицы и падения ВВП.
• ФРС не ожидала снижения безработицы и инфляции одновременно – многие процессы вызывают удивление.
• Новый перл от ФРС «Мы собираемся посмотреть на данные перед сентябрьским заседанием, а после мы собираемся опять посмотреть на данные перед ноябрьским заседанием» … и тут система зациклилась.
• ДКП ФРС на ограничительной траектории, т.к. номинальная ставка ФРС минус среднесрочные инфляционные ожидания в устойчиво положительной зоне. Ограничительная политика будет до тех пор, пока инфляция не вернется к цели и пока данные не будут противоречить ограничительной политики.
• Профсоюзы мешают работать ФРС, т.к. через забастовки способствуют разгону зарплат ))
Что хотел сказать Пауэлл? Особенность выступления официальных спикеров в том, чтобы говорить максимально размыто, не подсвечивая истинные намерения. Все это мало понятно, но не для тех, кто пару десятилетий анализирует деятельность ФРС )
В этот раз тональность выступления Пауэлл изменилась и значительно больше было отсылок к «принятию решений на основе совокупности данных». Это означает, что ФРС не располагает никакой осмысленной и сконструированной стратегией действий, а ориентируется скорее на удачное стечение обстоятельств.
Практически в каждом ответе на вопрос из зала Пауэлл ожидал упорядоченного набора данных, на основе которых можно принимать решение о дальнейших действиях, причем горизонт планирования сужен до безобразия – буквально следующее заседание.
Его коронное: «Мы собираемся посмотреть на данные перед сентябрьским заседанием, а после мы собираемся опять посмотреть на данные перед ноябрьским заседанием». Этот тот случай, когда Пауэлл не соврал.
Если на прошлом выступлении Пауэлл ссылался на то, что ФРС мало понимает происходящие события, а в этот раз так откровенно палиться не стал и все списал на «данные». Нужно больше данных – хороших и разных.
В принципе, логично следовать контексту ситуации в условиях неопределенности, но у ФРС нет стратегического планирования, а есть только оперативно-тактические маневры, причем весьма хаотичные.
Сначала ФРС при явных признаках разгона инфляции в 2021 цинично издевалась над логикой и экономическими законами, делая вид, что проблем нет, а с 2022 года, признав проблему инфляции, пустились в другую крайность. Теперь победа над инфляцией в иерархии приоритетов перебивает все прочие риски и проблемы.
Впервые за все время Пауэлл явно подсветил баланс рисков, когда есть опасения передержать жесткую ДКП в борьбе с инфляцией, спровоцировав каскад других проблем с экономикой и долговыми рынками, а если недодержать – это удар по доверию ФРС и незадушенная инфляция.
Это моя интерпретация, т.к. Пауэлл постарался не заострять внимание на этой проблеме, быстро перескочив на словоблудие. Однако, эта тревога проявлена, что свидетельствует о нешуточном брожении в умах руководства ФРС. По крайней мере, эта тема существует в кулуарах ФРС.
Также у ФРС вызывает удивление, что экономика не реагирует на ужесточение в рамках стандартных монетаристских представлений и экономических законов, что расширяет лаг трансмиссии ДКП на экономику.
Все самое важное из выступления Пауэлла по смысловой нагрузке и нарративам:
• ФРС надеяться, что пронесет и все само рассосется, балансируя по тонкой грани борьбы с инфляцией и сопутствующих проблем от жесткой ДКП.
• ФРС крайне опасается подрыва доверия к ФРС и пытается додавить инфляцию практически любой ценой прежде всего для стабилизации инфляционных ожиданий, являющиеся первой производной от доверия к ФРС.
• У ФРС нет представления и понимания о пороге устойчивости экономики. Все экономические законы деформированы, трансмиссионные механизмы искажены.
• ФРС плывет по течению и реагирует в контексте актуальных проблем. Именно поэтому так много отсылок к «уточняющим данным» в оценке тенденции.
• ФРС не имеет однозначного представления о тайминге снижения ставки. Если инфляция снизилась до 2% - снижать ставку или нет? Решения будут приниматься на основе комплекса поступающих данных в контексте актуального баланса рисков.
• ФРС ожидает, что удастся избежать «сложных решений», когда инфляция остается высокой и при этом реализуется каскад экономических и финансовых дисбалансов.
• По всей видимости, нет консенсуса по плану B. Если вдруг реализуется срыв в экономике при высокой инфляции – какая иерархия приоритетов? Вероятно, в рамках стандартной логики – затыкаем проблемы неограниченной ликвидностью и далее по мере разрешения дисбалансов занимаемся инфляцией.
Устойчивость экономики и пузырь на рынке акций сбивает ориентиры, что приведет к сценарию «слишком передержать», что однозначно реализует каскад проблем и тут начнется самое интересное…
В этот раз тональность выступления Пауэлл изменилась и значительно больше было отсылок к «принятию решений на основе совокупности данных». Это означает, что ФРС не располагает никакой осмысленной и сконструированной стратегией действий, а ориентируется скорее на удачное стечение обстоятельств.
Практически в каждом ответе на вопрос из зала Пауэлл ожидал упорядоченного набора данных, на основе которых можно принимать решение о дальнейших действиях, причем горизонт планирования сужен до безобразия – буквально следующее заседание.
Его коронное: «Мы собираемся посмотреть на данные перед сентябрьским заседанием, а после мы собираемся опять посмотреть на данные перед ноябрьским заседанием». Этот тот случай, когда Пауэлл не соврал.
Если на прошлом выступлении Пауэлл ссылался на то, что ФРС мало понимает происходящие события, а в этот раз так откровенно палиться не стал и все списал на «данные». Нужно больше данных – хороших и разных.
В принципе, логично следовать контексту ситуации в условиях неопределенности, но у ФРС нет стратегического планирования, а есть только оперативно-тактические маневры, причем весьма хаотичные.
Сначала ФРС при явных признаках разгона инфляции в 2021 цинично издевалась над логикой и экономическими законами, делая вид, что проблем нет, а с 2022 года, признав проблему инфляции, пустились в другую крайность. Теперь победа над инфляцией в иерархии приоритетов перебивает все прочие риски и проблемы.
Впервые за все время Пауэлл явно подсветил баланс рисков, когда есть опасения передержать жесткую ДКП в борьбе с инфляцией, спровоцировав каскад других проблем с экономикой и долговыми рынками, а если недодержать – это удар по доверию ФРС и незадушенная инфляция.
Это моя интерпретация, т.к. Пауэлл постарался не заострять внимание на этой проблеме, быстро перескочив на словоблудие. Однако, эта тревога проявлена, что свидетельствует о нешуточном брожении в умах руководства ФРС. По крайней мере, эта тема существует в кулуарах ФРС.
Также у ФРС вызывает удивление, что экономика не реагирует на ужесточение в рамках стандартных монетаристских представлений и экономических законов, что расширяет лаг трансмиссии ДКП на экономику.
Все самое важное из выступления Пауэлла по смысловой нагрузке и нарративам:
• ФРС надеяться, что пронесет и все само рассосется, балансируя по тонкой грани борьбы с инфляцией и сопутствующих проблем от жесткой ДКП.
• ФРС крайне опасается подрыва доверия к ФРС и пытается додавить инфляцию практически любой ценой прежде всего для стабилизации инфляционных ожиданий, являющиеся первой производной от доверия к ФРС.
• У ФРС нет представления и понимания о пороге устойчивости экономики. Все экономические законы деформированы, трансмиссионные механизмы искажены.
• ФРС плывет по течению и реагирует в контексте актуальных проблем. Именно поэтому так много отсылок к «уточняющим данным» в оценке тенденции.
• ФРС не имеет однозначного представления о тайминге снижения ставки. Если инфляция снизилась до 2% - снижать ставку или нет? Решения будут приниматься на основе комплекса поступающих данных в контексте актуального баланса рисков.
• ФРС ожидает, что удастся избежать «сложных решений», когда инфляция остается высокой и при этом реализуется каскад экономических и финансовых дисбалансов.
• По всей видимости, нет консенсуса по плану B. Если вдруг реализуется срыв в экономике при высокой инфляции – какая иерархия приоритетов? Вероятно, в рамках стандартной логики – затыкаем проблемы неограниченной ликвидностью и далее по мере разрешения дисбалансов занимаемся инфляцией.
Устойчивость экономики и пузырь на рынке акций сбивает ориентиры, что приведет к сценарию «слишком передержать», что однозначно реализует каскад проблем и тут начнется самое интересное…
Промышленное производство России установило новый максимум для первого полугодия. Рост в 1П 2023 на 2.5% г/г и на 3.7% выше 1П 2021, а в сравнении с 1П 2019 прирост на 7.1%.
На данный момент это самый «быстрый» кризис в современной истории России, как по времени стабилизации, так и по времени возвращения на предыдущий максимум.
По 12-месячной скользящей средней промпроизводство находилось в фазе сжатия 10 месяцев с марта 2022 по январь 2023 по сравнению с 11 месяцами в COVID (с марта 2020 по февраль 2021) и почти двумя годами в кризис 2015-2016.
При этом фаза активного сжатия завершилась в июне 2022, стабилизация до сентября 2022, накопление сил для рывка к январю 2023 и ускорение роста с февраля 2023, если оценивать помесячную динамику с устранением сезонного фактора.
Восстановление идет быстро по V-образной траектории, несмотря на добычу полезных ископаемых, сдерживающих развитие.
▪️Добыча полезных ископаемых минус 1.1% в 1П 2023 в сравнении с 1П 2022, относительно 1П 2021 рост на 2%, а к 1П 2019 падение на 2%. Есть вопросы к Росстату об адекватности расчета индекса добычи. Данные по добычи нефти скрыты, но как может быть снижение на 1% по общему индексу добычи при падении добычи газа на 15%, имеющего значительный вес в структуре добычи?
▪️Обрабатывающее производство выросло на 6% г/г 1П 2023, в сравнении с 1П 2021 рост на 6.2%, а к 1П 2019 существенное увеличение на 15.3%. Обработка устойчиво растет, а основной драйвер роста – это ВПК (подробности будут отдельно).
▪️Электроэнергия и коммунальные услуги (распределение газа, тепла, кондиционирование) снизилось на 0.2% г/г в 1П 2023, к первой половине 2021 рост на 0.2%, а в сравнении с 1П 2019 увеличение на 4.4%. Здесь без прогресса – стагнация.
▪️Водоснабжение, водоотведение, сбор мусора, утилизация отходов – существенное снижение на 5.9% г/г, относительно 1П 2021 падение на 8.3%, а к 1П 2019 рост на 5.9%.
Добыча, электроэнергия, все виды коммунальных услуг снижаются, а стабилизирует промышленность обработка с главным драйвером в виде ВПК.
На данный момент это самый «быстрый» кризис в современной истории России, как по времени стабилизации, так и по времени возвращения на предыдущий максимум.
По 12-месячной скользящей средней промпроизводство находилось в фазе сжатия 10 месяцев с марта 2022 по январь 2023 по сравнению с 11 месяцами в COVID (с марта 2020 по февраль 2021) и почти двумя годами в кризис 2015-2016.
При этом фаза активного сжатия завершилась в июне 2022, стабилизация до сентября 2022, накопление сил для рывка к январю 2023 и ускорение роста с февраля 2023, если оценивать помесячную динамику с устранением сезонного фактора.
Восстановление идет быстро по V-образной траектории, несмотря на добычу полезных ископаемых, сдерживающих развитие.
▪️Добыча полезных ископаемых минус 1.1% в 1П 2023 в сравнении с 1П 2022, относительно 1П 2021 рост на 2%, а к 1П 2019 падение на 2%. Есть вопросы к Росстату об адекватности расчета индекса добычи. Данные по добычи нефти скрыты, но как может быть снижение на 1% по общему индексу добычи при падении добычи газа на 15%, имеющего значительный вес в структуре добычи?
▪️Обрабатывающее производство выросло на 6% г/г 1П 2023, в сравнении с 1П 2021 рост на 6.2%, а к 1П 2019 существенное увеличение на 15.3%. Обработка устойчиво растет, а основной драйвер роста – это ВПК (подробности будут отдельно).
▪️Электроэнергия и коммунальные услуги (распределение газа, тепла, кондиционирование) снизилось на 0.2% г/г в 1П 2023, к первой половине 2021 рост на 0.2%, а в сравнении с 1П 2019 увеличение на 4.4%. Здесь без прогресса – стагнация.
▪️Водоснабжение, водоотведение, сбор мусора, утилизация отходов – существенное снижение на 5.9% г/г, относительно 1П 2021 падение на 8.3%, а к 1П 2019 рост на 5.9%.
Добыча, электроэнергия, все виды коммунальных услуг снижаются, а стабилизирует промышленность обработка с главным драйвером в виде ВПК.
Российская промышленность демонстрирует чудеса устойчивости с наиболее быстрым преодолением кризисных процессов в современной истории, а в первом полугодии был зафиксирован лучший результат, чем когда-либо для сопоставимого времени.
Но не все так однозначно. Во-первых, добыча, электроэнергетика и коммунальные услуги снижаются, а стабилизирует ситуацию обработка, а-во-вторых, в обработке рост крайне фрагментирован.
В таблице представлено сравнение 1П 2023 относительно первого полугодия для указанных годов. Наиболее репрезентативным сравнение будет с 2021, т.к. в первом полугодии 2022 с января по февраль сохранялась устойчивость, далее сильный нырок вниз до июня и зашумленность данных не позволит сделать адекватные выводы. Брать отдельно 2 кв 2023 или июнь также не имеет смысла из-за высокой волатильности.
В фазе активного расширения:
• Производство компьютеров, электронных и оптических изделий в 1П 2023 в сравнении с 1П 2021 здесь и далее – невероятный рост на 39.4%
• Производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включает стрелковое оружие, ракеты и боеприпасы, но не технику) – рост на 33%
• Производство прочих транспортных средств и оборудования (включает бронетехнику) – рост на 20.8%
• Производство электрического оборудования (включает промежуточную продукцию, используемую в ракетах, в авиации и бронетехнике) – рост на 17.1%
• Производство лекарственных средств и материалов – плюс 15.8%, но существенное снижение к 2022 на 7.4%.
Наиболее емкие сектора, как металлургия и нефтепереработка плюс 4-5% - это успех в контексте ситуации.
А что снижается? Производство авто самое пострадавшее – обвал на 46% в 1П 2023 относительно 1П 2021, несмотря на восстановление с декабря 2022. Деревообработка минус 14%, производство табачных изделий минус 11%, текстильное производство минус 7% и в пределах минус 1% химия и производство бумаги и изделий.
Как видно, наукоемкий сегмент растет на десятки процентов, но практически полностью за счет гособоронзаказа.
Но не все так однозначно. Во-первых, добыча, электроэнергетика и коммунальные услуги снижаются, а стабилизирует ситуацию обработка, а-во-вторых, в обработке рост крайне фрагментирован.
В таблице представлено сравнение 1П 2023 относительно первого полугодия для указанных годов. Наиболее репрезентативным сравнение будет с 2021, т.к. в первом полугодии 2022 с января по февраль сохранялась устойчивость, далее сильный нырок вниз до июня и зашумленность данных не позволит сделать адекватные выводы. Брать отдельно 2 кв 2023 или июнь также не имеет смысла из-за высокой волатильности.
В фазе активного расширения:
• Производство компьютеров, электронных и оптических изделий в 1П 2023 в сравнении с 1П 2021 здесь и далее – невероятный рост на 39.4%
• Производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включает стрелковое оружие, ракеты и боеприпасы, но не технику) – рост на 33%
• Производство прочих транспортных средств и оборудования (включает бронетехнику) – рост на 20.8%
• Производство электрического оборудования (включает промежуточную продукцию, используемую в ракетах, в авиации и бронетехнике) – рост на 17.1%
• Производство лекарственных средств и материалов – плюс 15.8%, но существенное снижение к 2022 на 7.4%.
Наиболее емкие сектора, как металлургия и нефтепереработка плюс 4-5% - это успех в контексте ситуации.
А что снижается? Производство авто самое пострадавшее – обвал на 46% в 1П 2023 относительно 1П 2021, несмотря на восстановление с декабря 2022. Деревообработка минус 14%, производство табачных изделий минус 11%, текстильное производство минус 7% и в пределах минус 1% химия и производство бумаги и изделий.
Как видно, наукоемкий сегмент растет на десятки процентов, но практически полностью за счет гособоронзаказа.
ВВП США вырос на 2.4% кв/кв по методологии SAAR (сезонно-сглаженная тенденция в годовом выражении), с января 2022 среднеквартальный прирост составляет 1.3% Из чего складывается эти 2.4% роста ВВП США во 2 кв 2023?
▪️Потребление домашних хозяйств внесло вклад в прирост ВВП на 1.12 п.п SAAR. Здесь и далее будут указываться не прирост отдельных компонентов, а вклад в формирование квартальной динамики ВВП в годовом выражении, выраженный в процентных пунктах.
С января 2022 по июнь 2023 (инфляционный кризис, ужесточение ДКП) среднеквартальный вклад потребительского сектора составлял 1.41 п.п в прирост ВВП, что немного ниже периода 3 кв 2014 - 4 кв 2019 (1.78 п.п) в условиях активного расширения потребительского сектора в те годы. Аномалии 2020-2021 не беру в расчет.
В структуре прироста потребительского спроса во 2 кв 2023 (1.12 п.п) на товары приходится 0.16, а на услуги 0.95 п.п, а с января 2022 товары внесли 0.13, а услуги 1.28 п.п в структуре прироста ВВП, т.е. основным драйвером роста являются услуги.
▪️Инвестиции сформировали 0.97 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 снижались на 0.69 п.п, а в 2014-2019 обеспечивали 0.58 п.п.
Инвестиции в основной капитал обеспечили вклад 0.83 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 – минус 0.11 п.п, в 2014-2019 был положительный вклад в 0.58 п.п.
Изменение запасов – положительный вклад в 0.14 п.п, при этом с января 2022 запасы отнимали от ВВП в среднем по 0.58 п.п SAAR, т.е. производство было ниже потребления и проедали товарно-материальные запасы.
▪️Чистый экспорт стал деградировать с негативным вкладом в 0.12 п.п, тогда как с января 2022 положительный вклад в ВВП в среднем 0.3 п.п кв/кв, а с 2014 по 2019 было минус 0.22 п.п.
▪️Госпотребление и инвестиции обеспечило прирост на 0.45 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 в среднем по 0.32 п.п, а с 2014 по 2019 – плюс 0.34 п.п (достаточно ровно).
ВПК так и не ожил в США, с января 2022 в среднем положительный вклад в 0.03 п.п в ВВП, а с 2014 по 2019 было 0.09 п.п.
▪️Потребление домашних хозяйств внесло вклад в прирост ВВП на 1.12 п.п SAAR. Здесь и далее будут указываться не прирост отдельных компонентов, а вклад в формирование квартальной динамики ВВП в годовом выражении, выраженный в процентных пунктах.
С января 2022 по июнь 2023 (инфляционный кризис, ужесточение ДКП) среднеквартальный вклад потребительского сектора составлял 1.41 п.п в прирост ВВП, что немного ниже периода 3 кв 2014 - 4 кв 2019 (1.78 п.п) в условиях активного расширения потребительского сектора в те годы. Аномалии 2020-2021 не беру в расчет.
В структуре прироста потребительского спроса во 2 кв 2023 (1.12 п.п) на товары приходится 0.16, а на услуги 0.95 п.п, а с января 2022 товары внесли 0.13, а услуги 1.28 п.п в структуре прироста ВВП, т.е. основным драйвером роста являются услуги.
▪️Инвестиции сформировали 0.97 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 снижались на 0.69 п.п, а в 2014-2019 обеспечивали 0.58 п.п.
Инвестиции в основной капитал обеспечили вклад 0.83 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 – минус 0.11 п.п, в 2014-2019 был положительный вклад в 0.58 п.п.
Изменение запасов – положительный вклад в 0.14 п.п, при этом с января 2022 запасы отнимали от ВВП в среднем по 0.58 п.п SAAR, т.е. производство было ниже потребления и проедали товарно-материальные запасы.
▪️Чистый экспорт стал деградировать с негативным вкладом в 0.12 п.п, тогда как с января 2022 положительный вклад в ВВП в среднем 0.3 п.п кв/кв, а с 2014 по 2019 было минус 0.22 п.п.
▪️Госпотребление и инвестиции обеспечило прирост на 0.45 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 в среднем по 0.32 п.п, а с 2014 по 2019 – плюс 0.34 п.п (достаточно ровно).
ВПК так и не ожил в США, с января 2022 в среднем положительный вклад в 0.03 п.п в ВВП, а с 2014 по 2019 было 0.09 п.п.
В чем причина роста ВВП США? С декабря 2019 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, т.е. среднеквартальный прирост был 0.43% с учетом разгрома экономики в середине 2020.
По официальным данным экономика США не только преодолела последствия COVID кризиса, но и практически вышла на трендовый рост 2010-2019, который составлял 0.54% в среднем за квартал.
С января 2022 темпы роста упали до 0.33% за квартал или 1.3% кв/кв в годовом выражении, но в контексте обстоятельств (сильнейший инфляционный кризис за 40 лет и невероятные темпы ужесточения ДКП ФРС) рост выглядит внушительным.
Однако, с декабря 2019 по июнь 2023 при декомпозиции компонентов прироста ВВП США окажется, что потребительский сектор внес доминирующее влияние – из 6.2% роста экономики США потребительский сектор внес 6.25%, т.е все прочие компоненты сработали по нулям (формально символический минус).
Что касается потребительского сектора, с декабря 2019 накопленный рост составил 9%, где потребление товаров выросло на рекордные 17.3%, а спрос на услуги вырос на 5.4%. Соответственно, товары внесли 4.1 п.п в общий рост ВВП США на 6.2% с 4 кв 2019, а услуги внесли 2.1 п.п.
Потребление товаров не растет с 2 кв 2021 (уже как два года), а основным драйвером роста потребительского сектора являются услуги, которые компенсируют отставание от массированного разгрома в эпоху COVID локдаунов.
Потребительский сектор в США с 2014 по 2019 имел долю в ВВП около 68.7%, а с января 2022 в среднем 70.7%, т.е. прирост на 2 п.п – это очень существенное изменение за столь короткий период времени.
С начала 2022 инвестиции последовательно снижаются и упали к уровню 2019 в реальном выражении, и бизнес ведет достаточно консервативную инвестиционную и промышленную политику, что сказывается на «выжигании» запасов.
Торговый баланс ужасный (слабый экспорт при значительном импорте), но лучше, чем в 1 кв 2022, хотя стабилизация с начала 2023 прекратилась.
Госинвестиции растут, но без фанатизма.
Причина роста ВВП с 2019 – потребительский сектор.
По официальным данным экономика США не только преодолела последствия COVID кризиса, но и практически вышла на трендовый рост 2010-2019, который составлял 0.54% в среднем за квартал.
С января 2022 темпы роста упали до 0.33% за квартал или 1.3% кв/кв в годовом выражении, но в контексте обстоятельств (сильнейший инфляционный кризис за 40 лет и невероятные темпы ужесточения ДКП ФРС) рост выглядит внушительным.
Однако, с декабря 2019 по июнь 2023 при декомпозиции компонентов прироста ВВП США окажется, что потребительский сектор внес доминирующее влияние – из 6.2% роста экономики США потребительский сектор внес 6.25%, т.е все прочие компоненты сработали по нулям (формально символический минус).
Что касается потребительского сектора, с декабря 2019 накопленный рост составил 9%, где потребление товаров выросло на рекордные 17.3%, а спрос на услуги вырос на 5.4%. Соответственно, товары внесли 4.1 п.п в общий рост ВВП США на 6.2% с 4 кв 2019, а услуги внесли 2.1 п.п.
Потребление товаров не растет с 2 кв 2021 (уже как два года), а основным драйвером роста потребительского сектора являются услуги, которые компенсируют отставание от массированного разгрома в эпоху COVID локдаунов.
Потребительский сектор в США с 2014 по 2019 имел долю в ВВП около 68.7%, а с января 2022 в среднем 70.7%, т.е. прирост на 2 п.п – это очень существенное изменение за столь короткий период времени.
С начала 2022 инвестиции последовательно снижаются и упали к уровню 2019 в реальном выражении, и бизнес ведет достаточно консервативную инвестиционную и промышленную политику, что сказывается на «выжигании» запасов.
Торговый баланс ужасный (слабый экспорт при значительном импорте), но лучше, чем в 1 кв 2022, хотя стабилизация с начала 2023 прекратилась.
Госинвестиции растут, но без фанатизма.
Причина роста ВВП с 2019 – потребительский сектор.
Ценовые индексы ВВП США демонстрируют существенное замедление инфляционного давления. Ценовой индекс (дефлятор) по всему ВВП (учитывает цены на потребительские расходы, инвестиции, внешнюю торговлю и госпотребление) снизился до 3.6% г/г на 2 кв 2023 после формирования пика в 7.6% годом ранее.
При этом поквартальная динамика почти нормализовалась к исторической средней – за 2 кв 2023 рост дефлятора ВВП оценивается в 0.54% кв/кв, тогда как средние темпы с 2010 по 2019 составляли 0.43% кв/кв.
Из той статистики, которую предоставляет Бюро экономического анализа США следует, что инфляционное давление концентрируется только в одном сегменте – это услуги, темы роста цен в котором почти вдвое выше - 0.93% кв/кв (3.8% в годовом выражении) по сравнению со средней инфляцией с 2010 по 2019 – 0.56% кв/кв.
Получается логическая связка, исходя из статистики по расходам. С декабря 2019 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, где целиком и полностью вклад обеспечил потребительский спрос, где с середины 2020 по 3 кв 2021 импульс спроса и роста был в товарах, инфляционное давление по которым продолжалось до июня 2022.
С декабря 2021 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 2%, где потребительский спрос сформировал 2.2%, соответственно все прочие компоненты минус 0.2%, а услуги с начала 2022 обеспечили почти 1.9 п.п из 2% роста ВВП, т.к. фактически, весь рост ВВП США за 1.5 года – это услуги.
Инфляционное давление в услуги начало «перекладываться» как раз с начала 2022 (видно из таблицы), с этого момента спрос на товары упал, как и инфляция на товары. Например, с 3 кв 2022 по 2 кв 2023 инфляция в товарах околонулевая по сравнению с почти 10% с 2П 2021 по 1П 2022.
Что из всего этого следует? Инфляция концентрируется там, где спрос, по крайней мере, по официальным данным. За 1.5 года почти весь прирост ВВП США обеспечили услуги, вот там и инфляция.
Таким образом, чтобы заглушить инфляцию, необходимо подавить спрос, спровоцировав, как минимум, рецессию.
При этом поквартальная динамика почти нормализовалась к исторической средней – за 2 кв 2023 рост дефлятора ВВП оценивается в 0.54% кв/кв, тогда как средние темпы с 2010 по 2019 составляли 0.43% кв/кв.
Из той статистики, которую предоставляет Бюро экономического анализа США следует, что инфляционное давление концентрируется только в одном сегменте – это услуги, темы роста цен в котором почти вдвое выше - 0.93% кв/кв (3.8% в годовом выражении) по сравнению со средней инфляцией с 2010 по 2019 – 0.56% кв/кв.
Получается логическая связка, исходя из статистики по расходам. С декабря 2019 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, где целиком и полностью вклад обеспечил потребительский спрос, где с середины 2020 по 3 кв 2021 импульс спроса и роста был в товарах, инфляционное давление по которым продолжалось до июня 2022.
С декабря 2021 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 2%, где потребительский спрос сформировал 2.2%, соответственно все прочие компоненты минус 0.2%, а услуги с начала 2022 обеспечили почти 1.9 п.п из 2% роста ВВП, т.к. фактически, весь рост ВВП США за 1.5 года – это услуги.
Инфляционное давление в услуги начало «перекладываться» как раз с начала 2022 (видно из таблицы), с этого момента спрос на товары упал, как и инфляция на товары. Например, с 3 кв 2022 по 2 кв 2023 инфляция в товарах околонулевая по сравнению с почти 10% с 2П 2021 по 1П 2022.
Что из всего этого следует? Инфляция концентрируется там, где спрос, по крайней мере, по официальным данным. За 1.5 года почти весь прирост ВВП США обеспечили услуги, вот там и инфляция.
Таким образом, чтобы заглушить инфляцию, необходимо подавить спрос, спровоцировав, как минимум, рецессию.
США резко нарастили расходы на создание технологий после обострения противостояния с Китаем. За 5.5 лет (с 4 кв 2017) расходы на создание софта, исследования и разработки выросли на 1 п.п с 4 до 5% от ВВП, что стало одним из самых быстрых рывков в истории США.
1 п.п может показаться незначительным, но за 5.5 лет подобная скорость была только один раз с 1996 по 2001 года во время ИТ бума и помешательства на технологиях первой волны. В обоих случаях это сопровождалось надуванием пузыря на фондовом рынке в технологическом сегменте – тогда был дотком пузырь, сейчас гипер-концентрация флагманов ИТ отрасли в структуре прироста индекса S&P 500.
Расходы на НИОКР по методологии BEA составляют 2.75% от ВВП или 740 млрд долл в год по сравнению с 420 млрд в 2017 - максимальный уровень в истории (ОЭСР, Всемирный банк по-разному считают R&D, поэтому данные в международном сопоставлении могут не совпадать).
Расходы на софт составляют 2.3% от ВВП или 610 млрд по сравнению с 365 млрд в 2017.
Здесь и далее приводится добавленная стоимость в ВВП, поэтому методологически это не расходы, а степень присутствия ИТ и науки в ВВП.
Как можно заметить на графиках, фаза усиленной концентрации ИТ, науки и технологий началась с 2011, что совпало с вовлечением в спекулятивный ажиотаж в NASDAQ, который как раз активно начал расти с 2012.
Другое дело, что мера вовлечения инвесторов и рыночные оценки неадекватны скорости генерации денежного потока технологических корпораций, но формально – ИТ индустрия и наука в США сейчас в лучшем положении, чем когда-либо.
С 2011 добавленная стоимость по номиналу выросли с 550 млрд до 1.4 трлн, а относительно ВВП прирост более, чем на 1.5 п.п. Фаза интенсивного вовлечения началась с 2018, а с 2021 стабилизация на крайне высокой базе по историческим меркам.
Битва за лидерство в современном мире – это битва за креативные умы и технологии. Два безусловных флагмана в настоящий момент – это США и Китай, расходы на ИТ и НИОКР в которых растут по экспоненте.
1 п.п может показаться незначительным, но за 5.5 лет подобная скорость была только один раз с 1996 по 2001 года во время ИТ бума и помешательства на технологиях первой волны. В обоих случаях это сопровождалось надуванием пузыря на фондовом рынке в технологическом сегменте – тогда был дотком пузырь, сейчас гипер-концентрация флагманов ИТ отрасли в структуре прироста индекса S&P 500.
Расходы на НИОКР по методологии BEA составляют 2.75% от ВВП или 740 млрд долл в год по сравнению с 420 млрд в 2017 - максимальный уровень в истории (ОЭСР, Всемирный банк по-разному считают R&D, поэтому данные в международном сопоставлении могут не совпадать).
Расходы на софт составляют 2.3% от ВВП или 610 млрд по сравнению с 365 млрд в 2017.
Здесь и далее приводится добавленная стоимость в ВВП, поэтому методологически это не расходы, а степень присутствия ИТ и науки в ВВП.
Как можно заметить на графиках, фаза усиленной концентрации ИТ, науки и технологий началась с 2011, что совпало с вовлечением в спекулятивный ажиотаж в NASDAQ, который как раз активно начал расти с 2012.
Другое дело, что мера вовлечения инвесторов и рыночные оценки неадекватны скорости генерации денежного потока технологических корпораций, но формально – ИТ индустрия и наука в США сейчас в лучшем положении, чем когда-либо.
С 2011 добавленная стоимость по номиналу выросли с 550 млрд до 1.4 трлн, а относительно ВВП прирост более, чем на 1.5 п.п. Фаза интенсивного вовлечения началась с 2018, а с 2021 стабилизация на крайне высокой базе по историческим меркам.
Битва за лидерство в современном мире – это битва за креативные умы и технологии. Два безусловных флагмана в настоящий момент – это США и Китай, расходы на ИТ и НИОКР в которых растут по экспоненте.