#феолент

«На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество...»
Пушкин, «Чаадаеву с морского берега Тавриды»

#феолент

Девочка в платье-матроске читает Пушкина.
Не наизусть — на ощупь. За слогом слог.
Великолепие водное и воздушное
служит ей фоном: закат, но ещё светло.
 
Белой ротонды подкова, паря над скалами,
держит в объятиях тёмный гранитный знак.
Водит ребенок пальцем вдоль строк, лаская их.
Сквозь балюстраду хлещет голубизна.
 
Как передать, чтобы вы это тоже видели?
Ожил случайный снимок, заговорил:
лестница мимо Георгиевской обители,
блик по металлу хромированных перил.
 
Словно вне времени платье-матроска детское,
даль неоглядна, выгнут небесный свод.
 
...И на уступе Пушкин стоит с Раевскими —
ровно за два столетия до того.
 
Вечность густая настолько, что можно пить её.
Чайки мелькают, и ветер несёт их стон.
Конь от обрыва попятился, бьёт копытами,
ржёт и храпит. Приседает, крутя хвостом.
 
Юн и порывист, ещё не записан в гении,
Пушкин от груды камней не отводит взгляд,
слыша рассказ: Артемида и Ифигения,
тавры и смерть чужеземцев, Орест, Пилад.
 
Позже возьмётся перечитать Овидия
и с Муравьёвым-Апостолом вступит в спор...
 
Камни стены монастырской плющом увиты,
дымкой окутана линия дальних гор.
 
Точка на карте, в которой сошлось столь многое:
греческий парус и тысячелетний крест,
флаг на корме — Андрея или Георгия,
флотских архангелов — символы этих мест.
 
Всё, что ниспослано нам и сполна отпущено,
ждёт лишь касания. Вот же они, азы:
пальцем водить по граниту, читая Пушкина
и от усердия высунув русский родной язык.

Три месяца назад, жарким августовским вечером, глупая самонадеянность чуть не стоила мне жизни.
Теперь-то рассказать можно.
С друзьями, приехавшими из Донецка, мы собирались кое-что отснять рядом с Георгиевским монастырём. Оказалось, что они там ещё не бывали. И я решила заранее прикинуть наилучшие точки съёмки.
Полив грядки на даче (пекло же стояло за тридцать) уже сильно пополудни, доехала сначала автобусом от Дергачей до Балаклавы: спасибо, что на многих маршрутах теперь новенькие машины с кондиционерами.
Оттуда с лихим капитаном на глиссирующем водном такси - на Яшмовый пляж.
Искупалась в удовольствие. Посидела, греясь, на стволе дерева, морем очищенного от коры и выкинутого на берег в шторм, оно там теперь вместо лавочки. Дождалась, пока тень от вулканической скалы не накрыла подножие лестницы, которая ведёт от берега на самую вершину мимо монастырских стен. Восемьсот с лишним ступеней.
Да, удобные, обновленные марши с площадками для отдыха и перилами.
Но крутые.
Упихала рюкзак вместе в мокрым полотенцем и купальником в объёмную пляжную сумку - вместо того, чтобы рюкзак повесить на себя и не передавить ручкой сумки какой-то сосуд, когда её лямка врезалась в плечо.
Я же потихоньку.
Отдыхать стану почаще.
Тем более что за каждым поворотом лестницы свои виды, аж дух захватывает.
И на небе облака, драма в пейзаже, мечта фотографа...

Когда до цели осталась примерно треть пути, я ощутимо "поплыла". Облака разошлись, солнце напомнило, что с жарой под тридцатник шутки плохи, а я давно не школьница.
Остановилась сделать глоток воды и...
Поднимали меня незнакомые люди, совали в руки обронённую бутылку: ваша?
Пока отходила от секундного затмения, падения, накатившей дурноты и слабости, присела прямо под опорной стенкой у монастыря.
Тут же из ниоткуда возник котёнок: сел на камень рядом с моей головой и включил мурчалку. Надолго. Пока не оклемалась.

Уже наверху, сидя на скамье в тени, вдруг увидела в ротонде девочку лет семи в белом платьице. Только что рядом были взрослые, с другими детьми и колясками, фотоаппаратами и селфи-палками. А тут вдруг никого. Только памятный знак Пушкину и ребёнок, читающий его стихи на боковой грани.

Дальше вы знаете.

#феолент

#феолент

«На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество...»
Пушкин, «Чаадаеву с морского берега Тавриды»

#феолент

Девочка в платье-матроске читает Пушкина.
Не наизусть — на ощупь.За слогом слог.
Великолепие водное и воздушное
служит ей фоном: закат, но ещё светло.
 
Белой ротонды подкова, паря над скалами,
держит в объятиях тёмный гранитный знак.
Водит ребенок пальцем вдоль строк, лаская их.
Сквозь балюстраду хлещет голубизна.
 
Как передать, чтобы вы это тоже видели?
Ожил случайный снимок, заговорил:
лестница мимо Георгиевской обители,
блик по металлу хромированных перил.
 
Словно вне времени платье-матроска детское,
даль неоглядна, выгнут небесный свод.
 
...И на уступе Пушкин стоит с Раевскими —
ровно за два столетия до того.
 
Вечность густая настолько, что можно пить её.
Чайки мелькают, и ветер несёт их стон.
Конь от обрыва попятился, бьёт копытами,
ржёт и храпит. Приседает, крутя хвостом.
 
Юн и порывист, ещё не записан в гении,
Пушкин от груды камней не отводит взгляд,
слыша рассказ: Артемида и Ифигения,
тавры и смерть чужеземцев, Орест, Пилад.
 
Позже возьмётся перечитать Овидия
и с Муравьёвым-Апостолом вступит в спор...
 
Камни стены монастырской, плющом увитые,
дымкой укрытая линия дальних гор.
 
Точка на карте, в которой сошлось столь многое:
греческий парус и тысячелетний крест,
флаг на корме — Андрея или Георгия,
флотских архангелов — символы этих мест.
 
Всё, что ниспослано нам и сполна отпущено,
ждёт лишь касания. Вот же они, азы:
пальцем водить по граниту, читая Пушкина
и от усердия высунув русский родной язык.

#новое

#феолент

Девочка в платье-матроске читает Пушкина.
Не наизусть — на ощупь.За слогом слог.
Великолепие водное и воздушное
служит ей фоном: закат, но ещё светло.
 
Белой ротонды подкова, паря над скалами,
держит в объятиях тёмный гранитный знак.
Водит ребенок пальцем вдоль строк, лаская их.
Сквозь балюстраду хлещет голубизна.
 
Как передать, чтобы вы это тоже видели?
Ожил случайный снимок, заговорил:
лестница мимо Георгиевской обители,
блик по металлу хромированных перил.
 
Словно вне времени платье-матроска детское,
даль неоглядна, выгнут небесный свод.
 
...И на уступе Пушкин стоит с Раевскими —
ровно за два столетия до того.
 
Вечность густая настолько, что можно пить её.
Чайки мелькают, и ветер несёт их стон.
Конь от обрыва попятился, бьёт копытами,
ржёт и храпит. Приседает, крутя хвостом.
 
Юн и порывист, ещё не записан в гении,
Пушкин от груды камней не отводит взгляд,
слыша рассказ: Артемида и Ифигения,
тавры и смерть чужеземцев, Орест, Пилад.
 
Позже возьмётся перечитать Овидия
и с Муравьёвым-Апостолом вступит в спор...
 
Камни стены монастырской, плющом увитые,
дымкой укрытая линия дальних гор.
 
Точка на карте, в которой сошлось столь многое:
греческий парус и тысячелетний крест,
флаг на корме — Андрея или Георгия,
флотских архангелов — символы этих мест.
 
Всё, что ниспослано нам и сполна отпущено,
ждёт лишь касания. Вот же они, азы:
пальцем водить по граниту, читая Пушкина
и от усердия высунув русский родной язык.

#новое

#феолент

Девочка в платье-матроске читает Пушкина.
Не наизусть — на ощупь.За слогом слог.
Великолепие водное и воздушное
служит ей фоном: закат, но ещё светло.
 
Белой ротонды подкова, паря над скалами,
держит в объятиях тёмный гранитный знак.
Водит ребенок пальцем вдоль строк, лаская их.
Сквозь балюстраду хлещет голубизна.
 
Как передать, чтобы вы это тоже видели?
Ожил случайный снимок, заговорил:
лестница мимо Георгиевской обители,
блик по металлу хромированных перил.
 
Словно вне времени платье-матроска детское,
даль неоглядна, выгнут небесный свод.
 
...И на уступе Пушкин стоит с Раевскими —
ровно за два столетия до того.
 
Вечность густая настолько, что можно пить её.
Чайки мелькают, и ветер несёт их стон.
Конь от обрыва попятился, бьёт копытами,
ржёт и храпит. Приседает, крутя хвостом.
 
Юн и порывист, ещё не записан в гении,
Пушкин от груды камней не отводит взгляд,
слыша рассказ: Артемида и Ифигения,
тавры и смерть чужеземцев, Орест, Пилад.
 
Позже возьмётся перечитать Овидия
и с Муравьёвым-Апостолом вступит в спор...
 
Камни стены монастырской плющом увиты,
дымкой окутана линия дальних гор.
 
Точка на карте, в которой сошлось столь многое:
греческий парус и тысячелетний крест,
флаг на корме — Андрея или Георгия,
флотских архангелов — символы этих мест.
 
Всё, что ниспослано нам и сполна отпущено,
ждёт лишь касания. Вот же они, азы:
пальцем водить по граниту, читая Пушкина
и от усердия высунув русский родной язык.

Два года назад был написан "Феолент"

Два года назад, точно на двухсотлетие путешествия Пушкина на Феолент, я увидела сценку у памятника поэту (и даже сфотографировала её).
Но о самом Георгиевском монастыре как цели поездки, пожалуй, рассказывала недостаточно.

#Пушкин #Георгиевский_монастырь

#феолент

«На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество...»
Пушкин, «Чаадаеву с морского берега Тавриды»

#календарь Сегодня в Севастополе и в Крыму свой Пушкинский день.
Много писала об этом, а одно из стихотворений, посвящённое путешествию Пушкина с Раевскими к Георгиевскому монастырю, даже читала со сцены фестиваля «Звёзды над Донбассом» во время получения награды в номинации «Поэзия».
Жаль, что меня не будет в эти дни на Феоленте, рядом с коллегами по писательской организации. Но мыслями и душой я всегда там — на обрывистом берегу, где Александр Сергеевич увидел развалины храма Девы и скалы, названные Орестом и Пиладом. «К чему холодные сомненья?..»

Удивительно, что в прошлом декабре в музее изобразительных искусств Екатеринбурга, всего на несколько минут зайдя в зал живописи (время поездки на Екатерининские дни было спрессовано и расписано до секунд буквально), я сразу увидела полотно с изображением этих мест: как магнитом притянуло глаза