#СоциологияAsIs

Совместный проект Платформы, низгораева, Russian Field, САЕАС ФОКУСА

Измерение счастья – технология или социологическая авантюра?  
 
С точки зрения здравого смысла попытка измерить уровень счастья общества выглядит авантюрой. По крайней мере, в значении слова «счастье», которое придает ему русский язык – сильного, перегретого состояния в момент наибольшей полноты жизни человека. Человек не может быть счастлив непрерывно и равномерно,  24/7. Если это случается, возникает подозрение в употреблении наркотиков  или какой-то сектантской экзальтации. Можно сказать: «Я счастлив», имея в виду длительный  период жизни. Однако такие фразы чаще связаны с особыми моментами (условный медовый месяц), а не постоянным фоном.
 
Мы даже не знаем толком, как определить счастье. Это эмоция, чувство, состояние сознания? И  вместе с тем, социология предпринимает постоянные попытки признать счастье как постоянный атрибут общественной среды. На этой основе построены многочисленные национальные  «индексы счастья». Так, в последнем докладе World Happiness Report самыми счастливыми людьми названы жители Финляндии, русские – на 70-м месте. А ведь были когда-то жители одной империи. Но ВЦИОМ делает встречный ход. По его данным, 83% жителей России считают себя счастливыми, а за последние 30 лет индекс счастья в России вырос в 11 раз.
 
Возникает подозрение: что-то в этой процедуре не так. И здесь социологи  начинают объяснять, что в их понимании счастье – это следствие наличия социальных благ, сервисов. А все это можно измерить. Человек редуцируется к набору материальных факторов, которые детерминируют его психику, обязывают быть счастливым. Этим грешат не только правительства и бюджетные организации, но и личная практика. Например, так построен процесс имитации счастья в социальных сетях: изображать себя на пляже со скрещенными ногами и коктейлем в руке. Происходит сведение внутреннего состояния к набору внешних атрибутов, ВВП ли это или хороший алкоголь.  
 
Впрочем, в последнее время появились семантические компромиссы. Так, представитель ВЦИОМа объяснил, что русское «счастье» и английское «happiness» по наполнению – не одно и то же. Англосаксы понимают здесь спокойное позитивное состояние души, не обремененное тревогами и переживаниями. Коротко оно передается фразой «мне норм»; своем индексе ВЦИОМ исходит из островного понимания.
 
А вот другой известный социолог в своем тг-канале предложил китайский вариант оценки счастья через такое решение: «О счастье напрямую спрашивать не нужно. А нужно спросить себя о пяти проявлениях счастья и шести упущениях в счастья». Ну и далее – вполне конфуцианский разбор.
 
Мне же представляется, что лучше просто отказаться от желания все измерить и не морочить людям голову (ошибка вообще думать, что дело социологии – это калькуляция). К счастью, счастье, даже его дериватив «довольство», неизмеримы. Для этого люди живут слишком сложной и нестабильной жизнью: строят планы, которые редко сбываются, переносят болезни и потери, неожиданно схватывают удачу, принимают спонтанные решения. Сомнительно даже, может ли респондент зафиксировать состояние счастья в этом психическом потоке. Но при этом ему может быть внутренне приятно сказать анкетеру: «Да, я, конечно, счастлив». Ведь казаться счастливым лучше, чем наоборот.
 
Автор рубрики – Алексей Фирсов, социолог, генеральный директор ЦСП «Платформа»

Продолжение дискуссии об индексе счастья. Текст коллег из САЕАС ФОКУС

#БеседыНаПлатформе
 
Эзотерические практики как ответ на кризисные ситуации. Подходы к социологии мистического.
 
🕯19 мая в 17:00

Зум-встреча с публицистом, культурологом, социальным исследователем Ильей Переседовым.
 
Ключевые вопросы:

▪️Что мотивирует людей обращаться к эзотерическому опыту и как его можно классифицировать?
▪️Что сегодня в тренде?
▪️Уместен ли интеллектуальный снобизм по отношению к этим тенденциям?
▪️Усиливается ли конфликт между традиционными сакральными течениями и новыми подходами?

Для более детального рассмотрения этих вопросов будет выделена одна из практик – Таро. Мы обсудим, как формируется интерес к этому направлению, как оно соотносится с традицией, какие стереотипы здесь сложились, насколько различаются внутри практики – «профанная» группа и «продвинутые». Спикер профессионально изучает данное направление.
 
Организаторы: 1MI, ЦСП «Платформа»

Информационные партнеры: низгораев, Pure Strategy, #Шалимовправ, Московская прачечная, САЕАС ФОКУС, СоциоДиггер

Ссылка на регистрацию

После регистрации вы получите электронное письмо с подтверждением, содержащее информацию о входе в конференцию.

Всех приглашаем к участию! Будем вместе разбираться в этой интересной и трендовой теме.

Премия РАСО как институт репутации

Принято считать, что в России не развит институт репутации: нет метрик и процедур, которые определи бы репутационных лидеров в тех или иных сферах. Например, в бизнесе. Российская ассоциация по связям с общественностью восполняет этот пробел.

26 мая, уже второй раз, будет вручаться премия по ряду номинаций за прогресс компаний в области публичного восприятия. Оцениваются не отдельные проекты, не медийная активность, но финальный результат: что изменилось в репутации брендов в их различных аспектах – социальности, экологичности, устойчивости в ситуации кризиса, бизнес-солидарности и других. Работу по определению победителей ведет экспертный совет, в котором сегодня более 70-ти специалистов в области коммуникаций, маркетинга, социологии.

Председателем совета является Алексей Фирсов, генеральный директор ЦСП «Платформа», вице-президент РАСО.

Более подробно об этом событии можно прочитать здесь.

❗️❗️❗️Напоминаем ❗️❗️❗️

Сегодня в 17:00 состоится зум-встреча с Ильей Переседовым, культурологом, публицистом и социальным исследователем.

Тема дискуссии: Эзотерические практики как ответ на кризисные ситуации. Подходы к социологии мистического.

Ссылка на регистрацию

Присоединяйтесь!

Надолго ли мода на спорт?

26 мая в 15:30 на площадке Финансового университета поговорим о трендах на рынке телесных практик и о том, как меняются стратегии разных операторов любительского спорта.

Почему это интересно? Наши отношения с телом очень противоречивы. Индивидуальны и подвержены групповым модам и неврозам. Преисполнены любовью к себе и самобичеванием. В наших любительских спортивных практиках часто случаются подмены целей. Отношение к телу и спорту отражает целый набор культурных тенденций. Еще больше, пожалуй, можно сказать об отношении государства к нашему телу.

Мы можем рассказать много историй о том, как здоровое и красивое тело было целью, а стало средством – участие в соревнованиях и получение медалей. О том, как спорт дает свободу и радость, как мы активно бюрократизируем себя через спортивные приложения и трекеры. О спорте как регуляторе баланса работа-личная жизнь. О том, как в начале спорт появился ради того, чтобы жизнь была полнее, а потом, как жизнь перестраивалась под спорт. Но вместо этого пригласили на сессию несколько спортсменов-любителей, которые расскажут о себе в жанре автоэтнографии.

Ссылка на регистрацию

✔️Директор сессии, Мария Макушева. Изучает мотивацию, барьеры, вдохновения и срывы в любительском спорте
✔️Содиректор сессии, Олег Кильдюшов, ВШЭ. Изучает институциональный дизайн спорта, его идеологию и то, что происходит с ними «после глобализации»
✔️ Сергей Алтухов, ВШЭ. Специалист по спортивному менеджменту, изучает трансформацию национальной спортивной индустрии
✔️Валентина Волокитина, Министерство спорта. В тонкостях знает о том, какие программы проводит сейчас государство и какие цели ставит
✔️Андрей Адельфинский, МГТУ им. Баумана. Андрей - редкий случай профессионального атлета и аналитика в одном лице. Исследует как работают (и не работают) национальные стратегии управления спортом
✔️Максим Боровиков, FitnessData. Агентство Максима агрегирует информацию от всех крупнейших фитнес-клубов страны. Изучает тренды в любительском спорте и фитнесе

#СоциологияAsIs

Партнеры рубрики: Russian Field, СоциоДиггер, САЕАС Фокус, Низгораев.

Стоимость жизни как социологическая категория 

Сама постановка вопроса создает подозрение в цинизме. С моральной точки зрения жизнь человека бесценна и не является рыночным товаром. Попытка мыслить о ней в денежном эквиваленте встречает психологическое сопротивление. Если жизнь не поддается измерению, то зачем вешать ценник?

При этом процедура такой оценки неизбежно происходит. Её проводят страховые компании, частные военные корпорации, законодатели, экономисты. Фактически фундаментальный вопрос распадается на несколько. Какова средняя цена, за которую человек готов рисковать своей жизнью – например, идти добровольцем на фронт из материальных соображений? Какая сумма воспринимается обществом приличной, чтобы компенсировать смерть человека на производстве по вине компании? Какой ориентир задают страховщики, чтобы предложить сделку по страхованию жизни? И так далее. 

Если создать таблицу, сопоставляющую подходы различных социальных и культурных групп, мы получим полезный материал. Стоимость человеческой жизни может быть одним из показателей оценки качества жизни (не единственным!). Чем выше стоимость жизни, тем больше ценится человек, тем больше развито общество. Сразу отметим, что не стоит абсолютизировать показатель. Оценка может не учитывать исторический путь страны, культурные, в том числе, религиозные отличия, а также зависеть от половозрастных, географических и статусных особенностей человека.

Но все-таки, если жизнь человека – не товар, то как рассчитывать стоимость? 
Поскольку единой формулы расчета нет, оценка варьируется в зависимости от подхода. 

Стоимость жизни может оцениваться по размеру человеческого капитала (знаний, навыков, активности на рынке труда, уровня доходов). Поэтому при оценке ущерба от смерти человека рассчитываются выгоды общества, которые оно может приобрести, если сохранит жизнь или здоровье человека с определенным набором социально-экономических характеристик.

Такой подход кажется неполноценным, так как фокусируется лишь на трудовой деятельности человека. Компромиссным кажется подход субъективной оценки стоимости жизни, то есть готовности платить за повышение качества жизни. Такая оценка зачастую служит ориентиром для страховых компаний: позволяет рассчитывать стоимость услуг и справедливый размер выплат для клиентов. Например, по оценкам Сбербанка , мужчины оценивают свою жизнь в 1,5 раза дороже, чем женщины. Та же тенденция (оценивать свою жизнь дороже) свойственна для молодых людей с высшим образованием. Коллеги из Финансового университета усредняют показатель: для россиян справедливый размер компенсации в связи с гибелью человека равен примерно 5,2 млн руб. Однако самим исследователям кажется, что цифра должна быть примерно в 10 раз больше.

Теперь обозначим несколько гипотез. Что еще может влиять на субъективную оценку стоимости жизни, кроме ресурсов, которыми обладает человек или которые были вложены в него? 

Культурный контекст – есть общества, которые культивируют ценность индивидуального, и есть – коллективного. В первом случае стоимость жизни возрастает. Россия относится ко второй группе. Вообще признание жизни самоценностью свойственно далеко не каждой культурной группе: в античности или средние века смеялись бы над этой версией. Для древнего грека, например, доблесть существенно выше физического бытия. 
Горизонт планирования будущего. Чем дальше горизонт, тем выше оценка, поскольку ожидания создают дополнительную ценность. 
Плотность социальных связей. Это еще Дюркгейм отметил: в католических сообществах процент самоубийств существенно ниже, чем в протестантских. Он объяснял это не особенностями веры, а тем, что католики живут в более тесных сообществах. 

Определить место России в этой системе координат – задача будущих исследований. 

Текст подготовили Дарья Дубинина, Алексей Фирсов

Продолжение нашего сериала о судьбе территорий

Социология территорий. Совместный проект Незыгаря и ЦСП «Платформа». Дальний Восток: стремление к невидимости и ускользание. Как формируется идентичность жителей региона. Эксперт: социолог, завкафедрой философии и культурологии Тихоокеанского государственного университета Леонид Бляхер.

В нулевые годы начинали зарождаться большие идентичности: региональные, национальные, политические. Они подкреплялись горизонтальными связями, отношениями лояльности в связи с определенными возможностями тех лет. Сегодня эта ситуация нивелирована в ноль. Последние 3-5 лет происходило размывание всех больших идентичностей. Главная ценность, которую показывают исследования и декларируют люди, – невидимость: человек хочет, чтобы общество его не видело.
Нулевые годы – период, когда действовали устойчивые связи, возникшие в 90-е – региональные связи, международные связи региона – но добавились федеральные деньги. Это было время возможностей, инициативы. А потом пришла федеральная экономика и уничтожила местную активность. Даже не потому, что она ей чем-то мешала – она ее просто не заметила. Вы идете по дороге, и у вас на пути муравейник – вы его пнете не из жуткой ненависти к муравьям, он просто под ноги попался.
После этого начинается два больших процесса. Фантастическое ускорение оттока активного успешного населения из региона и заполнение этой лакуны низкоквалифицированной рабочей силой – частью сельской, частью из Центральной Азии. Оттока количественного из региона практически нет, но меняется качество населения. Для нового населения региональная идентичность не существует. Она подменяется знанием ситуации и правил: «Я не идентифицируюсь с этим сообществом, но я знаю, как в нем надо действовать». Происходит то, что описал Бауман: «Когда идентичность не существует, а имитируется».
Прежде была устойчивая идентичность региона: Дальний Восток – крепость России на границе с Китаем и Японией. Потом у крепости отобрали врага. Первая новая идентичность – катастрофичная: мы те, кто оказались в заднице. Но жить в катастрофе нельзя. Даже если вокруг одни руины, человек начинает из них что-то выстраивать. И возникает новая идентичность: мы – те, кто не любит китайцев, но вынужден с ними дружить, те, кто ездит на японских автомобилях, потому что российские автомобили – дрянь, а европейские неоправданно дорогие. Возникает более-менее устойчивая региональная идентичность, которая активно поддерживается тем обстоятельством, что населенных центров в регионе немного, активных людей в этих городах еще меньше, и они, как правило, знакомы друг с другом. Соответственно, эти образы начинают транслироваться.
В силу переселенческой природы региона русские здесь, скорее, суперэтнос. Не русский – недавно приехавший и тот, кто педалирует факт своей этничности. То есть еврей в кипе – это все-таки еврей, а еврей, с которым я пошел в баню или на охоту, – русский. Армянин, который говорит по-армянски, отмечает факт своей принадлежности к древней нации, – это, конечно, армянин. А мой бизнес-партнер – настоящий русский. Русский – равно обычный.
Когда возникает внешняя угроза, жители региона однозначно идентифицируют себя как россиян. Когда кто-то говорит, что все жители России должны посыпать голову пеплом, это вызывает сильную ответную реакцию именно как россиян. Но при других обстоятельствах эта идентичность мало проявляется, по понятным причинам. В 1991 году возникла качественно новая страна, которая пыталась себе выкроить костюм из остатков старого, вместо того чтобы пошить новый. По моему убеждению, эти структуры невозможно построить искусственно – они выращиваются, а социальные процессы требуют много времени.

Комментарий коллег САЕАС Фокус и низгораев по нашей совместной рубрике #CоциологииAsIs о стоимости человеческой жизни как социологической категории

По поводу голосования выше: западники неожиданно стали проигрывать славянофилам (хотя вначале уверенно вели). Надо возрождать салонные споры в духе 19-го века. Тем более, времена мягче: тогда П. Я. Чаадаева признали сумасшедшим, а сегодня он отделался бы статусом иноагента.

Сегодня мы продолжим рубрику «Социология As is», которую ведем в партнёрстве с рядом исследовательских центров. Партнёр проекта, известный социолог-деконструктор Дмитрий Рогозин (РАНХиГС) выступит с программным текстом о социологии секса.

Итак, Дмитрий Рогозин (социолог-деконструктор, как мы его называем), пишет о том, что пора подвергнуть тему сексуальности социологическому анализу. Область эта лишилась табуированности, которая сдерживала исследователей в прошлые десятилетия, – поясняет автор. Кроме того, смежные дисциплины, типа психологов, ее уже отработали. А значит, ее надо передавать на новый уровень.

Подойти к снаряду Рогозин предлагает через изучение сексуального опыта людей в возрасте 50+. И действительно, если получить релевантный продукт для этой группы, с более молодыми будет проще. Но в этой же группе прийдется встретиться с высокими внутренними барьерами: закрытость здесь будет выше.

Фундаментальная проблема социологических исследований сегодня состоит в том, что ее полевая часть в значительной мере построена на высказываниях людей, иными словами, на том, что люди сами говорят о себе. А люди часто говорят не то, что думают, думают не то, что в реальности делают, их мотивы смешаны и непроявлены, внутренняя рефлексия носит случайный характер. Ссылаясь на свой полевой опыт, Рогозин считает задачу решаемой.

#БеседыНаПлатформе

Запись беседы с Ильей Переседовым, культурологом, публицистом и социальным исследователем. В дискуссии приняли участие социологи, научные сотрудники, психологи, религоведы и представители коммуникационных компаний.

Разговор о том, почему люди обращаются к тому или иному опыту мистического. Какая категория людей больше склонна к поиску иной реальности. Отдельно была разобрана практика Таро – через сопоставление сложившихся стереотипов и личного опыта спикера.

Ждём на следующих встречах!

Назрела новая социологическая «коллаборация», как раньше модно было говорить, пока англосаксов не отменили

Мы тут с коллегами-социологами объединились и теперь будем вести совместную рубрику аж на 5 каналов. На все рекомендуем подписаться, читать и комментировать:

Платформа (идейный вдохновитель рубрики)
Низгораев
СЕАС Фокус
СоциоДиггер

О чем будем писать?

О социологических концепциях и методах, новых открытиях и классических теориях, проблемах нашего предмета исследования и стереотипах.

Ищите тексты по тегу #СоциологияAsIs

Последний - репостим ниже и приглашаем к обсуждению ⤵️

#НамРассказывают. Отрывки из экспертных и глубинных интервью, фокус-групп.

«Для большой социальной мутации требуется 5-7 лет»

Андрей Максимов, руководитель научно-исследовательского Центра территориальных изменений и городского развития РАНХиГС, о сдвигах в гражданской идентичности и факторах ее укрепления:

Идентичность без перемен

Самосознание, уж тем более идентичность, – это вещи глубоко инерционные, и даже серьезные изменения политического расклада, вызовы социальной жизни и информационные рамки, которые это сопровождают, в краткосрочной перспективе не приводят к грандиозным изменениям. Мне кажется, что базовый характер восприятия себя как нации глобальным образом не изменился. Это отчасти связано с тем, что психофизическая встряска оказалась далеко не того масштаба, который можно было представить в феврале прошлого года. В конечном счете все сгладилось ощущением, которое превалирует сегодня: где-то что-то наверху или на фронтах происходит, но нашу жизнь это прямо не затрагивает.

То есть мне кажется, что в массе своей люди не испытывают глубокого эмоционального потрясения от происходящих событий. Они воспринимают это так, что государство ведет защиту наших интересов. Но не нашими силами. Выполняет свою задачу. Но это не меняет нашу картинку и представление о реальности, все равно воспринимается как часть некой нормы. Поэтому я считаю, что говорить о глобальных изменениях в восприятии себя не стоит. На данный момент общественное сознание находится в сопоставимой точке с тем, что было до СВО. Для того, чтобы произошла большая социальная мутация, должно пройти 5-7 лет, а то и несколько десятилетий.

Этническое разделение

Отдельный момент – это восприятие разницы между украинцами и русскими, этническое разделение. Здесь какое-то брожение умов наверняка происходит. Не произошло негативизации образа рядовых украинцев. Но есть недоумевающее наблюдение: мы считали, что мы почти один народ. Это так или не так? Насколько мы далеки друг от друга? И то об этом размышляет минимум людей. Абсолютное большинство, даже встречая человека с украинской фамилией, не задумывается о том, кто он. Если он здесь – значит русский. Если там – значит украинец. Резюмируется это. Шок и разлом – политический, военный, военно-политический – это в любом случае линия разделения. Но для того, чтобы произошло изменение, нужно длительное нахождение в разной управленческой системе и разном информационном поле.

Необходимость успеха

В общем и целом, формирование гражданской идентичности состоялось. Нынешний патриотический задор как раз базируется на некой идее: Россия – это цивилизация. Не в категориях Шпенглера, Тойнби или культурно-исторических типов. Но претензия на то, что мы не Европа, не Азия, а что-то отдельное и равновеликое, существует у многих жителей России.

Что касается проблемы дуализма идентичности русских и россиян – ее и раньше не было, и сейчас для большинства жителей страны она не стоит. Потому что русские считают гражданскую идентичность россиян по сути своей. Они, условно, владельцы контрольного пакета: это наша страна, наш язык, наш народ, наша культура. А остальные народы – как бы миноритарии. Я думаю, что здесь две истории. Одна – при которой малые народы ассимилируются и «перемалываются». А вторая – при которой они пытаются как-то жить с параллельной идентичностью. Это история, например, татар, якутов, с возрождающимся национальным самосознанием. Это история разных кавказских и некоторых буддийских народов.

Что может стать главным фактором интеграции? Религия не может, потому что, очевидно, она отталкивает часть населения, некоторые этнические группы. Нужна история нового успеха, прежде всего – экономического. Без нее это все стянуть очень сложно. Что происходит в Китае? Доходы жителей, потребительский уровень вырос в разы за последние десятилетия. Они вновь осознали себя величайшей нацией. Если этого не произойдет в России, ожидать долгосрочного патриотического подъема, на мой взгляд, не стоит.

Рубрика #Диалоги

Репутация – цель или средство?

Сегодня пройдет вручение премии «РАСО. Репутация» – за существенные, качественные изменения в образе российских компаний по итогам 2022 года. «Платформа» – интеллектуальный партнер премии, участник разработки процедур.

Само событие – повод задуматься над такой развилкой: репутация – это цель или средство? Иными словами, нужна ли она сама по себе или как инструмент решения каких-то других задач. Вопрос сложный. На личностном уровне чаще говорят о самоценности репутации, на корпоративном – об ее инструментальном смысле.

Приведем вчерашний диалог Алексея Фирсова с PR-директором одной из крупнейших российских компаний, лидером отрасли. Повод для диалога неважен.

А. Ф. – Для бизнеса характерно прагматично подходить к репутации. Типа: «Нужно ее иметь, чтобы получить кредит, поднять капитализацию, договориться с властью». Но мой тезис – репутация должна становиться самостоятельной целью. Чем меньше думаешь о ее практической пользе, тем лучше она будет работать. Поэтому вес людей, которые управляют репутацией должен быть гораздо выше.

Представитель бизнеса (ПБ) – Я вижу смысл нашей профессии в том, чтобы улучшить понимание. Люди делают продукты, но часто не умеют слышать друг друга и говорить друг с другом. От этого все конфликты и войны. Мы про то, чтобы слышать, предвидеть риски непонимания и заранее объяснять мотивы и цели. Результат нашей работы – взаимопонимание и мир, провал нашей работы – конфликты. А репутация – неизбежный побочный продукт этого.

А. Ф. – В моем понимании репутация – это не побочный продукт, а символическое выражение пути. Сумма многих отражений, создающая отдельную сущность. Через репутацию субъект относится к самому себе. Если психологически вскрывать представителей бизнеса, то репутация часто оказывается ключевым мотивом. Но речь, конечно, не о медийной репутации.

П. Б. – Согласна. Но для меня все вот это – производная от сути нашего ремесла. Важная, но производная. А суть: умеем слушать, что на самом деле хотят части целого, умеем найти общее между их желаниями, умеем помочь им понять друг друга с помощью слов или картинок, или действий. Управляем их коммуникациями, управляем связями. И они живут мирно и счастливо. Это настоящая цель. И в процессе недостижения возникает репутация слышащего, правильно говорящего, правильно делающего.

А. Ф. – Подумаю. Пока склоняюсь к тому, что это одномоментно. Мы слушаем и помогаем, потому что нам важна репутация. Не слава, а ответ на вопрос: что мы есть? Наш бытийственный статус. Я бы с артистом сравнил. Аплодисменты, цветы, рецензии и все такое – да, побочный продукт. Но репутация – убедителен ли он в роли, прошел ли ее до конца. Он отвечает за это не перед залом, а перед условным Шекспиром или Чеховым.

П. Б. – А это тогда репутация? Или самоидентификация?

А. Ф. – А здесь нет строго различия. Репутация – это ядро идентичности.

П. Б. – В общем, в твоем понимании слова у нас с тобой получается диалектика про яйцо и курицу.

А. Ф. – Дилемма курицы и яйца снимается актом восприятия, который позволяет одномоментно увидеть яйцо в курице, курицу в яйце.

П. Б. – Отлично! И вообще нет курицы и нет яйца, а есть только высиживание…

Рубрика Платформа #Рекомендует

Наш партнёр по проекту #СоциологияAsIs Дмитрий Рогозин в честь 20-летнего юбилея памяти Геннадия Семёновича Батыгина, доктора философских наук, профессора, сооснователя и первого декана факультета социологии Шанинки, рассказал о готовящемся цикле мероприятий, созданного силами его учеников и коллег.

1 июня в 18:00 состоится вечер памяти в библиотеке Шанинки.

В «Социологическом журнале», основателем которого является Батыгин, они поделятся воспоминаниями о своём наставнике и преподавателе.

Также выйдет журнал «Пути России», где Г.С.Батыгину будет уделено особое внимание, и книга Ольги Соколовской, посвящённая размышлениям социологов о нем.