Апология российского бизнеса через преодоление чрезвычайщины к нормальности

Любая чрезвычайная ситуация подразумевает появление временных антикризисных мер. Очень важно, что временных. Потому что антикризисный менеджмент подразумевает нормализацию. Возможно, норма уже не будет прежней, но это будет норма. В такой ситуации нельзя допускать действий, которые подразумевают снова и снова отдаление от вожделенной нормальности.

Весной 2022 года, что на законодательном, что на ведомственном уровне были внедрены антикризисные меры: например, ЦБ разрешил банкам и страховщикам не раскрывать свою отчетность, а Правительство РФ – крупному бизнесу. Само Правительство РФ тоже перестало публиковать подробные данные о расходах бюджета, оставив только обобщенные. В итоге по состоянию на декабрь 2022 года промежуточную отчетность по МСФО разместили только 36% компаний из выборки.

В январе же 2023 года Минфин РФ недосчитался 1,776 триллиона рублей, это 60% от планов собрать. И параллельно вице-премьер Андрей Белоусов предложил крупному бизнесу добровольно поддержать бюджет единоразовым платежом в 250 млрд рублей. Механизма такого платежа, с кого, в каких пропорциях, почему с них, что им будет хорошего взамен не предложено. А вы точно их эффективно потратите? Да и более того, непонятно спасет ли ситуацию такой платеж, что делать если еще деньги потребуются? Снова просить добровольно скинуться? Как-то это не системно и не по-государственному звучит, может показалось?

Потому что 250 млрд у крупного российского бизнеса, конечно, найдутся, более того, есть и легальные основания их взять. Например, РСПП в ответ предложил увеличить подоходный налог, хотя в 2021 году уже были существенно повышены ставки другого налога – на добычу полезных ископаемых. Еще одно логичное решение – попросить эти деньги в долг на внутреннем рынке заимствований, но при этом надо будет доказать, что государство способно их вернуть и в какие сроки (недаром же Эльвира Набиуллина стала в кой-то веки оптимисткой и говорит, что к середине 2023 года экономика перейдет к росту, точно же ничего или, вернее, никто не помешает?). Либо стимулировать компании взять на себя часть государственной нагрузки на территориях присутствия этого бизнеса течение какого-то периода (какого?). Ну и, главное, бюрократическая машина должна сама изменить, сократить расходы на содержания себя любимых, отказаться от непрофильных каких-то функций, пересмотреть приоритеты, хотелки. Верно же?

Только не нужно к директивной обязаловке какой-то не переходить, не дай Бог. Или уже все решено?

При этой суетной чрезвычайщине отдельные крупные компании сами пытаются стимулировать нормализацию: не отказываются от ESG-проектов, запланированных до февраля 2022 года; социальную нагрузку выполняют и раскрывают отчетность. Например, Норникель добровольно 10 февраля 2023 года раскрыл отчетность, там прозрачно видно всё вышеперечисленное. Социолог Алексей Фирсов даже термин для такого бизнеса, образующего каркас надежности, ввел – национальные компании. Только размера для статуса недостаточно, важно осознание ответственности за будущее страны, потому что нынешние бизнесмены, накапливая капитал, успели наломать дров и разочаровать в себе (и в рыночной модели) слишком многих. Сейчас есть шанс для апологии российского бизнеса. Уверен, что переизобретение капитализма в России в 2020-х создаст возможность для немногих возможных позитивных сценариев выхода из нынешнего положения.

Социология согласившихся отвечать и социология ожидаемых ответов

Российская социология после февраля 2022 года переживает не лучшие времена. Кризис доверия данным достиг своего пика. Тем не менее, какие-то явления и процессы социологические службы выявляют, при чем демонстрируя при этом даже ужасающие данные (например, резкий рост тревожности россиян в последнем квартале 2022 года), а какие-то результаты исследований кажутся внутренне противоречивыми и неправдоподобными и при беглом рассмотрении, и при погружении в детали, разборе профессионалами в этой области.

Почему так? Эта социология формируется по заказу АП скажут многие, поэтому что надо в данный момент подсвечивается, а опасное, в представлениях кураторов внутренней политики, видоизменяется, прячется и перевирается. Если надо было зачем-то подсветить тревожность в конце 2022 года, то была дана команда про нее рассказывать. То есть социология субъективизируется кем-то с этой точки зрения.

Но есть в нынешнем искажении и объективные причины, главные из них две: 1) опросы проводятся среди тех, кто согласился участвовать в опросах, мнение отказников не учитывается, а оно существенно изменило бы расклад по некоторым темам; 2) согласившиеся отвечать тоже не доверяют интервьюерам, поэтому в своих ответах привирают в «правильную» сторону.

Как это устроено?

Отказы. Социологические исследования всегда сталкиваются с достаточно высоким процентом отказов от участия в них респондентов. В обычной ситуации причина отказа носит злободневный характер – некогда, цейтнот какой-то, лень, настроение вредное и т.д. Поэтому берут масштабностью исследования, если опросить несколько тысяч человек, то погрешность снизится, потому что демографически и ценностно охватит людей из тех же категорий людей, кто не захотел отвечать.

В нынешней ситуации доминирующая часть отказов (это понятно по тому, что процент отказов вырос в разы) стала принципиальной. Людьми движет страх и недоверие. Реально ли это опрос или кто-то от «товарища майора» использует этот прием для выявления «врагов народа», вдруг, даже если лукавить, то как-то проколюсь, поэтому лучше промолчать. Вообще неуехавшие граждане, которые имеют альтернативную точку зрения на происходящее, занимают ролевую позицию своеобразных «резидентов-нелегалов», «спящих», притаившихся, никому не доверяющих, внутренних мигрантов.

Правильные ответы. Тенденция отвечать интервьюеру «правильно» то, что, как кажется респонденту, ожидают от него услышать, появилась намного раньше. Ее выявляли уже лет 10 как, например, в преддверии протестных голосований на выборах разных уровней. Причины так отвечать разные: назло, чтобы не успели среагировать, из страха и т.п. Сейчас, находясь под интенсивным прессом пропаганды, люди тем более знают, что от них ожидается, какая существует правильная позиция, какие правильные ответы надо сказать. Тут их даже в двуличии и других нелицеприятных свойствах (наше общество, конечно, несовсем здорово, но текст не об этом) не поймаешь, скорее, из-за информационного воздействия, а также того, что произошло «невозможное», «необъяснимое», то, что никак нельзя обычной логикой принять, люди отказываются от своего я в этом вопросе и транслируют тоже шизофреничное, но, главное, официальное, конформистское, сказанное с телевизора объяснение. Традиции двоемыслия в нашей стране – почти что скрепа.

Как угольное проклятие хочет сожрать северный завоз

Уголь – стратегический товар на экспорт в Юго-Восточную Азию. Нынче особенно, разворот на Восток же. Под него созданы все условия по транспортировке по железной дороге – Транссибу и БАМ – тарифы, приоритеты и т.д. Потому что окно возможностей закрывается. Есть десять-двадцать лет, и от угольной генерации даже в этих странах откажутся. Только уже в азиатской части страны угольные составы, фигурально выражаясь, встали в огромную пробку.

Поэтому Транссиб и БАМ собирались под эти задачи расширить, но долго запрягали, а потом поняли, что сил на это не хватает, слишком долго, слишком дорого, нет рабочих рук, специалистов, инфраструктуры, подрядчиков и т.д. Да и денег на это в бюджете сейчас нет от слова совсем.

А уголь-то сейчас надо продавать.

Тут в Минтрасе РФ сообразили, что одним из выходов является перевалка угля через речные и морские порты Красноярского края и транспортировка по Северному морскому пути (на самом деле по пропускной способности – мертвому припарка, но все же).

Беда в том, что навигация на сибирских реках ограничена летним сезоном – максимум 4-5 месяцев. И в это время весь речной флот задействован на решение социальных (северный завоз) и инвестиционных задач (доставка грузов для проекта ВостокОйл, реновации Норильска и др.). Кроме того, перевалка угля дает и дополнительную экологическую нагрузку, специфическая угольная пыль накрывает округу, для Красноярска, где речной порт находится хоть и на окраине, но в черте города, с его проблемой «Черного неба» - это еще один гвоздь в крышку гроба перспектив развития и создания комфортных условий для жизни. Кстати, в большинстве городов Красноярского края основные сложности с чистотой воздуха связаны с использованием угля в качестве топлива – для частных нужд и для централизованного отопления.

Потому что опять наскоком, опять без просчитывания последствий, без сценирования, нормального проектирования. И понятно же почему. Ведь чтобы по нормальному делать, то надо флот на Енисее расширить, создать отдельные перевалочные порты, желательно удаленные от крупных населенных пунктов, решить вокруг них проблему с подъездными путями. Оу, так это долго, сложно, усилия надо прилагать, финансирование находить, считать, проталкивать все через заградительные барьеры бюрократических согласований. Ну у чиновников же агония - сейчас, быстрее, срочно, потом разберемся, давай-давай. От этой лихорадки проблемы в стране и множатся, многие из которых потом не решаются десятилетиями.

Мэры как джинны губернаторов

В Новосибирске на следующей неделе с высокой вероятностью отменят прямые выборы мэра, несколько месяцев назад их убрали в Томске. Поделился с газетой Континент-Сибирь своими мыслями о том, к каким последствиям привела отмена прямых выборов мэра в Красноярске:

В Красноярске прямые выборы мэра отменили в 2015 году. Действующий глава Эдхам Акбулатов оправдывал это всероссийским трендом, но тогда Красноярск несколько обгонял время. С Акбулатовым отмена прямых выборов сыграла злую шутку: вроде соглашался отменить для себя, но в крае сменился губернатор, вместо лояльного к нему Виктора Толоконского пришёл Александр Усс, с которым у действующего градоначальника были натянутые отношения со времён, когда последний возглавлял краевое правительство (если не раньше). Усс кулуарно «попросил» Акбулатова не выдвигаться в главы городской администрации и в некоторой суматохе вместо него в кандидатах появился министр транспорта Сергей Ерёмин. Тот в кресле мэра расцвёл, из серого чиновника превратился в электорального политика, уровень поддержки которого обогнал рейтинг Усса. И через пять лет опять непрямые выборы стали для мэра-ставленника злым роком. Усс дал Ерёмину отворот-поворот на продление полномочий, выставив на конкурс исполнительного и несклонного к публичности первого заммэра Владислава Логинова.

Сергей Еремин – чиновник с очень непрестижным образованием, который и на своём месте министра транспорта звёзд с неба не хватал: получил это назначение, потому что его отец работал в Заксобрании края вместе с Александром Уссом. Новая креатура Усса, нынешний мэр Владислав Логинов, – офицер, служака: всегда на вторых ролях. За его спиной нет каких-то успешных проектов. Поэтому его назначают мэром.

Конкурсная система отбора сити-менеджера ничего не гарантирует. Ни уникальных управленческих качеств назначенца, ни благосклонности региональных властей по проектам. Мэр будет просто лояльным с хорошей выслугой перед начальством. Проекты в региональных столицах будут появляться, но на них всегда будет стоять ярлык «по инициативе губернатора», ну и носят они косметический, а не принципиальный характер. В Красноярске были после отмены выборов мэра реализованы масштабные проекты благоустройства за краевые и федеральные деньги (парки, скверы, набережные), но все они позиционируются как губернаторские.

Противостоять отмене прямых выборов в Красноярске никто не пытался. В городских советах обычно большинство у партии власти, а они любые инициативы берут под козырёк. Бузят немного парламентские оппозиционеры, но и они понарошку, потому что чуть большее бузотёрство будет приструнено силовиками.

Непрямые выборы мэра – стопор для развития карьеры электоральных политиков. И механизм для назначения на должность «своих» людей. Это особо актуально при смене власти в регионе, назначении врио варяга и так далее. Отдаляется ли при этом мэр от народа? Да, безусловно. Даже активный в соцсетях, публичный в СМИ мэр Красноярска Сергей Ерёмин минимизировал свои контакты с людьми (приёмы граждан, встречи и т.д.), практически не встречался с депутатами Горсовета и членами Общественной палаты города.

Прямые выборы – это инициация политика, осознание им своей ответственности перед избирателями, жителями. Если губернатор выдвигает, а голосованием в горсовете рулит замполит региональной администрации, то ставленник на пост мэра во всем становится обязан им. Он их джинн из лампы, а желаний может быть хоть три, хоть триста тридцать три. Захочешь самостоятельности – найдут другого джинна.

После отмены прямых выборов мэра в Новосибирске последним бастионом демократии в Сибирском федеральном округе останется Абакан, республиканский центр Хакасии . Но это очень условно. Последние выборы там были фактически безальтернативными, единоросс Алексей Лемин набрал на них под 90 процентов, а на предыдущих ныне покойный единорос-тяжеловес Николай Булакин – почти 80%. Если сейчас захотят Лемина назначить врио губернатора, то чудным образом выборы и в Абакане станут практически мгновенно непрямыми.

Красноярск в поиске точки опоры

Красный означает не коммунистический, а красивый

Конечно, москвичи и жители других регионов путают Красноярск и Краснодар. Виноват, конечно, Краснодар. Он должен извиниться перед Красноярском и немедленно переименоваться. Потому что Краснодар на самом деле Екатеринодар, а вот Красноярск всегда был Красноярском с основания. Переводится как красивый берег, красивый обрыв.

В случае с Краснодаром же – красный про коммунистический строй. А в отличии от ближайших соседей (Новосибирск, Хакасия, Иркутск) Красноярск ни в 90-е, ни в нулевые, ни в 10-е не входил в «красный пояс».

Красноярск – реально красивый. Захватывающая дух панорама Енисея, вершин отрогов Саянских гор (в т.ч. знаменитые красноярские Столбы), громадных и изящных мостов через великую реку, приятная набережная, уютный компактный центр, гастрономическое раздолье и классный сервис в местных ресторанах, симпатичные люди, живущие здесь.

Историческое самоопределение

В исторически было три Красноярска:

Острог (военно-сырьевой центр) – с основания в 1628-м до конца 18 века.

Купеческий центр (включая период золотой лихорадки) – конец 19-ого века и до 1917 г.

Индустриальный центр – в основе то, что через Красноярск прошла Транссибирская магистраль, но основной период расцвета с 1941 г. – эвакуации заводов с западных рубежей СССР, молниеносное освоение Правого берега. Агония этого периода – с 1991 г. по середину 2000-х.

Между периодами были своеобразные буферные зоны продолжительностью до полувека. Сейчас Красноярск живет как раз в таком межвременье, поиске себя.

Черное небо

Проблемы с воздухом в Красноярске начинаются зимой. Это привет из индустриального прошлого. Тогда в 50 км от города была построена Красноярская ГЭС и Енисей зимой перестал замерзать, стал парить. Также были построены несколько ТЭЦ для централизованного отопления города, специально заточенные на работу на каменном угле, добываемом на разрезах Канско-Ачинского угольного бассейна. Из промпредприятий, которые дают нагрузку на воздух осталось на пальцах можно пересчитать сколько, но среди них гигант – Красноярский алюминиевый завод. Усугубляют ситуацию, появившиеся уже в новейшие времена 500 000 автомобилей, которые в морозы врубают автопрогрев. В безветрие выхлопы от всего этого шапкой нависают над Красноярском.

Черное небо – это развилка в развитии Красноярска. Или-или. Или оставить все как есть и дать городу загнуться, или найти новый сценарий развития.

Красноярск в моменте

В переходе от индустриального к постиндустриальному городу Красноярск идет как в потемках, оступается, набивает шишки.

Власти верили в проект Зимней Универсиады 2019 в Красноярске как модернизационный для города. Но вложения были недостаточными (и не очень эффективными) – кое-где удалось подлатать (сделать капремонт центральной улицы – проспекта Мира, набережной, несколько современных парков). Но принципиально город от игр не рванул (как Казань после летней Универсиады или Сочи после зимней Олимпиады). Да и с наследием всемирных студенческих игр никак не могут решить, для чего оно: для профессиональных соревнований или для жителей. Так и стоят объекты, обнесенные заборами, видимо, защищаясь от одичалых горожан.

Красноярцам свойственен своеобразный апломб, не признают Новосибирск столицей Сибири, считают его деревней Новониколаевкой. Относятся к Хакасии и Тыве как своим младшим сестрам, ревнуя, например, если дети с этих территорий уезжают учиться в другие города. Ну и в Красноярске очень насторожено относятся к приезжему руководству, несмотря на то, что два уважаемых красноярцами глав региона – Павел Федирко и Александр Хлопонин – были варягами.

Красноярск – город-миллионник с самыми суровыми климатическими условиями среди мировых мегаполисов. И он находится в поиске референсов и идей для развития. В регионе с таким потенциалом, как у Красноярского края, грех говорить про нехватку ресурсов, скорее, проблема в том, что не найдена пока точка опоры.

«Не случилось», «Ишь ты, Масленица» и чем кролик лучше тигра

От прошлой недели слишком многого ждали: запуска второй открытой волны мобилизации, крупномасштабного наступления, принципиальных кадровых перестановок, старта трансфера и еще с десяток гипотетических событий, предсказывая которые аналитики выдавали свое желаемое за будущее действительное в зависимости от личных вкусов, предпочтений и испорченности.

И не удивительно, ведь тизеры и промо-мероприятия этой недели были заточены на что-то большое.

Лично я не писал эту неделю текстов, думал обобщить после либо самого ключевого пазла, либо когда все сложится в единое целостное полотно. Но не дождался.

Такое чувство, что инфантильно хотелось-то всё и сразу, но взрослые по очереди запретили каждое желание: «Это можно? И это тоже нельзя. Почему? Потому что будет так и так, а, значит, будет только хуже».

Тем временем, неделя эта была масленичной. Я уже неоднократно писал, что в той ситуации, в которой россияне оказались год назад, их психика цепляется за какие-то якоря нормальности в частной жизни: лето и дача, Новый год и подарки и т.д. И с Масленицей 2023 года также. Люди праздновали ее как не в себя: истерично и напоказ. Фотки в соцсетях с горами блинов, народными гуляниями, путешествиями и семейными селфи. И если раньше это было попыткой «надышаться перед», то на второй год переживаний такая надрывная праздность по любому «подходящему случаю» стала почти обязанностью. Потому что жизнь перед чем-то нехорошим стала перманентным состоянием россиян.

Сегодня Прощеное воскресенье и понятно, что есть, за что каяться, но прощать уже никто не намерен. Потому что масленица-то была, но то, что надо было бы проводить и оставить позади, пока остается со всеми нами. И раз христианская метафизика дает такие сбои, люди переносят фокус внимания на новый спасательный круг, например, начинают надеяться на законы буддисткой космологии, конкретно, что китайский новый год принесет долгожданное и хорошее, ведь кролик – не агрессивный тигр, а белый и пушистый зверёк. Если подведет и примитивный анимализм, то мозг зацепится за что-то еще. Лишь бы не думать о страшном и невозможном, том, что уже случилось и еще может произойти.

Смерть Глеба Павловского - это окончание эпохи прагматичной политики. Именно политику в ее циничном амплуа Павловский считал эффективной. Он создал образ такого Путина. И из соображений «ничего личного» Путин отстранил своего демиурга. Но год назад создание Павловского поступило непрагматично, не сказать, что ценностно, но понадеявшись на фортуну, а не расчет. Павловского это разочаровало, в его последних выступлениях было много досады и мало содержания. Он никак не мог понять, зачем мировые политики поступают себе во вред и продолжал в их действиях искать какой-то скрытый гешефт. В его картине мира пиар был важнее содержания. Но ХХI век про ценности и смыслы, а не про их яркую упаковку и создание постмодернистских воздушных замков. Да будет new age.

Президентская кампания как шоу талантов: «Что ты умеешь лучше всего?» «-Сливать выборы!»

Парламентские партии знают, что от них требуется на президентских выборах. Нужно не помешать основному кандидату.

В идеале, конечно, было бы всем сыграть в Жириновского. Но это как-то радикально, поэтому достаточно:

• либо просто самоустраниться (как решил сделать лидер СРЗП Сергей Миронов);

• либо нанести себе максимальное количество увечий, не совместимых с предвыборной кампанией на победу. Так, например, КПРФ заявило, что готово спойлерить так, чтобы быть на вкус как потерявшая сочность жвачка, для этого бороны не испортит Геннадий Андреевич, который «да, за 75, но всё еще баба-ягодка опять». Новые люди хотели услужить и выставить Алексея Кудрина в качестве идеального образа либералозаменителя-дядюшки для битья, если на них не будет каких-то других планов в АП. ЛДПР приглушают оппозиционность Леонидом Слуцким по мере сил и даже на опережение.

Забавно, что несмотря на годы работы над вырабатыванием идеальной покорности с прореживанием любых проявлений самостоятельности, каждая из партий в закромах имеет по одному-несколько потенциально конкурентных кандидатов, которые в обычной ситуации были бы не прочь поучаствовать в выборах, но в нынешней хотели бы отсидеться ради безопасности. У Новых Людей это Сардана Авксентьева, у ЛДПР – Виктор Бут (а когда-то бы еще и Сергей Фургал), у СРЗП был вариант брачного союза с Евгением Пригожиным, у КПРФ – Павел Грудинин, Николай Бондаренко и даже Валентин Коновалов, который, конечно, как губернатор провалился, но как миловидный комсомолец для бабушек, дедушек, тетушек и девушек из регионов все еще симпатичен.

Слить президентские для парламентских партий залог выживания. При проведении и в предусмотренные сроки. и досрочно. При любом базовом АПшном сценарии кампании: и Путин-Путин, и Путин-преемник. Ведь статисты в кампании нужны юридически, чтобы был соблюден принцип альтернативности, и драматургически-технологически, чтобы обеспечить декоративный фон и задать через хор подпевал желаемую повестку (какой бы фантасмагоричной она не была).

Главное, сейчас не перестараться, ведь если слишком зачистить поле, то перед самими выборами придется искать хоть кого-то (типа, Собчак в 2018-ом), чтобы оживить то, что уже и с дефибриллятором не спасти.

Попытка осмыслить российские города

В Незыгаре опубликовали мою колонку с рамочным портретом Красноярска. На эту попытку взглянуть на родной город со стороны меня сподобил социолог Алексей Фирсов в рамках проекта Центра социального проектирования «Платформа». Ранее сам Фирсов делал в этом жанре описание Тобольска.

Мне кажется, что в работе по развитию российских городов регулярно пропускается важнейшая фаза. Сразу переходят целеполаганию, каким-то мастер-планам, идеям, проектам и прожектам. Но забывают спросить, а зачем этот город нужен горожанам, чем он отличается от других городов (миллионник от 15-ти других миллионников; малый город от тысячи других таких же малых городов). Отличия не только в харде (природе, ландшафте, архитектуре, инфраструктуре), но и в софте городов – в особенностях думания о городе горожанами и теми, кто этими горожанами готов стать.

Когда нынешняя внешняя буря закончится, то встанет вопрос о внутренних приоритетах. И несмотря на то, что они любому здравомыслящему человеку были ясны и год, и десять, и двадцать назад, видимо общество должно было закрыть гештальт таким трагичным образом.

Ресурсов на внутреннее развитие будет мало, надо будет действовать умно и эффективно, а не тупо заливая деньгами. Внутренние приоритеты – это сделать страну не только пригодной для жизни и развития, но комфортной и привлекательной. Пока этим стандартам соответствует только один город в стране. Но он же является воплощением идеи вертикали, концентрации всех ресурсов в одном месте, а другие города получат шанс на развитие, если в стране реализуется сетевой федерализм (кстати, чаще всего, им нужно вернуть их же деньги).

Нельзя говорить о появлении какой-то самостоятельности без понимания города в его софте. Приведу пример с тем же Красноярском. Когда красноярцы хотят метро, почему они его хотят? Вовсе не для того, чтобы решить транспортную проблему (она решается по-другому, намного дешевле и быстрее), но красноярцы пока вообще хотят ездить на личном транспорте, иначе на 1 млн жителей там не было бы полмиллиона автомобилей. На самом деле жители Красноярска хотят метро, чтобы быть не хуже Москвы и Новосибирска, я описал это в текстах про амбициозность красноярцев и про городские химеры. Но ведь быть не хуже можно и другими способами. Просто надо это городским сообществом обсудить, снять эту психотравму. Давайте, например, сделаем в городе лучшее в стране школьное образование. Или давайте сделаем город экологичным, обгоним другие города в этом – из самого загазованного в самый продвинутый в защите окружающей среды. Или, может, сконцентрируемся на теме с ЗОЖ, красноярцам стать такими русскими шведами, рождаться сразу с лыжами, беговыми кроссовкам и т.д. Это сложнее, чем вотнуть на горе самый высокий флагшток. Для этого нужно думать стратегически, для этого нужны конкурентные выборы мэра как обсуждение сценариев будущего, а мэр должен выходить к горожанам и с ними общаться. Иначе снова и снова в Красноярске будут не достраивать метро.

И так с любым городом страны. Что хотят горожане? Почему так? Не химера ли это? А можно ли их истинные желания направить в конструктивное русло?

Современные образы будущего должны быть не из ХХ или даже XIX веков, они могут быть сформулированы креативнее, понятнее для людей (город белых кроссовок, город без труб и т.д.), но быть реальными, реализовываться возможно долго, но настойчиво, а не быть просто пиаром на одну предвыборную кампанию (например, в 2012 году в Красноярске кандидат от партии власти Эдхам Акбулатов на мэрских выборах (тогда еще были прямые выборы) выиграл с концепцией «Турник в каждый дом» и «Миллионному городу миллион деревьев», но эти слоганы забылись администрацией на следующий день после победного подсчета голосов).

КЭФ-2023: просто talk или будет толк?

Стартовал Красноярский экономический форум 2023. Первый день разминочный: молодежная площадка плюс несколько кадровых круглых столов. На раздачу студентам аккредитаций не поскупились: голодные то ли до знаний, то ли просто на поесть ребята создавали ажиотаж и очереди и на входе на форум с утра, и около столов кейтеринга, и в холле, и чуть меньше в конференц-залах.

Самым высокопоставленным гостем этого дня оказался губернатор Александр Усс. Но модератор пленарки Денис Терехов не позвал его участником дискуссии, только предоставил трибуну в начале для приветственного слова и в конце для фирменной финалочки, в них Усс с досадой выразил обиду за такую несправеливость. Но более радикальные телеграм-коллеги интересуются можно ли на молодежной площадке форума вообще было поставить ограничение по возрасту – допуск только тех, кто моложе 45 лет. Наверное, тогда бы Усс и всю молодежную площадку сам отменил.

Тем временем, оппозиционные краевые депутаты и политологи предлагают этот форум больше не проводить и сэкономить 300 млн бюджетных средств на его организацию. Мотивация понятная: в регионе нехватка школ, проблемы с ремонтом поликлиник и больниц, зияющая экологическая гнойная рана, но ресурсы направляются на что-то пафосное и спорное по эффективности привлечения инвестиций и средств в текущей ситуации недостатка финансов, когда даже на федеральном уровне Правительство не знает какое денежное дерево потрясти, чтобы хоть как-то сошлись расходы-доходы.

И удивительно, что на самом форуме на одной из площадок (которая проводилась в молодежный день, но была как для взрослых) были проговорены принципы, которые бы позволили выйти из тупика бессмысленности «Дня сурка» для различных форумчан. Там речь шла о социальных, территориальных инвестициях бизнеса в опоре на системное социологическое исследование запроса общества на участие корпораций в развитии городов (проведено ЦСП «Платформа»). И в этом докладе вводится периодизация изменения отношения бизнеса к «соцнагрузке»:

В советский период – полный контроль территории
В 90-е – сбрасывание социалки и ответственности, кризис местных бюджетов
В нулевых – попытки договориться (и тогда же появились форумы, как места встреч и переговоров об условиях взаимодействия)
В 10-х – ставка на урбанистику, опека бизнесом отдельных проектов и поиск образа будущего (форумы как разговор о видении территорий, многое на уровне слов, много бла-бла-бла, мало реализованного).
В начале 20-х – город как актив – изменение подхода, бизнес понимает, что если на территории присутствия будет плохо, то он потеряет кадры и создаст себе больше проблем. И начинает вкладываться в стратегические, долгосрочные программы, перехватывает инициативу целеполагания относительно мест у государства, ищет баланс между простыми запросами населения (прямая помощь нуждающимся и т.п.) и территориальным «прогрессорством» через социальный инжиниринг и приоритезацию потребностей и целей.

И возвращаясь к КЭФ: нужен ли он региону или это просто пиар-традиция для губернатора. Если появится длинный горизонт, стратегическое понимание зачем, то ок, давайте проводить. Более того, фокус с госорганизации на коллаборацию корпораций региона в проведении этого мероприятия был бы не просто полезным, но и необходимым фактором его возрождения. Просто известно, что бизнес умеет, имея только 10% от государственных ресурсов делать в разы более эффективные вещи. Вот и пора показать как. Иначе все форумы (не только один КЭФ) окончательно отрываются от реальности и превращаются в симуляцию и имитацию.

Очень либеральной по дискурсу получилась главная пленарка Красноярского экономического форума’23. Дерипаска предложил сократить чиновников, Клишас сказал, что часто лучше не принимать какой-то закон, чем наворотить лишнего регулирования. Оба сказали, что бизнес спасет страну, а государству надо целеполаганием заниматься, а не менеджментом. Теперь у нас такие сислибы?

Как большая политика ломает маленькую

Илья Гращенков в Кремлевском безбашеннике описал модель взращивания демократии. Да, самые важные выборы – муниципальные, от них зависит, как будет выглядеть и работать то место, в котором сами люди живут. Но люди пока на эти выборы идут не охотно: ни сами в депутаты, ни на избирательные участки в день голосования. Поэтому муниципальные выборы решаются административной мобилизацией (прозвон начальником, фотография бюллетеня на вотсап и т.п.) и неэлекторальными методами (карусели, подвоз и т.д.).

Как сейчас выглядят горсоветы? Это 25-40 депутатов, из которых:

- человек 5-10 директора школ, главврачи, главреды местных газет;
- человек 5-10 представители крупных корпораций с официальными должностями в их дочерних предприятиях;
- 2-3 человека, обычно это председатель, зампред, глава бюджетного комитета – чиновники, они фактически часть администрации города;
- человек 5-10 – представители строительного лобби (внести изменения в градостроительную документацию, пролоббировать возведение социальных объектов рядом с их площадками и т.д.)
- человек 5 -7 – средней руки предприниматели, которые хотят встроиться, найти связи, обычно пролазят от других партий;
- иногда еще в горсовет засовывают одного комсомольца, волонтера или колясочника.

Кого-то из этого большого списка затаскивают в горсовет на вырост для Заксобрания, ГосДумы, чтобы не следующих выборах тянуть уже «опытного».

Для всех вышеперечисленных депутатство – дополнительная социальная нагрузка, изматывающая навязанная обязанность.

Подавляющая часть бюджета муниципалитета – зарплата чиновников, бюджетников, сотрудников муниципальных организаций. Какие-то живые деньги «на изменить к лучшему» появляются через выпрашивание у федеральных и региональных властей. Коридор узкий, как во всех чиновничьих зданиях. Готовится документация, едут чиновники с протянутой рукой в Москву или идут к коллегам в серые дома защищать свои инициативы. Всё потому, что полномочий и обязанностей у муниципальных властей хватает, а вот ресурсов и источников бюджетных поступлений – немного.

Поэтому, когда мы говорим про рост от дворового активиста до депутата как генезис демократии, делать это могут только сытые и небитые, а стучаться они должны не в наглухо заколоченные двери и окна.

Сытые стали появляться:

- это молодые мамочки, мужья которых неплохо зарабатывают, дети подрастают, и они ищут приложения себя;
- это благополучная молодежь, которых пока содержат родители из среднего класса;
- это убежденные общественники, у которых есть какая-то свободная профессия и время на активизм.
- это вышедшие на пенсию, но еще неравнодушные тетеньки с каким-то семейными накоплениями и взрослыми детьми, которые тоже неплохо зарабатывают.

Что прямо сейчас происходит с этими группами людей: их обезжиривают (средний класс беднеет из-за экономических последствий большой политики), их мобилизуют (см. отчет Шойгу о призванных ИПшниках), их выдавливают из страны (не нравится – уезжай), их перевоспитывают (студентов и молодых ребят – от идеологической работы в университетах до запрещения всего, что они смотрят, читают, чем увлекаются и избивания дубинками на митингах).

Интересы активистов прямо противоположны интересам тех, кто сейчас сидит в горсоветах. У первых шило в попе, а вторым надо потише, поменьше, чтобы заниматься своей работой и делами.

Ресурсов на избрание у активистов – ноль. А политтехнологии с приведением на участки тех, кто проголосует, как нужно, пока, увы, работают.

Что сломает такой унылый порядок вещей? Кое-где корпорации в рамках ESG-проектов стали в городах присутствия взращивать активистов, потому что испытывают кадровый голод, готовы создавать условия для приезда новых жителей и поняли, что только сами люди эффективно и ответственно смогут менять среду к лучшему. Кое-где гражданское общество (те самые молодые мамы, студенты или активные тётушки) прорвутся и покажут иную модель. Но все это очень медленно будет, а, главное, всё это так легко сломать «большой политикой».

Почему выдвижение Владислава Даванкова в мэры Москвы – это плохо?

Ситуация складывается так, что в нескольких регионах России в сентябре 2023 года мы увидим некое подобие конкурентных выборов.

1) Есть регионы, где идет действующий глава или врио и через муниципальный фильтр допускают несколько представителей парламентских партий, но для того, чтобы создать формальную альтернативность. В этих регионах может случиться сценарий 2018 года (например, Красноярский край, Алтайский край), но он для властей не столь критичен, как 5 лет назад, потому что разрешенные партии сейчас приглушили свою оппозиционность до степени не отличимости от партии власти.

2) А есть регионы, где в результате казуса 2018 года (Хакасия) или по расторговке с АП (Омская область, Орловская область) губернаторами стали представители парламентских партий.

3) Ну и есть регионы, где действующий глава настолько не зашел, настолько не конгруэнтен (например, Уйба в Коми), что его бы поскорее надо снять в ближайший губернаторопад, даже несмотря на то, что в этом году уже такой многочисленный поток руководителей регионов избирается.

4) Кроме того, губернаторские выборы совпадают в нескольких ключевых регионах с выборами в Заксобрания регионов (Якутия, Кемеровская область, Ивановская область, Хакасия) и городские советы административных центров (например, Красноярск и Абакан). И хорошо бы, даже если не на победу, то для увеличения партийного результата выставлять не откровенных спойлеров, а раскручивать федерального уровня паровозов новой волны (не как раньше Жириновский во главе всех списков ЛДПР в Заксобрания, а отправлять заметных, активных, растущих как политики депутатов ГосДумы поработать на земле).

У большинства парламентских партий список таких кандидатов недлинный, в том числе из-за особенностей политической системы, по которым люди попадают в ГосДуму, не всегда имея электоральные способности, зато обладая необходимыми для партий ресурсами. Тем не менее, почти каждая из партий могла бы наскрести по сусекам кандидатов и те самые ресурсы и сосредоточится на 1-3 кампаниях всерьез, а не для галочки.

Интересен прецедент партии «Новые люди». У них в ГосДуме 13 своих депутатов и 2 примкнувших. Многие из депутатов не могут участвовать в губернаторских выборах из-за слишком юного возраста, в Уставах части регионов прописан возрастной ценз в 35 лет, а Новые люди провели в ГосДуму достаточно юных ребят сразу со студенческой скамьи. Но как минимум три федеральных политика «Новых людей» обладают серьезными электоральными возможностями: лидер партии Алексей Нечаев, экс-мэр Якутска Сардана Авксентьева и вице-спикер ГосДумы Владислав Даванков. Более того, Даванков прошел губернаторские курсы в РАНХиГС.

Нечаев мог бы в качестве разминки и для подтверждения лидерских позиций в партии пойти в мэры Москвы, Авксентьева понятно просто обязана поехать в Якутию и выиграть там, если не губернаторские, то выборы в ГосСобрание, а вот для Даванкова можно было бы подобрать маленький регион (например, Псковскую область) и там сыграть на победу.

И когда Даванкова ставят на бесперспективную с точки зрения победы Москву, то это только усугубляет болячки политической системы.

Понятно, что выборы в Москве – это витрина. Понятно, что с Собяниным пока ничего не решено. Понятно, что уровень поддержки в Москве системно-либеральных взглядов выше, чем во всей России. Понятно, что после участия в московских выборах на следующих ЕДГ можно выиграть в другом регионе, например, как по стечению многих обстоятельств Михаил Дегтярев спойлерил в столичные мэры в 2013 и 2018 годах, а в 2021 году согласованно и почти безальтернативно избрался в хабаровские губернаторы.

Московская мэрская кампания не про победы, а про статусы и систему одолжений для «собянинских» и АП (здесь разобрано как это работает на примере КПРФ) . А в ситуации, когда можно выигрывать и забирать больше в других местах, и, когда, скорее всего, за это ничего плохого не будет, нужно пробовать здесь и сейчас, чего-то обещанного на потом может и не быть. Иначе политика скатывается в имитацию бурной деятельности.

О переносе столицы в Красноярск или любой другой город Сибири

Я сибиряк минимум в четвертом-пятом поколении по разным ветвям генеалогического древа. Родился, вырос, получил образование и наработал опыт в Красноярске. В одних крупнейших городах Сибири я бывал по несколько раз, в некоторых из них работал, в других у меня живут родственники, друзья, коллеги и знакомые: в Новосибирске, Омске, Иркутске, Кемерово, Барнауле, Томске, Абакане, Кызыле и Норильске. За рулем автомобиля исколесил дороги между этими городами от Горного Алтая до Байкала, путешествуя на поезде и самолете побывал во многих местах с юга на север от Саянских гор до Заполярья.

Я понимаю перспективы и проблемы этих мест, знаю, какие тараканы в голове у жителей и какие за ними скрываются истинные желания. И я могу сказать точно, что эта вот столичность, про которую говорит Олег Владимирович Дерипаска, не является ни для кого вожделенной. Нет в Сибири и мечты о какой-то самостийности, сепаратизме.

Сибиряки хотят одного: чтобы пророчество Михаила Ломоносова про «могущество России Сибирью прирастать будет» из колониального проклятья превратилось для самой Сибири во что-то полезное: чтобы уровень и качество жизни, транспортная и социальная инфраструктура здесь не отставали от столичных и центральных, чтобы им обеспечили конституционное право на благоприятную окружающую среду, на ее защиту от негативного воздействия. Чтобы жизнь в Сибири из чего-то временного преобразовалась в постоянную, через эффект накопления непрерывно из поколения в поколение собственности и позитивных изменений. Чтобы Сибирь уважали и ей воздалось по заслугам перед Родиной. А для этого надо, чтобы с добычи здесь ресурсов забирали не всё, а какие-то пару-тройку десятков процентов тратили на развитие этого федерального округа.

А стать столицей – очередная химера, подмена сути. Есть кто-то, кто по-настоящему, а не для пиара хочет переносить столицу? Тогда зачем про это говорить? Проект проработан? Если есть, то точно получится или сопротивление будет таким большим, что вряд ли выйдет? Тогда не безответственно ли про это говорить? А в какие сроки? Может ли застрять такой проект на полпути, растянуться как медийный миф на несколько поколений? Если может, то не породит ли это комплекс для жителей региона, еще одну болячку неполноценности и обиды на центр?

В Сибири живут люди. Из уважения к ним их нельзя обманывать и навязывать им нереальное, тщетное и ненужное. При всей моей симпатии к другим базовым политическим тезисам Олега Владимировича в этом вопросе не надо так с сибиряками.

Варяги и Наши: о том, почему каких-то губернаторов принимают и любят, а какие-то не приживаются даже в своих регионах

Хочу извиниться перед уважаемыми коллегами из Псковской области. Я привел в пример этот регион, говоря о том, что Владислав Даванков из «Новых людей» мог бы сконцентрироваться на кампании в небольшой области, а не тратить время на очень дорогостоящие выборы в совсем бесперспективной с точки зрения победы Москве. Вполне резонно они пишут, что нельзя так наобум, без погружения в специфику региона, его политической культуры и текущего положения дел высказывать предположения, что можно приехать сюда и попробовать выиграть губернаторскую кампанию. В этом я был не прав.

Но в связи с вашей реакцией у меня есть вопросы: А чем залетный Даванков в 2023-ем бы отличался от десантированного в Псковскую область Михаила Ведерникова в 2017-ом? Или от Андрея Турчака в 2009-ом? Даванков – не ноунейм, это вице-спикер ГосДумы, один из руководителей парламентской партии, такой же как Ведерников выпускник программы подготовки губернаторов-технократов. Почему жители Псковской области, которые в 2018-ом выбрали Ведерникова на не очень конкурентных выборах, а в 2023-м будут как-то против конкуренции между представителями двух разрешенных на текущий момент в стране политических партий?

Я сам из Красноярского края, в котором почти 20 лет губернаторами работали привлеченные специалисты: Александр Лебедь (родом с Ростовской области, приехал из Москвы, путал первое время в выступлениях Красноярск и Краснодар – для красноярцев это страшный грех), Александр Хлопонин (москвич, приехал из Дудинки и Норильска, там успел поработать губернатором маленького Таймырского АО и директором заполярного филиала Норникеля), Лев Кузнецов (москвич, член команды Хлопонина, тоже прошел школу работы в Норильском промышленном районе), Виктор Толоконский (новосибирец, работал губернатором Новосибирской области и полпредом в СФО тоже в Новосибирске – это тоже оскорбление красноярцев, которые очень ревнуют к статусу соседа, как столицы Сибири). При этом назначение коренного НАШЕГО Александра Усса в 2017 году счастья красноярцам не принесло, уже к 2019 году у. него обвалился рейтинг из-за неосторожных публичных высказываний (женщине, пострадавшей от потопа, сказал, что и сам может «права качнуть», а во время длительных и сверхмасштабных пожаров в сибирских лесах заявил на встрече с молодежью, что тушить их «экономически нецелесообразно»), которые проводили принципиальную черту различия между ним и жителями региона. Так наш стал чужаком, НеНАШИМ. А Хлопонина многие красноярцы до сих пор вспоминают как образцового главу региона, и чуть ранее приезжий (из Ростовской области) Павел Федирко тоже заслужил признание и уважение, умер и похоронен в Красноярске на аллее славы.

В самом по себе избрании выходцев из других мест губернаторами нет ничего страшного.

Но важно, чтобы такое избрание проходило через горнило конкурентных, честных и прямых (без заградительного барьера муниципального фильтра) выборов. Если идеи, образы будущего, управленческие способности приехавшего (залетного, варяга) покажутся жителям региона более убедительными, то и отлично. Если через 5 лет получится подтвердить реализацию замыслов и объяснить, что требуется еще срок на завершение и какие-то новые свершения, то тоже круто. Так инициируется ответственность перед людьми и регионом, так становишься НАШИМ. А назначения сверху только активируют преданность тем, кто тебя протолкнул на эту должность, и страх, что тот, кто назначил, уволит, жители же ни при чем, и регион можно сменить на другой (в стране даже появились серийные губернаторы, главы региональных правительств, замгубернаторы и мэры городов).

Вторая важная вещь – уважение к региону, его своеобразию, умение стать своим. Есть НАШИ, которые сами без роду и племени, а бывают варяги, которые считывают культурный код и принимают его как личный, близко к сердцу.

Ну и, наконец, губернатора-варяга можно было бы за прорыв в социально-экономическом развитии вознести до небес, но где же случались такие прецеденты за последние 10-12 лет?

Дорогие читательницы! С праздником вас!

8 марта – это не просто выходной день, когда мы поздравляем женщин. Это день борьбы за женское равноправие. Наша страна первой сделала многое, чтобы у женщин были избирательные права, доступ к профессиональному и образовательному развитию и т.д. Но это было сто лет назад.

Сейчас политическая Россия – это страна мужчин. И возможно беда к нам в дом постучалась в т.ч. из-за этого.

Сейчас в России:

- Из 85 губернаторов только 1 женщина,
- Из 33 членов Правительства России 3 женщины.
- Из 450 депутатов Государственной Думы РФ 74 женщины (16%).
- В правительствах регионов есть специальные женские должности: министры культуры, туризма, образования, соцзащиты, замгубернатора по социальной сфере. На них привлекают женщин, но в редком правительстве региона женщин больше 20-25%.
- Аналогичная ситуация по гендерному составу в законодательных собраниях регионов.
- Женщины регулярно сталкиваются с харассментом, предвзятостью, карикатурностью в российских административных структурах.

Я не буду сексистом, приписывая без должных на то оснований какие-то особые черты женщинам как руководителям. Женщины бывают разные, например, бывают более агрессивные, безжалостные, чем некоторые мужчины. Важно широкое представительство женщин в российской политике. Тогда отпадут крайние варианты. Власть в нашей стране станет более сбалансированной, и я уверен, направленной на интересы людей, а не реализацию абстрактных и опасных идей.

За всякими танцами депутатов, песнями от мэров городов, всей мишурой подарков скрывается потеря смысла сегодняшнего праздника. Мечтаю о России, в которой станет возможно избрание Президентом женщины, в которой и в исполнительной, и в законодательной власти будут равноценно представлены и женщины, и мужчины.

P.S. Это мой пост 8 марта 2022 года. До сих пор готов подписаться под каждым словом. Буду стараться не только в этот праздник, но и каждый день менять ситуацию в женском вопросе к лучшему. Люблю, восхищаюсь, ценю ❤️

В пятницу 10 марта в 17:00 по Москве вместе с ЦСП «Платформа» проводим онлайн-встречу «Чем живет русская провинция» с культурологом, исследователем малых городов Дмитрием Лисициным.

Приглашаются все желающие. Пройти регистрацию можно через ссылку на zoom: https://us02web.zoom.us/meeting/register/tZ0sf-uqpz4vEtKBwu5_D8aWLxVfDzjhMbcB

Я буду на этом мероприятии выступать в качестве сомодератора. Вообще, для телеграм-каналов это новый и интересный опыт. У меня канал авторский, поэтому могу участвовать «лицом».

Коллеги: Неудаща, Московская прачечная, Кремлевский безбашенник, Наивная политология, Украина не Россия, Двуглав, Ебулдинский спец, Поднять Перископ!, Псковская лента новостей, Тайны Ленинградского двора, Футляр для курая, Алла Донгур-оол, Санитары тайги, Хакасия, Хакасский инсайдер, Архитектура власти, Шойгу Лэнд, НеНаши, Красноярский чернослив, Выбор народа, Нетленка, Выборы Brief, Зеленый Змий, Родные края, если у вас есть возможность поддержать репостом эту онлайн-встречу, то буду очень благодарен.

А, вообще, друзья, вдруг у вас тоже возникнут идеи о подобных совместных форматах, а, значит, этот прецедент для всех будет полезным. Давайте развивать ТГ-коммуникации и дискуссии вместе.

О ЕГЭнутости: почему отмена единого экзамена приведет не к модернизации школьного образования, а к его деградации

Для чего вводили ЕГЭ?

1) Чтобы экзамен был честным. Местные выпускные экзамены предполагали много утечек, организация страдала, где-то учителя вместо детей писали, где-то отличники ездили из школы в школу, сдавая за кого-то другого, кто-то просто с черновика начистовую переписывал уже решенный вариант.

2) Чтобы объединить выпускные и вступительные экзамены. Один стресс, одно испытание вместо двух. Меньше коррупции, присмотр государства за процессом.

3) Чтобы создать единое образовательное пространство в стране. Чтобы ребята из регионов могли поступать в самые престижные вузы страны. Чтобы поддерживать образовательную мобильность, чтобы дети могли выстраивать небанальные образовательные, а затем жизненные траектории.

Кто против предыдущих трех тезисов?

Те, кто:

1) заинтересован в нечестных экзаменах

2) хотел бы разделить выпускные и вступительные испытания (для того, чтобы на них заработать, протащить своих и т.д.)

3) хочет закрепостить школьников и студентов, снизить их мобильность, привязать их к месту (первый шаг к закрепощению – идиотский выход из Болонской системы).

Получилось ли у ЕГЭ добиться своих целей?

Частично. Умные детки пользовались этим инструментом. Для многих из них он стал трамплином, шансом на лучшее будущее.

Но кое-где стали нарушать принципы проведения (задания решали учителя, другие ребята, списывали и т.д.), были утечки заданий.

Единое образовательное пространство пробуксовывало из-за огромного расслоения доходов столицы и провинции, отправить ребенка учиться за тысячи км решались либо отчаянные, либо те, кто побогаче.

В целом, в стране не устаканился рынок высшего образования, качество преподавания в известных со времен СССР вузах часто падало ниже плинтуса, а дети шли туда с опорой на представления родителей. Спрос на специальности определялся странными представлениями взрослых о том, что круто, а не реальным рынком труда, размером оплаты на нем, а также тем, чтобы дети находили свое призвание, не ломали свои жизни об ошибочные и устаревшие образы старших.

В чем главная проблема ЕГЭ?

Учителя ЕГЭнулись. Многие из них вместо образования устраивают формализм. В целом, стандартизация школьного образования, его костность, его медленная адаптивность к цифровым изменениям хоронили благородные принципы, рациональные идеи, ради которых вводилась такая форма экзамена.

Кто не любит ЕГЭ?

Те, кто его не сдавал. У нас восстание зомби, которые утверждают, что если всё откатить до советских настроек, то заживем.

Последние из нас, у кого есть антиген от этого – это поколения, которые выросли в новой России. Они же сдавали ЕГЭ. И среди них сторонников отмены на порядок меньше, потому что они знают положительные стороны, они ориентированы на будущее, а не на прошлое.

И если кому-то кажется, что дети чего-то недоучили, чего-то недопонимают, у них есть какие-то лакуны в школьных знаниях, то проблема же не в форме проверки знаний, а в том, как и кто их учил. Вопрос к системе школьного образования, а не к экзамену.

Что будет если/когда ЕГЭ отменят?

Плохо будет. Это отказ от принципов честности, единого образовательного пространства и единства выпускных и вступительных экзаменов. Это отказ от хорошего.

А плохое в образовании так и останется. Дрессировка детей, огромная аудиторная нагрузка, взращивание заучек, а не тех, кто понимает принципы, умеет пользоваться знаниями, разрыв школьного образования с актуальными знаниями, необходимыми навыками для жизни и потребностями рынка труда.

Отмена ЕГЭ – это плевок в свое потомство. Крест на нем. Представлений о будущем у старших поколений нет, есть только дикое желание выкопать из могилы прошлое во чтобы то ни стало.

Что надо бы сделать?

1) Вернуть ЕГЭ к принципам, ради которых его внедряли. Бороться с искажениями идеи, а, главное, отвязать процесс образования от заточки на контроле знаний.

2) Модернизировать школьное образование. Понять, наконец, что мы живем в XXI веке, и надо соответствовать ему.

Магия числе 44 и 223

Как попасть в настоящий магический мир? Запомните две цифры 44 и 223. Это код домофона от Вселенной, в которой маглам не место.

44-й (для госорганизаций и госкомпаний) и 223-й (для компаний, в которых у государства более 50%) федеральные законы принимались для того, чтобы ввести общие правила проведения закупок, сделать их честными, прозрачными, расширить доступ малого и среднего бизнеса и т.д.

Работают эти законы с точностью до наоборот. Их положения используются для того, чтобы отсечь лишних участников (в документацию вносятся различные заградительные положения); обмануть антимонопольщиков; завысить стоимость или скрыть настоящий перечень работ и т.д.

Вокруг 44-ого и 223-его выросла целая индустрия: тендерные площадки (более 20 штук), агрегаторы тендерной информации, обучающие курсы работы на тендерных площадках, участия в госзакупках, подготовки тендерной документации и т.п., специфический рынок труда среди тех, кто во все это погрузился, разобрался и имеет этим манипулировать и побеждать в тендерных дуэлях (2 миллиона специалистов!!!).

На многих курсах по госзакупкам 80% времени учат черной магии: как составлять техническое задание под свою компанию, как обходить барьеры, с какими документами можно хитрить, с какими лучше нет и т.д.

Иногда просто диву даешься, как у нас в стране многие благие начинания превращают в симулякры, в бессмысленное болото, часто коррупционное со стаями мутных дельцов, согласователей и решал, как вместо импортозамещения выдают иранский дрон, китайский смартфон или автомобиль за отечественные, а даже своих семян картофеля и свеклы как не было, так и нет.

Но в некоторых сферах хоть как-то сохраняется суть ради чего вводились правила, порядок, организованность, то сфера госзакупок целиком и полностью перешла на темную сторону силы. Например, ЕГЭ хоть частично выполняет свои задачи (доступ к образованию детям из провинции, один экзамены и для выпуска из школы, для поступления в вуз), то 44-й и 223-й законы – это полная имитация, симуляция вместо номинально заложенных в эти правовые акты целей.

При этом нельзя просто так взять и отменить эти законы (или даже приостановить на время), как любят заявлять всякие экстремисты, популисты, заинтересованные чиновники и Валентина Ивановна Матвиенко. Нужно разработать новый порядок, который будет прозрачным, честным, который не обрастет защитными заклинаниями, магическими предметами, могущественными волшебниками. Который будет составлен без лоббизма тех, кто хочет использовать новые законы во вред. Звучат, конечно, последние строки как близкий к идиотизму идеализм. Потому что дело же не только в том, что не работают госзакупки, но и в том, что нет защиты и от других социальных институтов – антимонопольного, судебного, правоохранительного; все как-то заняты своей магией, своей симуляцией, вместо обеспечения основных функций.

Как патернализм умер

Некролог

Как же был в советские времена патернализм силен! Распределение после вуза, очередь на квартиру, машину, государству лучше было знать, можно ли тебе ездить в другие страны и достоин ли ты югославской стенки в зале.

Потом в 90-е патернализм приболел, конечно. Кое-кто взял и сам стал отвечать за свою жизнь, другие почувствовали себя брошенными. Особенно бюджетники, особенно в глубинке. Кое-кто из-за этого даже запил, не перенеся столь жесткого расставания со столь любимой государственной заботой.

Но спасение пришло откуда не ждали: всем нужны оказались наши ресурсы, поэтому нефтедоллары нулевых накормили изголодавшихся в 90-е, особенно чиновников и силовиков. Стали приплачивать за второго ребенка, иногда сваливались случайные деньги после какой-нибудь прямой линии или обращения к Федеральному собранию.

В 10-е что-то сломалось. Деньги вроде те же, но не такие сладкие, как-то меньше на них можно было купить, да и радости от них скромные, еще и внезапно зачем-то число бедных стало расти.

Патернализм к росту иждивенцев оказался не готов, и в последнее время был уже не торт. Главная фраза десятилетия, конечно, «Денег нет, но вы держитесь. Всего доброго и хорошего настроения». Но и подчиненные ее автора тоже участвовали в конкурсе афоризмов: то какая-нибудь чиновница скажет, что «государство не просило вас рожать детей», а другая заявит, что «макарошки всегда стоят одинаково», то губернатор на вопрос «Почему он не собирается компенсировать расходы жителей на оплату детских садов?» отвечает «По качану», а другой глава региона выясняется, что сам может права качнуть в ответ на просьбы пострадавших от наводнения.

Конечно, думали люди, всё это перегибы на местах, но вот Он и Государство на самом деле о нас должны заботиться.

И тут в 2018-м патернализм в тяжелой форме перенес пенсионную реформу, а в 2020-м пандемию. Помните же популярный во времена самоизоляции анекдот про то, как Путин заходит в бар и говорит: «Всем пива за счет заведения!».

А когда настал 2022 год, сначала по телевизору, а потом в конце сентября по-настоящему, по-взрослому, то жители России, кажется, окончательно осознали, что надеяться они могут только на себя и свою семью. Государство же готово приплачивать много, но за подвиги на западных границах, а не просто по любви, как раньше в сытые и беззаботные времена. И это уже не по-отечески как-то, это контракт.

Возможен ли искренний и адекватный политик?

Вышло Безбашенное мнение о том, что политика руководителей государств в мире все чаще идет в разрез с их же предвыборной повесткой.

Для меня в этом видится два аспекта:

- Быть или казаться. Ставка на кажимое, на популизм в короткие отрезки перед выборами (3 месяца – максимальная концентрация) – признак (призрак) прошлого. Иногда мы видим в течение карьеры только кажимого политика, какой он внутри, по сути даже не узнаем. Иногда, конечно, через скандалы прорывается. Даже новая искренность – это же инструмент, это кажимость искренности в понимании политтехнологов. Трушность тоже есть, тоже прорывается иногда, но редко. Ну вот Владимир Путин после где-то 2018 года перестал играть по правилам политтехнологов, стал сам черкать свои речи, приплетать свое, какое есть, содержание, сейчас в 2022-2023 году мы видим true Путина, если бы он был таким в 2004-м или даже в 2012-м, то по-другому бы все могло сложиться.

Рецепт для тех, кто не хочет, чтобы «без них их женили», как выражаются коллеги, в том, чтобы у электората выработалось стойкое отвращение к популизму, антиген от голоса Сарумана. Что этому поможет? Технологические, медийные и поколенческие изменения.

- Тест на адекватность. У меня есть друг, который часто говорит: «Чтобы стать водителем надо пройти психиатра и нарколога, а чтобы стать депутатом или даже президентом никаких проверок нет». Вообще, конечно, дебаты всякие, публичные мероприятия с людьми, встречи с избирателями должны выявить какие-то отклонения, но от них почему-то уже давно решено было отказаться представителями партии власти. Выборы – это инициация, очень важно, чтобы они не скатывались в карго-культ, симулирующий, воспроизводящий форму, но подменяющий полностью суть. Все эти муниципальные фильтры, трехдневные голосования и ДЭГи заточены на победу нужного, главного кандидата, а не то, чтобы избиратели могли выбрать самого достойного.