Похоронный обряд, где-то в районе Мезени, 1906 год. Фотограф Н.Шабунин. У нас в Вологодской деревне точно также похороны проходят; очень древний обычай, видимо. Настилают на свежий могильный холм еловые ветки, ставят на них еду, вроде конфет и прочей мелочи, а также водку, и также едят ритуальную рисовую кашу, буквально по ложке каждому.

Понятно, это язычество. Интересно, что оно сохранилось с незапамятных времен. И главное, христианство, как оказывается, есть и пить на кладбищах не рекомендует (хотя, прямого запрета, кажется, нет).

Когда великаны увидели что Тор приближается, то Гьяльп, дочь Гейррёда, попыталась утопить Тора, упершись ногами в оба берега и вызвав подъем воды то ли мочой, то ли менструальной кровью. Поток чуть было не унес его, но Тор ухватился за ветку рябины и вылез из реки. Он расправился с Гьялп, бросив камень в ее гениталии, сказав: «Будет в устье запруда!».

(Прим. переводчика: несмотря на любовь современных исследователей к телесным жидкостям, хочу заметить, что детали про менструацию и гениталии как в самой Младшей Эдде, так и в Хвалебной песни Тору, отсутствуют, а Грейп и Гьяльп, ”хватающая когтями” и “бушующая”, скорее всего представляют из себя горные реки).

Как пишет Снорри Стурлусон в Младшей Эдде:

В тот же миг он очутился у берега и, ухватившись за деревцо рябины, выбрался из потока. Отсюда пошла поговорка: «Рябина — спасение Тора». (Перевод О. А. Смирницкой).
Джесси Л. Байок в своих заметках писал о том, что “рябина, которую считали священной, ассоциировалась с Тором”.

Рябина долгое время была известна как дерево, в которое никогда не ударяет молния, поэтому логично, что она фигурирует в мифе о Торе.

«Археологические исследования начала XXI века в Верхневолжском регионе демонстрируют наличие захоронений мужчин и женщин IX—X веков, обладавших высоким социальным статусом, а также предметами материальной культуры, в значительной степени соответствующей культуре Скандинавии, хотя это сходство уменьшается по мере удаления от Волги и ниже по её течению. Эти находки рассматриваются как ещё одно подтверждение скандинавского характера древнерусской элиты. Масштабы миграции скандинавов на Русь остаются неясными, но археологические исследования свидетельствуют, что значительное количество свободных скандинавских земледельцев проживало в Верхнем Поволжье».

Источники:
1. I. Jansson, «Warfare, Trade or Colonisation? Some General Remarks on the Eastern Expansion of the Scandinavians in the Viking Period», in The Rural Viking in Russia and Sweden, ed. by P. Hansson (Örebro, 1997), pp. 47—51;
2. Шепард, Джонатан (2016), «Review Article: Back in Old Rus and the USSR: Archaeology, History and Politics», pp. 395—396, 384—405;
3. Дучко, Владислав, «Viking Rus: Studies on the Presence of Scandinavians in Eastern Europe» (Leiden: Brill, 2004).

Посдел-покумекал и кривовато изрисовал карту европейской части РФ на исторические/культурные области.

Изначально меня удивило, что к Залесью относят всю Вологодчину и даже Шенкурск, а также Новгородскую, Псковскую области вместе с Приладожьем. Набросал для себя, получилось как-то так.

Отпраздновать Хаустблот и Дисаблот удастся только сегодня, начинаем.

> Вплоть до походов Святослава вятичи находились вне зоны влияния Руси. Их связь с каганатом была наиболее прочна. Вероятно, именно с земли вятичей в X в. продолжается активное проникновения славян на территорию хазар. Именно в этот период происходит рост процента славянского населения в Саркеле.

> Значительная, если небольшая его часть ушла на северо-восток, в зону, неподвластную Руси. Этот процесс хорошо виден по материалам археологии. Если в земле северян и южной части земли вятичей в XI в. наблюдается резкое, в разы, сокращение населения, то в бассейне средней Оки и Москвы происходит столь же бурный его рост.

> Такая перспектива никак не радовала свободолюбивое племя, привыкшее к самостоятельному принятию решений и не желавшее идти под руку Святослава. Более того, факт долгого сопротивления вятичей Киеву – вплоть до времен Владимира Мономаха – в свете археологических данных о развитии у вятичей земледелия, торговли и ремесла, большом количестве вятических городищ не может не порождать мысль, что вятичи и другие входившие в состав каганата [словенские] племена играли в VIII-XI вв. гораздо большую роль, чем это отмечено в летописях.

> Это населеніе должно было вести постоянную борьбу съ кочевниками и, хотя не могло нанести имъ особеннаго вреда, но за то служило лучшимъ оплотомъ для Сѣверской земли. Торговое и поэтому смѣтливое населеніе Подонья и Тмутораканской области, благодаря своему положенію, попавшее въ необходимость съ издавна вести борьбу съ окружающимъ его врагомъ, пріобрѣло стойкость и неустрашимость, а чрезъ знакомство съ врагомъ и мѣстностью получало большой вѣсъ въ глазахъ Сѣверской земли. Издавна привыкшее, еще со времени Хазаръ къ свободнымъ учрежденіямъ, оно, благодаря сложившимся обстоятельствамъ, выработало въ себѣ еще болѣе независимый характеръ и стало поэтому въ нѣкоторое натянутое отношеніе къ Руси.

> О взаимодействии и взаимовлиянии этносов, населявших в раннем средневековье Змиевщину, говорят данные археологии. Влияние салтово-маяцкой культуры на окружающий славянский мир является доказанным научным фактом. Так, например, славяне заимствовали фортификационные навыки и приёмы гончарного производства. Однако следует отметить, что славяне, в свою очередь, также влияли на салтовское население края. Это влияние отчётливо прослеживается в сфере домостроительства. В сер. Х в. в бассейне Северского Донца сочетаются славяно-тюрко-аланские черты фортификации, домостроительства, керамического производства, а также земледелия [33, с. 94; 38, с. 74–75, 78–79].

> По мнению А. А. Лаптева, наличие, по крайней мере, в части салтовских комплексов славянских сосудов позволяет говорить о проникновении в аланские общины славянского населения, принёсшего с собой свои обряды и проводившего их на катакомбных могильниках. Количеством такого населения, инфильтрованного в салтовскую среду, определялась распространённость тризн смешанного типа [44, с. 48]. В. С. Аксёнов об этом говорит следующим образом: «обнаружение в закрытых салтовских комплексах вт. пол. VIII-нач. IX вв. вещей славянского круга, подтверждает тезис о симбиозе в бассейне Северского Донца местного населения (славян и сармато-алан) с представителями пришлых этносов (аланами и праболгарами). Вместе они и создали такое яркое явление как салтово-маяцкая археологическая культура [2, с. 77]. Т. е. начинает формироваться новая материальная культура, общая для всего населения региона.
Делайте выводы:

> Присутствие же среди рассматриваемых вещей предметов, связанных с экипировкой коня воина-всадника (ворворка из погребения № 54, начельник из погребения № 175 могильника Сухая Гомольша), позволяет предположить нахождение в составе салтовских воинских отрядов выходцев из местной среды (волынцевцев-славян, болгар, сармато-алан). Присутствие же в войске хазарского кагана славянских вооружённых отрядов подтверждается данными письменных источников [2, с. 77].

• СНАБЖЕНИЕ ХАЗАР, СМЕШАННЫЕ БРАКИ