Первый пост получился очень уж длинным. Так, наверное, сейчас никто не делает. Должно быть все ритмично и динамично. Но жизнь наша провинциальная более размеренная, настраивающая на
долготу и широту. В этом посте я постарался описать события последних дней. Если коротко, я встал на учет во ФСИН, и все оказалось куда мрачнее, чем я думал. Что может быть хуже изматывающих судов, длившихся больше года, наивно думал я. Может
долготу и широту. В этом посте я постарался описать события последних дней. Если коротко, я встал на учет во ФСИН, и все оказалось куда мрачнее, чем я думал. Что может быть хуже изматывающих судов, длившихся больше года, наивно думал я. Может
Решение суда вступило в силу, меня поставили на учет и скоро наденут на ногу браслет. Ближайшие восемь месяцев здесь не будет появляться постов на политические и, конечно, куда более важные, чем мои персональные мытарства, темы, так как при постановке на учет мои аккаунты в соцсетях были аккуратно внесены в картотеку. Уважаемая начальница касимовского уфсин Анна Владимировна, если вы меня читаете, ваш муж, сражающийся сейчас в Украине за таких дебилов, как мы, о чем вы нам с порога, без обиняков, и заявили, не только герой, но и ловец. Не человеческих душ, нет, господи, помилуй. Ловец стерлядки, как поговаривают знающие толк в рыбе люди. Так что он, до того как уворачиваться от вражеских пуль, уворачивался от цепких взглядов местного рыбнадзора. Это все люди говорят, повторюсь, я тут совершенно ни при чем, как и мои расследовательские навыки. Я обычный российский уголовник, это уяснил из разговора с вами, Анна Владимировна, а ещё - предатель. Я был настолько впечатлен вашим напором и решимостью, придавлен ими, как кирзовым сапогом родины, что, сидя напротив вас, поверить не мог всем злым наветам, будто бы вы, во внеурочное от работы время, приторговывали выловленной вашим супругом-добытчиком стерлядкой. Это ж вранье все!
Но это мы отклонились в сторону. Итак, 23 мая нас с другим Сергеем, по версии суда и следствия - моим подельником, вызвали, чтобы поставить на учет. Пустая, казалось бы, формальность: заполняй себе и заполняй, ознакомился - подписал, ознакомился - подписал, права и обязательности разъяснены, браслет на ногу - и вперед! Но нет. Анна Владимировна не такая, она подошла к вопросу, как опытный рыбак. Это тебе не каких-нибудь ротанов из пруда дергать: насадил - вынул, насадил - вынул. Тут подход нужен. Сначала невинный вопрос про СВО, как бы проводочка такая. На которую Сергей, по своей доверчивости, клюнул. Каким, говорит, оно было, таким и осталось. И это было роковой ошибкой. Оставалось только подсекать. Анна Владимировна, победоносно всплеснув руками: «Вот она, дискредитация армии!». И тут же в кабинет вошли представители организации из трех букв, но не тех, что пишут обычно на заборе, и вывели Сергея под руки - составлять на него новый протокол по дискредитации.
Я, наученный горький опытом, молчал перед Анной Владимировной и все два часа виновато опускал глаза долу. Как ни старалась она меня вывести на чистую воду, я молчал и дышал на нее остаточными парами вчерашнего hard days night. Да, не скрою, было накануне, перенервничал с непривычки, но после постановки на учет я встал на путь исправления, ведь теперь за мной ведется почти круглосуточный контроль. Я как рыбка в прозрачном аквариуме. К наблюдению за мной подключены не только сотрудники фсин, но и той же вышеупомянутой организации, у которой вместо названия - три звездочки, а также - полиция, ППС и бдительные соседи - куда без них! - но о них, если приведется, я расскажу в следующих сериях.
А пока продолжу. В постановлении суда написано, что двум Сергеям, то есть нам с подельником, запрещается покидать пределы муниципального образования. Судья, когда зачитывал нам приговор, всем своим страдальческим видом показывал, как ему тяжело. Но надо. Директивы спущены, сроки отпущены. Он был похож на изнуренную лошадку русского крестьянина, которую против ее воли что ни день запрягают в плуг. Хотя по виду так не скажешь. Судья наш был человеком упитанным, я бы сказал даже тучным, и, видимо, как все упитанные люди, добрым. павел лобков сказал, что в прекрасной России будущего мы таких в Коституционный суд будем отправлять, потому что 8 месяцев ограничения свободы на сегодняшний день - почти ни о чем.
После оглашения на мой вопрос, имел ли он в виду весь Касимовский район, судья ответил утвердительно - и еще раз виновато, как бы отстраняясь от такого решения, даже как-то по-детски улыбнулся.
Касимовский так касимовский. Бывали и хуже места. В конце концов я тут похоронил своих родителей, и одним из мотивов вернуться и добровольно залезть в петлю, как вы помните из предыдущих постов, была возможность навещать отчие могилы.
Но это мы отклонились в сторону. Итак, 23 мая нас с другим Сергеем, по версии суда и следствия - моим подельником, вызвали, чтобы поставить на учет. Пустая, казалось бы, формальность: заполняй себе и заполняй, ознакомился - подписал, ознакомился - подписал, права и обязательности разъяснены, браслет на ногу - и вперед! Но нет. Анна Владимировна не такая, она подошла к вопросу, как опытный рыбак. Это тебе не каких-нибудь ротанов из пруда дергать: насадил - вынул, насадил - вынул. Тут подход нужен. Сначала невинный вопрос про СВО, как бы проводочка такая. На которую Сергей, по своей доверчивости, клюнул. Каким, говорит, оно было, таким и осталось. И это было роковой ошибкой. Оставалось только подсекать. Анна Владимировна, победоносно всплеснув руками: «Вот она, дискредитация армии!». И тут же в кабинет вошли представители организации из трех букв, но не тех, что пишут обычно на заборе, и вывели Сергея под руки - составлять на него новый протокол по дискредитации.
Я, наученный горький опытом, молчал перед Анной Владимировной и все два часа виновато опускал глаза долу. Как ни старалась она меня вывести на чистую воду, я молчал и дышал на нее остаточными парами вчерашнего hard days night. Да, не скрою, было накануне, перенервничал с непривычки, но после постановки на учет я встал на путь исправления, ведь теперь за мной ведется почти круглосуточный контроль. Я как рыбка в прозрачном аквариуме. К наблюдению за мной подключены не только сотрудники фсин, но и той же вышеупомянутой организации, у которой вместо названия - три звездочки, а также - полиция, ППС и бдительные соседи - куда без них! - но о них, если приведется, я расскажу в следующих сериях.
А пока продолжу. В постановлении суда написано, что двум Сергеям, то есть нам с подельником, запрещается покидать пределы муниципального образования. Судья, когда зачитывал нам приговор, всем своим страдальческим видом показывал, как ему тяжело. Но надо. Директивы спущены, сроки отпущены. Он был похож на изнуренную лошадку русского крестьянина, которую против ее воли что ни день запрягают в плуг. Хотя по виду так не скажешь. Судья наш был человеком упитанным, я бы сказал даже тучным, и, видимо, как все упитанные люди, добрым. павел лобков сказал, что в прекрасной России будущего мы таких в Коституционный суд будем отправлять, потому что 8 месяцев ограничения свободы на сегодняшний день - почти ни о чем.
После оглашения на мой вопрос, имел ли он в виду весь Касимовский район, судья ответил утвердительно - и еще раз виновато, как бы отстраняясь от такого решения, даже как-то по-детски улыбнулся.
Касимовский так касимовский. Бывали и хуже места. В конце концов я тут похоронил своих родителей, и одним из мотивов вернуться и добровольно залезть в петлю, как вы помните из предыдущих постов, была возможность навещать отчие могилы.
И вот я, в полной уверенности, что после постановки на учет смогу съездить к родителям на кладбище, тем более 30 числа годовщина смерти отца, да и памятник там нужно поправить, пошел к Анне Владимировне на заклание. Но она оказалась ещё коварнее, чем я думал, и сузила ареал моего обитания городским округом Касимов, куда кладбище, где похоронены родители, естественно, не входит - и не входит ровно на 500 метров. 500 метров!!! Это был удар под дых. Получается, все мои жертвы напрасны. На мой сдавленный писк, как же так, побойтесь бога, Анна Владимировна сказала, что женщина она строгая, волевая, спуску нам не даст и никуда не отпустит - ни к живым, то есть дочери в Москву, ни к мертвым, то есть к родителям.
Но все-таки я журналист. Пусть во вторую очередь, в первую - конечно, мелкий уголовник, - но журналист. Умения какие-то остались. Сегодня я потратил весь день, чтобы понять, как устроено крайне запутанное территориальное деление Касимовского района и Городского округа города Касимов. Я перелопатил кучу всяких нормативных актов и положений о муниципальном самоуправлении, внимательно изучил кадастровую карту и сделал ряд потрясающих открытий - из тех, о которых любит рассказывать уважаемый мною Симон Кардонский. Ну например. Дело в том, что Городской округ Касимов разделен Окой, это вы можете посмотреть на карте. На противоположной от самого Касимова стороне реки находится поселок Приокский, который часть этого Городского округа, там же, в 500 метрах от Приокского, то самое кладбище, где покоятся мои родители. Дорога в Приокский идет одна - через мост, - но чтобы по ней проехать, мне нужно проскочить две деревни, которые относятся уже к Касимовскому району, и получается, это приведет к нарушению мной закона. Нежданчик. Граница между городом и районом пролегла почему-то по самой реке, а не по мосту. Можно, конечно, добраться до Приокского вплавь, я когда-то участвовал в школьных соревнованиях по плаванию, но на мне будет браслет, а насколько мне известно, плавать с браслетом запрещено. Если ты, конечно, не Елена Блиновская. Ей, я слышал, выписали какой-то особенный браслет, не с бриллиантами, конечно, но в котором можно погружаться на глубину пять метров и плавать ровно пятнадцать минут. Но я не Елена Блиновская, и это не Москва, я обычный уголовник, решающий важнейший квест - как попасть из точки А в точку Б, если между этими точками плотно втиснулись буквы ХУЙ, выведенные корявой рукой какого-то неизвестного чиновника, которому дали изуродовать географическую карту.
Дальше открываем кадастровую карту, наводим мышкой (не церковной, а компьютерной) на кладбище. И что мы там видим? Часть захоронений расположено в Городском округе, а часть - в районе. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, скажите вы, и будете совершенно правы. Родители мои покоятся не вместе, а значит - это ещё предстоит проверить в полевых условиях, - папа лежит в городе, а мама - в районе. То есть вполне возможна ситуация, при которой я, с благословения Анны Владимировны, буду допущен к папе, но не попаду к маме. Над этим можно смеяться, потому что ну чистый же Гоголь, а мне хочется взвыть. Потому что весь этот абсурд русского бытия, похмельный сон провинциального чиновника, живущего в спущенных из Москвы нормативах и директивах, все эти мстительные короткострижженные Анны Владимировны, представляющие управленческий костяк малых городов, - это то, что не несёт ничего, кроме боли, страдания и смерти. Никому не несёт, ни им самим, ни окружающим. Это направлено как вовне, так и вовнутрь себя. Где-то там, на недосягаемых высотах нашего понимания принимают решения, а страдают простые люди. Они и сами простые люди, все эти исполнительные Анны Владимировны и их мужья, поехавшие в украинские степи, и убивают они себе подобных, вот что самое обидное.
Вы мне сказали, Анна Владимировна, что вы патриоты - и вы, и ваш муж, и вагнеровцы, которых вы сами когда-то щемили, а теперь возносите, - а я вошь. Ну так и быть стало.
Но все-таки я журналист. Пусть во вторую очередь, в первую - конечно, мелкий уголовник, - но журналист. Умения какие-то остались. Сегодня я потратил весь день, чтобы понять, как устроено крайне запутанное территориальное деление Касимовского района и Городского округа города Касимов. Я перелопатил кучу всяких нормативных актов и положений о муниципальном самоуправлении, внимательно изучил кадастровую карту и сделал ряд потрясающих открытий - из тех, о которых любит рассказывать уважаемый мною Симон Кардонский. Ну например. Дело в том, что Городской округ Касимов разделен Окой, это вы можете посмотреть на карте. На противоположной от самого Касимова стороне реки находится поселок Приокский, который часть этого Городского округа, там же, в 500 метрах от Приокского, то самое кладбище, где покоятся мои родители. Дорога в Приокский идет одна - через мост, - но чтобы по ней проехать, мне нужно проскочить две деревни, которые относятся уже к Касимовскому району, и получается, это приведет к нарушению мной закона. Нежданчик. Граница между городом и районом пролегла почему-то по самой реке, а не по мосту. Можно, конечно, добраться до Приокского вплавь, я когда-то участвовал в школьных соревнованиях по плаванию, но на мне будет браслет, а насколько мне известно, плавать с браслетом запрещено. Если ты, конечно, не Елена Блиновская. Ей, я слышал, выписали какой-то особенный браслет, не с бриллиантами, конечно, но в котором можно погружаться на глубину пять метров и плавать ровно пятнадцать минут. Но я не Елена Блиновская, и это не Москва, я обычный уголовник, решающий важнейший квест - как попасть из точки А в точку Б, если между этими точками плотно втиснулись буквы ХУЙ, выведенные корявой рукой какого-то неизвестного чиновника, которому дали изуродовать географическую карту.
Дальше открываем кадастровую карту, наводим мышкой (не церковной, а компьютерной) на кладбище. И что мы там видим? Часть захоронений расположено в Городском округе, а часть - в районе. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, скажите вы, и будете совершенно правы. Родители мои покоятся не вместе, а значит - это ещё предстоит проверить в полевых условиях, - папа лежит в городе, а мама - в районе. То есть вполне возможна ситуация, при которой я, с благословения Анны Владимировны, буду допущен к папе, но не попаду к маме. Над этим можно смеяться, потому что ну чистый же Гоголь, а мне хочется взвыть. Потому что весь этот абсурд русского бытия, похмельный сон провинциального чиновника, живущего в спущенных из Москвы нормативах и директивах, все эти мстительные короткострижженные Анны Владимировны, представляющие управленческий костяк малых городов, - это то, что не несёт ничего, кроме боли, страдания и смерти. Никому не несёт, ни им самим, ни окружающим. Это направлено как вовне, так и вовнутрь себя. Где-то там, на недосягаемых высотах нашего понимания принимают решения, а страдают простые люди. Они и сами простые люди, все эти исполнительные Анны Владимировны и их мужья, поехавшие в украинские степи, и убивают они себе подобных, вот что самое обидное.
Вы мне сказали, Анна Владимировна, что вы патриоты - и вы, и ваш муж, и вагнеровцы, которых вы сами когда-то щемили, а теперь возносите, - а я вошь. Ну так и быть стало.
Может быть, в первый и в последний раз в жизни дарована эта привилегия - ощутить свое превосходство, почувствовать себя палачами, а не жертвами в своей стране и раздуть ноздри от удовольствия, когда вокруг - одна сплошная скотобойня, и головокружение от запаха крови.
Я-то перетерплю, стисну зубы, но справлюсь. Слово жизнь для меня важнее слова смерть, и мне есть для кого именно жить - меня семья ждёт в Германии. А вас - ничего уже не ждёт. Великое русское ничто, черная воронка смерти.
ДИСКЛЕЙМЕР В КОНЦЕ. ВСЕ ПЕРСОНАЖИ ВЫДУМАНЫ, СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ, ПРОШУ СЧИТАТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗОЙ
Я-то перетерплю, стисну зубы, но справлюсь. Слово жизнь для меня важнее слова смерть, и мне есть для кого именно жить - меня семья ждёт в Германии. А вас - ничего уже не ждёт. Великое русское ничто, черная воронка смерти.
ДИСКЛЕЙМЕР В КОНЦЕ. ВСЕ ПЕРСОНАЖИ ВЫДУМАНЫ, СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ, ПРОШУ СЧИТАТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗОЙ
Военкомат довольно ламповый. Линолеум, об которой тушили бычки бывалые советские военкомы, герань на окнах и заботливо поливающие их тети. На стенах православные календари вперемежку с призывами записываться на контрактную службу. Я, кстати, помню, как лет в 12-13 приехал на лето к бабушке, и внезапно оказался на проводах какого-то дальнего родственника. Материнские всхлипы, клятвы в верности и пьяные песни под гитару в утренней дымке. А в завершении - занос тела в ПАЗик. Есть вынос тела, когда хоронят, а есть занос, это исключительно армейская традиция. И то, и другое - инициатив, некий переход. И если говорить о малых российских городах, везде функции Харона выполняет ПАЗик. Он везет тебе в первый класс из родной деревни в райцентр, потом он везет тебя в армию, затем твоих гостей, которых ты пригласил на свадьбу, затем мы трясешься в нем от заводской проходной до родного цеха, а в конце он везет по колдобинам гроб с твоим телом, вокруг которого рыдальщицы в черном. У меня есть идея, и когда-нибудь я ее реализую, снять фильм про ПАЗик, самый народный автобус русского Хартленда. Если вы не слышали его урчащий мотор, передающий тончайшие вибрации русской земли, - считай, вы не знаете России.