Законотворческие планы и дилеммы
В конце минувшего 2018 года стали известны планы законопроектной деятельности Правительства на 2019 год. Более всего нас интересует закон «О научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации». Тот самый, что проходил минус первые, нулевые и непонятно какие чтения на всех возможных площадках с абсолютно разным составом участников.
Горячие головы даже полагали, что возможно было бы представить его проект в Правительство до конца 2018 года. Ироничная усмешка г-на Никонова хороша оттенила его ответ о том, что такого даже в планах не стоит.
А что же стоит? В декабре (!!!) 2019 года закон должен быть внесен в Правительство, а в Госдуму планируется - лишь к марту 2020 года. Учитывая споры, дебаты, столкновения элитных группировок и принятую в научном сообществе необходимость заслушать все стороны – сроки могут быть сдвинуты и далее. Либо здесь будет принята логика – хоть сырой текст да положь. Затрудняемся сказать, что было бы лучше для науки.
В этой связи интересны еще два аспекта.
Первый – госпрограмма НТР. Принимать ее должны весной 2019 года. А значит – либо заранее договориться о терминах и значениях, либо затем может потребоваться болезненно стыковать.
Второй – более интересный – это роль РАН. Существует несколько походов к тому, как законодательно определить ее место в научно-технологическом ландшафте. Вроде бы Путин с Сергеевым решили действовать так – «президентские поправки» - законодательные изменения для особого статуса – особый статус «академии наук». Проблема возникает в том, что любые работы по статусу РАН должны сопрягаться с созданием закона «О научной и научно-технической деятельности».
Опять же есть несколько вариантов:
1. Прописать все функции РАН в законе «О науке…», а затем (опционально) торжественно принять коротенький эдикт про Академию. Это не совсем устраивает академиков и очень привлекает многих администраторов – размыть и размазать все функции РАН внутри других и более общих формулировок.
2. Работать над двумя законами параллельно. Это идиллический вариант и сильно затруднит работу. Хотя бы тем, что не Академией единой жива отечественная научно-технологическая сфера. Зато для противников РАН – это прекрасный способ добиться резкого падения симпатий к Академии: технопарки мертвы и стратапы не взлетают, потому что академики себе чай отбивают.
3. Сперва принять закон о РАН, удовлетворить эго Академии, а затем либо пытаться натянуть новую реальность на глобус общего закона, либо заниматься многочисленными правками. Это не устраивает всех адекватных администраторов, которые понимают, что реальные полномочия Академия может не потянуть, а церемониальные формулировки имеют, тем не менее, реальный бюрократический вес.
В вопросах работы над всеми этими нормативными актами резко активизируются все ключевые участники большой научно-образовательной игры: «группа прорыва» Кириенко и Ковальчуков; ось МГУ-РАН-РАО; Вячеслав Никонов со значительным аппаратным ресурсом и ряд других игроков.
Большая часть из игроков напрямую или косвенно имеют право законодательной инициативы - отсюда возможны параллельные, альтернативные и контрдействия.
https://publication.pravo.gov.ru/File/GetFile/0001201901040020?type=pdf
В конце минувшего 2018 года стали известны планы законопроектной деятельности Правительства на 2019 год. Более всего нас интересует закон «О научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации». Тот самый, что проходил минус первые, нулевые и непонятно какие чтения на всех возможных площадках с абсолютно разным составом участников.
Горячие головы даже полагали, что возможно было бы представить его проект в Правительство до конца 2018 года. Ироничная усмешка г-на Никонова хороша оттенила его ответ о том, что такого даже в планах не стоит.
А что же стоит? В декабре (!!!) 2019 года закон должен быть внесен в Правительство, а в Госдуму планируется - лишь к марту 2020 года. Учитывая споры, дебаты, столкновения элитных группировок и принятую в научном сообществе необходимость заслушать все стороны – сроки могут быть сдвинуты и далее. Либо здесь будет принята логика – хоть сырой текст да положь. Затрудняемся сказать, что было бы лучше для науки.
В этой связи интересны еще два аспекта.
Первый – госпрограмма НТР. Принимать ее должны весной 2019 года. А значит – либо заранее договориться о терминах и значениях, либо затем может потребоваться болезненно стыковать.
Второй – более интересный – это роль РАН. Существует несколько походов к тому, как законодательно определить ее место в научно-технологическом ландшафте. Вроде бы Путин с Сергеевым решили действовать так – «президентские поправки» - законодательные изменения для особого статуса – особый статус «академии наук». Проблема возникает в том, что любые работы по статусу РАН должны сопрягаться с созданием закона «О научной и научно-технической деятельности».
Опять же есть несколько вариантов:
1. Прописать все функции РАН в законе «О науке…», а затем (опционально) торжественно принять коротенький эдикт про Академию. Это не совсем устраивает академиков и очень привлекает многих администраторов – размыть и размазать все функции РАН внутри других и более общих формулировок.
2. Работать над двумя законами параллельно. Это идиллический вариант и сильно затруднит работу. Хотя бы тем, что не Академией единой жива отечественная научно-технологическая сфера. Зато для противников РАН – это прекрасный способ добиться резкого падения симпатий к Академии: технопарки мертвы и стратапы не взлетают, потому что академики себе чай отбивают.
3. Сперва принять закон о РАН, удовлетворить эго Академии, а затем либо пытаться натянуть новую реальность на глобус общего закона, либо заниматься многочисленными правками. Это не устраивает всех адекватных администраторов, которые понимают, что реальные полномочия Академия может не потянуть, а церемониальные формулировки имеют, тем не менее, реальный бюрократический вес.
В вопросах работы над всеми этими нормативными актами резко активизируются все ключевые участники большой научно-образовательной игры: «группа прорыва» Кириенко и Ковальчуков; ось МГУ-РАН-РАО; Вячеслав Никонов со значительным аппаратным ресурсом и ряд других игроков.
Большая часть из игроков напрямую или косвенно имеют право законодательной инициативы - отсюда возможны параллельные, альтернативные и контрдействия.
https://publication.pravo.gov.ru/File/GetFile/0001201901040020?type=pdf
Forwarded from ОКОЛОКРЕМЛЯ-Z
Модернизация vs Церковь. К вопросу о свежих панчлайнах
Совладелец Альфа-банка Петр Авен поднял острую тему отношений треугольника «государство-церковь-общество», обратив внимание на недостаток средств в системе образования, в сравнении с благосостоянием РПЦ. Вложения в церковь Авен назвал «непродуктивными», рассказывая в интервью Ведомостям об опыте поддержки Российской экономической школы.
Месседж Авена прозрачен: идея «модернизационного рывка», озвученная Владимиром Путиным, идет вразрез с идеологией клерикализации общества, которую, по его мнению, продвигает государство в альянсе с РПЦ. В своей либеральной прямоте Авен говорит о деньгах, но на наш взгляд, вопрос следует ставить шире: возможно ли строительство современного эффективного государства при искусственных культурно-религиозных ограничениях?
Если возможно, то в какой пропорции ставка на церковь оправдана, а где она уже мешает развитию? Многие благосклонно относятся к поддержке ценностей семьи, но в тоже время не хотят, чтобы церковь вмешивалась в медицину (отказ от прививок) или новые технологии (например, провозглашение гаджетов бесовскими технологиями).
Россия идет по пути поиска баланса, однако, сложности модернизации могут опрокинуть ситуацию в обе крайности: нас может ждать как усиление «духовных скреп» в качестве ответа на социально-экономические трудности, так и обратная реакция — непрямое изъятие средств церкви на нужды реформ, как это было сделано когда-то руководством СССР. К данной дихотомии применима максима «оба хуже».
Однако соблюдение баланса для равноудаленности от этих крайностей — вещь сложная. Не в последнюю очередь его достижение зависит и от непосредственных акторов. Церкви для продвижения своих интересов и повестки придется кропотливой (в т. ч. миссионерской) работой опрокидывать устоявшийся в умах конструкт про 2% воцерковленных против 80%, называющих себя православными. Прогрессистам же — формировать условный медиакит с подборками «историй успехов» российских технологий созданных в России, примененных в России и успешно экспортированных зарубеж с высокой маржинальной прибылью.
Без этих наглядных аргументов позиции обеих сторон будут интересны сугубо в режиме политических ток-шоу на федеральных каналах.
Совладелец Альфа-банка Петр Авен поднял острую тему отношений треугольника «государство-церковь-общество», обратив внимание на недостаток средств в системе образования, в сравнении с благосостоянием РПЦ. Вложения в церковь Авен назвал «непродуктивными», рассказывая в интервью Ведомостям об опыте поддержки Российской экономической школы.
Месседж Авена прозрачен: идея «модернизационного рывка», озвученная Владимиром Путиным, идет вразрез с идеологией клерикализации общества, которую, по его мнению, продвигает государство в альянсе с РПЦ. В своей либеральной прямоте Авен говорит о деньгах, но на наш взгляд, вопрос следует ставить шире: возможно ли строительство современного эффективного государства при искусственных культурно-религиозных ограничениях?
Если возможно, то в какой пропорции ставка на церковь оправдана, а где она уже мешает развитию? Многие благосклонно относятся к поддержке ценностей семьи, но в тоже время не хотят, чтобы церковь вмешивалась в медицину (отказ от прививок) или новые технологии (например, провозглашение гаджетов бесовскими технологиями).
Россия идет по пути поиска баланса, однако, сложности модернизации могут опрокинуть ситуацию в обе крайности: нас может ждать как усиление «духовных скреп» в качестве ответа на социально-экономические трудности, так и обратная реакция — непрямое изъятие средств церкви на нужды реформ, как это было сделано когда-то руководством СССР. К данной дихотомии применима максима «оба хуже».
Однако соблюдение баланса для равноудаленности от этих крайностей — вещь сложная. Не в последнюю очередь его достижение зависит и от непосредственных акторов. Церкви для продвижения своих интересов и повестки придется кропотливой (в т. ч. миссионерской) работой опрокидывать устоявшийся в умах конструкт про 2% воцерковленных против 80%, называющих себя православными. Прогрессистам же — формировать условный медиакит с подборками «историй успехов» российских технологий созданных в России, примененных в России и успешно экспортированных зарубеж с высокой маржинальной прибылью.
Без этих наглядных аргументов позиции обеих сторон будут интересны сугубо в режиме политических ток-шоу на федеральных каналах.
Forwarded from Лаборатория образовательной политики
Сегодня на Гайдаровском форуме проходя мимо библиотеки Шанинки заметил, что там больше нет знаменитой библиотеки, а просто аудитория - в кулуарах говорят, что там будут учиться чиновники.
Просто удивительная история трансформации из библиотеки в чиновничую палату.
Просто удивительная история трансформации из библиотеки в чиновничую палату.
15 января британское издание Times Higher Education (THE) обнародовало результаты рейтинга университетов стран с активно развивающейся экономикой – Emerging Economies University Rankings 2019.
Россия расширила свое присутствие и стала четвертой страной по количеству вузов, представленных в рейтинге.
Россия в этом году существенно расширила свое присутствие в опубликованном рейтинге, увеличив количество университетов с 27 до 35, и стала четвертой по представленности страной в рейтинге, потеснив одного из традиционных лидеров – Тайвань. Наиболее представленной страной в рейтинге является Китай.
Российские лидеры рейтинга остались неизменными. Первое место среди российских вузов, как и год назад, занимает МГУ им. Ломоносова (5-я позиция), на втором и третьем месте расположились вузы – участники Проекта 5-100: МФТИ (12-я позиция) и НИЯУ МИФИ (16-я позиция).
Всего в THE Emerging Economies University Rankings этого года входит 18 университетов Проекта 5-100. При этом количество вузов – участников Проекта, входящих в рейтинг, неуклонно растет. В 2018 году в рейтинг входило 17 университетов, в 2016 году – 16, в 2015 году – 10, в 2014 году – три, в 2013 году ни один из вузов данной группы не был представлен в рейтинге.
Девять университетов Проекта 5-100 входят в топ-100 рейтинга. Помимо МФТИ и НИЯУ МИФИ в сотню лучших вузов, по версии THE Emerging Economies University Rankings 2019, включены: НИУ ВШЭ (22-я позиция), ТГУ (49-я позиция), ТПУ (51-я позиция), Университет ИТМО (53-я позиция), НГУ (62-я позиция), СПбПУ (87-я позиция) и КФУ (99-я позиция).
Ряд вузов, входящих в рейтинг лучших университетов стран с активно развивающейся экономикой, продемонстрировал в этом году существенный рост. В топ-100 рейтинга лидером по данному показателю стал СПбПУ. Вуз поднялся на 18 позиций, улучшив такие индикаторы, как международное взаимодействие, цитирование и доход от производственной деятельности. НИУ ВШЭ переместился вверх на 10 строчек, благодаря улучшению таких показателей, как исследования, цитирование и доход от производственной деятельности. Четыре позиции в рейтинге этого года прибавил Университет ИТМО, три позиции – НИЯУ МИФИ.
В топ-200 лучших вузов THE Emerging Economies University Rankings 2019 представлены: НИТУ «МИСиС» (104-я позиция), РУДН (117-я позиция), Самарский университет (189-я позиция).
В данном рейтинговом диапазоне существенно улучшил свое положение РУДН. Университет поднялся из группы 251-300 на 117-ю позицию. Составители рейтинга связывают прогресс вуза с повышением таких показателей, как преподавание, цитирование и международное взаимодействие.
В топ-300 рейтинга в этом году входят: Университет Лобачевского, УрФУ и СПбГЭТУ «ЛЭТИ», ставший новичком рейтинга. В топ-400 – ДВФУ, Сеченовский университет, СФУ.
https://www.timeshighereducation.com/world-university-rankings/2019/emerging-economies-university-rankings#!/page/0/length/25/sort_by/rank/sort_order/asc/cols/stats
Россия расширила свое присутствие и стала четвертой страной по количеству вузов, представленных в рейтинге.
Россия в этом году существенно расширила свое присутствие в опубликованном рейтинге, увеличив количество университетов с 27 до 35, и стала четвертой по представленности страной в рейтинге, потеснив одного из традиционных лидеров – Тайвань. Наиболее представленной страной в рейтинге является Китай.
Российские лидеры рейтинга остались неизменными. Первое место среди российских вузов, как и год назад, занимает МГУ им. Ломоносова (5-я позиция), на втором и третьем месте расположились вузы – участники Проекта 5-100: МФТИ (12-я позиция) и НИЯУ МИФИ (16-я позиция).
Всего в THE Emerging Economies University Rankings этого года входит 18 университетов Проекта 5-100. При этом количество вузов – участников Проекта, входящих в рейтинг, неуклонно растет. В 2018 году в рейтинг входило 17 университетов, в 2016 году – 16, в 2015 году – 10, в 2014 году – три, в 2013 году ни один из вузов данной группы не был представлен в рейтинге.
Девять университетов Проекта 5-100 входят в топ-100 рейтинга. Помимо МФТИ и НИЯУ МИФИ в сотню лучших вузов, по версии THE Emerging Economies University Rankings 2019, включены: НИУ ВШЭ (22-я позиция), ТГУ (49-я позиция), ТПУ (51-я позиция), Университет ИТМО (53-я позиция), НГУ (62-я позиция), СПбПУ (87-я позиция) и КФУ (99-я позиция).
Ряд вузов, входящих в рейтинг лучших университетов стран с активно развивающейся экономикой, продемонстрировал в этом году существенный рост. В топ-100 рейтинга лидером по данному показателю стал СПбПУ. Вуз поднялся на 18 позиций, улучшив такие индикаторы, как международное взаимодействие, цитирование и доход от производственной деятельности. НИУ ВШЭ переместился вверх на 10 строчек, благодаря улучшению таких показателей, как исследования, цитирование и доход от производственной деятельности. Четыре позиции в рейтинге этого года прибавил Университет ИТМО, три позиции – НИЯУ МИФИ.
В топ-200 лучших вузов THE Emerging Economies University Rankings 2019 представлены: НИТУ «МИСиС» (104-я позиция), РУДН (117-я позиция), Самарский университет (189-я позиция).
В данном рейтинговом диапазоне существенно улучшил свое положение РУДН. Университет поднялся из группы 251-300 на 117-ю позицию. Составители рейтинга связывают прогресс вуза с повышением таких показателей, как преподавание, цитирование и международное взаимодействие.
В топ-300 рейтинга в этом году входят: Университет Лобачевского, УрФУ и СПбГЭТУ «ЛЭТИ», ставший новичком рейтинга. В топ-400 – ДВФУ, Сеченовский университет, СФУ.
https://www.timeshighereducation.com/world-university-rankings/2019/emerging-economies-university-rankings#!/page/0/length/25/sort_by/rank/sort_order/asc/cols/stats
Поспорим с коллегами относительно направления подготовки у чиновников.
Да, «государственное и муниципальное управление» есть мало у кого - тем более, что именно эта специальность (направление) стала одной из самых массовых «корочек ради корочек». Но и сами эти направления чересчур универсальны - чаще всего без привязке к сфере и области работы. Мало понимания любой специфики кроме бюрократической.
Есть и иная сторона вопроса - отраслевики. Которых также в профильных ФОИВах должно быть немало. Но и здесь западня: в чиновники часто идут бездарные профильные специалисты. Примеры с бездарными учителями в РОНО хрестоматийны.
Требования к чиновнику двояки - он должен разбираться и в своей чиновничьей машинерии (документооборот, принятие решений), и в сутевых вопросах (чем он, собственно говоря, управляет).
Так что проблемы тут многоплановые:
1. И ГМУшников (профессиональные управленцы), и отраслевиков мало,
2. Случайных людей много.
3. Система регулярной переаттестации не работает или буксует.
4. Система лифтов только выстраивается.
5. Отсутствие понимания смысла своей работы - кроме переработки бумаг и отчётов.
https://t.iss.one/politjoystic/7450
https://t.iss.one/russica2/13267
Да, «государственное и муниципальное управление» есть мало у кого - тем более, что именно эта специальность (направление) стала одной из самых массовых «корочек ради корочек». Но и сами эти направления чересчур универсальны - чаще всего без привязке к сфере и области работы. Мало понимания любой специфики кроме бюрократической.
Есть и иная сторона вопроса - отраслевики. Которых также в профильных ФОИВах должно быть немало. Но и здесь западня: в чиновники часто идут бездарные профильные специалисты. Примеры с бездарными учителями в РОНО хрестоматийны.
Требования к чиновнику двояки - он должен разбираться и в своей чиновничьей машинерии (документооборот, принятие решений), и в сутевых вопросах (чем он, собственно говоря, управляет).
Так что проблемы тут многоплановые:
1. И ГМУшников (профессиональные управленцы), и отраслевиков мало,
2. Случайных людей много.
3. Система регулярной переаттестации не работает или буксует.
4. Система лифтов только выстраивается.
5. Отсутствие понимания смысла своей работы - кроме переработки бумаг и отчётов.
https://t.iss.one/politjoystic/7450
https://t.iss.one/russica2/13267
Telegram
Политджойстик
В многочисленных ФОИВах высшее образование (первое или доп) по профилю "государственное и муниципальное управление" имеют от 2 до 12% управленцев выше уровня заместителя начальника управления или департамента. Что вы хотите от них, если они не способны охарактеризовать…
ОКБ АСИ
Для Президента Путина – АСИ достаточно близкий, «свой», проект. Он вызывает «приятное чувство гордости». А искренне гордится Путин тем, к чему он лично причастен.
Заседание Наблюдательного совета АСИ проходило на фоне открытой информатаки на организацию и ее руководство. Однако, критики были посрамлены и разбиты.
Семь лет работы – срок немалый, но и результаты ощутимы. Ключевая заслуга АСИ в том, что оно стало единственном в своем роде инструментом выработки решения, площадкой коммуникации очень различных специалистов и уникальным механизмом решения задач. Именно это свойство – умение на практике решить задачу – особо ценно в глазах Президента.
Президент отметил четыре ключевые направления работы:
1. Национальная предпринимательская инициатива для улучшения деловой среды.
2. «Технические и технологические компетенции» - Кванториумы, World Skills (а через НТИ – компетенции завтрашнего дня), стартапы.
3. Добровольчество – стандарт его развития создан АСИ.
4. «Социальный и социально-ответственный бизнес».
Смысл АСИ – быть той самой «макропесочницей» с максимально благоприятным климатом для обкатки различных идей, приемов и решений. Отсюда такая пестрота и несводимость к единственному направлению работы. Но при этом АСИ занимается такими вещами и с таких ракурсов, которые недоступны в других форматах.
Очень важно, что АСИ не осталось на обочине научно-технологического прорыва, ведь, как сказал Путин, «некоторые из предлагаемых проектов, которые прямо растут из науки, причём из науки фундаментальной, что бывает очень редко и что особенно, безусловно, радует». Агентство в некоторых случаях смогло перекинуть мостик от научной идеи к практическому воплощению.
Собственно говоря, эти годы АСИ была проектным офисом без самого проекта. Теперь этот стратегический проект появился – прорыв и его измерения (нацпроекты). Под это происходит переверстка всей работы.
«Точки кипения» АСИ – это пространства участия, именно через них формируются локальные сообщества, выстраиваются взаимодействия между властью, бизнесом и гражданами, происходит реализация волонтерских проектов. Это точки сборки проектных групп для решения конкретных задач.
АСИ приобрело функции «службы одного окна» для лидеров и драйверов перемен. Массовое участие (как выработка и привитие партиципаторной идентичности) должно иметь свое выражение в виде специального института для проектов – более системных, сложносоставных по участникам, комплексным, а также и для лидеров – более дерзких и нацеленных на качественные преобразования, готовые «прошибать стены».
Агентство стратегических инициатив представляет собой некое опытно-конструкторское бюро новой России, новых россиян, новых лидеров и новых идей, нового российского малого и среднего бизнеса и т.п. В Агентстве обкатываются идеи, пробиваются сквозные прямые пути к их реализации, и затем готовые решения предлагаются для тиражирования. Именно это позволяет преодолеть ту самую «долину смерти» между идеей и массовым воплощением, которая, на самом деле, свойственна не только научно-исследовательской сфере, но и шире – общественной, предпринимательской, госуправленческой. Причем получаемые инструменты должны быть едиными, сквозными, всеобъемлющими, а главное - тиражируемыми.
АСИ появился несколько раньше того уровня комплексного осмысления прорыва, к которому сейчас мы подошли. От добровольчества к цифре, от СанПинов к Кванториумам – это не эклектика, это продуктивное многообразие. И Агентству удалось опережающими темпами «уже тогда» заложить то, что не только сегодня необходимо «здесь и сейчас», но и будет востребовано «только завтра».
https://kremlin.ru/events/president/news/59675
Для Президента Путина – АСИ достаточно близкий, «свой», проект. Он вызывает «приятное чувство гордости». А искренне гордится Путин тем, к чему он лично причастен.
Заседание Наблюдательного совета АСИ проходило на фоне открытой информатаки на организацию и ее руководство. Однако, критики были посрамлены и разбиты.
Семь лет работы – срок немалый, но и результаты ощутимы. Ключевая заслуга АСИ в том, что оно стало единственном в своем роде инструментом выработки решения, площадкой коммуникации очень различных специалистов и уникальным механизмом решения задач. Именно это свойство – умение на практике решить задачу – особо ценно в глазах Президента.
Президент отметил четыре ключевые направления работы:
1. Национальная предпринимательская инициатива для улучшения деловой среды.
2. «Технические и технологические компетенции» - Кванториумы, World Skills (а через НТИ – компетенции завтрашнего дня), стартапы.
3. Добровольчество – стандарт его развития создан АСИ.
4. «Социальный и социально-ответственный бизнес».
Смысл АСИ – быть той самой «макропесочницей» с максимально благоприятным климатом для обкатки различных идей, приемов и решений. Отсюда такая пестрота и несводимость к единственному направлению работы. Но при этом АСИ занимается такими вещами и с таких ракурсов, которые недоступны в других форматах.
Очень важно, что АСИ не осталось на обочине научно-технологического прорыва, ведь, как сказал Путин, «некоторые из предлагаемых проектов, которые прямо растут из науки, причём из науки фундаментальной, что бывает очень редко и что особенно, безусловно, радует». Агентство в некоторых случаях смогло перекинуть мостик от научной идеи к практическому воплощению.
Собственно говоря, эти годы АСИ была проектным офисом без самого проекта. Теперь этот стратегический проект появился – прорыв и его измерения (нацпроекты). Под это происходит переверстка всей работы.
«Точки кипения» АСИ – это пространства участия, именно через них формируются локальные сообщества, выстраиваются взаимодействия между властью, бизнесом и гражданами, происходит реализация волонтерских проектов. Это точки сборки проектных групп для решения конкретных задач.
АСИ приобрело функции «службы одного окна» для лидеров и драйверов перемен. Массовое участие (как выработка и привитие партиципаторной идентичности) должно иметь свое выражение в виде специального института для проектов – более системных, сложносоставных по участникам, комплексным, а также и для лидеров – более дерзких и нацеленных на качественные преобразования, готовые «прошибать стены».
Агентство стратегических инициатив представляет собой некое опытно-конструкторское бюро новой России, новых россиян, новых лидеров и новых идей, нового российского малого и среднего бизнеса и т.п. В Агентстве обкатываются идеи, пробиваются сквозные прямые пути к их реализации, и затем готовые решения предлагаются для тиражирования. Именно это позволяет преодолеть ту самую «долину смерти» между идеей и массовым воплощением, которая, на самом деле, свойственна не только научно-исследовательской сфере, но и шире – общественной, предпринимательской, госуправленческой. Причем получаемые инструменты должны быть едиными, сквозными, всеобъемлющими, а главное - тиражируемыми.
АСИ появился несколько раньше того уровня комплексного осмысления прорыва, к которому сейчас мы подошли. От добровольчества к цифре, от СанПинов к Кванториумам – это не эклектика, это продуктивное многообразие. И Агентству удалось опережающими темпами «уже тогда» заложить то, что не только сегодня необходимо «здесь и сейчас», но и будет востребовано «только завтра».
https://kremlin.ru/events/president/news/59675
Президент России
Заседание наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив
Под председательством Владимира Путина состоялось заседание наблюдательного совета автономной некоммерческой организации «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов».
Санкт-Петербург, РАН, федерализм и капсула времени
Прошедшее во вторник заседание Президиума РАН было не особо примечательным. Рассуждали о противостоянии космическим угрозам; критиковали недостаточно толковых правительственных чиновников; с удовольствием обсуждали новые полномочия Академии.
Однако, самым примечательным событием было решение возродить Санкт-Петербургский научный центр РАН. Это давнее и любимое детище Жореса Алферова, который, конечно, заслужил воплощение одного из своих проектов. Но это все лирика.
А есть и циничная политика. Санкт-Петербургский научный центр РАН – это не просто один из региональных центров (коих много по всей стране) – это региональное прото-отделение, фактически уравненное в правах с Уральским, Сибирским и Дальневосточным.
Путей развития ситуации может быть несколько.
Первый – за сменой вывески практически ничего не последует, кроме формального «собирания» питерских институтов под некий зонтичный бренд или действительно энергичный орган коллективной выработки направлений развития науки, экспертизы, научного руководства и т.п. Тут, кстати, надо еще сами институты спросить – а хотят ли они еще одну «прокладку» между собой и Минобрнауки, имея в виду еще и руководство со стороны самой РАН?
Второй – несмотря на восторги академиков, это первый шаг к раздроблению региональных отделений. То же Сибирское отделение выглядит явным монстром в сравнении с остальными. Поделить его на несколько более мелких сущностей - было бы весьма привлекательно для многих управленцев, особенно, учитывая будущие «пространства НОЦ». А функции могли бы взять на себя различные советы – например, региональные советы по приоритетным направлениям развития (их еще не создали, но идея такая существует).
Третье – постепенное движение к созданию региональных отделений РАН на Европейской территории России. Санкт-Петербургское будет отвечать за Северо-Запад, потребуется еще Центральное и Южное. Логика была заложена в региональных секциях Совет директоров научных организаций ФАНО. Конечно, потребуется перезагрузка (и перенарезка) территориальных управлений Минобрнауки, но организационно это не так и сложно.
Коллега Ваганов полагает, что Санкт-Петербургское отделение может служить некой «капсулой времени», которая позволит по сохранившейся академической ДНК воссоздать РАН во всем ее величии. Вопрос в том, что именно заложить в эту капсулу. Дореформенные идеи будут скоро интересны лишь историкам организации российской науки (и историкам истории РАН – в частности).
А ведь можно заложить в это отделение некий новый метасмысл - «Новую РАН» - концепцию сообщества мудрецов, которые озабочены не критикантством сегодняшних реалий, но гуманизацией их; не мелочным дележом власти и бюджетов, а прогнозированием будущего; не отчаянным и бесполезным цеплянием за прошлое, а готовностью шагнуть со всем багажом возраста и мудрости в будущее. Предпосылки к этому уже есть – о них мы недавно писали.
Да, такой инкубатор, такая «капсула времени», пожалуй, была бы востребована. Но не для консервации, а для сохранения того, для чего еще не пришло время. И увы, не факт, что в принципе придет.
https://www.ng.ru/columnist/2019-01-15/100_science150119.html
Прошедшее во вторник заседание Президиума РАН было не особо примечательным. Рассуждали о противостоянии космическим угрозам; критиковали недостаточно толковых правительственных чиновников; с удовольствием обсуждали новые полномочия Академии.
Однако, самым примечательным событием было решение возродить Санкт-Петербургский научный центр РАН. Это давнее и любимое детище Жореса Алферова, который, конечно, заслужил воплощение одного из своих проектов. Но это все лирика.
А есть и циничная политика. Санкт-Петербургский научный центр РАН – это не просто один из региональных центров (коих много по всей стране) – это региональное прото-отделение, фактически уравненное в правах с Уральским, Сибирским и Дальневосточным.
Путей развития ситуации может быть несколько.
Первый – за сменой вывески практически ничего не последует, кроме формального «собирания» питерских институтов под некий зонтичный бренд или действительно энергичный орган коллективной выработки направлений развития науки, экспертизы, научного руководства и т.п. Тут, кстати, надо еще сами институты спросить – а хотят ли они еще одну «прокладку» между собой и Минобрнауки, имея в виду еще и руководство со стороны самой РАН?
Второй – несмотря на восторги академиков, это первый шаг к раздроблению региональных отделений. То же Сибирское отделение выглядит явным монстром в сравнении с остальными. Поделить его на несколько более мелких сущностей - было бы весьма привлекательно для многих управленцев, особенно, учитывая будущие «пространства НОЦ». А функции могли бы взять на себя различные советы – например, региональные советы по приоритетным направлениям развития (их еще не создали, но идея такая существует).
Третье – постепенное движение к созданию региональных отделений РАН на Европейской территории России. Санкт-Петербургское будет отвечать за Северо-Запад, потребуется еще Центральное и Южное. Логика была заложена в региональных секциях Совет директоров научных организаций ФАНО. Конечно, потребуется перезагрузка (и перенарезка) территориальных управлений Минобрнауки, но организационно это не так и сложно.
Коллега Ваганов полагает, что Санкт-Петербургское отделение может служить некой «капсулой времени», которая позволит по сохранившейся академической ДНК воссоздать РАН во всем ее величии. Вопрос в том, что именно заложить в эту капсулу. Дореформенные идеи будут скоро интересны лишь историкам организации российской науки (и историкам истории РАН – в частности).
А ведь можно заложить в это отделение некий новый метасмысл - «Новую РАН» - концепцию сообщества мудрецов, которые озабочены не критикантством сегодняшних реалий, но гуманизацией их; не мелочным дележом власти и бюджетов, а прогнозированием будущего; не отчаянным и бесполезным цеплянием за прошлое, а готовностью шагнуть со всем багажом возраста и мудрости в будущее. Предпосылки к этому уже есть – о них мы недавно писали.
Да, такой инкубатор, такая «капсула времени», пожалуй, была бы востребована. Но не для консервации, а для сохранения того, для чего еще не пришло время. И увы, не факт, что в принципе придет.
https://www.ng.ru/columnist/2019-01-15/100_science150119.html
www.ng.ru
Академия наук пытается сохраниться "почкованием"
На заседании Президиума Российской академии наук 15 января 2019 года было принято решение о поддержке поручения президента РФ создать в Санкт-Петербурге научный центр в качестве структурного подразделения РАН.
Как предает агентство
Как предает агентство
Трансформация вместо разгрома
А вот, собственно, и все изменения в АСИ, которые критиками Агентства преподносились чуть ли не как его грядущее закрытие.
Всего-то «Точки кипения» становятся самостоятельными филиалами при методическом руководстве из центра, а все региональные представительства (за исключением емкого к большим проектам Дальнего Востока) закрываются.
АСИ остается существовать в виде своего центрального ядра – более того, получив (подтвердив) дополнительные полномочия по итогам заседания наблюдательного совета: нацпроекты и регионы.
С помощью конгломерата центрального проектного офиса и региональных «Точек кипения» будет происходить поиск «узких мест» на пересечении нац-, фед- и регпроектов, деятельности бизнеса, органов власти и общественных организаций.
Агентство стратегических инициатив становится не только «опытно-конструкторским бюро» по стыковке идей майского указа с реальностью, но и той «аварийной службой», которая помогает различным типам лидеров оперативно работать на структурном уровне для решения проблем. Причем по «майскому указу» АСИ становится «теневым проектным офисом».
Наравне с Общественным народным фронтом и Общественной палатой Агентство стратегических инициатив также превращается в средство гражданского контроля за ходом реализации «майского указа».
https://tass.ru/ekonomika/6005969
А вот, собственно, и все изменения в АСИ, которые критиками Агентства преподносились чуть ли не как его грядущее закрытие.
Всего-то «Точки кипения» становятся самостоятельными филиалами при методическом руководстве из центра, а все региональные представительства (за исключением емкого к большим проектам Дальнего Востока) закрываются.
АСИ остается существовать в виде своего центрального ядра – более того, получив (подтвердив) дополнительные полномочия по итогам заседания наблюдательного совета: нацпроекты и регионы.
С помощью конгломерата центрального проектного офиса и региональных «Точек кипения» будет происходить поиск «узких мест» на пересечении нац-, фед- и регпроектов, деятельности бизнеса, органов власти и общественных организаций.
Агентство стратегических инициатив становится не только «опытно-конструкторским бюро» по стыковке идей майского указа с реальностью, но и той «аварийной службой», которая помогает различным типам лидеров оперативно работать на структурном уровне для решения проблем. Причем по «майскому указу» АСИ становится «теневым проектным офисом».
Наравне с Общественным народным фронтом и Общественной палатой Агентство стратегических инициатив также превращается в средство гражданского контроля за ходом реализации «майского указа».
https://tass.ru/ekonomika/6005969
ТАСС
Агентство стратегических инициатив оптимизирует структуру и штат
В первую очередь, изменения коснутся работы в регионах
Ведущие СМИ и многие телеграм-каналы настолько активно продвигают белорусскую проститутку Рыбку, что через пару месяцев ждём Настю в роли ведущей тренинга по лидерству или личностному росту где-нибудь в "Синергии".
https://t.iss.one/kozlovdaily/731
https://t.iss.one/kozlovdaily/731
Telegram
Козлов Дейли
⚡️Настя Рыбка дала эксклюзивное интервью собкору РИА «Новости» Евгению Беленькому в Таиланде
Любителям конспирологии и гаданий на усах Владимира Мау: запланировано участие Министра науки и высшего образования Михаила Котюкова завтра в сессии Гайдаровского форума.
А Михаил Михайлович не приедет.
А Михаил Михайлович не приедет.
Незыгарь прав. При общем удовлетворении от работы команды АСИ, многие группы переходят на региональный уровень финансировния.
Именно эти опасения (недостаточное участие регионов в софинансировании) выразила "Научно-образовательная политика" на встрече с Министром Котюковым в конце декабря 2018 года.
Можно поздравить ДВФУ и команду ректора Анисимова:
«Там [в ДФО] сосредоточен целый ряд ключевых проектов АСИ, и для их реализации в столь отдаленном от Москвы регионе нужна инфраструктура».
https://t.iss.one/russica2/13300
Именно эти опасения (недостаточное участие регионов в софинансировании) выразила "Научно-образовательная политика" на встрече с Министром Котюковым в конце декабря 2018 года.
Можно поздравить ДВФУ и команду ректора Анисимова:
«Там [в ДФО] сосредоточен целый ряд ключевых проектов АСИ, и для их реализации в столь отдаленном от Москвы регионе нужна инфраструктура».
https://t.iss.one/russica2/13300
Telegram
НЕЗЫГАРЬ
Тут Агентство стратегических инициатив решило подтвердить информацию НЕЗЫГАРЯ.
«Агентство стратегических инициатив (АСИ) приняло решение об оптимизации структуры и штата, в том числе в регионах. Руководители региональных представительств получат статус…
«Агентство стратегических инициатив (АСИ) приняло решение об оптимизации структуры и штата, в том числе в регионах. Руководители региональных представительств получат статус…
Ректор РУДН совершенно прав. В современном мире знания устаревают буквально через год после их получения, а многие компетенции нуждаются в постоянных надстройках.
В том, что ведущие вузы (включая и почти все университеты из проекта "5-100") не готовы к тому, чтобы массово повышать квалификацию специалистам (не только иностранным, но и отечественным), вина в первую очередь лежит не на них.
Минобрнауки последние годы вообще не рассматривала переподготовку специалистов и повышение квалификации в качестве сколь-нибудь важного приоритета в работе.
Начиная с министра Филиппова (и далее - Фурсенко, Ливанов, Васильева) - для всех министерских команд ДПО было второстепенным придатком. Если какой-то бюджет вузам в эти годы и выделялся, то мизерный - и в первую очередь, на программы повышения квалификации работников системы образования России.
Впервые ДПО как важная часть госполитики стало рассматриваться в последние год-полтора, начиная с майского указа, и далее в нацпроектах.
Автор этих строк лично слышал от Министра Котюкова, что для Минобрнауки ДПО в ближайшие годы станет важным приоритетом.
Будем наблюдать за судьбой федпроекта "Новые возможности для каждого" (это и есть дорожная карта ДПО на ближайшие годы), за координацией Университета 20.35 с вузами (довольно приличные средства на ДПО выделены в нацпроекте "Цифровая экономика РФ"), за работой команд Минобрнауки и Минпросвещения.
Потому что для развития этого кластера, о котором говорит ректор РУДН, абсолютно точно нужно иметь в команде министерств специалистов, которые в своей карьере заработали как практики ДПО хотя бы миллион рублей. Разумеется, внебюджетных денег.
А вузам пора бы уже научится делать программы повышения квалификации, не опираясь в основном лишь на кафедральных преподавателей и госпрограммы, а наоборот - кооперируясь с бизнесом и с современными платформами онлайн-обучения.
https://ria.ru/20190117/1549497370.html
В том, что ведущие вузы (включая и почти все университеты из проекта "5-100") не готовы к тому, чтобы массово повышать квалификацию специалистам (не только иностранным, но и отечественным), вина в первую очередь лежит не на них.
Минобрнауки последние годы вообще не рассматривала переподготовку специалистов и повышение квалификации в качестве сколь-нибудь важного приоритета в работе.
Начиная с министра Филиппова (и далее - Фурсенко, Ливанов, Васильева) - для всех министерских команд ДПО было второстепенным придатком. Если какой-то бюджет вузам в эти годы и выделялся, то мизерный - и в первую очередь, на программы повышения квалификации работников системы образования России.
Впервые ДПО как важная часть госполитики стало рассматриваться в последние год-полтора, начиная с майского указа, и далее в нацпроектах.
Автор этих строк лично слышал от Министра Котюкова, что для Минобрнауки ДПО в ближайшие годы станет важным приоритетом.
Будем наблюдать за судьбой федпроекта "Новые возможности для каждого" (это и есть дорожная карта ДПО на ближайшие годы), за координацией Университета 20.35 с вузами (довольно приличные средства на ДПО выделены в нацпроекте "Цифровая экономика РФ"), за работой команд Минобрнауки и Минпросвещения.
Потому что для развития этого кластера, о котором говорит ректор РУДН, абсолютно точно нужно иметь в команде министерств специалистов, которые в своей карьере заработали как практики ДПО хотя бы миллион рублей. Разумеется, внебюджетных денег.
А вузам пора бы уже научится делать программы повышения квалификации, не опираясь в основном лишь на кафедральных преподавателей и госпрограммы, а наоборот - кооперируясь с бизнесом и с современными платформами онлайн-обучения.
https://ria.ru/20190117/1549497370.html
РИА Новости
Ректор РУДН: нужно изменить подход к переподготовке иностранных выпускников
Российское образование при экспорте своих услуг в другие страны должно ориентироваться на привлечение иностранных аспирантов и ординаторов и изменить систему... РИА Новости, 17.01.2019
Перечень меня, перечень меня полностью
От перечня до перечня живут в России – не очень-то и весело, конечно, но все же стабильно. Регулярно (в последние годы все чаще) с целью привести Перечень ВАК хоть во что-то напоминающее список научных журналов производятся «перезагрузки» с обновлением требований.
В самом конце 2018 года (28 декабря) был утвержден новый (правда, не до конца полный) перечень ВАК. В нем 1934 издания. Тренд на сокращение количества журналов все как-то реализовать не удается… Не связано ли это с тем, что многие годы ни в самом ВАК, ни в профильном департаменте Министерства ничего не меняется?
Взглянем цифрам в лицо. Начнем с основного – с Web of Science. Олег Уткин из Clarivate Analytics озвучил следующие цифры за минувший год.
По итогам 2018 года российских журналов в:
Web of Science Core Collection – 162.
Emerging Sources Citation Index -167 (пространства форсажа для новых журналов).
Russian Science Citation Index – 773 (его формирует российская сторона через РИНЦ).
В Scopus мы заглянули самостоятельно - на август 2018 г. в нем 507 изданий, из них в статусе “ongoing” (продолжают издаваться) 449 шт.
По данным РИНЦ в его ядре – 1113 журналов. Это все вышеперечисленные посчитанные один раз.
Вот с этой цифры мы и стартуем – чуть более тысячи более-менее пристойных журналов.
Есть нацпроект «Наука», одно из мероприятий которого прямо нацелено на включение журналов в международные базы данных – и таковых к 2024 году мы нарастающим итогом должны получить 500 шт. То есть в полтора раза увеличить присутствие наших журналов в международных базах данных. И то, стоит учесть, что часть из этих изданий – это журналы RSCI, стремящиеся перебраться в Core Collection.
Однако, вернемся к дню сегодняшнему – 1113 из ядра РИНЦ против 1934 (будет больше) из Перечня ВАК. Получается, что каждый второй российский научный журнал, быть может, и научен, но его влияние вряд ли столь велико.
Траектория научно-журнальной политики достаточно хорошо прочерчена. Ключевым игроком на этом поле является вице-президент РАН Хохлов, который достаточно прагматичен – и с содержательной, и с редакторской, и с издательской точки зрения журналы должны эволюционировать.
Будущее Перечня ВАК предрешено достаточно давно – ведь Russian Science Citation Index формируется, условно говоря, «российской стороной». Система экспертизы и оценки гарантирует, что этот журнал и его публикации – «не стыдно показать миру».
Следовательно, рано или поздно, но Перечень ВАК должен раствориться в условном «ядре РИНЦ» - отечественных журналах в международных базах данных, а также «российской» полке на платформе Web of Science (RSCI). Кстати говоря, существуют серьезные планы сделать ее регионально-русскоязычной, включив журнал стран постсоветского пространства.
Есть аргумент, что некоторые журналы слишком специфичны, интересны лишь в России, локально и вообще «где же издаваться нашему филиалу, если больше никуда статьи не берут». Ответ на это должен быть только один – журнал-дарвинизм: развивайся или умри. Publish or perish только для журналов.
Так зачем же с такой маниакальностью держаться за Перечень ВАК? Ведь в нем и так уже от четверти до половины – журналы из баз данных, которые, к тому же, практически лишены ограничений по представляемым отраслям наук и т.п.
Ответов несколько:
1. Акцент на количественные показатели в наукометрии.
2. Сохранившиеся диссеродельные предприятия, требующие публикации.
3. Устаревшая система присвоения ученых званий и степеней, зацикленная именно на Перечень.
4. Отсутствие политической воли всё это разгребать. Вот тут, впрочем, наконец-то сложилась группа людей, которым небезразлично развитие журнальной среды – включился и Минобрнауки, и РАН, и АНРИ, и часть инициатив отдельных вузов.
Но мы уверены в том, что Перечень ВАК должен быть разрушен. Впрочем, как и сам ВАК.
Сам Перечень:
https://vak.ed.gov.ru/documents/10179/0/Приложение.pdf/7e409e04-1e2a-4eba-85fb-b0cfcaeac153
От перечня до перечня живут в России – не очень-то и весело, конечно, но все же стабильно. Регулярно (в последние годы все чаще) с целью привести Перечень ВАК хоть во что-то напоминающее список научных журналов производятся «перезагрузки» с обновлением требований.
В самом конце 2018 года (28 декабря) был утвержден новый (правда, не до конца полный) перечень ВАК. В нем 1934 издания. Тренд на сокращение количества журналов все как-то реализовать не удается… Не связано ли это с тем, что многие годы ни в самом ВАК, ни в профильном департаменте Министерства ничего не меняется?
Взглянем цифрам в лицо. Начнем с основного – с Web of Science. Олег Уткин из Clarivate Analytics озвучил следующие цифры за минувший год.
По итогам 2018 года российских журналов в:
Web of Science Core Collection – 162.
Emerging Sources Citation Index -167 (пространства форсажа для новых журналов).
Russian Science Citation Index – 773 (его формирует российская сторона через РИНЦ).
В Scopus мы заглянули самостоятельно - на август 2018 г. в нем 507 изданий, из них в статусе “ongoing” (продолжают издаваться) 449 шт.
По данным РИНЦ в его ядре – 1113 журналов. Это все вышеперечисленные посчитанные один раз.
Вот с этой цифры мы и стартуем – чуть более тысячи более-менее пристойных журналов.
Есть нацпроект «Наука», одно из мероприятий которого прямо нацелено на включение журналов в международные базы данных – и таковых к 2024 году мы нарастающим итогом должны получить 500 шт. То есть в полтора раза увеличить присутствие наших журналов в международных базах данных. И то, стоит учесть, что часть из этих изданий – это журналы RSCI, стремящиеся перебраться в Core Collection.
Однако, вернемся к дню сегодняшнему – 1113 из ядра РИНЦ против 1934 (будет больше) из Перечня ВАК. Получается, что каждый второй российский научный журнал, быть может, и научен, но его влияние вряд ли столь велико.
Траектория научно-журнальной политики достаточно хорошо прочерчена. Ключевым игроком на этом поле является вице-президент РАН Хохлов, который достаточно прагматичен – и с содержательной, и с редакторской, и с издательской точки зрения журналы должны эволюционировать.
Будущее Перечня ВАК предрешено достаточно давно – ведь Russian Science Citation Index формируется, условно говоря, «российской стороной». Система экспертизы и оценки гарантирует, что этот журнал и его публикации – «не стыдно показать миру».
Следовательно, рано или поздно, но Перечень ВАК должен раствориться в условном «ядре РИНЦ» - отечественных журналах в международных базах данных, а также «российской» полке на платформе Web of Science (RSCI). Кстати говоря, существуют серьезные планы сделать ее регионально-русскоязычной, включив журнал стран постсоветского пространства.
Есть аргумент, что некоторые журналы слишком специфичны, интересны лишь в России, локально и вообще «где же издаваться нашему филиалу, если больше никуда статьи не берут». Ответ на это должен быть только один – журнал-дарвинизм: развивайся или умри. Publish or perish только для журналов.
Так зачем же с такой маниакальностью держаться за Перечень ВАК? Ведь в нем и так уже от четверти до половины – журналы из баз данных, которые, к тому же, практически лишены ограничений по представляемым отраслям наук и т.п.
Ответов несколько:
1. Акцент на количественные показатели в наукометрии.
2. Сохранившиеся диссеродельные предприятия, требующие публикации.
3. Устаревшая система присвоения ученых званий и степеней, зацикленная именно на Перечень.
4. Отсутствие политической воли всё это разгребать. Вот тут, впрочем, наконец-то сложилась группа людей, которым небезразлично развитие журнальной среды – включился и Минобрнауки, и РАН, и АНРИ, и часть инициатив отдельных вузов.
Но мы уверены в том, что Перечень ВАК должен быть разрушен. Впрочем, как и сам ВАК.
Сам Перечень:
https://vak.ed.gov.ru/documents/10179/0/Приложение.pdf/7e409e04-1e2a-4eba-85fb-b0cfcaeac153
Forwarded from ОКОЛОКРЕМЛЯ-Z
Коллеги из Научно-образовательной политики сакцентировали внимание на реконфигурации Агентства стратегических инициатив (АСИ). Государственная НКО под патронажем ВВП, связывающая между собой социальные, бизнес- и технологические проекты, превращается в "теневой офис", где будут аккумулироваться и реализовываться майские указы Президента РФ.
Интересно замечание, что преобразование АСИ проходило на фоне негативных предсказаний о её судьбе. Однако в реальности речь идет об оптимизации структуры под нужды нацпроектов. И здесь АСИ получит еще больше полномочий для своей роли посредника между властью и обществом.
От себя скажем, что стоит обратить внимание на то, как российские власти иначе, чем на Западе, проинтерпретировали функционал НКО в обществе в целом. Гражданская инициатива отныне канализируется не либеральными организациями, а инкорпорированными во власть НКО. Это позволяет, с одной стороны, осуществлять общественно важные проекты, а с другой - контролировать политический потенциал общественников.
Интересно замечание, что преобразование АСИ проходило на фоне негативных предсказаний о её судьбе. Однако в реальности речь идет об оптимизации структуры под нужды нацпроектов. И здесь АСИ получит еще больше полномочий для своей роли посредника между властью и обществом.
От себя скажем, что стоит обратить внимание на то, как российские власти иначе, чем на Западе, проинтерпретировали функционал НКО в обществе в целом. Гражданская инициатива отныне канализируется не либеральными организациями, а инкорпорированными во власть НКО. Это позволяет, с одной стороны, осуществлять общественно важные проекты, а с другой - контролировать политический потенциал общественников.
Telegram
Научно-образовательная политика
Трансформация вместо разгрома
А вот, собственно, и все изменения в АСИ, которые критиками Агентства преподносились чуть ли не как его грядущее закрытие.
Всего-то «Точки кипения» становятся самостоятельными филиалами при методическом руководстве из центра…
А вот, собственно, и все изменения в АСИ, которые критиками Агентства преподносились чуть ли не как его грядущее закрытие.
Всего-то «Точки кипения» становятся самостоятельными филиалами при методическом руководстве из центра…
Наука – управление – прорыв
Панельная дискуссия «Управление научно-технологическим развитием России» на Гайдаровском форуме была важна, в первую очередь именно своей «управленческой» частью.
Ключевые постулаты «группы прорыва» выразили президент Курчатовского института Михаил Ковальчук и министр науки и высшего образования Михаил Котюков. Напомним, одним из лидеров этой группы является Сергей Кириенко, а в прагматических союзных отношениях состоят очень многие игроки – например, Шойгу и Сечин.
1. Структурирование - разделение науки на фундаментальную (тут возможна оценка по публикациям); прикладную (оцениванию по инвестициям в нее со стороны бизнеса); стратегическую (имеющую определяющее значение для безопасности и технологической независимости).
2. Приоритезация – разделение на стратегические (формулируемые властью, обществом, учеными) и тактические (которые должны задаваться бизнесом).
3. Управление – вся наука организационно должна быть сосредоточена в одних руках. Все университеты и научные организации должны иметь единую структуру подчинения. В вершине этой пирамиды будет стоять Минобрнауки. Эта реформа вступает в завершающий этап, впрочем, она еще весьма далека от завершения.
4. Системность – вся машинерия управления научно-технологическим развитием должна быть единой. Элементами системы управления научно-технологическим развитием будут выступать: вузы, научные организации, РАН, бизнес, госкопорпорации и т.п.
5. Консенсус - для стыковки интересов монолита интегрированной науки и высшего образования, и иных участников развивается система советов – по приоритетным направлениям и иным вопросам. Они будут служить площадками согласования интересов. Однако, выделение средств все равно будет проходить через «единые руки» Минобрнауки.
Остающиеся проблемы финишного этапа реформы:
1. Отраслевые вузы и отраслевая наука. Пока что самым серьезным событием была передача педвузов в ведение Минобрнауки, а не Минпросвещения. С другой стороны, это позволило пилотным образом отработать механизмы взаимодействия разных ведомств. Которые далеко не горят отдавать свои вузы и научные организации в Минобрнауки.
2. Академия наук. Министр Котюков назвал ее важнейшим элементом системы управления – в этом и будет состоять значимость РАН. Ей предстоит выполнять ряд функций, встроившись в общую структуру. Научно-политической субъектности у Академии нет и более никогда не будет. У нее есть несколько вариантов: стать бюрократической пристройкой Минобрнауки (чего не хочет, наверное, вообще никто); деградировать до полной симуляции процессов; попытаться найти свою новую идентичность между клубом и советом мудрецов.
3. Научное и научно-методическое руководство со стороны РАН. Стоит вынести этот пункт отдельно как раз и потому, что в данном случае необходимость прописывать механизмы взаимодействия и потом регулярно проходить экспертизы и выслушивать замечания, может как раз сыграть в пользу передачи научных и образовательных организаций в Минобрнауки. Формирование крупные региональных или функциональных научных (научно-образовательных) центров позволит всерьез усилить работу отраслевых вузов и НИИ. Тем более, что часть из них давно превратилась в «научно-отмывочные институты».
Про «управленческую» панель можно почитать на сайте Минобрнауки, в «Известиях» или на портале «Наука в Сибири».
Панельная дискуссия «Управление научно-технологическим развитием России» на Гайдаровском форуме была важна, в первую очередь именно своей «управленческой» частью.
Ключевые постулаты «группы прорыва» выразили президент Курчатовского института Михаил Ковальчук и министр науки и высшего образования Михаил Котюков. Напомним, одним из лидеров этой группы является Сергей Кириенко, а в прагматических союзных отношениях состоят очень многие игроки – например, Шойгу и Сечин.
1. Структурирование - разделение науки на фундаментальную (тут возможна оценка по публикациям); прикладную (оцениванию по инвестициям в нее со стороны бизнеса); стратегическую (имеющую определяющее значение для безопасности и технологической независимости).
2. Приоритезация – разделение на стратегические (формулируемые властью, обществом, учеными) и тактические (которые должны задаваться бизнесом).
3. Управление – вся наука организационно должна быть сосредоточена в одних руках. Все университеты и научные организации должны иметь единую структуру подчинения. В вершине этой пирамиды будет стоять Минобрнауки. Эта реформа вступает в завершающий этап, впрочем, она еще весьма далека от завершения.
4. Системность – вся машинерия управления научно-технологическим развитием должна быть единой. Элементами системы управления научно-технологическим развитием будут выступать: вузы, научные организации, РАН, бизнес, госкопорпорации и т.п.
5. Консенсус - для стыковки интересов монолита интегрированной науки и высшего образования, и иных участников развивается система советов – по приоритетным направлениям и иным вопросам. Они будут служить площадками согласования интересов. Однако, выделение средств все равно будет проходить через «единые руки» Минобрнауки.
Остающиеся проблемы финишного этапа реформы:
1. Отраслевые вузы и отраслевая наука. Пока что самым серьезным событием была передача педвузов в ведение Минобрнауки, а не Минпросвещения. С другой стороны, это позволило пилотным образом отработать механизмы взаимодействия разных ведомств. Которые далеко не горят отдавать свои вузы и научные организации в Минобрнауки.
2. Академия наук. Министр Котюков назвал ее важнейшим элементом системы управления – в этом и будет состоять значимость РАН. Ей предстоит выполнять ряд функций, встроившись в общую структуру. Научно-политической субъектности у Академии нет и более никогда не будет. У нее есть несколько вариантов: стать бюрократической пристройкой Минобрнауки (чего не хочет, наверное, вообще никто); деградировать до полной симуляции процессов; попытаться найти свою новую идентичность между клубом и советом мудрецов.
3. Научное и научно-методическое руководство со стороны РАН. Стоит вынести этот пункт отдельно как раз и потому, что в данном случае необходимость прописывать механизмы взаимодействия и потом регулярно проходить экспертизы и выслушивать замечания, может как раз сыграть в пользу передачи научных и образовательных организаций в Минобрнауки. Формирование крупные региональных или функциональных научных (научно-образовательных) центров позволит всерьез усилить работу отраслевых вузов и НИИ. Тем более, что часть из них давно превратилась в «научно-отмывочные институты».
Про «управленческую» панель можно почитать на сайте Минобрнауки, в «Известиях» или на портале «Наука в Сибири».
Смешались в кучу НОЦы, синхротроны…
Первый заместитель министра науки и высшего образования Григорий Трубников – человек безусловно увлеченный, мы бы даже сказали – «больной в хорошем смысле» - наукой. Оттого он немного рассеян и масштабность преобразований, который ждут отечественные научно-исследовательские фронты вызывает интересные пересечения.
В частности, на Гайдаровском форуме он заявил, что в трех российских регионах будут созданы крупные междисциплинарные центры. И перечислил все три синхротрона – Протвино, Новосибирск, Владивосток. В качестве добавки он поведал об амбизциозной задачи возрождения исследовательского флота – модернизировать пять судов и построить два новых в рамкам нацпроекта «Наука».
И казалось бы, стоило улыбнуться и порадоваться и за «Науку», и за Трубникова. Но также он упомянул о том, что «также в Нижнем Новгороде будет создан центр сверхсильных световых полей». И с этого момента стало намного интереснее.
Во-первых, Нижний Новгород – это фактор президента РАН Сергеева, его Института прикладной физики, а также Нобелевской премии Жерара Муру.
Во-вторых, либо этот нижегородский центр станет очередным объектом мегасайенс (что вряд ли – там очередь до сих пор еще стоит), либо «редакторские правки в нацпроекте «Наука» оказались не такими уж стилистическими, либо Трубников проговорился о том, что научные центры мирового уровня уже в определенной степени поделены между ключевыми игроками и регионами.
Последнее давно не является секретом, и представители регионов часто любят бравировать блестящим будущим своих НОЦ. Однако, из уст высшего чиновника подобного пока слышать не приходилось.
https://www.edu.ru/news/science/v-treh-regionah-budut-sozdany-krupnye-mezhdiscipli/
Первый заместитель министра науки и высшего образования Григорий Трубников – человек безусловно увлеченный, мы бы даже сказали – «больной в хорошем смысле» - наукой. Оттого он немного рассеян и масштабность преобразований, который ждут отечественные научно-исследовательские фронты вызывает интересные пересечения.
В частности, на Гайдаровском форуме он заявил, что в трех российских регионах будут созданы крупные междисциплинарные центры. И перечислил все три синхротрона – Протвино, Новосибирск, Владивосток. В качестве добавки он поведал об амбизциозной задачи возрождения исследовательского флота – модернизировать пять судов и построить два новых в рамкам нацпроекта «Наука».
И казалось бы, стоило улыбнуться и порадоваться и за «Науку», и за Трубникова. Но также он упомянул о том, что «также в Нижнем Новгороде будет создан центр сверхсильных световых полей». И с этого момента стало намного интереснее.
Во-первых, Нижний Новгород – это фактор президента РАН Сергеева, его Института прикладной физики, а также Нобелевской премии Жерара Муру.
Во-вторых, либо этот нижегородский центр станет очередным объектом мегасайенс (что вряд ли – там очередь до сих пор еще стоит), либо «редакторские правки в нацпроекте «Наука» оказались не такими уж стилистическими, либо Трубников проговорился о том, что научные центры мирового уровня уже в определенной степени поделены между ключевыми игроками и регионами.
Последнее давно не является секретом, и представители регионов часто любят бравировать блестящим будущим своих НОЦ. Однако, из уст высшего чиновника подобного пока слышать не приходилось.
https://www.edu.ru/news/science/v-treh-regionah-budut-sozdany-krupnye-mezhdiscipli/
www.edu.ru
В трех регионах будут созданы крупные междисциплинарные центры – Трубников
Первый замминистра уточнил, что также в Нижнем Новгороде будет создан центр сверхсильных световых полей
Клуб 0,5 июля
На волне противодействия реформе РАН образовался «Клуб 1 июля». Его представителей можно назвать радикалами. Многочисленные заявления о коллективном вымирании ученых и гибели российской науки – от него.
Поначалу Клуб был героем, который отбил Академию и вот-вот должен был скинуть орды эффективных менеджеров в бездну бюрократии. Однако, со временем становилось очевидно – позиция «1 июля» все более и более расходится со здравым смыслом.
Общие посылы: верните институты, уберите эффективных чиновников, дайте денег, перестаньте контролировать.
В СМИ почему-то употребляют термин «влиятельный академический клуб», но стоит почитать его заявления и становится страшно за здоровье и адекватное мироощущение его представителей. У спаси нас всех карающая длань эффективного менеджера-технократа, если представители «Клуба 1 июля» придут к власти.
Предновогоднее заявление по итогам 2018 года:
1. ФАНО было плохим, оно проникло в Минобрнауки, поэтому Министерство плохое.
2. Полномочия дополнительные дали, но институты не вернули, закон о РАН не обсуждается.
3. Академии дали право экспертизы, но «вылилось в бюрократическую попытку навязать Академии рутинную экспертизу десятков тысяч проектов и отчетов, в том числе вузовских». До масштабных проектов не допускают. (То есть рутины не хотим, а хотим в мировом масштабе – хотя, видимо, не можем).
4. Денег мало – не так много, как в развитых странах, не хватает инженерным кадрам, есть дисбалансы по регионам (тут можем согласиться).
5. Нацпроект «Наука» принят кулуарно, фундаментальные науки провисли, все это декларации и «все это вызывает опасения, что проект сведется лишь к формально-бюрократическим решениям и «освоению» бюджетных средств «эффективными менеджерами».
Предложения:
1. Включить фундаментальные науки в приоритетные направления.
2. Ускорить разработку закона о РАН.
3. Необходимо «переориентировать финансирования науки с кампанейщины краткосрочных программ с чисто формальными результатами» [это они так нацпроект «Наука» называют - прим. НОП] «на поддержку содержательных и долговременных научных исследований и на восстановление роли науки в качественном высшем образовании».
4. Дебюрократизация науки.
Паноптикум продолжился в начале 2019 года. Причина проста – на госзадание хотят выделить больше средств, увеличив количественные показатели отчетности. Суть истории и комментарии сторон в Ъ. Но как ни странно, но клуб вместо бунта начал сдавать позиции одна за одной. Вот его заявление:
1. Диверсифицированный подход к количественой оценке – это правильно, но надо еще увеличивать количество ученых и улучшать условия.
2. Публикационная активность не должна быть целью базового финансирования (госзадания).
3. Все ученые идеальны и трудятся 24/7/365. Больше они работать не могут – разве что им условия улучшат, оборудование поставят, учеников (без педагогического обременения дадут) и контакты расширят. Вот только тогда можно дополнительные статьи спрашивать.
4. Наука непригодна для управления «эффективными менеджерами». Наукой должны управлять ученые.
Позиция, в принципе, понятна – мы хотим больше денег и меньше работать, а прикрываться будем высокими словами о благе науки и борьбой с ветряными мельницами «эффективных менеджеров». Дополнительные полномочия не милы, пока не выполнят все требования, экспертизы проводить не желаем, хотим постигать тайны Вселенной.
От такой постановки вопроса опешил даже вице-президент РАН Хохлов, который четко заявил: дополнительные средства – это дополнительная отчетность. Участие в прогнозировании дает возможность заниматься масштабными проектами. Взаимодействие с Минобрнауки идет в рабочем режиме, часть позиции РАН в нацпроекте «Наука» учтена. Научное и научно-методическое руководство распространено на все фундаментальные и поисковые исследования в стране.
Клуб 1 июля из последних сил пытается обострить ситуацию. И в его действиях осталось очень мало заботы о науке, а все больше нигилизма, анархизма и решения собственных политических задач его лидерами.
На волне противодействия реформе РАН образовался «Клуб 1 июля». Его представителей можно назвать радикалами. Многочисленные заявления о коллективном вымирании ученых и гибели российской науки – от него.
Поначалу Клуб был героем, который отбил Академию и вот-вот должен был скинуть орды эффективных менеджеров в бездну бюрократии. Однако, со временем становилось очевидно – позиция «1 июля» все более и более расходится со здравым смыслом.
Общие посылы: верните институты, уберите эффективных чиновников, дайте денег, перестаньте контролировать.
В СМИ почему-то употребляют термин «влиятельный академический клуб», но стоит почитать его заявления и становится страшно за здоровье и адекватное мироощущение его представителей. У спаси нас всех карающая длань эффективного менеджера-технократа, если представители «Клуба 1 июля» придут к власти.
Предновогоднее заявление по итогам 2018 года:
1. ФАНО было плохим, оно проникло в Минобрнауки, поэтому Министерство плохое.
2. Полномочия дополнительные дали, но институты не вернули, закон о РАН не обсуждается.
3. Академии дали право экспертизы, но «вылилось в бюрократическую попытку навязать Академии рутинную экспертизу десятков тысяч проектов и отчетов, в том числе вузовских». До масштабных проектов не допускают. (То есть рутины не хотим, а хотим в мировом масштабе – хотя, видимо, не можем).
4. Денег мало – не так много, как в развитых странах, не хватает инженерным кадрам, есть дисбалансы по регионам (тут можем согласиться).
5. Нацпроект «Наука» принят кулуарно, фундаментальные науки провисли, все это декларации и «все это вызывает опасения, что проект сведется лишь к формально-бюрократическим решениям и «освоению» бюджетных средств «эффективными менеджерами».
Предложения:
1. Включить фундаментальные науки в приоритетные направления.
2. Ускорить разработку закона о РАН.
3. Необходимо «переориентировать финансирования науки с кампанейщины краткосрочных программ с чисто формальными результатами» [это они так нацпроект «Наука» называют - прим. НОП] «на поддержку содержательных и долговременных научных исследований и на восстановление роли науки в качественном высшем образовании».
4. Дебюрократизация науки.
Паноптикум продолжился в начале 2019 года. Причина проста – на госзадание хотят выделить больше средств, увеличив количественные показатели отчетности. Суть истории и комментарии сторон в Ъ. Но как ни странно, но клуб вместо бунта начал сдавать позиции одна за одной. Вот его заявление:
1. Диверсифицированный подход к количественой оценке – это правильно, но надо еще увеличивать количество ученых и улучшать условия.
2. Публикационная активность не должна быть целью базового финансирования (госзадания).
3. Все ученые идеальны и трудятся 24/7/365. Больше они работать не могут – разве что им условия улучшат, оборудование поставят, учеников (без педагогического обременения дадут) и контакты расширят. Вот только тогда можно дополнительные статьи спрашивать.
4. Наука непригодна для управления «эффективными менеджерами». Наукой должны управлять ученые.
Позиция, в принципе, понятна – мы хотим больше денег и меньше работать, а прикрываться будем высокими словами о благе науки и борьбой с ветряными мельницами «эффективных менеджеров». Дополнительные полномочия не милы, пока не выполнят все требования, экспертизы проводить не желаем, хотим постигать тайны Вселенной.
От такой постановки вопроса опешил даже вице-президент РАН Хохлов, который четко заявил: дополнительные средства – это дополнительная отчетность. Участие в прогнозировании дает возможность заниматься масштабными проектами. Взаимодействие с Минобрнауки идет в рабочем режиме, часть позиции РАН в нацпроекте «Наука» учтена. Научное и научно-методическое руководство распространено на все фундаментальные и поисковые исследования в стране.
Клуб 1 июля из последних сил пытается обострить ситуацию. И в его действиях осталось очень мало заботы о науке, а все больше нигилизма, анархизма и решения собственных политических задач его лидерами.
Forwarded from Медач | Medical Channel
В гостях Василий Попков, научный сотрудник НИИ ФХБ МГУ, председатель совета молодых учёных. Поговорили о сложном пути ученого, о том какие бывают гранты, как финансируется наука и как прожить на стипендию аспиранта, что такое фундаментальная наука и можно ли требовать результата от исследователей. Это первая часть беседы.
Слушать: https://medach.pro/post/1834
Слушать: https://medach.pro/post/1834
Forwarded from Медач | Medical Channel
В гостях Василий Попков, научный сотрудник НИИ ФХБ МГУ, председатель совета молодых учёных. Поговорили об особенностях российской науки, медицинских диссертациях, наукометрии, отечественных научных журналах, выяснили может ли врач стать ученым, плох ли сциентизм и, наконец, что такое наука вообще. Это вторая часть беседы.
Слушать: https://medach.pro/post/1836
Слушать: https://medach.pro/post/1836
