— El dumbass mas grande en el mundo!
— Обожаю, когда девчонки ругаются на испанском. Дай угадаю, ты назвала меня придурком?

— Я отправлю тебе несколько тысяч, это все что у меня есть. Отец снова лишил меня жалования, в счет посещения психолога и выписанных таблеток от стресса.
— Ты сожгла в камине его детективы?
— Туше. Я всего-то одела Боуи светящиеся очки и оставила его возле спальни отца. Ночью его чуть не хватил сердечный приступ от того, что гном оживает, как экспонаты из фильма «Ночь в музее».
— Твоя любовь к садовым гномам и издевательствам над отцом меня пугает, Уэндел.

«Мы не можем изменить направление течения, но мы в силах плыть против него».

Конечно же, гибель лучшего друга не была началом апокалипсиса моей жизни, но она явно стала отправной точкой для того, чтобы я наконец-то осознал кое-что очень важное:

ты можешь потерять все что тебе дорого, но это не должно отобрать у тебя самого себя.

Сэм, надеюсь ты видишь это. Я вернулся.

Когда я вчера вернулся в общежитие, я и представить не мог, что вместо ледяной ванны, тюбика жгучей мази и долгожданной встречи с кроватью, я столкнусь с надравшейся до чертиков Мэйбелин. И нет бы она просто уснула у бассейна или миленько танцевала в обнимку с надувным фламинго Хоакина. Эта девчонка разбила стеклянную бутылку о гриль, вскрикивая «Джимми Чу - полный отстой!», а затем стянула туфли и выбросила их в мусорный бак. Дальше она сняла с себя короткое шелковое платье и, зажав руками оголенную грудь, плюхнулась бомбочкой в бассейн в невероятно горячих черных трусиках с ярко-розовой надписью «Kiss here». Испугавшись, что она не умеет плавать, я прыгнул в воду следом и каково было мое удивление, когда она назвала меня гребаным засранцем, ударила по лицу, а затем прижала к стенке бассейна и сказала, что хочет меня трахнуть.

— Мэйбелин... Что бы я ни ощущал, все происходит именно так, как должно. Наверное, это звучит омерзительно и бездушно, но я верю в судьбу, и как бы сильно она не била, эта та самая боль, которую мы должны почувствовать рассекающими ударами плети на своих спинах, чтобы померкнуть или загореться ярче прежнего. — Развернув меня к себе, Джеймс склоняет голову к моему лицу и, натянув усталую нежную улыбку, шепчет: — Взять нас. Мы столкнулись в Энн-Арбор безумно странным образом. Сморгнув подступившие слезы, я тихо хихикаю и трусь кончиком носа о его подбородок, пока он накручивает на указательный палец прядь моих волос.
— Я сбила тебя с ног.
— Ага, — оставив краткий поцелуй на моем лбу, Джеймс слегка отстраняется. — Маленькая девчонка, не весящая даже половину моего веса, снесла меня как ураган.

Хихикнув, Мэйбелин приподнимается на носочки и смотрит за мое плечо.
— Чувствую себя звездой.
— Ты не звезда.
— Нет? — отстранившись, с вызовом «скажи еще что-нибудь, парень, и ты труп», смотрит она.
— Нет, — качаю головой я. — Ты целая Вселенная.