#обэтомненапишетРашаТудей

Преодолеваю чувство безысходности после прочтения интервью Светланы Анохиной – дагестанской журналистки и правозащитницы.

Во избежание всяких "вы не понимаете специфики Кавказа" – Светлана махачкалинка в пятом поколении, там живут её дети и внуки.

"Подруга адвокат привлекла меня как представителя потерпевшей к процессу о групповом изнасиловании. ...Мне удалось дважды доказать очевидное враньё: они, разумеется, её обвиняли во всём, говорили, что она проститутка, а они недоплатили. После этого суда, он длился полгода, у меня был нервный срыв. Атмосфера в суде была невыносимая, пропитанная какой-то казармой, шуточками. Один из адвокатов этих мерзавцев пытался доказать, что эта барышня непорядочная, на основании того, что видел, как мы с ней курили на улице. "Она же ку-у-рит!" – говорил он. Курит, значит, шалава. И я видела, что эта аргументация находит одобрение и понимание среди всех присутствующих мужчин, включая судью."

"В 2015 году, меня прибила история Марем Алиевой, в память о которой я решила назвать нашу группу (помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия). Она бежала из Ингушетии от мужа, Мухарбека Евлоева. Знакомые правозащитники попросили поговорить с ней и определить, насколько серьёзный у неё кейс. Знаешь, она говорила о риске для жизни и в то же время сетовала, что у мужа, от которого она сбежала, остались золотые украшения. Я тогда совсем забыла, что у меня в 18 лет был собственный муж, который меня… можно сказать [пилил] абсолютно за всё, и что у человека в такой ситуации меняется восприятие реальности, трудно ожидать от него адекватности. Я ей не поверила. К счастью, моё экспертное заключение не имело никакого значения, меня выслушали, но всё равно её вывезли. А потом она вернулась к мужу, и больше её никто не видел, нашли в доме фен с окровавленными волосами. Дело по убийству замяли, Евлоева осудили на шесть лет за похищение сестры Марем, которая за неё боролась, но он вышел через полгода! Потом я больше узнала об истории Марем, например, что однажды муж в качестве наказания отрезал ей фалангу пальца. А в другой раз обрил её наполовину, правда, потом как хороший муж дал ей деньги, чтобы она наращивала волосы."

"Обращений масса по самым разным поводам. Девочек шантажируют фотографиями – снимут её на улице, выложат в группу пакостную, и само нахождение в этой группе – это уже пятно на репутации, уже скандал в семье. Был случай, когда одна 17-летняя балда в отместку за что-то сняла свою подружку, вертящуюся перед зеркалом в новом лифчике, и выложила в группу. И девочка эта со своей мамой в ужасе, что братья и отец узнают и их поубивают, они платили и платили, а эти мерзавцы удаляли из одной группы и перекидывали в другую.

Другой раз позвонила женщина, говорила, задыхаясь от слёз, что у неё четверо детей, муж не работает, на ней дети плюс свекровь, и она оказалась вдруг беременной. Муж настаивает, чтобы она рожала, а она уже физически не может, у неё всё болит, у неё нет сил. Она просила денег на аборт. Мы готовы были собрать, но она перестала выходить на связь. Такое часто бывает.

Не так давно мы разрабатывали операцию, чтобы маму вывести из-под давления семьи. Она обнаружила, что отец мужа пристаёт к её восьмилетней дочери. Она оставила в комнате телефон с включённой камерой, потом посмотрела видео и ужаснулась. Она об этом тут же написала мужу, он сказал: "Я приеду через 10 дней, пока ничего не делай". Какие 10 дней? Тут надо всё немедленно бросать и мчать. Она пошла к психологу, показала видео, психолог почему-то не вызвала ментов, хотя должна была. У нас же все входят в положение. Тут страх рыпнуться, потому что вдруг окажут такое давление, что сломана будет и мама, и девочка. И мы продумали целый план, что она пойдёт к нашему психологу, якобы потому, что дочка плохо спит, а та должна была связаться с нашим юристом и с полицией. За несколько дней маму прогнули. Она не пришла.

#Дагестан #Чечня #домашнеенасилие

Продолжение в следующем посте.

Плеть – больно не будет. (будет)

#обэтомненапишетРашаТудей
#Чечня #Дагестан

Часть 2

"Если девушка из Чечни, мы всегда принимаем усиленные меры безопасности, потому что понимаем, что возвращение после побега чревато очень серьёзными последствиями. В Дагестане тоже могут убить, но с меньшей вероятностью, в Чечне скорее всего так и сделают, тем более что это становится вопросом не родительского решения, а это республиканская политика.

Вы не представляете всех объёмов. Женщина на каждом шагу наталкивается на то, что её сдают. Её сдаёт полиция, её сдаёт ПДН, её сдают все.
В каждой семье в Чечне, Ингушетии и Дагестане есть родственник, работавший или работающий в органах. У него есть кореша или сослуживцы, имеющие доступ к информации. Невозможно купить билет, невозможно оформить банковскую карту, ничего невозможно сделать, чтобы об этом не узнали родные, даже если девушка не находится в розыске. У нас так девочки спалились на митинге 31 января в Москве, и полиция сразу передала информацию родне. Одна из них возвращалась домой, её схватили на улице и увезли.

Если сравнивать с советским временем, то [сейчас] хуже, потому что тогда была борьба с пережитками, в том числе и с похищениями женщин, с женским обрезанием. У меня отец был начальником уголовного розыска Республики Дагестан, он рассказывал, что убийства чести, например, были достаточно редким явлением и за это сурово карали. А сейчас делают послабления, потому что вникают в особенности региона, в особенности "ментальности". Какая к [черту] ментальность, я считаю, что как только ты вякнул, что убил, потому что у тебя такая ментальность, тебе надо впаять срок вдвое больше.

Сегодня стало очевидно, что это планомерное, последовательное и совершенно осознанное давление на женские права как таковые, низведение женщины до существа второстепенного, не имеющего собственной воли, не имеющего права решать, как ей жить, и это поддерживается не только так называемыми традициями или религией, но и государством в целом.

Надо говорить, говорить, говорить, объединяться даже с теми, кого ты не любишь и кто не любит тебя. С исламскими авторитетами, например. У нас был кейс интересный, когда девочка бежала от мужа, и она не могла уехать, потому что ей нужен был развод. А имам, к которому она обратилась, отказывался рассматривать её просьбу, потому что она говорила невнятно, сбивалась, пугалась его, он представлялся ей сторонником её мужа, потому что религия – это мужская вотчина.
Мы сели с ней, я стала записывать факты: когда вышла замуж, когда был первый выкидыш и после чего, где ударил, как ударил, вызвала ли скорую. Есть ли махр, женщине в исламе полагается махр, свадебный подарок, который находится в её собственности всё время, пока она по собственному капризу не решит разводиться, тогда она должна вернуть его мужу. Махр – это подушка безопасности. Там была редкая гнида в мужьях: он нашёл порно с актрисой, даже не похожей на неё, а просто волосы были похожи, и он говорил, что разошлёт это всем родственникам, чтобы все знали, какая она гадина. На её попытки сказать, что это не она, он внимания не обращал. Мы всё записали, я перекинула это правозащитнику и журналисту Идрису Юсупову, он такой салафит с бородой. Он распечатал это всё и понёс к имаму, тот сказал: "Ты мне принёс 4 листа, я посмотрел, мне хватило бы и одного, чтобы сказать: да, все права этой женщины, гарантированные ей исламом, были нарушены, она имеет полное основание требовать развода и получить его". Это была огромная победа."


Плеть – больно не будет. (Будет)