Фабрики-кухни. Утопия советского общепита …
В 1925 г. в Иваново-Вознесенске была открыта первая фабрика-кухня, которая стала прообразом системы общественного питания прекрасного будущего. И, как следствие, нового типа зданий, которые стали строить по всей стране и в первую очередь в столице. Фабрики-кухни сразу воспринимались как начало радикального изменения всей структуры быта людей. Задача ставилась так: “сокрушив копоть примуса и карликовых кухонь, освободить женщину от одуряющего труда и превратить хозяйку в полноправную гражданку Советской республики”.
Идея была такая. Создать механизированные центры производства пищи, где были бы современные машины для обработки сырья (промышленные мясорубки, картофелечистки) и приготовления пищи, холодильные установки, подъемники и т. д. Приготовленные обеды отпускались не только на самой фабрике-кухне, но и развозились в приписанные к ней столовые. Для этого при фабриках-кухнях был создан парк автомашин со специальным оборудованием (термосами). Кроме того, фабрики производили полуфабрикаты для тех же столовых или домашнего приготовления.
Для первых фабрик-кухонь оборудование было закуплено в Германии, результат всех потряс, и этот опыт стали масштабировать по всей стране.
И если сначала для фабрик-кухонь приспосабливались старые здания, то с 1926 года архитекторы начали разрабатывать проекты специальных зданий, конструкция которых полностью учитывала бы потребности и задачи, стоящие перед новыми дворцами общепита.
Мир должен был радикально измениться. Люди должны были перестать тратить место, время и лишние деньги на готовку дома. Еда из фабрик-кухонь должна была обеспечить все потребности в еде, а пространство обеденных залов — стать местом проведения совместного досуга.
Однако в реальности все пошло не так. Нет, здания построили, и многие из них стали значимыми памятниками архитектуры. Собственно, из-за них мы сейчас и помним про эти фабрики и пишем о них. И даже оборудование закупили, а потом и сами стали производить.
Просто оказалось что все это так не работает. Во-первых, люди если и пользовались этим грандиозным прорывом в общественном питании, то только во время обеденных перерывов. Да и то если эти фабрики были совсем рядом с работой. Но ужинать и завтракать все равно предпочитали дома — оказалось, что людям важно не все время находиться в общественном пространстве и после работы им хочется идти домой.
Во-вторых, оказалось, что механизация питания не решает проблемы его качества. Задача накормить тысячи людей приводит к тому, что качество уходит на второй, третий, четвертый план…. и еда становится банально однообразной и невкусной. В-третьих. логистика фабрик-кухонь с доставкой еды в рабочие столовые оказалась крайне неэффективной – когда еда приезжала в столовые, она остывала, портилась, превращалась в кашеобразное месиво. В итоге столовые при предприятиях стали сами закупать оборудование (хотя бы плиты), чтобы эту еду хоть как-то можно было давать людям. Ну и как следующий шаг, стали сами уже готовить еду —потребность в фабриках-кухнях отпала. И уже начиная с конца 30-х их стали перепрофилировать (в рестораны, клубы и даже помещения для НИИ). Повсеместным этот процесс стал в послевоенное время. Единственной функцией, которая хоть как-то осталась востребованной, было производство полуфабрикатов для тех же столовых.
На картинках:
Фабрика-кухня №1 Ленинградский проспект, 7 (это первая построенная в Москве фабрика-кухня). Архитектор А. И. Мешков
Фабрика-кухня №2 Большая Тульская улица, 52\2
Фабрика-кухня Сокольнического района. Верхняя Красносельская, 13
Фабрика-кухня на Ткацкой улице. Ткацкая улица, 11
В 1925 г. в Иваново-Вознесенске была открыта первая фабрика-кухня, которая стала прообразом системы общественного питания прекрасного будущего. И, как следствие, нового типа зданий, которые стали строить по всей стране и в первую очередь в столице. Фабрики-кухни сразу воспринимались как начало радикального изменения всей структуры быта людей. Задача ставилась так: “сокрушив копоть примуса и карликовых кухонь, освободить женщину от одуряющего труда и превратить хозяйку в полноправную гражданку Советской республики”.
Идея была такая. Создать механизированные центры производства пищи, где были бы современные машины для обработки сырья (промышленные мясорубки, картофелечистки) и приготовления пищи, холодильные установки, подъемники и т. д. Приготовленные обеды отпускались не только на самой фабрике-кухне, но и развозились в приписанные к ней столовые. Для этого при фабриках-кухнях был создан парк автомашин со специальным оборудованием (термосами). Кроме того, фабрики производили полуфабрикаты для тех же столовых или домашнего приготовления.
Для первых фабрик-кухонь оборудование было закуплено в Германии, результат всех потряс, и этот опыт стали масштабировать по всей стране.
И если сначала для фабрик-кухонь приспосабливались старые здания, то с 1926 года архитекторы начали разрабатывать проекты специальных зданий, конструкция которых полностью учитывала бы потребности и задачи, стоящие перед новыми дворцами общепита.
Мир должен был радикально измениться. Люди должны были перестать тратить место, время и лишние деньги на готовку дома. Еда из фабрик-кухонь должна была обеспечить все потребности в еде, а пространство обеденных залов — стать местом проведения совместного досуга.
Однако в реальности все пошло не так. Нет, здания построили, и многие из них стали значимыми памятниками архитектуры. Собственно, из-за них мы сейчас и помним про эти фабрики и пишем о них. И даже оборудование закупили, а потом и сами стали производить.
Просто оказалось что все это так не работает. Во-первых, люди если и пользовались этим грандиозным прорывом в общественном питании, то только во время обеденных перерывов. Да и то если эти фабрики были совсем рядом с работой. Но ужинать и завтракать все равно предпочитали дома — оказалось, что людям важно не все время находиться в общественном пространстве и после работы им хочется идти домой.
Во-вторых, оказалось, что механизация питания не решает проблемы его качества. Задача накормить тысячи людей приводит к тому, что качество уходит на второй, третий, четвертый план…. и еда становится банально однообразной и невкусной. В-третьих. логистика фабрик-кухонь с доставкой еды в рабочие столовые оказалась крайне неэффективной – когда еда приезжала в столовые, она остывала, портилась, превращалась в кашеобразное месиво. В итоге столовые при предприятиях стали сами закупать оборудование (хотя бы плиты), чтобы эту еду хоть как-то можно было давать людям. Ну и как следующий шаг, стали сами уже готовить еду —потребность в фабриках-кухнях отпала. И уже начиная с конца 30-х их стали перепрофилировать (в рестораны, клубы и даже помещения для НИИ). Повсеместным этот процесс стал в послевоенное время. Единственной функцией, которая хоть как-то осталась востребованной, было производство полуфабрикатов для тех же столовых.
На картинках:
Фабрика-кухня №1 Ленинградский проспект, 7 (это первая построенная в Москве фабрика-кухня). Архитектор А. И. Мешков
Фабрика-кухня №2 Большая Тульская улица, 52\2
Фабрика-кухня Сокольнического района. Верхняя Красносельская, 13
Фабрика-кухня на Ткацкой улице. Ткацкая улица, 11
👍35❤12
И вдогонку в формате #было_стало... посмотрим, как сейчас выглядят эти же фабрики-кухни.
На картинках:
Фабрика-кухня №1 Ленинградский проспект, 7 (это первая построенная в Москве фабрика-кухня). Архитектор А. И. Мешков
Фабрика-кухня №2 Большая Тульская улица, 52\2
Фабрика-кухня Сокольнического района. Верхняя Красносельская, 13
Фабрика-кухня на Ткацкой улице. Ткацкая улица, 11
На картинках:
Фабрика-кухня №1 Ленинградский проспект, 7 (это первая построенная в Москве фабрика-кухня). Архитектор А. И. Мешков
Фабрика-кухня №2 Большая Тульская улица, 52\2
Фабрика-кухня Сокольнического района. Верхняя Красносельская, 13
Фабрика-кухня на Ткацкой улице. Ткацкая улица, 11
👍33❤12💔4
Ну раз мы затеяли разговор на тему советского общепита… кажется самое место и время опубликовать здесь старый пост Ивана Давыдова о тайном искусстве приготовления блюд в этом самом советском общепите.
«Из-за медлительности некоего бородача, которого сохранения инкогнито ради назову просто – Андреем Аркадьевичем, опоздали в заведение, где обычно обедаем, и ели в так называемой столовой, скрытой в недрах нашего так называемого бизнес-центра.
Скажу сразу – я ведь честный: поварам удался салат морковный, состоявший из порезанной моркови.
А вот суп-пюре сырный по виду напоминал обрат, каковым поили свиней в годы моего деревенского детства. По вкусу, наверное, тоже, - просто обрат мне пробовать не доводилось. Но почему-то думаю, - да, напоминал.
Что они там называют «рыбой в маринаде» и «гарниром из круп», человеку со слабыми нервами лучше не знать. Стоит это все, кстати, как приличный бизнес-ланч в кафе средней руки.
Я ковырял – из внезапно проснувшейся ненависти к рыбе – вилкой рыбу и думал, что где-то есть, наверное, тайные школы, в которых старые мастера обучают адептов великому советскому знанию. Учат правильно портить продукты.
Охваченный мизантропией человек понимает вдруг, что его призвание – портить еду и отравлять если уж не людей, то хотя бы жизнь людям. Он начинает искать посвященных, собирать слухи. Долго идет по лесной глуши, и находит наконец избушку мастера.
Мастер смотрит на пришедшего презрительно, поглаживая бороду, в которой на черный день хранятся остатки салата «мимоза». Потом бросает ему сосиску и горсть серых, с советских времен сбереженных макарон.
- Покажи, пришелец, что ты умеешь?
Тот варит сосиску прямо в целлофане, варит долго, пока она не раздуется, превратившись в подобие щупальца страшного подводного гада. Доводит макароны до состояния мерзкой какой-то однородной кашицы. Довольно улыбаясь, подает блюдо мастеру.
Мастер пробует, задумывается на секунду, а потом стряпня летит горе-повару в лицо:
- Это слишком съедобно. Уходи в ресторан к Новикову, ты не достоин тайн советских столовых.
Но упорный ученик не сдается. Носит для мастера воду и чистит его тряпье. Следит за тем, как тот разложившимися грибами начиняет почти съедобные котлеты, превращая их в абсолютно несъедобные (ах, были времена, подавали это на ужин в профилактории МГУ, и только каберне неизвестного производителя спасало нас, молодых и жадных, от смерти). Узнает, как из приличных овощей сделать адское месиво, и утопив в прогорклом майонезе, назвать салатом. Постигает тайну превращения смеси из молока и манки в оконную замазку. Смешивает что-то в ретортах и кипятит в тиглях. Шепчет заклинания, способные пробудить всех демонов преисподней.
И вот, наконец, мастер, улыбаясь презрительно, отколупывает кусочек от поданного учеником кирпича пугающего цвета.
Запеканка творожная.
Мастер глотает, глаза его лезут на лоб. Подавляя рвотные позывы, он произносит с восторгом:
- Ты превзошел меня. Теперь иди в мир. Ты достоин даже не заводской столовой. Ты можешь в больнице отравлять последние дни и без того приговоренных российской медициной к мучительной смерти людей.
И ученик – в глазах безумие, на грязном халате дыры, в бороде – секретный знак всех познавших мудрость, салат «мимоза», - идет в те тайные места, где хранят заветы великого советского искусства порчи еды.
И где мы с загадочным Андреем Аркадьевичем сегодня обедали».
«Из-за медлительности некоего бородача, которого сохранения инкогнито ради назову просто – Андреем Аркадьевичем, опоздали в заведение, где обычно обедаем, и ели в так называемой столовой, скрытой в недрах нашего так называемого бизнес-центра.
Скажу сразу – я ведь честный: поварам удался салат морковный, состоявший из порезанной моркови.
А вот суп-пюре сырный по виду напоминал обрат, каковым поили свиней в годы моего деревенского детства. По вкусу, наверное, тоже, - просто обрат мне пробовать не доводилось. Но почему-то думаю, - да, напоминал.
Что они там называют «рыбой в маринаде» и «гарниром из круп», человеку со слабыми нервами лучше не знать. Стоит это все, кстати, как приличный бизнес-ланч в кафе средней руки.
Я ковырял – из внезапно проснувшейся ненависти к рыбе – вилкой рыбу и думал, что где-то есть, наверное, тайные школы, в которых старые мастера обучают адептов великому советскому знанию. Учат правильно портить продукты.
Охваченный мизантропией человек понимает вдруг, что его призвание – портить еду и отравлять если уж не людей, то хотя бы жизнь людям. Он начинает искать посвященных, собирать слухи. Долго идет по лесной глуши, и находит наконец избушку мастера.
Мастер смотрит на пришедшего презрительно, поглаживая бороду, в которой на черный день хранятся остатки салата «мимоза». Потом бросает ему сосиску и горсть серых, с советских времен сбереженных макарон.
- Покажи, пришелец, что ты умеешь?
Тот варит сосиску прямо в целлофане, варит долго, пока она не раздуется, превратившись в подобие щупальца страшного подводного гада. Доводит макароны до состояния мерзкой какой-то однородной кашицы. Довольно улыбаясь, подает блюдо мастеру.
Мастер пробует, задумывается на секунду, а потом стряпня летит горе-повару в лицо:
- Это слишком съедобно. Уходи в ресторан к Новикову, ты не достоин тайн советских столовых.
Но упорный ученик не сдается. Носит для мастера воду и чистит его тряпье. Следит за тем, как тот разложившимися грибами начиняет почти съедобные котлеты, превращая их в абсолютно несъедобные (ах, были времена, подавали это на ужин в профилактории МГУ, и только каберне неизвестного производителя спасало нас, молодых и жадных, от смерти). Узнает, как из приличных овощей сделать адское месиво, и утопив в прогорклом майонезе, назвать салатом. Постигает тайну превращения смеси из молока и манки в оконную замазку. Смешивает что-то в ретортах и кипятит в тиглях. Шепчет заклинания, способные пробудить всех демонов преисподней.
И вот, наконец, мастер, улыбаясь презрительно, отколупывает кусочек от поданного учеником кирпича пугающего цвета.
Запеканка творожная.
Мастер глотает, глаза его лезут на лоб. Подавляя рвотные позывы, он произносит с восторгом:
- Ты превзошел меня. Теперь иди в мир. Ты достоин даже не заводской столовой. Ты можешь в больнице отравлять последние дни и без того приговоренных российской медициной к мучительной смерти людей.
И ученик – в глазах безумие, на грязном халате дыры, в бороде – секретный знак всех познавших мудрость, салат «мимоза», - идет в те тайные места, где хранят заветы великого советского искусства порчи еды.
И где мы с загадочным Андреем Аркадьевичем сегодня обедали».
👍48😁24❤20🔥7💯5😭4🤡1
Иван, Мария, Прокопий
Продолжаем публиковать фрагменты из недописанной пока книги Ивана Давыдова с рабочим названием «Люди и города». Это часть главы девятой, «Великий Устюг, терпимость к чужому. Стефан Пермский», отрывок об устюжских святых.
https://teletype.in/@r-sever/mILqnn-t4Ko
Продолжаем публиковать фрагменты из недописанной пока книги Ивана Давыдова с рабочим названием «Люди и города». Это часть главы девятой, «Великий Устюг, терпимость к чужому. Стефан Пермский», отрывок об устюжских святых.
https://teletype.in/@r-sever/mILqnn-t4Ko
Teletype
Иван, Мария, Прокопий
Продолжаем публиковать фрагменты из недописанной пока книги Ивана Давыдова с рабочим названием «Люди и города». Это часть главы девятой...
❤23👍10
Руст
Архитектурный словарь "Севера" #архитектурный_словарь
Мы видели бесконечное множество зданий, где цокольная часть облицована массивными прямоугольными камнями (или их имитацией) с выраженной бороздкой между ними. Так вот, это и есть руст.
Руст применяют в первую очередь для облицовки тех частей здания, которые должны визуально восприниматься как самые массивные и прочные. Поэтому чаще всего им отделывают цоколь. Но не всегда. В эпоху модерна руст стали применять и для создания ритма в разных частях здания – тут основную роль стала играть явно выраженная разделительная бороздка. В русской архитектуре модерна, например, очень популярны были рустованные лопатки — не цельной вертикальной полосой, как обычно, а разбитой бороздками на прямоугольники.
Слово «руст» происходит от латинского «rus» – деревенский (вспоминаем пушкинское «O rus!..»), грубый, неотесанный. И изначально рустом называлась облицовка здания камнями, передняя сторона которых была подчеркнуто грубой, неотесанной. Так строили в древнем Риме (в том числе чтобы защитить нижнюю часть задний от ударов проезжавших по узким римским улицам телег), потом активно воспроизводили в эпоху ренессанса, причем рустом облицовывали не нижнюю часть, а все здание.
Но все изменилось, когда Людовик XIV построил Версаль, где цокольная часть была отделана не грубыми, а гладкими камнями, причем без вертикальных разделителей.
Так руст перестал быть связан исключительно с грубой отделкой и получил массовое распространение в архитектуре XVIII и XIX веков и так же массово используется до сих пор для придания зданиям строгости, солидности или помпезности. А собственно французским рустом стали называть большие ленточные блоки, часто во всю длину фасада, без разделения на вертикальные борозды. Такой руст имитирует скорее не камни, а доски.
Кстати, вы же помните, что такое бриллиантовый руст?
С рустом также связана одна загадка российской архитектуры последних 30 лет. По таинственной причине как только современный архитектор старается воспроизвести классические образцы и отделывает цоколь здания рустом — то тут же вся композиция здания рушится. Вроде руст — дело совсем нехитрое, но как только видишь цокольную часть, отделанную рустом, то никакого сомнения в том, что это новодел, не остается. Особенно это бросается в глаза там, где основная часть здания кажется издалека очень симпатичной и сделанной со вкусом, а потом взор падает на цоколь и ….
На картинках:
1. Здание Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета 1881 - 1890 г. Классический пример руста цокольного этажа.
2. Дом компании «Зингер» (Дом Книги) на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Архитектор Павел Сюзор 1902-1904 г. Тут разными типами руста отдела весь фасад. Внизу имитация классического, “грубого” руста. Сверху ленточного.
3. Сталинки на улице Стачек в Санкт-Петербурге. Приглядитесь к цокольным этажам. Классический руст.
4. Пример рустованной лопатки.
Архитектурный словарь "Севера" #архитектурный_словарь
Мы видели бесконечное множество зданий, где цокольная часть облицована массивными прямоугольными камнями (или их имитацией) с выраженной бороздкой между ними. Так вот, это и есть руст.
Руст применяют в первую очередь для облицовки тех частей здания, которые должны визуально восприниматься как самые массивные и прочные. Поэтому чаще всего им отделывают цоколь. Но не всегда. В эпоху модерна руст стали применять и для создания ритма в разных частях здания – тут основную роль стала играть явно выраженная разделительная бороздка. В русской архитектуре модерна, например, очень популярны были рустованные лопатки — не цельной вертикальной полосой, как обычно, а разбитой бороздками на прямоугольники.
Слово «руст» происходит от латинского «rus» – деревенский (вспоминаем пушкинское «O rus!..»), грубый, неотесанный. И изначально рустом называлась облицовка здания камнями, передняя сторона которых была подчеркнуто грубой, неотесанной. Так строили в древнем Риме (в том числе чтобы защитить нижнюю часть задний от ударов проезжавших по узким римским улицам телег), потом активно воспроизводили в эпоху ренессанса, причем рустом облицовывали не нижнюю часть, а все здание.
Но все изменилось, когда Людовик XIV построил Версаль, где цокольная часть была отделана не грубыми, а гладкими камнями, причем без вертикальных разделителей.
Так руст перестал быть связан исключительно с грубой отделкой и получил массовое распространение в архитектуре XVIII и XIX веков и так же массово используется до сих пор для придания зданиям строгости, солидности или помпезности. А собственно французским рустом стали называть большие ленточные блоки, часто во всю длину фасада, без разделения на вертикальные борозды. Такой руст имитирует скорее не камни, а доски.
Кстати, вы же помните, что такое бриллиантовый руст?
С рустом также связана одна загадка российской архитектуры последних 30 лет. По таинственной причине как только современный архитектор старается воспроизвести классические образцы и отделывает цоколь здания рустом — то тут же вся композиция здания рушится. Вроде руст — дело совсем нехитрое, но как только видишь цокольную часть, отделанную рустом, то никакого сомнения в том, что это новодел, не остается. Особенно это бросается в глаза там, где основная часть здания кажется издалека очень симпатичной и сделанной со вкусом, а потом взор падает на цоколь и ….
На картинках:
1. Здание Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета 1881 - 1890 г. Классический пример руста цокольного этажа.
2. Дом компании «Зингер» (Дом Книги) на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Архитектор Павел Сюзор 1902-1904 г. Тут разными типами руста отдела весь фасад. Внизу имитация классического, “грубого” руста. Сверху ленточного.
3. Сталинки на улице Стачек в Санкт-Петербурге. Приглядитесь к цокольным этажам. Классический руст.
4. Пример рустованной лопатки.
👍37❤10
Спецвыпуск афиши: еще можете успеть
👉В Новом корпусе Третьяковки – «Передвижники», громадная выставка, толпы народу, ну и сам новый корпус достоин того, чтобы на него посмотреть. С размахом сделано.
Кадашевская набережная, д. 12, до 6 апреля.
В «Паркинг-галерее» Зарядья – «Выпуск. История. Академия Ильи Глазунова», поучительный контраст: сначала то, с чего все начиналось когда-то в Академии - Серов, Поленов, Коровин, Левитан. А затем – Глазунов и его подражатели в товарных количествах. Плюс внезапной вспышкой – несколько великолепных икон из разных музеев, над которыми работали реставраторы Академии.
Парк «Зарядье», до 6 апреля.
В галерее «Беляево» - «Династия Кедриных», три художника и поэт.
Профсоюзная, д. 100, до 6 апреля.
В Музее Булгакова – выставка памяти великой Мариэтты Чудаковой, «Свой Париж. Бабель и Булгаков». Реальные и вымышленные путешествия писателей.
Большая Садовая, д. 10, до 6 апреля.
В Музее декоративного искусства «Орнаменты. Вчера и сегодня», от старой красоты и до… Ну, до. Там же – «Московский сокольничий», все о русской охоте.
Делегатская, д. 3, «Орнаменты» - до 8 апреля, «Сокольничий» - до 10 апреля.
В ММОМА на Петровке – «LU. Фигура умолчания», работы современной художницы Люси Соловьевой.
Петровка, д. 25, до 13 апреля.
В Музее Москвы – «Искусство в масштабе», советская монументальная живопись. Доярки, космонавты, пионеры. Даже в редакции «Севера» есть любители советских мозаик, увы (тайну сохраним, но намекнем, что мудры они и бородаты, эти любители), да и вообще это теперь модно.
Зубовский бульвар, д. 2, до 13 апреля.
В Мемориальной квартире Белого – «Париж – Москва – ВХУТЕМАС. Александр и Лидия Жолткевич». Отец – профессиональный революционер, сбежавший во Францию и там внезапно даже для себя сделавшийся неплохим скульптором, дочь, росшая среди парижских художников.
Арбат, д. 55, до 13 апреля.
В Новой Третьяковке – «Франциско Инфанте. Метафоры бесконечности», классик современного искусства, король инсталляций, все блестит, многое вращается.
Крымский вал, д. 10, до 13 апреля.
Идите и смотрите, пока не кончилось.
👉В Новом корпусе Третьяковки – «Передвижники», громадная выставка, толпы народу, ну и сам новый корпус достоин того, чтобы на него посмотреть. С размахом сделано.
Кадашевская набережная, д. 12, до 6 апреля.
В «Паркинг-галерее» Зарядья – «Выпуск. История. Академия Ильи Глазунова», поучительный контраст: сначала то, с чего все начиналось когда-то в Академии - Серов, Поленов, Коровин, Левитан. А затем – Глазунов и его подражатели в товарных количествах. Плюс внезапной вспышкой – несколько великолепных икон из разных музеев, над которыми работали реставраторы Академии.
Парк «Зарядье», до 6 апреля.
В галерее «Беляево» - «Династия Кедриных», три художника и поэт.
Профсоюзная, д. 100, до 6 апреля.
В Музее Булгакова – выставка памяти великой Мариэтты Чудаковой, «Свой Париж. Бабель и Булгаков». Реальные и вымышленные путешествия писателей.
Большая Садовая, д. 10, до 6 апреля.
В Музее декоративного искусства «Орнаменты. Вчера и сегодня», от старой красоты и до… Ну, до. Там же – «Московский сокольничий», все о русской охоте.
Делегатская, д. 3, «Орнаменты» - до 8 апреля, «Сокольничий» - до 10 апреля.
В ММОМА на Петровке – «LU. Фигура умолчания», работы современной художницы Люси Соловьевой.
Петровка, д. 25, до 13 апреля.
В Музее Москвы – «Искусство в масштабе», советская монументальная живопись. Доярки, космонавты, пионеры. Даже в редакции «Севера» есть любители советских мозаик, увы (тайну сохраним, но намекнем, что мудры они и бородаты, эти любители), да и вообще это теперь модно.
Зубовский бульвар, д. 2, до 13 апреля.
В Мемориальной квартире Белого – «Париж – Москва – ВХУТЕМАС. Александр и Лидия Жолткевич». Отец – профессиональный революционер, сбежавший во Францию и там внезапно даже для себя сделавшийся неплохим скульптором, дочь, росшая среди парижских художников.
Арбат, д. 55, до 13 апреля.
В Новой Третьяковке – «Франциско Инфанте. Метафоры бесконечности», классик современного искусства, король инсталляций, все блестит, многое вращается.
Крымский вал, д. 10, до 13 апреля.
Идите и смотрите, пока не кончилось.
❤17👍6❤🔥1