Привет, Рома.
Сегодня днем я читала письмо у вас в канале от женщины, которая обнаружила прогосударственную позицию матери. Оно очень откликнулось, напомнив о фильме Лошака «Разрыв связи», который мне помог. В моей семье, увы, все поддерживают позицию государства, и я уже не в силах говорить с ними об этом. Самое важное — это сохранить свое мнение и по возможности говорить о нем с теми, кто готов слушать.
По профессии я ученый-исследователь, работаю на государственный научный институт. После начала войны моя научная группа лишилась европейского контракта, а я как следствие, большей части своей зарплаты. Последние пару месяцев я в активном поиске новой работы, хочу пополнить ряды IT-специалистов, но опыт работы минимальный, поэтому вакансии в научной сфере продолжаю рассматривать. Сегодня случилось самое дикое (надеюсь) собеседование в моей жизни. Предыстория такова, что на прошлой неделе в лаборатории возник рецензент моих дипломов. Он узнал, что я ищу работу и заботливо предложил место в своей научной компании (он не босс, но близок к нему). Компания довольно успешна и занимается крупными заказами, в том числе и иностранными.
Сегодня день Х и я в своих рваных джинсах спешу на встречу. 4 года назад я уже собеседовалась там и меня не взяли на полставки, поскольку не хотели вкладываться во временного сотрудника (как-то влиял фактор того, что я девушка и была в отношениях на тот момент). Босс этого заведения тип старой закалки. Второй вопрос, который мне задали, поддерживаю ли я спецоперацию. На мой ответ "Нет" развернулась занятная дискуссия, в ходе которой собеседник признал, что это война и что война не работает как инструмент разрешения проблем, но он все происходящее поддерживает. После был еще ряд разных вопросов, а по итогу мрачно-назидательный взгляд и фраза: "Главная проблема с вами - это ваша политическая позиция".
А я так надеялась на джинсы.
После собеседования я зашла к рецензенту, чтобы поделиться итогами этого разговора, на что получила очень удивленный взгляд и фразу: "Если бы я знал о вашей позиции, то этого предложения бы даже не поступило. Вам будет трудно".
Мне стало так смешно, что я едва сдержала эмоции при нем. На прощание он выразил надежду, что я возможно что-то всё-таки пойму со временем. Я вышла с улыбкой и пониманием того, что мы с наукой точно пойдем разными путями. И того, что быть честным с самим собой - превыше всего.
Дарья.
Сегодня днем я читала письмо у вас в канале от женщины, которая обнаружила прогосударственную позицию матери. Оно очень откликнулось, напомнив о фильме Лошака «Разрыв связи», который мне помог. В моей семье, увы, все поддерживают позицию государства, и я уже не в силах говорить с ними об этом. Самое важное — это сохранить свое мнение и по возможности говорить о нем с теми, кто готов слушать.
По профессии я ученый-исследователь, работаю на государственный научный институт. После начала войны моя научная группа лишилась европейского контракта, а я как следствие, большей части своей зарплаты. Последние пару месяцев я в активном поиске новой работы, хочу пополнить ряды IT-специалистов, но опыт работы минимальный, поэтому вакансии в научной сфере продолжаю рассматривать. Сегодня случилось самое дикое (надеюсь) собеседование в моей жизни. Предыстория такова, что на прошлой неделе в лаборатории возник рецензент моих дипломов. Он узнал, что я ищу работу и заботливо предложил место в своей научной компании (он не босс, но близок к нему). Компания довольно успешна и занимается крупными заказами, в том числе и иностранными.
Сегодня день Х и я в своих рваных джинсах спешу на встречу. 4 года назад я уже собеседовалась там и меня не взяли на полставки, поскольку не хотели вкладываться во временного сотрудника (как-то влиял фактор того, что я девушка и была в отношениях на тот момент). Босс этого заведения тип старой закалки. Второй вопрос, который мне задали, поддерживаю ли я спецоперацию. На мой ответ "Нет" развернулась занятная дискуссия, в ходе которой собеседник признал, что это война и что война не работает как инструмент разрешения проблем, но он все происходящее поддерживает. После был еще ряд разных вопросов, а по итогу мрачно-назидательный взгляд и фраза: "Главная проблема с вами - это ваша политическая позиция".
А я так надеялась на джинсы.
После собеседования я зашла к рецензенту, чтобы поделиться итогами этого разговора, на что получила очень удивленный взгляд и фразу: "Если бы я знал о вашей позиции, то этого предложения бы даже не поступило. Вам будет трудно".
Мне стало так смешно, что я едва сдержала эмоции при нем. На прощание он выразил надежду, что я возможно что-то всё-таки пойму со временем. Я вышла с улыбкой и пониманием того, что мы с наукой точно пойдем разными путями. И того, что быть честным с самим собой - превыше всего.
Дарья.
Хозяйке на заметку.
Мои друзья из издательства «Книжники» выпустили роман Александра Гулько «Райгород». Сага о судьбах нескольких поколений семьи Лейба Гройсмана — гениального предпринимателя, успешного во все времена и при любой власти. Очень хорошая книга на этот викенд.
https://knizhniki.ru/catalog/9785995308249/
Мои друзья из издательства «Книжники» выпустили роман Александра Гулько «Райгород». Сага о судьбах нескольких поколений семьи Лейба Гройсмана — гениального предпринимателя, успешного во все времена и при любой власти. Очень хорошая книга на этот викенд.
https://knizhniki.ru/catalog/9785995308249/
Кирилл Серебренников.
История человечества свидетельствует: когда авторитарные режимы в порыве борьбы за нравственность и чистоту помыслов своих граждан набрасываются на гомосексуальность и аборты, якобы борясь за «семейные ценности», то запреты эти обычно приводят сначала к репрессиям, а потом к чисткам и геноциду.
Новый закон о запрете «гомосексуализма» и «отрицания идеи семьи» за версту отдаёт евгеникой, он утверждает, что есть люди «правильные» и «неправильные», традиционные или нетрадиционные, и как бы говорит: либо ты – «нормальный мужик», либо твоё существование неуместно, потому что ты – дегенерат, отброс, дефект. Для меня это омерзительно, как и сама идея вмешательства государства в частную жизнь.
Однако мне и вовсе трудно подобрать слова, уместные для комментирования гомофобного закона, инициированного примерно теми же людьми, которые сейчас сбрасывают бомбы на другую страну. Факт того, что убийца-маньяк на досуге ещё и сворачивает головы птенцам в парке, не может уже ни удивить, ни возмутить, ни шокировать. У нас в России декриминализовано домашнее насилие; у нас возбуждают уголовное дело, только если женщину уже убили, оторвали ей руки или облили кислотой; у нас ликвидированы почти все правозащитные и экологические организации; у нас давно геев приравнивают к педофилам; у нас процветает культ тупой силы, которой плевать на женщин, на лгбтк+, на слабых и уязвимых, на больных СПИДом, на животных – бездомных, домашних и диких, да и вообще на природу и людей в целом.
То же касается и вопроса цензуры в кино или где-то ещё в культуре в связи со скорым - я в этом уверен! - принятием нового «закона» – да у нас за слово «война» дают 7 лет колонии. Так о какой ещё «цензуре в кино» может идти речь?
История человечества свидетельствует: когда авторитарные режимы в порыве борьбы за нравственность и чистоту помыслов своих граждан набрасываются на гомосексуальность и аборты, якобы борясь за «семейные ценности», то запреты эти обычно приводят сначала к репрессиям, а потом к чисткам и геноциду.
Новый закон о запрете «гомосексуализма» и «отрицания идеи семьи» за версту отдаёт евгеникой, он утверждает, что есть люди «правильные» и «неправильные», традиционные или нетрадиционные, и как бы говорит: либо ты – «нормальный мужик», либо твоё существование неуместно, потому что ты – дегенерат, отброс, дефект. Для меня это омерзительно, как и сама идея вмешательства государства в частную жизнь.
Однако мне и вовсе трудно подобрать слова, уместные для комментирования гомофобного закона, инициированного примерно теми же людьми, которые сейчас сбрасывают бомбы на другую страну. Факт того, что убийца-маньяк на досуге ещё и сворачивает головы птенцам в парке, не может уже ни удивить, ни возмутить, ни шокировать. У нас в России декриминализовано домашнее насилие; у нас возбуждают уголовное дело, только если женщину уже убили, оторвали ей руки или облили кислотой; у нас ликвидированы почти все правозащитные и экологические организации; у нас давно геев приравнивают к педофилам; у нас процветает культ тупой силы, которой плевать на женщин, на лгбтк+, на слабых и уязвимых, на больных СПИДом, на животных – бездомных, домашних и диких, да и вообще на природу и людей в целом.
То же касается и вопроса цензуры в кино или где-то ещё в культуре в связи со скорым - я в этом уверен! - принятием нового «закона» – да у нас за слово «война» дают 7 лет колонии. Так о какой ещё «цензуре в кино» может идти речь?
Привет, ребят.
Сегодня мой канал взломали мошенники. Минут сорок они тут бесновались. Команда телеги оперативно нанесла удар по вурдалакам. Канал вернули мне (и вам). В ближайшее время починим окончательно (плашка scam уйдёт, вернется синяя галка).
Уф.
Завтра снова вместе (точно).
Сегодня мой канал взломали мошенники. Минут сорок они тут бесновались. Команда телеги оперативно нанесла удар по вурдалакам. Канал вернули мне (и вам). В ближайшее время починим окончательно (плашка scam уйдёт, вернется синяя галка).
Уф.
Завтра снова вместе (точно).
Не представляете, как же приятно и круто это сегодня написать: доброе утро, потомки!
Рома, здравствуйте.
Я из Белгорода. 24 февраля в два часа ночи мы проснулись от гула большого количества тяжелых машин и поняли, что техника из наших перелесков неподалеку начинает какую-то движуху. Тревожность была до этого уже пару недель — такого количества техники и людей зеленого цвета мы не видели никогда (на парады никогда не ходила, не люблю оружие).
В 5 утра мы подскочили от разрывов (никакие это не хлопки), дом содрогнулся и все стало понятно. Снаряд упал в нашем жилом массиве, воронку и последствия от его падения мы видели своими глазами.
Спустя несколько дней я написала большое сообщение о своих чувствах, всем своим родственникам, друзьям и знакомым. Ответили несколько человек, в большинстве случаев народ предпочел отмолчаться. Так мы поняли, что нас мало, что одобряют войну в нашем окружении многие.
Это было очень горько и больно осознавать. Было недоумение: как, когда, как быстро и почему наши близкие стали такими? Сталь в голосе, непоколебимость, уверенность, что только так и никак иначе, «мы за страну, мы за Россию, нас хотят уничтожить, не позволим»...
Но ведь и мы за страну, тут живут наши дети, наши родители, тут наш дом, построенный нашими руками, наш сад, наша работа, наша жизнь.
Душно, невозможно.
На ваш вопрос о рутинизации войны я ответила «нет». Поясню. Белгород стал особым городом, мы тут шутим, что теперь все знают, где он находится. Поэтому хлопки, вспышки, пожары не дают расслабиться и просто заниматься своими делами. Оно тут рядом всё и на глазах. Тяжко, но жаловаться не буду: как только я подумаю о том, что происходит с людьми в 70 километрах от нас, слова в горле застревают. Каждый звук разрыва или самолета/вертолета такой болью отдается... болит даже кожа — в прямом смысле слова. И о другом просто невозможно думать.
Я из Белгорода. 24 февраля в два часа ночи мы проснулись от гула большого количества тяжелых машин и поняли, что техника из наших перелесков неподалеку начинает какую-то движуху. Тревожность была до этого уже пару недель — такого количества техники и людей зеленого цвета мы не видели никогда (на парады никогда не ходила, не люблю оружие).
В 5 утра мы подскочили от разрывов (никакие это не хлопки), дом содрогнулся и все стало понятно. Снаряд упал в нашем жилом массиве, воронку и последствия от его падения мы видели своими глазами.
Спустя несколько дней я написала большое сообщение о своих чувствах, всем своим родственникам, друзьям и знакомым. Ответили несколько человек, в большинстве случаев народ предпочел отмолчаться. Так мы поняли, что нас мало, что одобряют войну в нашем окружении многие.
Это было очень горько и больно осознавать. Было недоумение: как, когда, как быстро и почему наши близкие стали такими? Сталь в голосе, непоколебимость, уверенность, что только так и никак иначе, «мы за страну, мы за Россию, нас хотят уничтожить, не позволим»...
Но ведь и мы за страну, тут живут наши дети, наши родители, тут наш дом, построенный нашими руками, наш сад, наша работа, наша жизнь.
Душно, невозможно.
На ваш вопрос о рутинизации войны я ответила «нет». Поясню. Белгород стал особым городом, мы тут шутим, что теперь все знают, где он находится. Поэтому хлопки, вспышки, пожары не дают расслабиться и просто заниматься своими делами. Оно тут рядом всё и на глазах. Тяжко, но жаловаться не буду: как только я подумаю о том, что происходит с людьми в 70 километрах от нас, слова в горле застревают. Каждый звук разрыва или самолета/вертолета такой болью отдается... болит даже кожа — в прямом смысле слова. И о другом просто невозможно думать.