§ 53

Умножительные распространения состоят по большей части в приличных приложениях, которые бывают: 1) имена прилагательные и причастия, как: сильная рука, шумящий ветр; 2) причастия, сочиненные с падежами своих глаголов, например: поля, услаждающие надеждою жатвы земледельцев; 3) существительные имена, с родительным падежом сочиненные, например: натура — дщерь гремящего над нами и мати всех племен земных; 4) наречия, как: быстро смотреть, великодушно прощать; 5) существительные с прилагательными, сочиненными со своими падежами, например: в сей день, блаженная Россия, любезна небесам страна.

§ 54

Таковые приложения изобретены быть могут из мест риторических: 1) от свойств материальных — пространное море, долгий путь, твердо стоять, быстрый бег, кудрявая роща; 2) от чувств — румяная и благовонная роза, смрадный труп, горькая желчь, палящая зноем Абиссиния; 3) от страстей — любовно и весело беседовать, надежно удостоверить, Зефир, кустов и рощей любитель, для гордости ненавистный Тарквиний; 4) от свойств и дарований жизненных — прекрасный Авессалом, кроткий Давид; 5) от действия и страдания — молния, воздух рассекающая и устрашающая смертных; 6) от места — воздушный орел, Борей — полночный житель; 7) от времени — страх и безмолвие полночное, соловей — весенний воспеватель; 8) от происхождения — роза — дщерь весны; злато, от недр Аравии происшедшее; 9) от причины — война, чаемою победою ободренная; 10) от предыдущего и последующего — заря — предводительница солнца; 11) от признаков — упоенные тучным илом берега открываются (знак бывшего наводнения); 12) от уравнения — серебра чистейший источник; 13) от подобия — камню подобное твердостию постоянство; 14) от противных — слезы — печальная в несчастии отрада.

§ 55

Периоды пополняются еще чрез повторения, однознаменательные речения, наращения и другие фигуры, в речениях состоящие, однако оне больше надлежат до украшения, и для того должно о том смотреть во второй части. Увеличительные распространения изобретаются только в однех местах риторических следующим образом.

§ 56

От рода и вида распространяется слово:

1) когда, хотя говорить о виде, прежде предложишь о роде, под которым он содержится. Так, молодший Плиний в начале своего слова похвального Траяну, римскому императору, говорит:

Кое божие дарование краснейшее и превосходнейшее быть может, как непорочный и святый и богам подобный государь? Ежели бы еще сомнительно было, по случаю ли и ненарочно или от бога земные обладатели даются, однако о нашем государе явно бы показалось, что он от бога поставлен.

2) Когда вместо рода будешь исчислять знатнейшие виды, например:

Вылетают роем пчелы в поле, нападают на лилеи, с фиалок сладость собирают, белый воск с нарцисса похищают и колючим тернием роза румянцу своего защитить не может, сосут приятную влажность из пионов и сладкую росу пьют с малины.

Подобным образом Овидий в десятой книге о превращениях вместо рода исчисляет разные виды дерев, которые приходили Орфеевой музыки слушать.

§ 57

От целого и от частей слово распространить можно, когда, во-первых, предложишь целое с общими его свойствами, до всех частей купно надлежащими, а потом главные и знатные его части особливо; так, ежели кто хочет распространенно представить какой великий и прекрасный город, тот может изобразить сперва его обширность, красоту, положение, множество народа, а после того знатнейшие части, как стены, церкви, великолепные домы, улицы, площади и разные публичные строения. В пример служить может распространение от целого и частей из Аристидова описания города Смирны:

Во-первых, стоя при море, всегдашнею красотою процветает, и аки бы не был он создан помалу, но вдруг из земли выступил. Обширность получил не по нужде или по случаю, но везде пространен, и себе подобен, и величиною красоту свою умножает. Не можно сказать, чтобы многими разметанными городами казалось, на един многим равен. Что же увидишь, когда на замок взойдешь? Увидишь обливающееся море и аки пристающие предместия, и так город, с ними смешанный, тремя приятнейшими позорищами взор увеселяет. Невозможно нигде остановить ока, но каждая часть, как разными камнями испещренное монисто, к себе привлекает. Когда с замку спустишься, придешь на восточную сторону и сперва прекрасный храм покровительницы богини увидишь. Но что последует, того и престарелый человек легко припомнить не может, ибо все до самого берегу сряду гимназиями, площадьми, театрами, пристаньми и другими великолепными украшениями, чрез натуру и художество устроенными, наполнено, и ничего нет, чтоб не удивительно или не полезно было, Толикое множество купелей, что всяк по желанию своему в любой умываться может. Площади для бегания конского в средине и по краям города одна другой великолепнее. Фонтанов столько, как домов или еще больше. Против площадей улицы одна другую накрест пересекают, чтобы яснее быть им от солнца освещенным. Сие представляет много городов, одному целому подобных.

Овидий описывает солнцев дом во второй книге о превращениях из того же места:

Поставлен на столпах высоких солнцев дом,
Блистает златом вкруг и в яхонтах горит;
Слоновый чистый зуб верхи его покрыл;
У врат на вереях сияет серебро.
Но выше мастерство материи самой:
Там море изваял кругом земли Вулкан
И землю, и над ней пространны небеса.

§ 58

Материальные свойства служат к увеличительному распространению слова, 1) когда одна простая идея, много оных в себе заключающая, на них разделяется, 2) когда в одном материальном свойстве находящиеся разные виды или отмены предлагаются подробну. В обоих случаях не без пользы приложены быть могут действия или страдания, свойствам пристойные. Пример первого правила:

Середи оных прекрасных лугов роща стоит, во все стороны равно распространенная, но обширность не препятствует видеть приятный ея непорядок. Усумнеться должно, сама ли натура в чудном смешении разных древ и в определении некоторого несовершенно округлого ее положения трудилась или упражнялось человеческое рачение. Низкие, но густыми ветвьми едва не до корени израстающими, обогащенные дерева стоят в близости с высокими и только однеми кудрявыми вершинами выше прочих вознесенными. Тонкие, но тучные леторосли обвиваются вкруг дебелых древ, и им питательную влагу сообщают, и себе от них взаимно подпор имеют. Но что, когда в средину сего земного рая вступишь! Густая и нежная зелень, смешанная с румяностию, белизною, лазорью и желтостию, злату подобною, разных цветов друг перед другом зрение к себе привлекают. С прохладностию тихого дыхания кротких зефиров соединенное благовоние, от трав врачебную силу на воздух изливающих, ослабевшие мысли, удрученные трудами члены и почти умерщвленные чувства восставить, ободрить и оживить может. Плоды, то созревающие, то ветви отягощающие, зрелым соком налившись, то с них падающие, то при корени древ лежащие, сладостию своею трапезы небожителей достойные, между оными цветами рассеянные, весну, лето и осень воедино совокупляют. Но что приятное и слух услаждающее пение птиц, которое с легким шумом колеблющихся листов и журчанием ясных источников раздается? Не дух ли и сердце восхищает и все суетным рачением смертных изобретенные роскоши в забвение приводит?

Примеры второго правила, в которых разные виды и отмены свойств материальных слово распространяют. Первый пример о пении соловья:

Коль великого удивления сие достойно! В толь маленьком-горлышке нежной птички толикое напряжение и сила голоса! Ибо когда, вызван теплотою вешнего дня, взлетает на ветвь высокого дерева, внезапно то голос без отдыху напрягает, то различно перебегает, то ударяет с отрывом, то крутит кверху и книзу, то вдруг приятную песнь произносит, и между сильным возвышением урчит нежно, свистит, щелкает, поводит, хрипит, дробит, стонет утомленно, стремительно, густо, тонко, резко, тупо, гладко, кудряво, жалко, порывно.

Второй — о павлине:

Расширив хвост свой, разностию цветов гордится, когда они беспрестанно переменяются и приобретлют тем новую приятность. Сие особливо бывает в прекрасных и радуге подобных кружках, которые он на конце каждого пера показывает, ибо где прежде сверкали рубины, уже тут по малом наклонении золото блистает, с одной стороны лазорью, с другой багряностью, на солнце жемчугом, в тени изумрудами взор увеселяют?

По сему видно, что сии два правила служат в описаниях бездушных вещей, также и одушевленных, поколику оне состоят из материи.

§ 59

Но жизненные свойства хотя надлежат токмо до одних одушевленных вещей, однако в увеличении слова чрез распространение весьма плодовиты, для того что их много больше, нежели материальных. Правила суть два и сходствуют с предложенными (§ 58), то есть: 1) к одному животному приписаны быть могут многие жизненные свойства; 2) вместо одного жизненного свойства предложены быть могут его степени или какие-нибудь отмены, либо действия с обстоятельствами. Степени бывают особливо явственны в страстях, например, в гневе: неудовольствие, негодование, огорчение, ярость.
...
Примеры второго правила, из которых в первом похваляется великодушие, у Цицерона в слове за Маркелла:

Нет ни единой такой силы и такого множества, которых бы оружием и могуществом ослабить и сокрушить не можно было. Но победить дух, удержать гнев, в победе быть умеренным, учинить сопричастником чести неприятеля, разумом или мужеством знатного и не токмо поднять после повержения, но и увеличить прежнее его достоинство, таково есть, что учинившего сие не токмо сравняю я с великими мужами, но богам подобна быть рассуждаю.

2) Распространение о скупости из Златоуста о том, что всяк сам себе вредит:

Отчаянное некоторое бешенство, ярость необузданная, болезнь неисцелимая умы всех одержит. Сие любление (то есть злата) всю любовь, до конца угашенную и угнетенную, из души исторгает. Нет рассуждения ни о дружбе, ни о сродстве — но что я дружбу и сродство упоминаю? — ни о жене, ни о детях. А сего что бы в жизни могло быть любезнее? Но все на землю повержено и попрано бывает, когда свирепая сия и бесчеловечная пленников своих повелительница, как лютая мучительница, или некоторая суровая варварка, или всенародная блудница все довольство обезображает, умерщвляет и бесчисленным бедам и мучениям подвергает ей служить в душе своей предприявших. И хотя она ужасна, горька, лице имеет варварское или паче зверское, и волка и льва злейше, однако кротка, и вожделенна, и меда сладчайшая пленникам своим кажется. Хотя еще на них кует мечи и оружие, копает пропасти, к стремнинам и камням приводит и к бесконечным казням сети сплетает, однако мыслят, что ею они блаженны.

§ 60

От знаменования имени распространяется слово, когда преложенного коим-нибудь образом (§ 10) имени представляются части, свойства или действия и страдания, либо уподобления и идеи, из прочих мест риторических приисканные. Таким образом Цицерон во втором слове на Верреса, который на латинском языке значит вепря, свойства сего животного ему приписывает, упоминая, как он в свое имя праздник установил в Сицилии:

О преславный Веррейский праздник! Есть ли такое место, куда бы ты пришед не принес дни того? В который дом или в который храм ты вступил, который бы остался не опровержен и не сотрен? Истинно по справедливости называется сей праздник Веррейский, и кажется, что он не токмо по твоему шмени, но и по натуре и по нравам твоим уставлен.

Подобным образом Марциал в кн. 9, эпигр. 11, похваляет отрока Еарина, которое имя по-гречески значит весенного:

О имя, купно с розами рожденно!
Тобой зовется лета часть прекрасна,
Ты сладко, как цветы и мед иблейский
И как блаженный нектар на Олимпе.
Тобою бы желал назваться отрок,
Зевесов виночерпец.

Произведенные идеи от сего места имеют в себе больше играния в речениях, нежели силы. И хотя оне нередко бывают в слове пристойны, однако в их составлении надлежит поступать осторожно, чтобы не родились подлые и смешные в речениях игрушки, что нередко случается в именах, чрез преложение письмен (§ 10, прав. 3) произведенных, которые анаграммами называются.

§ 61

Действие и страдание суть обильнейший всех источник распространений. Без них и в прочих местах приисканные к распространению слова идеи почти мертвы и едва не единым их посредством оживляются, будучи сопряжены чрев них взаимным союзом, что видеть можно в предложенных выше и ниже сего примерах сея главы. Правила, которые учат распространять слово от действия и страдания, суть следующие:

1) Когда одной вещи или многим приписываются разные действия, в одном или многих страждущих производимые или в их частях, свойствах или обстоятельствах, в происхождении, причине, времени или месте.

Пример из 3 слова Цицеронова на Верреса:

Сей есть Апроний, которого во всей провинции Веррес, когда повсюду непотребнейших людей изыскивал и с собою водил многих, себе подобных, почитал подобнейшим в непотребстве, в роскоши и в продерзости. Итак, в кратком времени не дело, не рассуждение, ниже чье похваление, но желаний скверное сходство обоих соединило. Вы знаете Верресовы злые и нечистые нравы, но представьте в уме кого-нибудь, ежели можете, чтобы во всех сих делах ему быть мог равен, во всех сластях и беззакониях. Таков был сей Апроний, который не токмо житием, но и телом и лицем показует, что он неизмеримое есть жерло и хлябь всех пороков и скверностей. Сего во всех блудодеяниях, сего в расхищении храмов, сего в нечистых пированиях имел главным; и сходство нравов имело такой союз и единодушие, что Апроний, который другим казался грубым варваром, ему виделся покоен и красноречив; и которого все ненавидели и видеть не хотели, но он без того жить не мог; которого в пированиях иные отбегали, но он с ним и пил из однех сосудов; наконец, гнусного Апрониева смраду из горла и от всего тела уже и скот, как сказывают, терпеть не мог, однако ему одному сладок и приятен казался. Он был ему на суде ближний, на постеле товарищ, в пированиях хозяин.

2) Когда с действием описаны будут инструменты, вспоможения или воспящения по их частям, свойствам или обстоятельствам и прочая. Таким образом, Василий Селевкийский распространяет слово в описании единоборства Давидова с Голиафом:

Хотя сей есть воин (говорит Давид), а я в брани неискусен, но сие самое меня ободряет, ибо не на силу свою надеюсь, но со благодатию иду на сражение. Богу наносится поношение, то кто за него на брань не вооружится? Самого бога, поношением раздраженного, помощником своим почитаю, и злоречивый язык неприятельский в залог победы имею. Он тела величиною и бронями защищается, но я огражден бессмертным покровением. Он щит подставляет, но я неприятеля не ужасаюсь, против которого бог воюет. Небо будет щит мой. Давид бессилен, но крепок идущий с ним на брань. Давид есть отрок, но вечен, который по нем воюет и прочая (потом следует). И когда Давид военным оружием по-царски вооружен был, являет ему бог, да оружия не приемлет при его помощи. Того ради оставляет оное оружие как воспящение к победе, брони отметает, шлем отвергает, отлагает щит и руку от копия испражняет.

3) Когда в действии представляется что удобное или неудобное, либо возможное или невозможное, или что из других, к действиям присовокупляемых, о которых выше предложена (§ 11 на конце). В пример служить может следующее описание алчного Еризихтона у Овидия, в Превращениях, в книге 8:

Старается во сне свой голод утолить,
Но движет лишь уста и зуб на зубе трет.
Он думает, что ест, но токмо льстится тем
И вместо пищи ветр глотает лишь пустой.
Но как уже алчба отгнала сон его,
Почувствовал огонь на тощем животе
И тотчас просит все, что воздух и земля
И что родят моря, но голоден при всем.
Уж полные столы неполны перед ним;
Чем град доволен весь, он тем один не сыт.

4) Когда какое действие весьма обстоятельно предлагается, так что начало, средина и конец его весьма живо в уме изображаются, например:

Преклоняет колена и выю неповинный, меч возносится, блещет, на выю устремляется, ударяет, с жизнию кровь изливается, и трепещущийся труп с бледною главою упадает.

§ 62

Приятные рождаются распространения слова от времени

1) количественного, когда лучшие и избранные части оного или обстоятельства, друг за другом следующие, действию или страданию, в оное бывающему, прилагаются, например: Пенелопа пишет к своему Уликсу, ожидая его по расхищении Трои. У Овидия, в первом письме от героинь:

Уж Илион лежит, гречанкам ненавистный.
Едва того Приям и Троя стоит вся.
Други вожди пришли, дымятся алтари;
Уж отческим богам симойски жгут добычи;
Жены приносят дар, что здравы их супруги.

В сем примере количество времени представляется обстоятельствами, друг другу следующими, как мерою измеренное, как и в следующем:

Уж солнышко спустилось
И село за горой,
И поле окропилось
Вечернею росой.
Я в горькой скуке трачу
Прохладные часы
и прочая.

Подобным образом время можно разделять на утро, день, вечер, ночь, весну, лето, осень, зиму, также по праздникам, по изменению луны и прочая и оных обстоятельствами наполнять слово.

2) От указательного времени распространяется слово, когда свойства и обстоятельства оного, вдруг бывающие с действием или страданием, соединяются, например, описание зимы:

Миновала осень, и зима наступила; море союз с тишиною разрушило, и мореплаватели объемлют пристанище как свое надежное защищение; земледельцы к возженному огню стекаются, и мравий в скважинах земных насыщается пищею, трудами своими приобретенною?


§ 63

От места распространяется слово:

1) от проходимого, когда его знатнейшие части исчисляются, по которым или близ которых вещь проходит с их свойствами или обстоятельствами, причем должно наблюдать упомянутые предлоги выше сего (§ 13). Так, Камуенс в пятой песне своей героической поэмы пишет:

Нечувствительно потеряли мы верхи Синтра и других гор португальских и, кроме неба и моря, ничего уже не видели. Вскоре усмотрели мы острова, обретенные вновь благородным Генриком. По левую руку оставили берега Мавританские, славные лютостию Антея-исполина. С правой стороны никакой земли не видно, однако уповают, что не всею западною частию света Нептун владеет, и думают, что там есть населенные места. Потом плыли мы подле берегу великой и нежной Мадеры, которая есть прекраснейшее из наших населений, лежащих по океану, достойно, чтобы для смеющихся приятностьми тамошних кустов богиня любви Амафунт свой оставила. Массилийцы видели нас, пловущих мимо пустынь, где их стада пасутся, мимо пустынь знойных и неплодных, которых Помона сокровищем своим никогда не обогащает, и нимфы запрещают протекать прохладным водам своими.

2) От места одержимого, когда свойства и обстоятельства его с вещию или действием купно предлагаются, где можно в споможение употреблять показанные предлоги и наречия места, например:

Счастлив тот народ, который Геон напаяет чистою своею водою и сокровища от недр своих на брег ему извергает. Он видит круг себя излишество всех вещей, к препровождению жизни его потребных. Кротость воздуха, постоянною теплотою умеренного, не принуждает иметь попечения, чтобы искать разных одеяний и строить жилища, от мразу защищающие. Под единым листом беспрестанно зеленеющего великого дерева без труда сыскать можно защищение от тамошних легких перемен неба. Но тем однем он несчастлив, что посреде преизобильных оных мест обитает купно с ними нерадивость, маты всякого невежества и грубости.

§ 67

Подробное представление избранных и лучших обстоятельств есть знатнейший способ к распространению слова и ясному вещи или действия изображению, что видеть можно в следующем описании великой бури из Маффея:

В обладание лютого океана и ярых ветров больше дерзостию, нежели счастием предводимы вступили португальцы. Тогда пламенная комета, видом ужасная, чрез десять дней казалась. Потом после частых перемен неба и моря мрачные и гнусные облаки, на севере собранные, акибы все дыхание воздуха в себя втянули. Море спокойно было обманчивою тишиною. Плаватели, не зная места и погод, все парусы расправили, чтобы ветра захватить больше. Внезапно из помянутых облаков всем стремлением своим север излившись четыре корабля, у которых снасть не была в готовности к собранию парусов, опровергнул и потопил на виду у прочих, так что из толикого множества людей никто не спасся. Прочие корабли избавились, опустив круто райны, у иных парусы от ветра разодраны были, когда их опустить не успели. В таком ужасном позорище оставшиеся, почти духа лишены, инные сродников, инные любезных другое своих тщетно зрением искали, но плакать о лишении оных не могли, собственныя своея погибели страхом обуяны, ибо упорным дыханием севера море взволновалось: волны то к небу возносились, то опускались к тартару. Корабли в крайнем-опасении своего бедствия друг о друга ударялись. К сему мрачная мгла, скрыпение снасти, разные и несогласные повелевающих крики отняли употребление очей и слуха, и море само в день черностию смоле подобною ночью, огненным видом устрашало.

§ 68

От признаков можно распространить слово, ежели они будут состоять во многих действиях или иметь будут разные части, свойства или обстоятельства, например:

Смелое и грозное лице, нахмуренное чело, суровый взгляд, скорое шествие, неспокойные руки, переменный цвет, частое и стремительное дыхание довольно показывают, какова есть мать сих порождений — ярость.

Иногда самые свойства и действия как признаки предлагаются, будучи совокуплены с некоторым усумнением:

Не сей ли при донских струях
Рассыпал вредны россам стены?
В иранских жаждущих степях
Не сим ли персы низложенны?
Он так взирал к врагам лицом,
Он так бросал за Белт свой гром,
Он сильну так взносил десницу,
Так быстрый конь его скакал,
Когда он те поля топтал,
Где зрим всходящу к нам денницу?

§ 69

Уподобление служит к распространению слова:
1) Когда многие свойства, части или обстоятельства самой уподобляемой вещи и самого подобия, между собою прилично снесенные, предлагаются; например, Камуенс говорит о своем герое:

Он устремляется от одного намерения к другому, тысячи разных мыслей объемлют его и колеблют, дух его не может установиться. Таким образом играющее дитя, оборотив к солнцу кристалловое зеркало, вертит по своему непостоянному легкомыслию. Отвращенные лучи быстро ударяют то в стену, то в кровлю, и чуть успеют они блеснуть на одну вещь, уже устремляются осветить другую, и купно от ней отскакивают на инное место, однако и там не остановляются.

Такое же подобие и в следующей строфе:

Ты суд и милость сопрягаешь,
Повинных с кротостью казнишь.
Без гнева злобных исправляешь,
Ты осужденных кровь щадишь.
Так Нил смиренно протекает,

Брегов своих он не терзает,
Но пользой больше прочих рек:
Своею тихою водою,
В брегах зеленых пролитою,
Златой дает Египту век.

2) Когда одна вещь двум или многим уподобляется; так, Виргилий пишет о сожжении Трои, на которое смотрит Еней с верху своего дому, в Енеиде, книга 2:

Как ниву лютый огнь снедает в бурный вихрь,
Или когда, с горы стремлясь, река течет,
Терзает жатвы с поль, весенный труд волов,
И лес стремглав валит, стоящий на бугре
Оцепенев пастух не знает, что шумит.

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ПЯТАЯ
О изобретении доводов

§ 73

Предложив учение о изобретении и соединении идей и о распространении слова, должно показать, каким образом предлагаемую материю доказывать, в чем состоит сила и дело всего слова. Сего искать должно в риторических доводах или доказательствах, которые суть сложенные идеи, удостоверяющие о справедливости предлагаемой материи. От Цицерона доводы называются вероятными изобретениями для уверения. Но прежде, нежели покажем мы правила к изобретению доводов, должно истолковать части и сложение оных из логики.

§ 74

Доводы состоят иногда из одного, иногда из многих силлогизмов, между собою сопряженных, Силлогизм составляется из трех рассуждений, из которых два первые называются посылками, а третие — следствием, которое из посылок выводят. Посылки бывают 1) или обе общие или 2) одна общая, а другая особенная, 3) обе утвердительные или 4) одна утвердительная, а другая отрицательная. В первом случае следствие должно быть всегда общее, во втором — всегда особенное, в третьем — всегда утвердительное, в четвертом — всегда отрицательное.

Пример первого и третьего:
Всяк, кто закон хранит, есть богу приятен.
Но всяк добродетельный закон хранит.
Следовательно, всяк добродетельный есть богу приятен.

Пример второго и четвертого:
Всяк благоразумный рассуждает о будущем.
Но Семпроний не рассуждает о будущем,
Следовательно, Семпроний неблагоразумен.

Ежели обе посылки будут особенные или отрицательные, то ничего не следует.

§ 75

Прочие главные свойства прямого силлогизма состоят в наблюдениях посредствующего термина, который не что иное есть, как причина самого следствия, например: в первом силлогизме посредствующий термин есть закон хранит, во втором — рассуждает о будущем. Оные наблюдения суть следующие: 1) посредствующий термин не должен быть никогда в следствии, 2) ему надлежит быть в каждой посылке пооднажды, 3) в одной посылке должно ему быть общим, а в другой — особенным. Сие познается потому, что общим бывает он всегда в подлежащем общих предложений и в сказуемом отрицательных, особенным бывает всегда в подлежащем особенных и в сказуемом утвердительных предложений.

§ 76

Часто бывает, а особливо у сочинителей слова, что от силлогизма отъемлется одна которая-нибудь посылка, и следствие из другой наводится, например:

Всяк, кто закон хранит, есть богу приятен.
Следовательно, всяк добродетельный богу приятен.

Или:
Всяк добродетельный закон хранит.
Следовательно, всяк добродетельный богу приятен.
Семпроний не рассуждает о будущем.
Следовательно, он неблагоразумен,

Сим образом сокращенные силлогизмы называются энтимемами.

§ 77

Сверх сего бывают силлогизмы ограничены условием или разделением; в первом случае служат союзы: ежели, когда бы, если и прочая, во втором — или, либо. Первым образом ограниченные силлогизмы называются условными, вторым — разделительными, а которые никакой ограничности не имеют, те называют положительными, каковы суть вышеписанные (§ 74).

Пример условного силлогизма:
Ежели великодушие есть похвально, то и великодушный человек похвалы достоин.
Но великодушию похвала по справедливости приписуется.
Следовательно, и великодушному человеку оную приписать надлежит.

Пример разделительного:
Или трудом безсмертную славу приобретать, либо, препровождая жизнь свою в роскоши и нерадении, безславного конца ожидать должно.
Краткое руководство se красноречию
Но приобретать должно трудом безсмертную славу.
Следовательно, не должно, препровождая жизнь свою в роскоши и нерадении, ожидать безславного конца.

Такие ограниченные силлогизмы вышеписанным (§ 76) образом легко переменить можно в энтимемы.

ГЛАВА ПЯТАЯ
О изобретении доводов

§ 78

Когда две энтимемы, сделанные из условных силлогизмов, соединены будут в силлогизм или, лучше, в энтимему разделительную, тогда рождается дилемма, довод обоюдный, который ради своей остроты по справедливости рогатым называют. Так говорят скифские послы Александру Великому у Курция, в книге 7:

Ежели ты бог, то должен ты смертным делать благодеяния, а не грабить; буде же ты человек, то помни, что ты такое.

Так же некоторому молодому человеку советовала мать, чтобы он не говорил публичных речей, предлагая, что ежели он станет говорить неправду, то будет иметь бога неприятелем; ежели правду, то люди его возненавидят. На сие ответствовал он следующим образом: ежели я буду говорить правду, то буду богу любезен; ежели неправду, то народу.

§ 79

Ежели много энтимем будут так связаны, что предыдущей следствие положится как посылка следующей, то называется сие сорит, или кучею стесненный довод, например:

Что добро, того желать должно.
Что желать должно, то и одобрить надлежит.
А что одобрить надлежит, то похвально.
Следовательно, что добро, то похвально.

Иногда вместо доказательства или разрешения трудной задачи предлагается, с своей стороны, подобная материя, которую соперник разрешить не может, что называется отражением. Так, у Виргилия в третьей эклоге говорит Дамета пастуху Меналке:

Скажи, в каких странах (то будешь ты мне Феб)
Три логтя в широту открыты небеса?

что Меналка так отторгает:

Скажи, в каких странах рождаются цветы
И будь твоя Филлиса
С названием царей рождаются цветочки?

§ 80

К изобретению доводов служат из риторических мест происходящие правила, которые по порядку самих мест в следующих располагаются.

§ 81

От рода и вида составляются доказательства по сим правилам: 1) что рассуждается о всем роде, то же рассуждать должно и о каждом виде:

Кто все добродетели любит,
Тот любит и воздержание;

2) что рассуждаем о каждом виде, ни единого не выключая, то же рассуждать должно и о всем роде, например: Мы видим, что владельцы, духовные, военные, гражданские, придворные, городские и сельские люди умирают, то заключаем оттуду, что все люди смертны.

§ 82

Что о всех частях рассуждаем, то должно рассуждать и о всем целом, например:

Уже российские грады от военного шума не смущаются, села в глубоком мире покоятся, пристани и крепости не страшатся неприятельских набегов, и так во всей России мир процветает.

Из сего же места Лактанций в книге 2, в главе 5 доказывает, что свет за бога признавать не должно:

Ежели правда, что звезды не боги, то ни солнце, ни луна богами быть не могут, ибо от прочих светил не разумом, но величиною разнятся. А когда они не боги, то и все небо не бог, на котором они содержатся. Подобным образом, ежели земля, которую ногами попираем, пашем и насеваем для пропитания, ежели она не бог, то посему ни поля, ни горы богами быть не могут, а как сие правда, то и вся вселенная за бога почитаема быть не долженствует. Также, когда вода, которую мы для напоения и омытия своего употребляем, не бог, то и ни источники, из которых она протекает, ни реки, которые из источников собираются. Но когда реки не боги, то не бог и море, которое из рек стекается. Итак, когда ни небо, ни земля, которые суть части света, боги быть не могут, то и весь свет не бог, который стоики одушевленным и премудрым называют.

ГЛАВА ПЯТАЯ
О изобретении доводов

§ 83

От имени составляются доказательства: 1) особливо от произведения (§ 10, пр. 5), чрез наклонение частей слова учиненные, например: кто воздержан, тот конечно воздержится; или: кто боязлив тот боится; или: кто воровал, тот вор; или: ежели кротость любим, то и кротких любить должно; 2) доказательства от первообразных речений хотя и не могут быть неспоримы, однако часто некоторую вероятность имеют, например: ежели греческое имя (бог) происходит от глагола (бежать), российское бог от имени бег, немецкое Gott (бог) от глагола geht (идет), то можно с вероятностию заключить, что древние греки, славяне и немцы почитали богами те вещи, которые постоянное течение имеют, то есть солнце, луну, звезды или великие реки; 3) но когда представляется несколько одноименных, которые имели подобные свойства или приключения, и потому и о прочих того же имени то же заключается, то не имеет никакого основания и совсем тщетно. Ибо, хотя четыре Актеона несчастливый конец имели, как Плутарх в житии Серториевом пишет, что один был от своих псов растерзан, два от диких вепрей убиты, четвертый присушным зелием напоен был и, от того взбесившись, умер, и хотя примечено, что римские кесари, которые Каии назывались, несчастливо умерли, однако из того не следует, чтобы тому же и с другими одноименными случаться должно было, ибо весьма многие примеры противное тому показывают. Константин Великий в Царе-граде утвердил греческую империю, но, напротив того, на Константине Палеологе оная окончилась, и между тем были другие государи того же имени, которых ни тому, ни другому уподобить нельзя.

§ 84

От действия и страдания доказывают по следующим правилам.
1) Когда какая вещь страждет, то есть имеет в себе какую-нибудь перемену, то должна быть и действующая вещь, которая оную перемену производит, и, противным образом, когда какого страдания нет, то и бывающая причиною оного вещь не действует, например: день настал, следовательно, солнце взошло. Море стоит тихо без всякого волнения, следовательно, сильные ветры не веют.
2) Когда две вещи такое состояние между собою имеют, что одна в другой перемену произвести должна, то следует страдание: сильный ветр по морю веет, следовательно, в нем волны подымает.
3) Ежели препятствие сильнее действующия вещи, то страдание не следует: Цицерон сильнее защищает отечество, нежели Катилина оное разорить старается, следовательно, оно не разоряется.

§ 85

От времени, места и от обстоятельств нередко следуют их свойства к той вещи, к которой оне принадлежат, например:
На высоких горах бури больше безпокоят, нежели в долинах, следовательно, те, которые на них живут, от неспокоиства воздуха больше претерпевать должны.
Кто достигнет старости, тот почувствует болезни от роскошей, бывших в юности, следовательно, в молодых летах должно от роскошей удаляться. Что в дождь не закрыто стояло, то без сомнения вымокло.

§ 86

От происхождения доказывают таким образом.
1) Ежели есть происшедшее, то надлежит быть и тому, откуду оно происходит:
Есть лед, то следует, что и вода была, из которой он замерз.
Есть дети, следовательно, должно быть у них отцу и матери.
2) Когда есть то, что какую вещь производит и с происходящим ненарушимый взаимный союз имеет, то следует и происходящее:
Есть отец и мать, следовательно, и детей имеют, ибо без того не могут они быть отец и мать.
3) Ежели ж меж ними такого союза нет, то о происходящем только вероятно заключается:
Убийство учинилось, то уповать можно, что и казнь воспоследует.

§ 87

Доказательства от причины производятся, когда две вещи между собою так соответствуют, что одна ради другой бывает, то следует из того, что одна другой нужна, полезна или пристойна, например:
Земледелец, пашет землю и насевает, чтобы получить себе хлеб на пищу, следовательно, земледелъство есть необходимо нужно.

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О возбуждении, утолении и изображении страстей

§ 104

В сем случае должно употребить предложения, которыми обыкновенно слушатели увеселяются, то есть новые, неслыханные, полезные, словом чистым, мягким, витиеватым и наподобие весны цветущим. Надлежит высматривать склонность слушателей, чувствами ли они больше увеселяются или разумом; последних хотя и мало бывает, однако для них должно вмещать при возбуждении радости важные и ученые предложения. В рассуждении последних надобно смотреть, чем оне больше увеселяются, и по тому представлять им радость о данной материи.

§ 105

Примеров на все правила о сей страсти краткости ради не предлагаем, как и в описании других страстей поступаем, однако несколько избранных прикладов для удовольствия учащихся как здесь, так и у прочих, присовокупляем. Цицерон по изгнании Катилины, возбуждая радость в римском народе, говорит:
Уже мы, наконец, римляне, Катилину, дерзостию бесящегося, беззаконием дышащего, язву на отечество злобно нанести хотящего, вам и граду сему мечем и пламенем грозящего, из града или извергнули, или выпустили, или хотя словами проводили. Выступил, ушел, вырвался, убежал. Ужасное сие чудовище уже никакого разорения стенам сим в них же будучи приуготовлять не будет. Нет сомнения, что мы сего внутренния войны предводителя победили. Меч сего злодея между нашими ребрами обращаться не будет. Ни в поле, ни на площади, ни в Сенате, ни в собственных наших домах его бояться не станем. Уже он искоренен, когда из града выгнан. Явно с ним, как с неприятелем, законную войну иметь будем. Без сомнения мы сего человека низложили и великолепно победили, когда его из коварного вора учинили явным разбойником. Но что он вынес не по желанию своему меч, еще не окровавленный, что, не убив нас, вышел, что ему оружие мы из рук исторгли, что он стоящий в целости град и невредимых граждан оставил, о том как вы чаете? Коликою печалию удручен, мучится? Лежит повержен, римляне, и часто, искосив глаза, оглядывается на сей город, о котором, из челюстей своих исхищенном, плачет. Но он, как видно, радуется, что изблевал толикую язву и вон извергнул.

В сем примере возбуждается радость больше чрез воспоминание прошедших бед и страху и чрез представление печали и зависти неприятельской, что мы в четвертом и шестом правиле (§ 103) показываем. Но довольно всяк видеть может пример и силу к возбуждению сея страсти в прекрасном слове Златоустого на святую Пасху, печатанном в службе на сей великий день.

§ 106

Радости противная страсть есть печаль которая состоит в жестокой скуке о настоящем зле, и так происходит она, когда в уме представляется лишение великого добра или терпение великого несчастия. Для того, ежели кто хочет в слушателях печаль возбудить, то должен он представить, 1) что они великое, нужное и полезное добро потеряли, 2) потеряли то, что они любили, 3) чего толь долго искали, 4) для чего столько трудов и попечения положено и бед претерплено, 5) потеряли то, что прежде у других с трудом перехватили, 6) что неприятели их о том радуются, 7) что того несчастия давно было должно остерегаться, однако оно небрежением их учинилось, и что уже о том стараться поздно, 8) представить те времена и места, в которые и на которых они добром тем увеселялись, 9) припомнить посторонние обстоятельства, которые, соединившись с потерянным добром, их радость умножали, 10) упомянуть о признаках, которые оное несчастие предвозвещали. Пример предлагается из надгробного слова маршалу французскому де Тюренну, которое говорил Флешье, епископ низмский:
Едва не прихожду в замешательство и едва могу слово выговорить. Тюренн умер! Все пришло в безпорядок: счастие колеблется, победа утружденна, мир отдаляется, добрые намерения союзников ослабевают, храбрость солдатская печалит угнетается и купно ободряется мщением. Весь стан стоит неподвижно. Раненые больше думают о сей великой утрате, нежели о своих ранах. Умирающие отцы посылают сынов своих оплакивать усопшею своею ченерала и прочая.

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О возбуждении, утолении и изображении страстей

§ 107

Печали следует утешение, в котором представляются средствия, печаль утоляющие. Для сего должно представлять слушателям, 1) что им за потеряние оного добра другое возвратится, равное или еще большее, 2) что от лишения оного будет им честь или вечная слава, 3) что они имеют в той печали себе товарищей, 4) что жизнь человеческая таким переменам подвержена и что большие, знатнейшие и сильнейшие то же часто претерпевают, 5) что в печали великодушие весьма похвально, 6) что печалью и сокрушением потерянного добра возвратить невозможно, 7) особливо должно ободрять надеждою, о чем ниже предлагается. Пример утешения к сродственникам убиенных на войне солдатов из 14 слова Цицеронова против Антония:

Преславное дело с вами учинилось, прехрабрые в жизни, а ныне блаженнейшие воины, что ваше мужество ни забвением ныне живущих, ни молчанием потомков не помрачится, ибо знак безсмертной памяти вашей почти своими руками построил Сенат и народ римский. Часто многие воинства во время карфагенских, галлских и италийских браней были славны и велики, однако никоторым толь великая честь воздана не бывала. О дабы мы воздать вам могли еще больше, ибо мы от вас превеликое благодеяние получили! Вы бесящегося Антония от града отвратили, вы силящегося паки на нас возвратиться отогнали. За сие построим вам великолепную громаду с надписанием о божественном вашем мужестве, свидетельствующем вовеки. Никогда не умолкнет о вас сладчайшая беседа видящих вашу гробницу или об ней слышащих. Так вы за временную жизнь безсмертия достигли! Но понеже, господа сенаторы, в славу добрым и мужественным гражданам воздаем публичный знак памяти, то должно утешать и их сродников, которым лучшее всех утешение есть сие: родителям, что толиких защитителей отечества родили, детям, что имеют домашние примеры мужества, женам, что оне таких мужей лишились, которых больше должно хвалить, нежели оплакивать, братьям, что они как лицом, так и мужеством им подобными быть надеяться могут. О дабы всем сим могли мы приговорами и советами нашими отереть слезы или бы можно было употребить такое всенародное слово, для которого бы радовались о том, что хотя род человеческий различным смертям подвержен, однако ближним их прекраснейшая приключилась.

§ 108

Любовь есть склонность духа к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение. Сия страсть по справедливости назваться может мать других страстей, ибо часто для любви веселимся, плачем, уповаем, боимся, негодуем, жалеем, стыдимся, раскаиваемся и прочая. Любовь сильна, как молния, но без грому проницает, и самые сильные ея удары приятны. Когда ритор сию страсть в послушателях возбудит, то уже он в прочем над ними торжествовать может.

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О возбуждении, утолении и изображении страстей

§ 109

Возбуждать любовь к слушателям должен ритор таким образом: 1) представить надлежит, что человек, о котором слово, весьма добродетелен, где добродетели его обстоятельно и живо описать должно, а особливо показать, что он доброго и честного нраву, 2) объявить оного взаимную к ним любовь, ибо мы любящих нас обыкновенно любим, 3) склонность и любовь двоих к одной вещи между ими любовь рождает, для того и сие представлять должно, 4) показывать подобие оного с ними, ибо подобные подобных и любят, 5) сказать, что он купно с ними радуется о счастии, печалится о несчастии, 6) что часто с ними бывал в однех случаях и обстоятельствах, 7) что они получили от него благодеяние или впредь того ожидать должны, 8) что он приятен в обходительстве и ведет себя честно, 9) что их за очи хвалит, 10) что никого не осуждает и не переговаривает, 11) что никогда не злобствует и обид, себе учиненных, не помнит, 12) что гневным уступает, 13) что удивляется знатным их делам, 14) что, в одном с ними деле упражняясь, им же подражает, не для того чтобы их превзойти, но только чтобы им последовать, 15) что открывает им свои тайны и поступает нескрытно, 16) что в дружбе поступает верно, в очи и за очи, в счастье и несчастье, 17) что их почитает, 18) удостоверить, что его не должно бояться, ибо любовь и боязнь вместе быть не могут, 19) что их сродники и приятели в любви его содержали или содержат, 20) предложить о его искусстве и о науке. Цицерон в слове за Архию-стихотворца, возбуждая к нему любовь в судиях, говорит:

Коль часто я видал, что он, не написав ни единого слова, множество прекрасных стихов не готовясь говорил о той вещи, которая тогда была в действии? Коль часто, возобновив то же другими словами и речьми, при мне говаривал? Но что он надумавшись с рачением писал, оное так одобряли, что и древних писателей похвалы почитали быть достойным. Сего ли мне не любить? Сему ли не удивляться? Сего ли не защищать мне всеми силами? Мы прияли от великих и ученых мужей, что другие науки состоят в правилах и в учении, но стихотворцы от натуры силою ума бодры и акибы некоторым божественным духом вдохновенны бывают. И для того по справедливости наш Енний стихотворцев называет священными, ибо кажется, что они даются нам как некоторое божие дарование. Итак, почитайте, вы, судии, вы, люди учтивейшие, имя стихотворца свято, которого никогда и варвары не озлобляли. Камни и пустыни гласу их ответствуют, свирепые звери часто пением склоняются и удержаны бывают, то нам ли, наученным добрым нравам, не почувствовать гласа стихотворцев? Гомера колофоняна гражданином своим называют, хиана себе присвояют, саламиняна того же требуют, смирняна в том утверждаются, что он их собственный, и для того капище в честь его в своем городе построили. Сверх сего многие другие о нем прение имеют. Итак, когда они чужого и уже по смерти в свое гражданство принять желают, для того что он был стихотворец, то нам ли надлежит сего гражданина отвергнуть, который по своему произволению и по законам наш есть, а особливо, что Архия прежде сего все свое рачение и все свое остроумие употребил на возвышение славы и на похвалу римского народа?

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О возбуждении, утолении и изображении страстей

§ 110

Сей страсти противна ненависть, которая рождается из многих противных и неприятных свойств или действий, в ком-нибудь примеченных. Посему, ежели кто хочет возбудить против кого-нибудь ненависть, то должен он показать, какие в нем есть недостатки, как он зол, вредителей, нечестив, неправнодушен и прочая (смотри § 9). О днем словом, можно предложить все противное тому, что показано к возбуждению любви; например, Златоуст, возбуждая ненависть против неправильной клятвы, говорит:

И как я прежде вас просил, чтобы, усеченную главу Иоаннову, теплую кровь еще изливающую, взяв, каждый из вас в дом свой возвратился и думал бы, что она пред его очами глас свой испускает и вопиет: имейте в ненависти клятву моего убийцы; чего обличение не учинило, то учинила клятва, и чего не мог гнев мучительский, то произвела боязнь клятвопреступления. Когда пред всем народом был обличаем, обличение великодушно стерпел мучитель, но когда обязал себя клятвою, тогда блаженную ту главу усекнул. Итак, о сем прошу и просить не престану, чтобы мы, куда только пойдем, повсюду главу сию с собою носили и всем бы показывали вопиющую и клятву укоряющую.

§ 111

Надежда есть услаждение о получении будущего добра. Движением сея страсти бедные утешаются и ободряются ослабевшие. Ритор, когда оную в ком возбудить хочет, то должен он представить, 1) что оное добро получить возможно, 2) что в получении оного хотя есть препятствия и затруднения, однако преодолеть их не весьма трудно, 3) что к получению оного есть довольные способы, 4) что есть примеры, как другие прежде подобным образом то же достали или он и сам прежде сего получал, 5) что время, место или обстоятельства к тому способны, 6) что есть признаки божией помощи, на которую уповать должно. У Тацита, в житии Агриколы, Галгак, ободряя солдатов своих к получению победы, говорит:

Не устрашайтесь тщетного вида и сияющего серебра и золота, которое не вредит и не ранит. Середи самых неприятелей найдем наших помощников. Британцы узнают, что мы за них воюем. Галлы вспомнят прежнюю свою вольность, оставят их и прочие германцы, равно как недавно узипияна от них отступили. Больше сего нет никакого страху: крепости пусты" переведенцы все старые люди. Между владеющими неправедно и невольно повинующимися нет ни бодрости, ни согласия.

И Димосфен в первом слове против Филиппа:

Того ради, афинеана, ежели вы впредь так поступать будете, чего вы прежде сего отнюдь не делали, ежели каждый из вас без умедления и без обегания для пользы республики тем спомоществовать будет, чего нужда требует и кто сколько может: богатые довольными вспомогательными деньгами, молодые люди военною службою и, словом сказать, ежели вы впредь употреблять будете собственные ваши силы и перестанете на других надеяться, которые между тем одне воевать должны, когда вы дремлете, то с помощию божиею все свое вскоре возвратите, что вы небрежением потеряли, и своим неприятелям по желанию вашему отмстить можете. Не думайте, афинеане, что бы Филипп был бог, которому неотменно всегда счастие служить будет, и что бы его благополучие не пременилось. Нет, афинеана, есть такие люди, которые его ненавидят, боятся и ему завидуют, и еще между теми, которые ныне себя приятельми показывают.

Так же Александр Великий ободряет своих солдатов у Курция, в книге 6:

Коль удобнее низложить еще устрашенного и едва ум свой имеющего неприятеля! Только на четыре дни пути нам осталось, тем, которые перешли столько снегов, через столько рек переправились, столько верхов высоких гор преодолели. Не удержало нас оное море, которое, наводнившись волнами своими, путь покрывает. Не заключил нас и узкий проход Киликийский. Все нам открыто и отворено. Стоим в преддверии у самой победы, и только немногие беглецы и убийцы государя своего остались.

ЧАСТЬ I
О ИЗОБРЕТЕНИИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

О возбуждении, утолении и изображении страстей

§ 112

Противная надежде страсть — боязнь есть скука от ожидания приближающегося зла. Итак, ежели кого в боязнь привести хочешь, то должно представить 1) такие приближающиеся вещи, от которых смерть приключается, как гром, пожары, наводнения, звери, неприятельские нападения, язва, мор, трясение земли, бури и прочая или 2) которые великую печаль наводят, как лишение родителей, супругов, детей, богатства, чести, также поношение, наказание, темница, заточение и прочая, 3) сказать, что есть приходящего зла признаки или предзнаменования, как кометы и другие чрезвычайные явления на небе, сновидения и прочая, 4) особливо смотреть, чтобы представить опасность в том, кто что больше любит, ибо сие место очень мягко и самому легкому движению уступает, 5) предложить примеры, как другие в том пострадали, 6) что наступающее зло еще не имеет себе подобных, 7) что с ним другие беды соединены, 8) что силы столько не будет оное вытерпеть, 9) что оное зло весьма долго не окончится, 10) что его уже отвратить нельзя, 11) что к тому способствуют те, которые во всем власть имеют и притом озлоблены, 12) ежели боязнь состоит в сомнительном получении желаемой вещи, которой также и другие ищут, то предложить, что они к получению оной сильняе и лучшие способы имеют. Мозгейм, рассуждая о смерти, говорит: День приближается, в который я уже не буду господин тому, что ныне имею, и с досадою увижу, что я семена свои для других посеял. Скоро, скоро пойму ясно, что располагал я богатством, которое есть не мое собственное, и что заемные пожитки называл своими. Час придет, и кто знает, коль скоро? Час придет, когда я любезнейшим моим буду причиною страха, печали, тесноты и плача. Каково мне на сердце будет, когда моя вдова, мои сироты, мои сродники и мои откровенные друзья станут около моей постели и то о себе, то обо мне и о моей скорби плакать станут? Как возмогу я стерпеть взгляды и слезы тех, которые для моего отлучения, может быть, в бедности останутся? Теперь живу я в радости и наслаждаюсь богатством сего света. Но время приближается, в которое от всех роскошей отвращение иметь буду. День недалече, в который может быть нынешние мои забавы умножат мое мучение и неспокойство. Как стерплю я таковое состояние? Каково мне тогда будет, когда от меня врач скрывать, а служитель слова божия ясно смерть предвозвещать станет? Что тогда буду я думать, когда мне объявят, что я уже должен от сего света отказаться, позабыть свою честь, сложить чины и только помышлять об одной вечности? И как я готов буду, когда мне скажут, что час уже при дверях, в который бог меня судить станет? О господи! Коль страшно предстоять пред твоим престолом! О господи! како трепещет естество человеческое, когда о твоем взоре помышляет, который отнюд мрака не причастен? О господи! Како грешник возмущен будет, который нечист от чрева матери своея, на сем свете не стяжал себе ничего, кроме беззаконий, когда пред престолом твоим поставлен будет, на котором седит правосудие и святость?