Женева. Делегации Ирана, Йемена и Палестины (экстремально гомофобных мест, где квир-людей пытают и казнят) покинули зал, где проходит Всемирная конференция спикеров парламентов, - когда на трибуну поднялся спикер Кнессета Амир Охана, открытый гомосексуал, живущий в браке с мужчиной, с которым воспитывает двух детей.
Как говорится, это всё, что вам нужно знать.
Я даже не стану задавать вопрос, о каких "парламентах" и "спикерах" вообще может идти речь в тоталитарных, несвободных странах - типа Ирана, Йемена или Российской Федерации, еще одного фашистского для ЛГБТ-людей государства. От РФ, кстати, на швейцарском форуме выступала Валентина Матвиенко. Тоже, если верить многолетним упорным слухам, квир-персона, только в отличие от Оханы - не открытая, а закрытая.
Между тем Амир Охана напомнил присутствующим, что "Смерть Америке" и "Смерть Израилю" - весьма популярные лозунги в иранском меджлисе.
"Это не документы подпольной террористической ячейки, это парламент Исламской Республики Иран, полноправный член этого форума, открыто призывающий к уничтожению двух суверенных государств, - сказал Охана. - К сожалению, многие молчат перед лицом этой угрожающей риторики, как и восемьдесят лет назад".
Как говорится, это всё, что вам нужно знать.
Я даже не стану задавать вопрос, о каких "парламентах" и "спикерах" вообще может идти речь в тоталитарных, несвободных странах - типа Ирана, Йемена или Российской Федерации, еще одного фашистского для ЛГБТ-людей государства. От РФ, кстати, на швейцарском форуме выступала Валентина Матвиенко. Тоже, если верить многолетним упорным слухам, квир-персона, только в отличие от Оханы - не открытая, а закрытая.
Между тем Амир Охана напомнил присутствующим, что "Смерть Америке" и "Смерть Израилю" - весьма популярные лозунги в иранском меджлисе.
"Это не документы подпольной террористической ячейки, это парламент Исламской Республики Иран, полноправный член этого форума, открыто призывающий к уничтожению двух суверенных государств, - сказал Охана. - К сожалению, многие молчат перед лицом этой угрожающей риторики, как и восемьдесят лет назад".
❤30💯16👍9
Я уже как-то писал о 63-летнем израильском писателе и дипломате Йоси Авни-Леви, который успешно сочетает дипломатическую службу и литературную деятельность. Родившийся в семье выходцев из Ирана и Афганистана, он сделал блестящую карьеру в МИДе, служил в израильских представительствах в Германии, Черногории, Польше. Занимал пост посла Израиля в Литве и Сербии.
При этом он выпустил целый ряд имевших читательский успех романов ("Сад мертвых деревьев", "Тетка Фархума не была проституткой", "Человек без тени", "Осень Михаэллы").
В прошлом году он получил сразу две престижные литературные премии за вышедший в конце 2023-го роман "Три летних дня" (שלושה ימים בקיץ) - премию Бреннера и премию Сапира.
Роман "Три летних дня" рассказывает историю вымышленного литовского городка в июне 1941-го - за считанные дни до немецкого вторжения. В городке дружно живут евреи и литовцы, которые вскоре поделятся на жертв и палачей. Но пока они об этом не знают.
Вчера Йоси Авни-Леви встретился с президентом Ицхаком Герцогом и подарил ему свой последний роман, посвященный Литве, стране, которую он полюбил за годы своей диплломатической службы. Герцог отправляется с государственным визитам по странам Балитии и, судя по всему, Леви встречался с ним как бывший посол в Литве.
Биография Йоси Авни-Леви интересна сама по себе. Он открытый гомосексуал, воспитывает двух детей с польским супругом, с которым познакомился, когда был дипломатом в Варшаве.
Свои первые книги, многие из которых затрагивают тему гомосексуальных переживаний юного человека, обнаружившего свою идентичность, Леви публиковал под псевдонимом (Авни), и долгие годы читатели не знали, кто скрывается за этим именем. Теперь писатель и дипломат подписывает свои произведения двойной фамилией Авни-Леви.
Полгода назад на вопрос журналиста Коби Мейдана, ведущего программы 11-го канала "Культурный агент" (Сохен тарбут), почему тема Катастрофы европейского еврейства стала для писателя, корни которого в Иране и Афганистане, самой важной, Авни-Леви ответил так:
"Почему история Шоа воспринимается мной, как моя личная история? У меня нет на это точного ответа. Но это сформировало меня как личность. Поэтому я всегда выбирал для дипломатической службы места, где произошел Холокост, страны Восточной Европы. И сегодня в МИДе я занимаю должность специального посланника по вопросам еврейского имущества в период Катастрофы...Эта тема всегда занимала меня с детства. Я не считаю, что Шоа - это ашкеназская история, польская или русская. Это общееврейская и даже общечеловеческая история".
О связи между его сексуальностью и страстью к литературному творчеству Йоси Авни-Леви в том же интервью сказал следующее:
Коби Мейдан: "После получения премии Бреннера вы написали у себя в фейсбуке (цитирую): "Я пишу давно, с юношеских лет, когда я влюблялся в своих друзей, но боялся об этом говорить. Мое письмо был очень личным, даже интимным" Вы описываете свое влечение к мужчинам и бегство от этих чувств в мир сочинительства. Это так?
Йоси Авни-Леви: "Абсолютно. Я был юношей, считавшим, что он один такой в целом мире. Что у него никогда не будет любви, что он останется одиноким. Потому что других, таких, как он, больше не существует. Это был совсем другой Израиль. Я брал свою маленькую тетрадку и туда изливал свои мечты, свои страхи, свои желания".
При этом он выпустил целый ряд имевших читательский успех романов ("Сад мертвых деревьев", "Тетка Фархума не была проституткой", "Человек без тени", "Осень Михаэллы").
В прошлом году он получил сразу две престижные литературные премии за вышедший в конце 2023-го роман "Три летних дня" (שלושה ימים בקיץ) - премию Бреннера и премию Сапира.
Роман "Три летних дня" рассказывает историю вымышленного литовского городка в июне 1941-го - за считанные дни до немецкого вторжения. В городке дружно живут евреи и литовцы, которые вскоре поделятся на жертв и палачей. Но пока они об этом не знают.
Вчера Йоси Авни-Леви встретился с президентом Ицхаком Герцогом и подарил ему свой последний роман, посвященный Литве, стране, которую он полюбил за годы своей диплломатической службы. Герцог отправляется с государственным визитам по странам Балитии и, судя по всему, Леви встречался с ним как бывший посол в Литве.
Биография Йоси Авни-Леви интересна сама по себе. Он открытый гомосексуал, воспитывает двух детей с польским супругом, с которым познакомился, когда был дипломатом в Варшаве.
Свои первые книги, многие из которых затрагивают тему гомосексуальных переживаний юного человека, обнаружившего свою идентичность, Леви публиковал под псевдонимом (Авни), и долгие годы читатели не знали, кто скрывается за этим именем. Теперь писатель и дипломат подписывает свои произведения двойной фамилией Авни-Леви.
Полгода назад на вопрос журналиста Коби Мейдана, ведущего программы 11-го канала "Культурный агент" (Сохен тарбут), почему тема Катастрофы европейского еврейства стала для писателя, корни которого в Иране и Афганистане, самой важной, Авни-Леви ответил так:
"Почему история Шоа воспринимается мной, как моя личная история? У меня нет на это точного ответа. Но это сформировало меня как личность. Поэтому я всегда выбирал для дипломатической службы места, где произошел Холокост, страны Восточной Европы. И сегодня в МИДе я занимаю должность специального посланника по вопросам еврейского имущества в период Катастрофы...Эта тема всегда занимала меня с детства. Я не считаю, что Шоа - это ашкеназская история, польская или русская. Это общееврейская и даже общечеловеческая история".
О связи между его сексуальностью и страстью к литературному творчеству Йоси Авни-Леви в том же интервью сказал следующее:
Коби Мейдан: "После получения премии Бреннера вы написали у себя в фейсбуке (цитирую): "Я пишу давно, с юношеских лет, когда я влюблялся в своих друзей, но боялся об этом говорить. Мое письмо был очень личным, даже интимным" Вы описываете свое влечение к мужчинам и бегство от этих чувств в мир сочинительства. Это так?
Йоси Авни-Леви: "Абсолютно. Я был юношей, считавшим, что он один такой в целом мире. Что у него никогда не будет любви, что он останется одиноким. Потому что других, таких, как он, больше не существует. Это был совсем другой Израиль. Я брал свою маленькую тетрадку и туда изливал свои мечты, свои страхи, свои желания".
❤35👍7
Писал буквально на днях о том, что Grindr, одно из крупнейших в мире приложений для гей-знакомств, блокирует попытки указать в профиле, что его владелец не хочет... интимно общаться с "сионистами".
После публикаций в СМИ и жалоб на "сионистский заговор" против святого права геев быть антисемитами, популярное приложение сняло блокировку фраз "no zionist" или "no zionists" .
Об этом пишет портал "Мако" (Мако-Гаава)
Прогрессивное западное квир-соёбщество может наконец вздро... вздохнуть с облегчением.
После публикаций в СМИ и жалоб на "сионистский заговор" против святого права геев быть антисемитами, популярное приложение сняло блокировку фраз "no zionist" или "no zionists" .
Об этом пишет портал "Мако" (Мако-Гаава)
Прогрессивное западное квир-соёбщество может наконец вздро... вздохнуть с облегчением.
🤡40🤬10👍5🥰2
На днях переводил для "Вестей" невероятную историю мужской супружеской пары парамедиков, спасавших людей 7 октября. И даже краткое описание каких-то деталей того ужаса вывело меня из равновесия. Почитайте, какие чудесные парни.
* * *
Эйтан Гефен, Ynet
Удивительное дело: Лиор и Даниэль Шаша работали на станции скорой помощи МАДА в Мевасерет-Цион, но никогда не встречались лично. То, что они коллеги, обнаружилось случайно – парни вступили в переписку на сайте знакомств. 32-летний Лиор был опытным парамедиком, а 21-летний Даниэль (носивший в то время фамилию Генес) проходил на этой станции альтернативную службу. Несмотря на разницу в возрасте, они сразу же влюбились друг в друга.
"Я работаю в МАДА вот уже 10 лет, а если считать волонтерство – то все шестнадцать, - говорит Лиор. – Я всегда хотел быть парамедиком, и за эту мечту мне пришлось побороться".
"Я с детства хотел работать в скорой помощи, - вспоминает Даниэль. – Когда меня освободили от военной службы, я узнал, что могу пройти альтернативную – в МАДА. И очень обрадовался. Вот уже почти четыре года я обучаю фельдшеров на добровольных началах и сам работаю парамедиком-волонтером".
Они вместе три года, счастливы в браке, живут в Мевасерет-Цион. Хотя мы беседуем не слишком ранним утром, супруги извиняются со смущенной полуулыбкой: "Мы закончили смену в час ночи, поэтому выглядим немного сонными".
В целом их работа в МАДА весьма стандартна: ночные смены, вызовы к пациентам. И Лиор, и Даниэль умеют выполнять реанимационные процедуры, знают, как действовать в стрессовых ситуациях. Это стало частью их семейной жизни.
"Мы любим помогать пожилым людям, знаем, как облегчить их ситуацию – порой нужно просто уделить им внимание, сесть рядом и поговорить. В таких случаях на пациента нельзя оказывать давление, это опасно. Вы даже не представляете, как много в мире одиноких людей, - говорит Лиор. -Но это все привычные ситуации. Самое страшное событие в нашей жизни мы пережили 7 октября".
► Поехали на юг в спортивных штанах
Это должна была быть спокойная праздничная суббота. "Мы с Даниэлем проснулись от звонка товарища по работе, - вспоминает Лиор. – В тот период на меня был записан реанимационный автомобиль (амбуланс), что позволяло мне в любой момент выезжать по вызову. Но утром 7-го октября машина была у товарища, поскольку у меня был выходной. Он позвонил примерно в 6:40 и сказал: "Срочно приезжай на станцию, случилось нечто серьезное, пока не знаю, что именно, но ты должен быть здесь".
В считанные минуты Лиор и Даниэль собрались и поехали на станцию МАДА. Они и представить не могли, что этот день станет самым страшным в их жизни. "Начальник нашей станции Ури Шахам и его заместитель Ицик Асраф велели нам приготовить реанимационное оборудование и сесть в бронированный амбуланс, - рассказывает Лиор. - Мы в спешке не захватили из дома форму, на мне были спортивные штаны. Вместе с водителем-волонтером мы поехали на юг, еще не понимая, что происходит".
Чем дальше они продвигались на юг, тем слышнее было эхо взрывов, но и это не навело их на мысль, что происходит нечто из ряда вон выходящее "Сирены и ракетные обстрелы нас не пугали, к этому мы давно привыкли", - говорит Лиор. – Но вскоре картина происходящего стала меняться. На въезде в Ашкелон рядом с нами остановился частный автомобиль, в нем находилось три человека с огнестрельными ранениями – двое были ранены тяжело и один в критическом состоянии. Лишь тогда мы поняли, что это не очередной виток эскалации.
Раненые рассказали, что террористы проникли в Отеф Аза, но больше им ничего не было известно. Мы эвакуировали их в больницу, не задавая лишних вопросов. Мы действовали в режиме черезвычайного положения: ты забираешь пострадавших, выгружаешь их в больнице и тут же назад".
продолжение статьи
* * *
Эйтан Гефен, Ynet
Удивительное дело: Лиор и Даниэль Шаша работали на станции скорой помощи МАДА в Мевасерет-Цион, но никогда не встречались лично. То, что они коллеги, обнаружилось случайно – парни вступили в переписку на сайте знакомств. 32-летний Лиор был опытным парамедиком, а 21-летний Даниэль (носивший в то время фамилию Генес) проходил на этой станции альтернативную службу. Несмотря на разницу в возрасте, они сразу же влюбились друг в друга.
"Я работаю в МАДА вот уже 10 лет, а если считать волонтерство – то все шестнадцать, - говорит Лиор. – Я всегда хотел быть парамедиком, и за эту мечту мне пришлось побороться".
"Я с детства хотел работать в скорой помощи, - вспоминает Даниэль. – Когда меня освободили от военной службы, я узнал, что могу пройти альтернативную – в МАДА. И очень обрадовался. Вот уже почти четыре года я обучаю фельдшеров на добровольных началах и сам работаю парамедиком-волонтером".
Они вместе три года, счастливы в браке, живут в Мевасерет-Цион. Хотя мы беседуем не слишком ранним утром, супруги извиняются со смущенной полуулыбкой: "Мы закончили смену в час ночи, поэтому выглядим немного сонными".
В целом их работа в МАДА весьма стандартна: ночные смены, вызовы к пациентам. И Лиор, и Даниэль умеют выполнять реанимационные процедуры, знают, как действовать в стрессовых ситуациях. Это стало частью их семейной жизни.
"Мы любим помогать пожилым людям, знаем, как облегчить их ситуацию – порой нужно просто уделить им внимание, сесть рядом и поговорить. В таких случаях на пациента нельзя оказывать давление, это опасно. Вы даже не представляете, как много в мире одиноких людей, - говорит Лиор. -Но это все привычные ситуации. Самое страшное событие в нашей жизни мы пережили 7 октября".
► Поехали на юг в спортивных штанах
Это должна была быть спокойная праздничная суббота. "Мы с Даниэлем проснулись от звонка товарища по работе, - вспоминает Лиор. – В тот период на меня был записан реанимационный автомобиль (амбуланс), что позволяло мне в любой момент выезжать по вызову. Но утром 7-го октября машина была у товарища, поскольку у меня был выходной. Он позвонил примерно в 6:40 и сказал: "Срочно приезжай на станцию, случилось нечто серьезное, пока не знаю, что именно, но ты должен быть здесь".
В считанные минуты Лиор и Даниэль собрались и поехали на станцию МАДА. Они и представить не могли, что этот день станет самым страшным в их жизни. "Начальник нашей станции Ури Шахам и его заместитель Ицик Асраф велели нам приготовить реанимационное оборудование и сесть в бронированный амбуланс, - рассказывает Лиор. - Мы в спешке не захватили из дома форму, на мне были спортивные штаны. Вместе с водителем-волонтером мы поехали на юг, еще не понимая, что происходит".
Чем дальше они продвигались на юг, тем слышнее было эхо взрывов, но и это не навело их на мысль, что происходит нечто из ряда вон выходящее "Сирены и ракетные обстрелы нас не пугали, к этому мы давно привыкли", - говорит Лиор. – Но вскоре картина происходящего стала меняться. На въезде в Ашкелон рядом с нами остановился частный автомобиль, в нем находилось три человека с огнестрельными ранениями – двое были ранены тяжело и один в критическом состоянии. Лишь тогда мы поняли, что это не очередной виток эскалации.
Раненые рассказали, что террористы проникли в Отеф Аза, но больше им ничего не было известно. Мы эвакуировали их в больницу, не задавая лишних вопросов. Мы действовали в режиме черезвычайного положения: ты забираешь пострадавших, выгружаешь их в больнице и тут же назад".
продолжение статьи
❤21😢11💯1
начало статьи
Было около девяти утра. Они покинули больницу и выехали на шоссе. И в это время раздался взрыв. "Мы следовали за другим амбулансом, и вдруг буквально в нескольких метрах от нас упала ракета, - вспоминает Лиор. – Нам пришлось эвакуировать в больницу водителя ехавшей перед нами машины. После этого мы поехали в один из районов Ашкелона, там ракета взорвалась прямо на стоянке, люди были в панике. А затем нас отправили на железнодорожную станацию в Сдероте".
- К этому времени вам уже стал понятен масштаб событий?
- Все еще нет.
► "Никогда еще я не чувствовал себя в такой опасности, как в Сдероте"
Когда Лиор и Даниэль приехали в Сдерот, картина прояснилась, и парни напрямую стокнулись со смертельной опасностью. "Прямо возле железнодорожной станции мы увидели джип с террористами, всего в нескольких метрах от нас, - рассказывает Лиор. - Один из них направил на нас противотанковый гранатомет РПГ-7. Мы были уверены, что нам конец. К счастью, спецназ ликвидировал хамасовца. Нам спасли жизнь буквально в последний момент.
Лиор и Даниэль продолжили путь в центр города. "В Сдероте царил хаос, - описывает увиденное Даниэль. – Повсюду лежали трупы террористов, слышалась стрельба, было ощущение, будто ты попал на поле боя".
"По дороге мы встречали до смерти перепуганных горожан, нуждавшихся в медицинской помощи, мы видели тела израильтян на улицах города, в автобусе дома престарелых, в автомобилях, это было жуткое зрелище, - вспоминает Лиор. – Я до сих не могу описать это словами. За все годы работы в скорой помощи я не сталкивался ни с чем подобным. Ни один человек не должен видеть такое".
В эти часы Лиор и Даниэль еще не знали о бойне на фестивале "Нова" – они были полностью сосредточены на происходящем в Сдероте. "Мы начали работать с бронированными амбулансами, - говорит Лиор. – Наша задача состояла в переброске пострадавших с мест, где они были ранены, на безопасное расстояние, откуда их перевозили в больницы обычные кареты скорой помощи. Мы действовали как роботы, лишенные эмоций: забирали людей, перебрасывали в другие машины и возвращались обратно.
Стрельба вокруг нас не прекращалась ни на минуту".
- Что должен чувствовать человек в такие моменты?
Лиор: "Честно? Мы с Даниэлем чувствовали, что у нас все шансы не вернуться домой. За 16 лет работы в "Маген-Давид адом" я помогал пострадавшим в десятках терактов, я был водителем первого амбуланса, помогавшего раненным участникам Иерусалимского прайда, когда была убита Шира Банки. В Иерусалиме я не раз оказывался в сложных ситуациях. Но никогда прежде я не чувствовал такой опасности для жизни, как в Сдероте 7 октября. Тогда я впервые позвонил родителям и сказал: "Есть вероятность, что мы не вернемся". Я на самом деле так считал".
Даниэль: "Я тоже позвонил родителям, просто хотел, чтобы они знали".
Лиор: "Стрельба не прекращалась. Мы постоянно видели джипы террористов, совсем рядом".
Даниэль: "Я никогда не забуду глаза террориста, направившего на нас гранатомет возле станции в Сдероте. Это было так близко".
третья часть
Было около девяти утра. Они покинули больницу и выехали на шоссе. И в это время раздался взрыв. "Мы следовали за другим амбулансом, и вдруг буквально в нескольких метрах от нас упала ракета, - вспоминает Лиор. – Нам пришлось эвакуировать в больницу водителя ехавшей перед нами машины. После этого мы поехали в один из районов Ашкелона, там ракета взорвалась прямо на стоянке, люди были в панике. А затем нас отправили на железнодорожную станацию в Сдероте".
- К этому времени вам уже стал понятен масштаб событий?
- Все еще нет.
► "Никогда еще я не чувствовал себя в такой опасности, как в Сдероте"
Когда Лиор и Даниэль приехали в Сдерот, картина прояснилась, и парни напрямую стокнулись со смертельной опасностью. "Прямо возле железнодорожной станции мы увидели джип с террористами, всего в нескольких метрах от нас, - рассказывает Лиор. - Один из них направил на нас противотанковый гранатомет РПГ-7. Мы были уверены, что нам конец. К счастью, спецназ ликвидировал хамасовца. Нам спасли жизнь буквально в последний момент.
Лиор и Даниэль продолжили путь в центр города. "В Сдероте царил хаос, - описывает увиденное Даниэль. – Повсюду лежали трупы террористов, слышалась стрельба, было ощущение, будто ты попал на поле боя".
"По дороге мы встречали до смерти перепуганных горожан, нуждавшихся в медицинской помощи, мы видели тела израильтян на улицах города, в автобусе дома престарелых, в автомобилях, это было жуткое зрелище, - вспоминает Лиор. – Я до сих не могу описать это словами. За все годы работы в скорой помощи я не сталкивался ни с чем подобным. Ни один человек не должен видеть такое".
В эти часы Лиор и Даниэль еще не знали о бойне на фестивале "Нова" – они были полностью сосредточены на происходящем в Сдероте. "Мы начали работать с бронированными амбулансами, - говорит Лиор. – Наша задача состояла в переброске пострадавших с мест, где они были ранены, на безопасное расстояние, откуда их перевозили в больницы обычные кареты скорой помощи. Мы действовали как роботы, лишенные эмоций: забирали людей, перебрасывали в другие машины и возвращались обратно.
Стрельба вокруг нас не прекращалась ни на минуту".
- Что должен чувствовать человек в такие моменты?
Лиор: "Честно? Мы с Даниэлем чувствовали, что у нас все шансы не вернуться домой. За 16 лет работы в "Маген-Давид адом" я помогал пострадавшим в десятках терактов, я был водителем первого амбуланса, помогавшего раненным участникам Иерусалимского прайда, когда была убита Шира Банки. В Иерусалиме я не раз оказывался в сложных ситуациях. Но никогда прежде я не чувствовал такой опасности для жизни, как в Сдероте 7 октября. Тогда я впервые позвонил родителям и сказал: "Есть вероятность, что мы не вернемся". Я на самом деле так считал".
Даниэль: "Я тоже позвонил родителям, просто хотел, чтобы они знали".
Лиор: "Стрельба не прекращалась. Мы постоянно видели джипы террористов, совсем рядом".
Даниэль: "Я никогда не забуду глаза террориста, направившего на нас гранатомет возле станции в Сдероте. Это было так близко".
третья часть
❤20😢12💯1
начало
вторая часть
► Террористы вели стрельбу по машинам скорой помощи
Из Сдерота они поехали в Нетивот. Тихий южный городок превратился в зону боевых действий. "Поступали сведения, что хамасовцы проникли в город, - говорит Лиор. – Мы не знали точно, с какой стороны. И тут по радиосвязи ребята из других амбулансов сообщают, что видят террористов прямо перед собой, а полиции в этом районе нет вообще".
Из Нетивота парни отправились в мошав Мавкиим, в котором был создан импровизированный центр неотложной помощи. "Мы присоединились к другим командам МАДА, оказывали помощь постоянно прибывавшим в мошав раненым, - рассказывает Даниэль. – Рядом была организована вертолетная площадка, парамедики начали разворачивать своего рода полевой госпиталь. Мы собрали все, что было в амбулансах – жгуты, капельницы, и начали сортировку раненых".
"Было много людей с тяжелыми огнестрельными ранениями, - добавляет он. – Большинство прибыло с разными импровизированными средствами закупорки артерий, чтобы остановить кровотечение. Они еще не знали, что случилось с их друзьями и близкими".
И словно всего это было недостаточно – сами машины скорой помощи тоже стали мишенями для террористов. "Вначале мы не знали, что боевики стреляют по амбулансам, - вспоминает Лиор. – Нам об этом рассказали другие парамедики. Но потом мы ощутили это на себе. Хорошо, что у нас были бронированные автомобили".
Следующий пунктом назначения для них стал Офаким. "То, что мы увидели там, было ужасным. Трупы лежали повсюду. Мы заехали на станцию "Маген-Давид-адом", были опасения, что террористы доберутся и до нас. Вокруг царил полный хаос," - говорит Лиор. – К нам начали свозить раненых – гражданских, военнослужащих. Оттуда мы перебрасывали их в больницы. Было уже около четырех дня. И тогда мы узнали, что произошло на музыкальном фестивале. На станцию стали поступать выжившие. Пожалуй, именно тогда мы наконец осознали масштабы трагедии".
"Когда выжившие в резне на фестивале начали рассказывать об этом ужасе, я понял, что речь идет о чем-то безумном, о таком количестве жертв, которого Израиль не знал уже многие годы", - добавляет Даниэль.
Начиная осознавать ситуацию, Лиор и Даниэль поехали в кибуц Реим, где проходил фестиваль "Нова". Там шел один из самых ожесточенных боев 7 октября. "Мы доехали до ворот кибуца, - рассказывает Даниэль. – и начали помогать парамедикам. Там были люди из "Маген-Давид-адом" и армейские фельдшеры. Мы переносили раненых в вертолеты, оказывали им первичную помощь. Оставались там до утра – в окрестностях шли бои, мы отчетливо слышали звуки выстрелов".
окончание статьи
вторая часть
► Террористы вели стрельбу по машинам скорой помощи
Из Сдерота они поехали в Нетивот. Тихий южный городок превратился в зону боевых действий. "Поступали сведения, что хамасовцы проникли в город, - говорит Лиор. – Мы не знали точно, с какой стороны. И тут по радиосвязи ребята из других амбулансов сообщают, что видят террористов прямо перед собой, а полиции в этом районе нет вообще".
Из Нетивота парни отправились в мошав Мавкиим, в котором был создан импровизированный центр неотложной помощи. "Мы присоединились к другим командам МАДА, оказывали помощь постоянно прибывавшим в мошав раненым, - рассказывает Даниэль. – Рядом была организована вертолетная площадка, парамедики начали разворачивать своего рода полевой госпиталь. Мы собрали все, что было в амбулансах – жгуты, капельницы, и начали сортировку раненых".
"Было много людей с тяжелыми огнестрельными ранениями, - добавляет он. – Большинство прибыло с разными импровизированными средствами закупорки артерий, чтобы остановить кровотечение. Они еще не знали, что случилось с их друзьями и близкими".
И словно всего это было недостаточно – сами машины скорой помощи тоже стали мишенями для террористов. "Вначале мы не знали, что боевики стреляют по амбулансам, - вспоминает Лиор. – Нам об этом рассказали другие парамедики. Но потом мы ощутили это на себе. Хорошо, что у нас были бронированные автомобили".
Следующий пунктом назначения для них стал Офаким. "То, что мы увидели там, было ужасным. Трупы лежали повсюду. Мы заехали на станцию "Маген-Давид-адом", были опасения, что террористы доберутся и до нас. Вокруг царил полный хаос," - говорит Лиор. – К нам начали свозить раненых – гражданских, военнослужащих. Оттуда мы перебрасывали их в больницы. Было уже около четырех дня. И тогда мы узнали, что произошло на музыкальном фестивале. На станцию стали поступать выжившие. Пожалуй, именно тогда мы наконец осознали масштабы трагедии".
"Когда выжившие в резне на фестивале начали рассказывать об этом ужасе, я понял, что речь идет о чем-то безумном, о таком количестве жертв, которого Израиль не знал уже многие годы", - добавляет Даниэль.
Начиная осознавать ситуацию, Лиор и Даниэль поехали в кибуц Реим, где проходил фестиваль "Нова". Там шел один из самых ожесточенных боев 7 октября. "Мы доехали до ворот кибуца, - рассказывает Даниэль. – и начали помогать парамедикам. Там были люди из "Маген-Давид-адом" и армейские фельдшеры. Мы переносили раненых в вертолеты, оказывали им первичную помощь. Оставались там до утра – в окрестностях шли бои, мы отчетливо слышали звуки выстрелов".
окончание статьи
❤19😢15💯1
начало
вторая часть
третья часть
► "Наши отношения окрепли"
Даже спустя почти два года Лиору и Даниэлю трудно говорить о том, что им пришлось пережить. "Поначалу мы ушли в себя, - признается Лиор. – Нас часто просили об интервью, но мы отказывались. Потребовалось время, чтобы осмыслить то, что произошло".
"Мы не хотели выносить нашу историю на всеобщее обозрение," - подчеркивает Даниэль.
"Это меняет тебя – твою личность, твой характер, - объясняет Лиор. – Это уже не уйдет никуда, всегда будет с нами. Я вдруг стал бояться оставаться один дома по ночам. Это не страх, просто такое чувство, что ты не переживешь ночь. Незадолго до 7.10 я поступил в университет, но затем обнаружил, что не могу учиться, просто не способен сконцентрироваться на чем-то в течение длительного времени".
В службе скорой помощи всем парамедикам была предложена психологическая поддержка. Даниэль решил обратиться к психотерапевту, Лиор предпочел этого не делать. "Я справляюсь с этим по-своему, - говорит он. – Кроме МАДА, я теперь работаю парамедиком в службе пограничной охраны. В последние месяцы мы стараемся чаще отдыхать, начали соблюдать шабат, больше проводим времени с семьей. Даниэль начал судить футбольные матчи, ему это помогает снимать накопившееся напряжение".
- Изменились ли ваши отношения?
Лиор: "После 7.10 они стали намного крепче. Пережитый вместе опыт очень сплотил нас. Есть вещи, о которых даже сейчас мы не можем рассказать, на это наложен запрет".
После 7 октября они окончательно съехались. Семьи приняли их связь с распростертыми объятиями. "Мы решили заключить брак и сыграть свадьбу, - говорит Лиор. – В тот день мы видели столько смертей. Первое, что я сказал Даниэлю после нашего возвращения: "Мы создадим семью, и у нас будут дети".
На прошлой неделе Лиор и Даниль запустили краудфандинговую кампанию, цель которой – собрать необходимую сумму для процедуры суррогатного материнства. "Мы давно хотели к это сделать, – говорит Лиор, – но мама заболела раком. Она выздоровела, и в какой-то момент мы почувствовали, что готовы. Весь процесс стоит 80.000 долларов - за границей. В Израиле все гораздо сложнее, особенно для однополых пар, и у нас нет никакой государственной поддержки. Мы будем рады любой помощи".
После пержитого ада, героизма, невообразимой боли и огромной любви – эти двое смотрят в будущее с оптимизмом. "Мы хотим создать еврейскую, израильскую семью и воспитать наших детей в любви к своей стране и своему народу", – заключают они.
вторая часть
третья часть
► "Наши отношения окрепли"
Даже спустя почти два года Лиору и Даниэлю трудно говорить о том, что им пришлось пережить. "Поначалу мы ушли в себя, - признается Лиор. – Нас часто просили об интервью, но мы отказывались. Потребовалось время, чтобы осмыслить то, что произошло".
"Мы не хотели выносить нашу историю на всеобщее обозрение," - подчеркивает Даниэль.
"Это меняет тебя – твою личность, твой характер, - объясняет Лиор. – Это уже не уйдет никуда, всегда будет с нами. Я вдруг стал бояться оставаться один дома по ночам. Это не страх, просто такое чувство, что ты не переживешь ночь. Незадолго до 7.10 я поступил в университет, но затем обнаружил, что не могу учиться, просто не способен сконцентрироваться на чем-то в течение длительного времени".
В службе скорой помощи всем парамедикам была предложена психологическая поддержка. Даниэль решил обратиться к психотерапевту, Лиор предпочел этого не делать. "Я справляюсь с этим по-своему, - говорит он. – Кроме МАДА, я теперь работаю парамедиком в службе пограничной охраны. В последние месяцы мы стараемся чаще отдыхать, начали соблюдать шабат, больше проводим времени с семьей. Даниэль начал судить футбольные матчи, ему это помогает снимать накопившееся напряжение".
- Изменились ли ваши отношения?
Лиор: "После 7.10 они стали намного крепче. Пережитый вместе опыт очень сплотил нас. Есть вещи, о которых даже сейчас мы не можем рассказать, на это наложен запрет".
После 7 октября они окончательно съехались. Семьи приняли их связь с распростертыми объятиями. "Мы решили заключить брак и сыграть свадьбу, - говорит Лиор. – В тот день мы видели столько смертей. Первое, что я сказал Даниэлю после нашего возвращения: "Мы создадим семью, и у нас будут дети".
На прошлой неделе Лиор и Даниль запустили краудфандинговую кампанию, цель которой – собрать необходимую сумму для процедуры суррогатного материнства. "Мы давно хотели к это сделать, – говорит Лиор, – но мама заболела раком. Она выздоровела, и в какой-то момент мы почувствовали, что готовы. Весь процесс стоит 80.000 долларов - за границей. В Израиле все гораздо сложнее, особенно для однополых пар, и у нас нет никакой государственной поддержки. Мы будем рады любой помощи".
После пержитого ада, героизма, невообразимой боли и огромной любви – эти двое смотрят в будущее с оптимизмом. "Мы хотим создать еврейскую, израильскую семью и воспитать наших детей в любви к своей стране и своему народу", – заключают они.
❤37💯4🥰3
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Хороший ролик Tablet Magazine
Изабелла Табаровская напоминает то, что известно любому еврею (и не только еврею), жившему в СССР в 70-80 гг.
То, что вся нынешняя кроваво-наветная гарвардская квирфорпластилиновая прогрессивная май ас антиизраильская риторика создана и распространена советской пропагандистской машиной.
Зомби антисионизма
Изабелла Табаровская напоминает то, что известно любому еврею (и не только еврею), жившему в СССР в 70-80 гг.
То, что вся нынешняя кроваво-наветная гарвардская квирфорпластилиновая прогрессивная май ас антиизраильская риторика создана и распространена советской пропагандистской машиной.
Зомби антисионизма
👍18💯13
1-го августа 2009 г. для израильского ЛГБТ-сообщества - одна из самых страшных дат. Даже на фоне катастрофических событий последних двух лет - произошедшее 16 лет назад представляет собой колоссальную коллективную и индивидуальную травму для квир-израильтян. И для меня лично.
Речь идет об убийстве участников молодежной группы “Бар-Ноар”, которое до сих пор считается одним из самых громких (и нераскрытых) уголовных преступлений в Израиле.
На исходе субботы, 1 августа 2009 года, ворвавшимся в помещение неизвестным преступником была хладнокровно расстреляна группа ни в чем не повинных парней и девушек, собравшихся в небольшой двухкомнатной квартире на улице Нахмани, принадлежащей Всеизраильской ЛГБТ- ассоциации (Агуде).
Итоги кровавой бойни были ужасны: гибель 26-летнего инструктура Нира Каца и 16-летней волонтерки Лиз Трубейши. Были тяжело ранены несколько ребят, некоторые из них остались инвалидами на всю жизнь.
Поскольку группу посещали подростки, скрывавшие свою сексуальную идентичность от родственников, в результате ранения и госпитализации им пришлось пережить непредвиденный аутинг. К физическим увечьям и пережитому ими ужасу это добавило и тяжелые психологические травмы.
Выживший в теракте инструктор Хен Лангер вспоминал: “Нир Кац предложил сменить меня за барной стойкой. Он сказал: "Хен, иди покури, отдохни". Я зашел в комнату для курения. А вскоре услышал выстрелы. Я подумал, что кто-то взорвал петарды. Удивился, выглянул из комнаты. И увидел убийцу. Решительного. Хладнокровного. Я упал. Не почувствовал вначале, что ранен. Мне кажется, я был первым, кто поднял голову. Стояла мертвая тишина. В ушах звенело. Я вышел наружу. Не понимаю, как мне это удалось. Сейчас я не могу стоять на ногах. Я вышел на улицу и стал кричать: "Врача! Врача! Нужен врач!" Продолжал бежать и кричать: "Кто-то открыл стрельбу по людям!" Затем вернулся в помещение, к раненным. Разорвал рубашку и стал перевязывать ногу одному из них. Потом пошел принести воды из холодильника, который стоит за барной стойкой. Нир лежал там. Раненым уже оказывали помощь. Но Нира никто не замечал. Я понял, что он умер. Я перепрыгнул через его тело и вернулся к раненым… "
Израильская полиция бросила все силы на раскрытие этого злодеяния. В 2013 году появилась надежда, что преступление будет наконец раскрыто. Было найдено оружие, из которого стрелял убийца. А вскоре в деле появился государственный свидетель, показания которого привели к аресту подозреваемого Хагая Фелисьяна, якобы мстившего за соблазнение своего несовершеннолетнего родственника инструктором гей-ассоциации. Было выдвинуто обвинительное заключение.
Однако вскоре дело развалилось, поскольку выяснилось, что государственный свидетель лгал следствию и прокуратуре. Фелисьян получил от государства компенсацию в размере двух миллионов шекелей. Следствие зашло в тупик, дело не раскрыто, преступник разгуливает на свободе. И надежды на то, что правосудие когда-либо свершится, нет. Инструктор Хен Лангер покончил собой в 2020 г.
Кейс Бар-Ноара - самое дорогое следствие в истории Израиля, оно обошлось государству в 15 миллионов шекелей.
ЛГБТ-организации и сегодня подчеркивают, что не смирятся с тем, что самое страшное преступление против квир-людей в стране превратилось в "висяк". Они требуют продолжения следствия.
Речь идет об убийстве участников молодежной группы “Бар-Ноар”, которое до сих пор считается одним из самых громких (и нераскрытых) уголовных преступлений в Израиле.
На исходе субботы, 1 августа 2009 года, ворвавшимся в помещение неизвестным преступником была хладнокровно расстреляна группа ни в чем не повинных парней и девушек, собравшихся в небольшой двухкомнатной квартире на улице Нахмани, принадлежащей Всеизраильской ЛГБТ- ассоциации (Агуде).
Итоги кровавой бойни были ужасны: гибель 26-летнего инструктура Нира Каца и 16-летней волонтерки Лиз Трубейши. Были тяжело ранены несколько ребят, некоторые из них остались инвалидами на всю жизнь.
Поскольку группу посещали подростки, скрывавшие свою сексуальную идентичность от родственников, в результате ранения и госпитализации им пришлось пережить непредвиденный аутинг. К физическим увечьям и пережитому ими ужасу это добавило и тяжелые психологические травмы.
Выживший в теракте инструктор Хен Лангер вспоминал: “Нир Кац предложил сменить меня за барной стойкой. Он сказал: "Хен, иди покури, отдохни". Я зашел в комнату для курения. А вскоре услышал выстрелы. Я подумал, что кто-то взорвал петарды. Удивился, выглянул из комнаты. И увидел убийцу. Решительного. Хладнокровного. Я упал. Не почувствовал вначале, что ранен. Мне кажется, я был первым, кто поднял голову. Стояла мертвая тишина. В ушах звенело. Я вышел наружу. Не понимаю, как мне это удалось. Сейчас я не могу стоять на ногах. Я вышел на улицу и стал кричать: "Врача! Врача! Нужен врач!" Продолжал бежать и кричать: "Кто-то открыл стрельбу по людям!" Затем вернулся в помещение, к раненным. Разорвал рубашку и стал перевязывать ногу одному из них. Потом пошел принести воды из холодильника, который стоит за барной стойкой. Нир лежал там. Раненым уже оказывали помощь. Но Нира никто не замечал. Я понял, что он умер. Я перепрыгнул через его тело и вернулся к раненым… "
Израильская полиция бросила все силы на раскрытие этого злодеяния. В 2013 году появилась надежда, что преступление будет наконец раскрыто. Было найдено оружие, из которого стрелял убийца. А вскоре в деле появился государственный свидетель, показания которого привели к аресту подозреваемого Хагая Фелисьяна, якобы мстившего за соблазнение своего несовершеннолетнего родственника инструктором гей-ассоциации. Было выдвинуто обвинительное заключение.
Однако вскоре дело развалилось, поскольку выяснилось, что государственный свидетель лгал следствию и прокуратуре. Фелисьян получил от государства компенсацию в размере двух миллионов шекелей. Следствие зашло в тупик, дело не раскрыто, преступник разгуливает на свободе. И надежды на то, что правосудие когда-либо свершится, нет. Инструктор Хен Лангер покончил собой в 2020 г.
Кейс Бар-Ноара - самое дорогое следствие в истории Израиля, оно обошлось государству в 15 миллионов шекелей.
ЛГБТ-организации и сегодня подчеркивают, что не смирятся с тем, что самое страшное преступление против квир-людей в стране превратилось в "висяк". Они требуют продолжения следствия.
💔33😢14❤4💯1