Нетаньяху тонко чувствует настроения в администрации президента США и понимает, когда можно действовать вопреки интересам Вашингтона, а когда лучше не стоит. Поэтому, конечно, позиция Дональда Трампа и его публичные позитивные комментарии в отношении Эрдогана и Турции на встрече с Нетаньяху сыграли свою роль: израильский премьер, очевидно, понял, что диалог нужно интенсифицировать и наполнять конкретикой. Площадка в Азербайджане этому может способствовать, если учесть связи Баку с той и другой стороной.

Причем интересно, что, по всей видимости, Нетаньяху приехал в США уже после того, как Израиль и Турция договорились о технических переговорах. Не исключено, что это было сделано намеренно, чтобы не выглядеть игроком, которого нужно уговаривать. В то же время Анкара, несмотря на жесткую риторику в адрес израильтян из-за Газы, а теперь уже и из-за Сирии, хоть и понизила статус отношений с израильской стороной, но не разорвала все связи, понимая их ценность. При этом очевидно, что сообщения о развертывании турецкой базы в Хомсе были зондажом ситуации в преддверии переговоров, несмотря на то что Турция за последние несколько недель действительно ввела в Сирию дополнительные силы и средства.

Решение о самороспуске РПК – не только безусловная победа Турции, стратегия которой, выбранная в 2016 году и включавшая комплексное давление армии, MIT и жандармерии, оказалась верной, но и большой вызов, поскольку будет много вопросов о механизме самороспуска, статусе командиров и бойцов в Ираке и тысяч заключенных в тюрьмах Турции по обвинению в членстве в РПК.

С одной стороны, регулирование механизма расширит политическое турецко-курдское взаимодействие и, конечно, позволит оторвать курдскую общину от более широкого оппозиционного движения, что, собственно говоря, и является ближнесрочной целью Эрдогана - и уже дает плоды в плане снижения участия курдов в митингах CHP. Кроме того, это позволит сблизить позиции между кланами Барзани и Талабани, Эрбилем и Сулейманией, поскольку РПК была все-таки раздражающим фактором в их отношениях и в последнее время.

С другой стороны, есть риск того, что разоружение может сопровождаться новой волной насилия и созданием новых более радикальных организаций под другим формальным названием. Тем более что в момент собрания в Сулеймании РПК провела не менее 6 атак FPV-дронов на позиции турецких войск в Ираке. Их дислокация - это, кстати, еще один интересный момент, поскольку за годы своего присутствия Турция возвела в стране более 100 объектов прежде всего для борьбы с РПК.

Несмотря на то что ВВС ЦАХАЛ обладают сильнейшим в мире потенциалом и способны обеспечить массированный групповой налет в эшелонированном тактическом построении истребителей, атака на ядерные объекты Ирана все равно потребует американской помощи. Несомненно, Израиль способен действовать самостоятельно, имея широкие разведывательные возможности и арсенал ракет большой дальности, а также высокоточных управляемых боеприпасов для поражения целей в глубине, однако ядерные объекты Ирана хорошо укреплены и разбросаны по всей стране, что затрудняет их оперативное уничтожение.

Специфика иранских целей в случае старта израильской операции потребует как минимум внушительной логистической поддержки США, а как максимум – оказание с их стороны разведывательной поддержки, помощи в подавлении средств противовоздушной обороны и прочего. Одно дело – саботаж с применением кибертехнологий, беспилотников и с ударами из воздушного пространства Ирака, которые Иран может проигнорировать, заявив об их безуспешности, независимо от результата, и совсем другое – массированный удар по его ядерным объектам. Это будет недопустимо для имиджа Тегерана, которому придется ответить встречно, например, в суматохе запустив ракеты в том числе и по американским объектам на Ближнем Востоке.

Аль-Хиджри – один из трех друзских шейхов, который давно стоит в оппозиции к двум другим – Джербоа и аль-Ханави. Соответственно как духовный совет друзов разделен на две части, так и в военном плане аль-Хиджри связан с так называемым Военным советом ас-Сувейды, в который входят не только местные группировки, но и бывшие офицеры армии Асада. Это неудивительно, потому что после возвращения из Венесуэлы в Сирию аль-Хиджри напрямую поддерживал и публично стал менять позицию в отношении режима за несколько лет до смены власти, продолжая поддерживать связи с мухабарат (силами безопасности прежнего режима. – «НГ»)».

Вряд ли сейчас можно сказать, что аль-Хиджри является прямым проводником израильских интересов в Сирии и противопоставляет себя Дамаску в интересах израильских спецслужб и армии, не заинтересованных в централизованной власти в Сирии и рассматривающих Сирию как плацдарм для продолжения операций против Ирана, в первую очередь в плане дозаправки для увеличения радиуса действия ВВС. В то же время аль-Хиджри пытается играть на интересах Израиля и, наверное, можно сказать, что пытается заставить его защищать его интересы, которые в недавнем прошлом были напрямую связаны с торговлей каптагоном (синтетический наркотик, в распространении которого обвиняли режим Асада. – «НГ»)».

С одной стороны, у Хикмата аль-Хиджри есть объективные причины находиться в оппозиции и защищать интересы друзов, однако в нынешнем контексте его действия воспринимаются целиком и полностью как сепаратные, особенно если учесть заигрывания с Израилем на фоне его довольно деструктивной позиции в отношении Сирии».