Социальные науки и метавселенные
В последние годы цифровые технологии становятся все теснее связанными с социальной жизнью: чего только стоит кампания по виртуальной вакцинации, создание в ходе избирательных кампаний виртуальных карт в Fortnite и Animal crossing, использование ИИ для создания дипфейков и генерации ответов на вопросы.
Отдельным проявлением такого широкого процесса является активность в метавселенных. Для российской действительности она выражается, в первую очередь, в активности в онлайн-играх: League of Legend, Dota 2, CS:GO, Warcraft 3 - лишь некоторые из многочисленных примеров площадок, внутри которых формируются свои законы социальной жизни. Правила поведения и общения становятся объектом пристального внимания политических ученых.
Одной из первых смелых попыток оценить применимость существующих методов в российской политической науке был предпринят в статье А. Порецковой и Т. Славогородского-Казанца, в которой ученые выявили несколько особенностей нарративного анализа виртуальных идентичностей. Крайне интересная статья с не менее интересными выводами.
Рекомендуем ознакомиться в воскресный вечер!
#политология_повседневности
P.S. Порой часто во время игры в Dota 2 удивляюсь, насколько общение в реальности не похоже на виртуальное взаимодействие. Самое время политологам становиться кибер-политологами 🧐
В последние годы цифровые технологии становятся все теснее связанными с социальной жизнью: чего только стоит кампания по виртуальной вакцинации, создание в ходе избирательных кампаний виртуальных карт в Fortnite и Animal crossing, использование ИИ для создания дипфейков и генерации ответов на вопросы.
Отдельным проявлением такого широкого процесса является активность в метавселенных. Для российской действительности она выражается, в первую очередь, в активности в онлайн-играх: League of Legend, Dota 2, CS:GO, Warcraft 3 - лишь некоторые из многочисленных примеров площадок, внутри которых формируются свои законы социальной жизни. Правила поведения и общения становятся объектом пристального внимания политических ученых.
Одной из первых смелых попыток оценить применимость существующих методов в российской политической науке был предпринят в статье А. Порецковой и Т. Славогородского-Казанца, в которой ученые выявили несколько особенностей нарративного анализа виртуальных идентичностей. Крайне интересная статья с не менее интересными выводами.
Рекомендуем ознакомиться в воскресный вечер!
#политология_повседневности
P.S. Порой часто во время игры в Dota 2 удивляюсь, насколько общение в реальности не похоже на виртуальное взаимодействие. Самое время политологам становиться кибер-политологами 🧐
Ad Age
Grand Theft Auto players can get vaccinated in RolePlay as part of new campaign
The Pfizer Brazil campaign urges Brazilian gamers to get vaccinated against COVID-19.
Утопии как общественный феномен
В дискуссии, сложившейся внутри общественных наук, довольно редко приходится слышать о политической теории, еще реже - об утопиях. Это довольно важный для понимания человеческого поведения феномен, который выходит далеко за рамки "Утопии" Т. Мора и модерновой рефлексии К. Маннгейма.
О том, что же такое утопии и почему нам не нужно относиться к ним как к простой иронии - в новой лекции старшего преподавателя Факультета социальных наук И. Иншакова.
Ссылка на лекцию:
https://www.youtube.com/watch?v=t-yFwvOcc9I&t
Приятного просмотра!
#Досуг_политолога
P.S. Иногда полезно помечтать о том, как бы выглядел мир без пороков, которые многие из нас критикуют :)
В дискуссии, сложившейся внутри общественных наук, довольно редко приходится слышать о политической теории, еще реже - об утопиях. Это довольно важный для понимания человеческого поведения феномен, который выходит далеко за рамки "Утопии" Т. Мора и модерновой рефлексии К. Маннгейма.
О том, что же такое утопии и почему нам не нужно относиться к ним как к простой иронии - в новой лекции старшего преподавателя Факультета социальных наук И. Иншакова.
Ссылка на лекцию:
https://www.youtube.com/watch?v=t-yFwvOcc9I&t
Приятного просмотра!
#Досуг_политолога
P.S. Иногда полезно помечтать о том, как бы выглядел мир без пороков, которые многие из нас критикуют :)
А о регионах не подумали?
Каждый политический ученый хотя бы единожды за свою карьеру задавал себе вопрос: а зачем авторитарным государствам нужны парламенты?
Более любопытные и профильные исследователи идут дальше и уточняют: окей, а зачем авторитарным государствам нужны региональные парламенты?
Одна из попыток ответить на этот вопрос была предпринята в, казалось бы, уже таком далеком 2015 году в статье O. J. Reuter и G. B. Robertson на примере российских Заксобраний регионов.
Основной тезис следующий: парламенты в регионах используются для снижения уровня социальных протестов, инициируемых другими партиями (в тексте рассматривался КПРФ).
Логика вполне конкретна: мы вас кооптируем, даем ресурсный комитет, а вы перестаете выходить на улицы и мобилизовывать населения. Однако к работе довольно много вопросов. Например, протесты КПРФ могут иметь различный характер и быть направлены как против конкретного политического события (например, пенсионной реформы), так и носить обыденный характер (например, митинги за справедливость); кроме того, никто не списывает со счетов исторические акции и субботники, что тоже является формами мобилизации.
Тем не менее, статья крайне интересна: как минимум, она показывает, что real politics существует внутри регионов и функционирует по своим законам.
P.S. До чтения статьи никогда на выборы Заксобрания региона не ходил, но в этот раз точно пойду!
Каждый политический ученый хотя бы единожды за свою карьеру задавал себе вопрос: а зачем авторитарным государствам нужны парламенты?
Более любопытные и профильные исследователи идут дальше и уточняют: окей, а зачем авторитарным государствам нужны региональные парламенты?
Одна из попыток ответить на этот вопрос была предпринята в, казалось бы, уже таком далеком 2015 году в статье O. J. Reuter и G. B. Robertson на примере российских Заксобраний регионов.
Основной тезис следующий: парламенты в регионах используются для снижения уровня социальных протестов, инициируемых другими партиями (в тексте рассматривался КПРФ).
Логика вполне конкретна: мы вас кооптируем, даем ресурсный комитет, а вы перестаете выходить на улицы и мобилизовывать населения. Однако к работе довольно много вопросов. Например, протесты КПРФ могут иметь различный характер и быть направлены как против конкретного политического события (например, пенсионной реформы), так и носить обыденный характер (например, митинги за справедливость); кроме того, никто не списывает со счетов исторические акции и субботники, что тоже является формами мобилизации.
Тем не менее, статья крайне интересна: как минимум, она показывает, что real politics существует внутри регионов и функционирует по своим законам.
P.S. До чтения статьи никогда на выборы Заксобрания региона не ходил, но в этот раз точно пойду!
www.jstor.org
Legislatures, Cooptation, and Social Protest in Contemporary Authoritarian Regimes on JSTOR
Ora John Reuter, Graeme B. Robertson, Legislatures, Cooptation, and Social Protest in Contemporary Authoritarian Regimes, The Journal of Politics, Vol. 77, No. 1 (January 2015), pp. 235-248
А что Дудь*?
Недавно на канале Вдудь появилось интервью с журналистом Л. Парфеновым. Много внимания интервьюер уделил теме империй, избавления от имперского наследия и сознания.
В этой связи мы вспомнили прекрасный выпуск журнала "Политическая наука" про постимперское пространство, который вышел в марте прошлого года. Актуально? Не то слово! О чем же номер?
В статье И.В. Кудряшовой и Е.Ю. Мелешкиной с символическим названием "После империй: можно ли перековать мечи на орала?" выявляются проблемы государственного и национального строительства в постимперских политических образованиях. Авторы анализируют вклад в существование этих проблем имперского институционального наследия и на основе определения идеалтипических характеристик двух форм (империя – национальное государство) рассматривают возможности примирения «старых» и «новых» институциональных порядков в случае конфликтных последствий их взаимодействия.
В статье М.В. Ильина рассматриваются варианты
институционального строительства имперских структур, отождествляемых с классической империей Рима. Обзор охватывает собственно римскую традицию и формирование последовательных версий имперско-республиканского комплекса. Разбираются дальнейшие варианты опосредованного воспроизводства классических римских
порядков в Соединенном Королевстве, а затем в США, а
также в Первой Французской империи. Затрагиваются и другие ориентированные на римское наследие имперские проекты.
В работе П.В. Кузенкова анализируется, как происходила
эволюция феномена имперской организации власти на пространстве Передней Азии и Большого Средиземноморья: от времени зарождения макрогосударств в Древнем мире через период классических империй Античности к религиозным империям Средневековья и поздним империям Нового времени. В центре внимания автора – трансформация идейных основ имперских образований, прослеживаемая в первую очередь на основе титулярных формул, а также эволюционные фазы имперского строительства.
В статье А.А. Хлевова с опорой на объяснительный и эвристический потенциал концепции С. Роккана, прежде всего концептуальной карты Европы, экстраполируемой на более ранние эпохи, предпринята попытка детализации геополитической карты Тёмных веков и раннего Средневековья в целом. В фокусе внимания оказывается роль имперского наследия (уникальная в каждом кластере) в формировании и развитии ранних варварских королевств. Особое внимание уделено определению границ регионов и качественных различий римского наследия внутри них, особенностям собственно варварских систем социально-политической самоорганизации.
Основной задачей является уточнение и детализация картины «двух Европ», определенных линией римской границы и оказывающих определяющее влияние на политические события современности и обозримого будущего.
Работа Д.Б. Казариновой и Н.А. Дунамаляна сфокусирована на формировании «постсоветской» идентичности и анализе научных подходов в этой области исследований.
В статье Е.М. Харитоновой анализируются повышение интереса Великобритании к теме Британской империи и переосмысление ее опыта в самых разных направлениях. Среди них отношения Великобритании с ЕС в преддверии и после Брекзита, идеологическое наполнение и планирование британской внешней политики в новых условиях, а также исторические оценки и их восприятие обществом.
Другие работы можно прочитать на сайте журнала.
P.S. Вывод тривиальный: империя, однажды зародившись, будет воспроизводится снова и снова, но в разных формах. И если ты бежишь от империи, то империя от тебя никуда не убежит.
P.P.S. А Дудь* - Вдудь😜
*Признан иноагентом
Недавно на канале Вдудь появилось интервью с журналистом Л. Парфеновым. Много внимания интервьюер уделил теме империй, избавления от имперского наследия и сознания.
В этой связи мы вспомнили прекрасный выпуск журнала "Политическая наука" про постимперское пространство, который вышел в марте прошлого года. Актуально? Не то слово! О чем же номер?
В статье И.В. Кудряшовой и Е.Ю. Мелешкиной с символическим названием "После империй: можно ли перековать мечи на орала?" выявляются проблемы государственного и национального строительства в постимперских политических образованиях. Авторы анализируют вклад в существование этих проблем имперского институционального наследия и на основе определения идеалтипических характеристик двух форм (империя – национальное государство) рассматривают возможности примирения «старых» и «новых» институциональных порядков в случае конфликтных последствий их взаимодействия.
В статье М.В. Ильина рассматриваются варианты
институционального строительства имперских структур, отождествляемых с классической империей Рима. Обзор охватывает собственно римскую традицию и формирование последовательных версий имперско-республиканского комплекса. Разбираются дальнейшие варианты опосредованного воспроизводства классических римских
порядков в Соединенном Королевстве, а затем в США, а
также в Первой Французской империи. Затрагиваются и другие ориентированные на римское наследие имперские проекты.
В работе П.В. Кузенкова анализируется, как происходила
эволюция феномена имперской организации власти на пространстве Передней Азии и Большого Средиземноморья: от времени зарождения макрогосударств в Древнем мире через период классических империй Античности к религиозным империям Средневековья и поздним империям Нового времени. В центре внимания автора – трансформация идейных основ имперских образований, прослеживаемая в первую очередь на основе титулярных формул, а также эволюционные фазы имперского строительства.
В статье А.А. Хлевова с опорой на объяснительный и эвристический потенциал концепции С. Роккана, прежде всего концептуальной карты Европы, экстраполируемой на более ранние эпохи, предпринята попытка детализации геополитической карты Тёмных веков и раннего Средневековья в целом. В фокусе внимания оказывается роль имперского наследия (уникальная в каждом кластере) в формировании и развитии ранних варварских королевств. Особое внимание уделено определению границ регионов и качественных различий римского наследия внутри них, особенностям собственно варварских систем социально-политической самоорганизации.
Основной задачей является уточнение и детализация картины «двух Европ», определенных линией римской границы и оказывающих определяющее влияние на политические события современности и обозримого будущего.
Работа Д.Б. Казариновой и Н.А. Дунамаляна сфокусирована на формировании «постсоветской» идентичности и анализе научных подходов в этой области исследований.
В статье Е.М. Харитоновой анализируются повышение интереса Великобритании к теме Британской империи и переосмысление ее опыта в самых разных направлениях. Среди них отношения Великобритании с ЕС в преддверии и после Брекзита, идеологическое наполнение и планирование британской внешней политики в новых условиях, а также исторические оценки и их восприятие обществом.
Другие работы можно прочитать на сайте журнала.
P.S. Вывод тривиальный: империя, однажды зародившись, будет воспроизводится снова и снова, но в разных формах. И если ты бежишь от империи, то империя от тебя никуда не убежит.
P.P.S. А Дудь* - Вдудь😜
*Признан иноагентом
Пару слов о Computational Social Science
Только ленивый не написал за последний месяц о пользе и потенциале использования компьютерных нейросетей, в том числе в политической науке (по правде говоря, их использование в образовательном процессе требует отдельного поста).
Этот разговор является частью более широкой темы, связанной с Computational Social Science. Это методологическое направление в науке, в основе которой - изучение сложых систем (Complexity studies) с использованием алгоритмов численного моделирования (агентно-ориентированных моделей и других). О новизне этого подхода говорит международный профильный журнал, первый выпуск которого вышел только в 2018 году.
Как же обстоят дела в этом направлении в российской политической науке?
Любопытной попыткой с неочевидными результатами является серия работ по моделированию протестной активности (например, изучение мобилизационной эффективности ботов). Ключевая особенность таких работ - построение моделей с опорой на индивидуальную функцию действий каждого участника. Для понимания трендов в позитивистской науке крайне рекомендуем к прочтению.
P.S. Пока все боятся восстания машин, кажется, машины начинают вычислять опасность восстания людей 🙄
Только ленивый не написал за последний месяц о пользе и потенциале использования компьютерных нейросетей, в том числе в политической науке (по правде говоря, их использование в образовательном процессе требует отдельного поста).
Этот разговор является частью более широкой темы, связанной с Computational Social Science. Это методологическое направление в науке, в основе которой - изучение сложых систем (Complexity studies) с использованием алгоритмов численного моделирования (агентно-ориентированных моделей и других). О новизне этого подхода говорит международный профильный журнал, первый выпуск которого вышел только в 2018 году.
Как же обстоят дела в этом направлении в российской политической науке?
Любопытной попыткой с неочевидными результатами является серия работ по моделированию протестной активности (например, изучение мобилизационной эффективности ботов). Ключевая особенность таких работ - построение моделей с опорой на индивидуальную функцию действий каждого участника. Для понимания трендов в позитивистской науке крайне рекомендуем к прочтению.
P.S. Пока все боятся восстания машин, кажется, машины начинают вычислять опасность восстания людей 🙄
SpringerLink
Journal of Computational Social Science
Journal of Computational Social Science is an interdisciplinary journal focusing on research across social sciences, physics, biology, management science, ...
Цель науки состоит в том, чтобы сделать чудесное и сложное понятным и простым — но от этого не менее чудесным.
— Херб Саймон, Sciences of the Artificial
Эпиграф к книге Complex Adaptive Systems предвосхищает тему сегодняшнего разговора - современные достижения в социальных науках предлагают все новые подходы к расколдовыванию мира, который от этого не становится менее интересным.
Одним из таких волшебных инструментов авторы предлагают подход сложных адаптивных систем.
Что же в ней сложного?
Классическое понимание системы в политической науке предполагает, что последняя имеет собственные законы, а задача ученого - зафиксировать их и предсказать дальнейшее поведение. Сложность здесь возникает, когда исследователь обращает внимание на каждого участника, который эту систему составляет и, по сути, своими действиями и формирует эти фактические законы, а затем им подчиняется.
Как это работает на практике?
Идея сложных адаптивных систем возникла еще в XVIII веке. Вспомним классический для общественных наук пример - невидимую руку А. Смита. Агенты благодаря стремлению получить личную выгоду сознательно вступают в отношения в условиях сформированных структур, которые не являются частью намерений отдельного агента. Взгляд ученого здесь обращен одновременно и на систему, и на каждого его участника.
Это крайне простой пример, но своей простотой он и прекрасен.
Продолжим на современных исследованиях 🧐
P.S. С момента публикации "Богатства народов" прошло почти 250 лет, а идеи Смита и в наш век становятся инсайтами для политологов с инновационными методологическими открытиями
— Херб Саймон, Sciences of the Artificial
Эпиграф к книге Complex Adaptive Systems предвосхищает тему сегодняшнего разговора - современные достижения в социальных науках предлагают все новые подходы к расколдовыванию мира, который от этого не становится менее интересным.
Одним из таких волшебных инструментов авторы предлагают подход сложных адаптивных систем.
Что же в ней сложного?
Классическое понимание системы в политической науке предполагает, что последняя имеет собственные законы, а задача ученого - зафиксировать их и предсказать дальнейшее поведение. Сложность здесь возникает, когда исследователь обращает внимание на каждого участника, который эту систему составляет и, по сути, своими действиями и формирует эти фактические законы, а затем им подчиняется.
Как это работает на практике?
Идея сложных адаптивных систем возникла еще в XVIII веке. Вспомним классический для общественных наук пример - невидимую руку А. Смита. Агенты благодаря стремлению получить личную выгоду сознательно вступают в отношения в условиях сформированных структур, которые не являются частью намерений отдельного агента. Взгляд ученого здесь обращен одновременно и на систему, и на каждого его участника.
Это крайне простой пример, но своей простотой он и прекрасен.
Продолжим на современных исследованиях 🧐
P.S. С момента публикации "Богатства народов" прошло почти 250 лет, а идеи Смита и в наш век становятся инсайтами для политологов с инновационными методологическими открытиями
press.princeton.edu
Complex Adaptive Systems
Metaphilosophy_2022_Habgood‐Coote_Can_a_good_philosophical_contribution.pdf
128.6 KB
Лучшая научная статья всех времен!
Рекомендуем к прочтению: все коротко и ясно. Выражаем признательность авторам и издателям за то, что такой смелый и оригинальный эксперимент удался!
P.S. Ни прибавить, ни убавить...
Рекомендуем к прочтению: все коротко и ясно. Выражаем признательность авторам и издателям за то, что такой смелый и оригинальный эксперимент удался!
P.S. Ни прибавить, ни убавить...
Утопии. Город Солнца
Политические теоретики Вышки не перестают нас радовать крайне содержательными рассказами об утопиях и их месте в своей эпохе.
Первый герой нового выпуска - экс-академический руководитель ОП Политология НИУ ВШЭ Илья Михайлович Локшин.
Второй герой - Томмазо Кампанелла со своей утопией "Город Солнца".
Ссылка на лекцию: https://www.youtube.com/watch?v=OWUzEXf-mYw
#Досуг_политолога
P.S. Любят политологи проводить аналогии с природными явлениями. Город Солнца, страна дождей, политические животные, человейники. Хочется верить, что до богомолов после брака не дойдем...
Политические теоретики Вышки не перестают нас радовать крайне содержательными рассказами об утопиях и их месте в своей эпохе.
Первый герой нового выпуска - экс-академический руководитель ОП Политология НИУ ВШЭ Илья Михайлович Локшин.
Второй герой - Томмазо Кампанелла со своей утопией "Город Солнца".
Ссылка на лекцию: https://www.youtube.com/watch?v=OWUzEXf-mYw
#Досуг_политолога
P.S. Любят политологи проводить аналогии с природными явлениями. Город Солнца, страна дождей, политические животные, человейники. Хочется верить, что до богомолов после брака не дойдем...
YouTube
«Город солнца» Томмазо Кампанеллы / Илья Локшин на ПостНауке
Томмазо Кампанелла обладал удивительными познаниями в самых разных областях. Он был настолько эрудирован, что его подозревали в ереси и связи с дьяволом. После себя мыслитель оставил знаменитую работу под названием «Город солнца», которая была написана в…
Законотворческий процесс и политическая наука
Мы все этого ждали!
Сегодня вышел в свет номер журнала "Политическая наука", посвященный изучению законодательного процесса.
Процесс обсуждения и принятия законов уже давно привлекает внимание не только специалистов в области юриспруденции, но и политических ученых. Парламент - это одновременно и место концентрации групп интересов, и лицо политического режима, и один из институтов, работа которого определяет "формальную" (и не лишенную политики) сторону повседневности.
Статьи нового номера посвещают большую часть времени работе российкой парламентской системы - как на уровне федеральном, так и в разрезе работы региональных заксобраний. Собранные статьи, безусловно, привлекут внимание политологов, интересующихся Современностью.
Ссылка на номер: https://inion.ru/ru/publishing/zhurnaly-iz-perechnia-vak/politicheskaia-nauka/arkhiv/2023-1-zakonodatel-nye-issledovaniia/
P.S. А Шульман не только в "Статусе" умеет выступать ;)
Мы все этого ждали!
Сегодня вышел в свет номер журнала "Политическая наука", посвященный изучению законодательного процесса.
Процесс обсуждения и принятия законов уже давно привлекает внимание не только специалистов в области юриспруденции, но и политических ученых. Парламент - это одновременно и место концентрации групп интересов, и лицо политического режима, и один из институтов, работа которого определяет "формальную" (и не лишенную политики) сторону повседневности.
Статьи нового номера посвещают большую часть времени работе российкой парламентской системы - как на уровне федеральном, так и в разрезе работы региональных заксобраний. Собранные статьи, безусловно, привлекут внимание политологов, интересующихся Современностью.
Ссылка на номер: https://inion.ru/ru/publishing/zhurnaly-iz-perechnia-vak/politicheskaia-nauka/arkhiv/2023-1-zakonodatel-nye-issledovaniia/
P.S. А Шульман не только в "Статусе" умеет выступать ;)
Telegram
Политическая наука
О политической науке, политологическом сообществе, знаниях о политике и др.
[P]olitical [S]cience etc.
[P]olitical [S]cience etc.
Кризис развития политологии
В контексте непрекращающегося обсуждения кризиса политической науки хотелось бы поделиться одним из самых удачных опытов сравнительного исследования политических трансформаций, которым является так называемый Стэнфордский проект. Это исследование было проведено под руководством Габриэля Алмонда в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Основой проекта послужила регулярная работа семинара по исследованию причинности развития при Институте политических исследований Стэнфордского университета. По итогам проекта была издана книга “Кризис, выбор и изменение. Исторические исследования политического развития” (об этом можно прочитать в обзорной статье или учебнике по сравполу от самого Г. Алмонда).
Алмонд последовательно рассматривает четыре основных каузальных модели и лежащие в их основе теории – рационального выбора, лидерства, социальной мобилизации, а также структурный функционализм.
Самым интересным выводом из всего исследования является то, что любые системы как целостные структуры склонны к изменениям, драйвером которых являются политические требования как своеобразная константа. А тут начинается самое интересное – как эти требования реализуются на деле. В результате поляризации требований наступает “десинхронизация и ускорение кризиса”. И здесь для преодоления кризиса важно создать коалицию политических сил (каждая из которых имеет свои ресурсы), которая была бы минимально поляризована.
Примером тут может служить Третья республика во Франции, которая болезненно возникала в начале 1870-х годов после поражения в войне с Пруссией. Сформировавшаяся поначалу коалиция всех патриотических сил оказалась недееспособной ввиду внутренней рыхлости и противоречивости. Пришлось пройти через болезненный период отсечения от коалиции крайних сил, включая, например, разгром Парижской коммуны, чтобы тяготеющие к центру партии смогли найти наименее конфликтный способ обретения единства страны с учетом основных исторических размежеваний (cleavages).
Исследование стало базой для изучения коалиций, партийной и парламентской деятельности, формирования политического курса. Для политологов такая книга, безусловно, must read…
P.S. Говорят, что современная политология переживает кризис, потому что она значительно обмельчала, и сейчас с трудом можно найти исследования, сопоставимые по масштабу со Стэнфордским проектом. Склонны с этим согласиться...
Алмонд последовательно рассматривает четыре основных каузальных модели и лежащие в их основе теории – рационального выбора, лидерства, социальной мобилизации, а также структурный функционализм.
Самым интересным выводом из всего исследования является то, что любые системы как целостные структуры склонны к изменениям, драйвером которых являются политические требования как своеобразная константа. А тут начинается самое интересное – как эти требования реализуются на деле. В результате поляризации требований наступает “десинхронизация и ускорение кризиса”. И здесь для преодоления кризиса важно создать коалицию политических сил (каждая из которых имеет свои ресурсы), которая была бы минимально поляризована.
Примером тут может служить Третья республика во Франции, которая болезненно возникала в начале 1870-х годов после поражения в войне с Пруссией. Сформировавшаяся поначалу коалиция всех патриотических сил оказалась недееспособной ввиду внутренней рыхлости и противоречивости. Пришлось пройти через болезненный период отсечения от коалиции крайних сил, включая, например, разгром Парижской коммуны, чтобы тяготеющие к центру партии смогли найти наименее конфликтный способ обретения единства страны с учетом основных исторических размежеваний (cleavages).
Исследование стало базой для изучения коалиций, партийной и парламентской деятельности, формирования политического курса. Для политологов такая книга, безусловно, must read…
P.S. Говорят, что современная политология переживает кризис, потому что она значительно обмельчала, и сейчас с трудом можно найти исследования, сопоставимые по масштабу со Стэнфордским проектом. Склонны с этим согласиться...
Российская политическая наука в 2021 году
В «Полисе» вышла интересная статья, посвященная социальному и интеллектуальному ландшафту российской политологии. Авторы – социологи из ЕУСПб. Об этом уже писали коллеги, но мы хотим рассказать про это исследование подробнее.
В статье анализируются результаты опроса 1062 публикующихся российских политологов, по итогам которого составлен социальный портрет – «женщина 30-39 лет, окончила отделение политологии, кандидат наук, преподает в университете 800-900 аудиторных часов в год, но находит время выполнять экспертизы для органов власти, интересуется международными отношениями, считает образцовыми работы С. Хантингтона, а важнейшим российским политологом – В.Я. Гельмана, использует исторические методы и думает, что история – важнейшая дисциплина для будущего политолога, читает примерно поровну на русском и английском, верит, что российским политологам надо заботиться о развитии национальной традиции, при этом ориентируясь на универсальные идеалы научности и оставаясь беспристрастными наблюдателями политических процессов, участвует во всех выборах, выступает в прессе с политическими комментариями и определяет свои убеждения как государственнические».
Если погружаться глубже, то можно найти еще некоторые интересные факты:
✔️ Лишь около четверти (25,1%) публикующихся политологов получили профильное политологическое образование
✔️ Большинство респондентов вовлечены в преподавание в высшей школе
✔️ Среди тех, кто младше 30 лет (и кто, весьма вероятно, еще учится в аспирантуре), максимальное количество не преподающих (68,5%)
✔️ Лишь 4,1% занимают выборные должности, 8,1% – работают на госслужбе. Большинство так или иначе взаимодействуют с государственными органами в качестве экспертов (50,2%), значительное число опрошенных работают политтехнологами (17,6%)
✔️ Популярные книги - смесь из памятников европейской политической мысли (Платон, Аристотель, Макиавелли), геополитического анализа 1990-х годов, классики сравнительной политологии и учебников, все – с креном в сторону международных отношений. Пользуются успехом книги С.Хантингтона, З.Бжезинского, А. Лейпхарта, Г.Алмонда и С. Вербы, а также Г. Киссинджера.
✔️ факторный анализ вопроса об «академических идеологиях» показал дихотомии «локализм – глобализм», практическая/академическая ориентация, выбор роли «отстраненного наблюдателя, ориентирующегося на объективные методы анализа» (позитивизм).
✔️ Хотя большинство российских политологов утверждают, что предпочитают позицию отстраненного наблюдателя, они участвуют в политической жизни и играют роль публичных интеллектуалов: 32% за прошедшие 12 месяцев выступали на телевидении, 26,4% – на радио, 64,1% – в газетах и журналах, 52,7% – в открытых лекториях (несмотря на пандемию!), 26,9% – в видеоблогах и подкастах. 5,7% сообщили, что ведут собственный подкаст или блог, а 21,4% время от времени комментируют политические темы в соцсетях.
✔️ Интересно также, что несмотря на то что самой популярной идеологической самоидентификацией среди российских политологов является “государственническая”, возглавляют репутационный рейтинг фигуры, известные своими либеральными взглядами, а список авторов образцовых книг состоит преимущественно из американцев.
P.S. Можно точно сказать, что российская политическая наука уже институционализирована, происходит трансляция знаний, а заложенные еще в ценности продолжают воспроизводиться, что вселяет оптимизм. Но главное, чтобы новое поколение политологов не стало как в той пословице: «Дед твой казак, отец – сын казачий, а ты - … …….»
P.P.S. Ох уж этот российский дуализм…
В «Полисе» вышла интересная статья, посвященная социальному и интеллектуальному ландшафту российской политологии. Авторы – социологи из ЕУСПб. Об этом уже писали коллеги, но мы хотим рассказать про это исследование подробнее.
В статье анализируются результаты опроса 1062 публикующихся российских политологов, по итогам которого составлен социальный портрет – «женщина 30-39 лет, окончила отделение политологии, кандидат наук, преподает в университете 800-900 аудиторных часов в год, но находит время выполнять экспертизы для органов власти, интересуется международными отношениями, считает образцовыми работы С. Хантингтона, а важнейшим российским политологом – В.Я. Гельмана, использует исторические методы и думает, что история – важнейшая дисциплина для будущего политолога, читает примерно поровну на русском и английском, верит, что российским политологам надо заботиться о развитии национальной традиции, при этом ориентируясь на универсальные идеалы научности и оставаясь беспристрастными наблюдателями политических процессов, участвует во всех выборах, выступает в прессе с политическими комментариями и определяет свои убеждения как государственнические».
Если погружаться глубже, то можно найти еще некоторые интересные факты:
P.S. Можно точно сказать, что российская политическая наука уже институционализирована, происходит трансляция знаний, а заложенные еще в ценности продолжают воспроизводиться, что вселяет оптимизм. Но главное, чтобы новое поколение политологов не стало как в той пословице: «Дед твой казак, отец – сын казачий, а ты - … …….»
P.P.S. Ох уж этот российский дуализм…
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Кризис как новая переменная в изучении политических процессов
События последних нескольких лет, вызванные сперва пандемией Covid-19 (которая в некоторых случаях до сих пор выступает важной проблемой), а затем глобальной турбулентностью в международных отношениях, ставят перед исследователями новые вопросы и вызовы. Мы уже неоднократно касались методов и метрик изучения определенных характеристик институтов и процессов. Однако мы по-прежнему находимся на "тропе зависимости", считая, что эти "характеристики" в 2023 году играют не меньшую роль, чем, скажем, в 1990-е.
Британский словарь английского языка Collins English Dictionary выбрал permacrisis словом 2022 г. Оно состоит из двух слов - permanent и crisis. Два слова, описывающие нашу реальность. Два слова, с которыми приходится иметь дело и политическим ученым.
В статье "A new face of food security: A global perspective of the COVID-19 pandemic" предпринимается попытка включить новую переменную в научный взгляд. Авторы изучают продовольственную безопасность 102 стран в условиях пандемии Covid-19 с точки зрения 4 направлений:
1. Affordability (доступность продовольствия по цене)
2. Availability (наличие продовольствия per se)
3. Quality and safety
4. Natural resources and resilience
Результаты местами очевидны, но есть и несколько важных для оценки состоятельности государств (state capacity) выводов:
1. Отчасти сработал "эффект Матфея": бедные стали беднее, богатые стали беднее, но не настолько сильно.
2. Продовольственная безопасность выше в странах с высоким уровнем урбанизации и дохода на душу населения.
3. Инфляция отрицательно влияет на продовольственную безопасность.
Что это дает политической науке?
Основной актор, который борется с подобными кризисами, - государство. Продовольственная безопасность - это не пустые слова. Продовольственная безопасность - это про рабочую силу, цепочки поставок, международное сотрудничество и стратегии развития, которые устанавливаются директивами Правительств. Работа показывает, что многие страны просто не готовы брать на себя эту ответственность. И вопрос о том, как решать и на что обращать внимание, призраком Оперы преследует (и будет преследовать!) политических ученых.
P.S. Здесь важно, что "комплексность" проблем, с которыми будут сталкиваться государства, связаны и с регионами - банальным географическим расположением стран. И здесь возникает следующая волна вопросов. Но на сегодня и этого хватит 🙂
События последних нескольких лет, вызванные сперва пандемией Covid-19 (которая в некоторых случаях до сих пор выступает важной проблемой), а затем глобальной турбулентностью в международных отношениях, ставят перед исследователями новые вопросы и вызовы. Мы уже неоднократно касались методов и метрик изучения определенных характеристик институтов и процессов. Однако мы по-прежнему находимся на "тропе зависимости", считая, что эти "характеристики" в 2023 году играют не меньшую роль, чем, скажем, в 1990-е.
Британский словарь английского языка Collins English Dictionary выбрал permacrisis словом 2022 г. Оно состоит из двух слов - permanent и crisis. Два слова, описывающие нашу реальность. Два слова, с которыми приходится иметь дело и политическим ученым.
В статье "A new face of food security: A global perspective of the COVID-19 pandemic" предпринимается попытка включить новую переменную в научный взгляд. Авторы изучают продовольственную безопасность 102 стран в условиях пандемии Covid-19 с точки зрения 4 направлений:
1. Affordability (доступность продовольствия по цене)
2. Availability (наличие продовольствия per se)
3. Quality and safety
4. Natural resources and resilience
Результаты местами очевидны, но есть и несколько важных для оценки состоятельности государств (state capacity) выводов:
1. Отчасти сработал "эффект Матфея": бедные стали беднее, богатые стали беднее, но не настолько сильно.
2. Продовольственная безопасность выше в странах с высоким уровнем урбанизации и дохода на душу населения.
3. Инфляция отрицательно влияет на продовольственную безопасность.
Что это дает политической науке?
Основной актор, который борется с подобными кризисами, - государство. Продовольственная безопасность - это не пустые слова. Продовольственная безопасность - это про рабочую силу, цепочки поставок, международное сотрудничество и стратегии развития, которые устанавливаются директивами Правительств. Работа показывает, что многие страны просто не готовы брать на себя эту ответственность. И вопрос о том, как решать и на что обращать внимание, призраком Оперы преследует (и будет преследовать!) политических ученых.
P.S. Здесь важно, что "комплексность" проблем, с которыми будут сталкиваться государства, связаны и с регионами - банальным географическим расположением стран. И здесь возникает следующая волна вопросов. Но на сегодня и этого хватит 🙂