Несколько важных мыслей из интервью директора ИНП РАН Александра Широва:
- По нашим оценкам, произошедшее с марта по сентябрь текущего года повышение ключевой ставки ЦБ на 2,5 процентных пункта даёт сокращение объёмов кредитования в размере 750 млрд. рублей. С учётом мультипликативных эффектов мы «срезаем» 1,5 процентных пунктов роста годового ВВП.

- 60–70% инфляции у нас импортировано с мировых товарных рынков. Этот перенос происходит из-за того, что в значительной части отраслей внутренние цены формируются от экспортного паритета, по принципу нетбэк. Предыдущую волну сырьевого суперцикла в начале 2010-х годов мы с точки зрения внутренней инфляции не заметили. Потому что действовал автоматический демпфер - курс рубля. Как только цены на сырьё и энергию в мире взлетали, увеличивались валютные доходы экспортёров, рубль укреплялся и внутренние цены, посчитанные по экспортному паритету, но выраженные в рублях, практически не росли. После введения в действие бюджетного правила в 2017 году мы жёстко срезаем «избыток» экспортных доходов в резервы: Минфин откупает валюту на внутреннем рынке. Теперь рубль практически отвязался от нефти, но тем самым мы убрали буфер между мировыми и внутренними ценами.
- С нынешней ценой нефти в отсутствие бюджетного правила доллар стоил бы сейчас 62–65 рублей.

Развитие водородной отрасли в России кажется делом решённым. Но о её перспективах мы в основном слышим от экономистов, т.е. теоретиков. А как будет обстоять дело на практике? Вот как раз один из ведущих энергетических практиков считает перспективы водородной отрасли в России сомнительными. Это д.э.н., профессор, советник генерального директора «Газпром экспорт», сопредседатель с российской стороны Рабочей группы 2 «Внутренние рынки», Консультативного совета Россия–ЕС по газу, член Научного совета РАН по системным исследованиям в энергетике Андрей Конопляник («Энергетика и промышленность России», №20, 2021).
«Похоже, что пока правительство РФ активно продвигает модель водородного сотрудничества, построенную по европейской модели и нацеленную на амбициозные планы по экспорту Н2, произведённого преимущественно в глубине российской территории.

Что касается правительственной концепции развития водородной энергетики России (август 2021 года), то цифры по экспорту, которые там заданы без обоснования как технических, так и экономических возможностей их достижения (и которые, как заявлено в Энергетической стратегии России от июня 2020 года являются критерием исполнения её водородного раздела) - занять 20% мирового рынка водорода, доведя его экспорт до 50 млн. тонн в год (эти цифры уже кочуют из выступления в выступление, в том числе официальных лиц, создавая их восприятие как «плановых» показателей новой водородной реальности), уже создали в мировом сообществе твёрдое ощущение, что наша страна будет экспортёром этого топлива, которое будет производиться в глубине России, в рамках четырёх обозначенных в стратегии экспортно-ориентированных водородных кластеров.

И тогда оказывается (а для непрофессионального общественного мнения становится даже очевидным), что иных возможностей экспорта Н2 из глубины России в Европу, тем более чтобы оказаться первыми в этой водородной гонке на европейский рынок, нет, кроме как подмешивать Н2 в действующую ГТС «Газпрома». Однако это нарушит её целостность, потребует дорогостоящей - и даже разорительной - модернизации, создаст системные негативные последствия для экспорта газа в Европу.

В России делается всё более амбициозная ставка на экспорт водорода, но вопрос о его доставке на экспортные рынки технически не решён (что признается и в Водородной стратегии России), а озвучиваемые «экспертами» решения - контрпродуктивны. Всё западное сообщество считает, что мы собираемся экспортировать водород по нашей газотранспортной системе. И нас к этому активно подталкивают, как извне, так и изнутри страны. Такое решение будет контрпродуктивно и разорительно для России (современная ГТС не приспособлена для транспортировки и/или для подмешивания в неё водорода). Однако расчёт наших европейских/германских партнеров очевиден: им нужен рынок сбыта своих электролизеров с маркой «Сделано в ЕС/Германии», чтобы загрузить свою промышленность и за счет «эффекта масштаба» снизить стоимость производства электролизеров, которая сегодня запретительно высока для производства т.н. «зеленого», или «возобновляемого», водорода, чтобы он мог быть конкурентоспособен по цене с природным газом. Поэтому для производства такого водорода им нужен сбыт электролизеров, и их нам собираются поставлять.

Я вижу, что наша концепция должна быть построена на том, что мы экспортируем наш природный газ в Европу и там, на месте, в водородных долинах производим Н2 в объёмах и количествах, которые там нужны. А сотрудничество необходимо в первую очередь в сфере НИОКР и коммерциализации широкого спектра водородных технологий во всех звеньях энергетических цепочек, чтобы у бизнеса была возможность выбора наиболее конкурентоспособных из них в тех или иных конкретных условиях. И для меня очевидно, что связка «ВИЭ плюс зеленый Н2», на которую делает ставку Европа, не будет таким универсальным решением и для России».

Моделирование OxfordEconomics показывает, что восстановление мировой экономики будет замедлено, но не сорвано, если высокие цены на энергоносители сохранятся в течение 2022 года. Если цены на нефть, газ и уголь будут оставаться высокими, то это снизит рост мирового ВВП на 0,5 п.п. в 2022 году и 0,7 п.п. в 2023 году.
Но эта динамика будет неравномерной. Как мы видим на диаграмме, от высоких цен на энергоносители проиграют развитые экономики и выиграют члены ОПЕК (если измерять в динамике для ВВП). Россия «выйдет в ноль» - высокие цены на углеводороды не принесут ей ни пользы, ни потери.

Анализировать происходящее можно только на основе фактов. А вот с ними-то как раз и возникают две проблемы. Во-первых, независимых источников информации становится меньше - и это совсем не потому, что на них падает спрос. Во-вторых, новостей и фактов меньше не становится – и их компетентная фильтрация становится отдельной ценной работой.

Именно эту задачу и решает «Спектр» - независимое новостное издание, редакция которого находится в Латвии. «Спектр» никому не принадлежит – не играет ни в чьи игры и делает удобный, информационный продукт: компактные подборки важных российских и международных новостей утром (10:00) и вечером (19:00) и плотный, но качественно отфильтрованный новостной поток.

Для экономии времени все размечено хэштегами – любую новость можно проследить в сюжете – например вот так: - #СпектрВакцины или #СпектрБеларусь или #СпектрАфганистан.
- интервью с теми, кому есть что сказать #СпектрИнтервью
- актуальные видео и подкасты: #СпектрВидео.

У «Спектра» есть Телеграм-канал. Тут все просто, удобно и по полочкам. Все главные хэштеги - в закрепленном сообщении.

Подписывайтесь – они не халтурят.

В периоды депрессий многие экономические правила перестают работать. Мир фактически вступил в такую длительную депрессию после 2008 года, и единственным искусственным дыханием для экономик – чтобы они не свалились в аналог Великой депрессии 1930-х - служат только нулевые ставки центробанков (часто и реальные отрицательные, т.к. инфляция является более высокой, чем ставки). Об этом пишут три Нобелевских лауреата по экономике Пол Кругман, Робер Солоу и Вернон Смит (это перевод главы из книги «Economics for the Curious. Inside the Minds of 12 Nobel Laureates», 2014, перевод которой приведён в журнале «Экономическая политика», №5, 2016). Особенно отмечу, что в кризис 2020-21 эти мысли трёх нобелевских лауреатов стали особенно актуальными, так как к спасению экономики под ИВЛ кроме нулевых ставок теперь добавился огромный госдолг). Два примера из этой большой работы знаменитых экономистов, кстати, которых принято считать неокейнсианцами (и они говорят, что кроме рецептов настоящего оздоровления экономики методами Кейнса 1930-х, т.е. левого государственного дирижизма, так до сих пор и не придумано).

Парадоксы бережливости и гибкости
В условиях депрессии совокупный спрос недостаточен. Общее количество товаров и услуг, которые все участники экономики - потребители, компании и правительства - готовы купить, меньше, чем общее количество товаров и услуг, которое производители были бы готовы произвести. Поэтому спрос, а не производственная мощность ограничивает объём производства - и ситуации выбора, на которых любят делать акцент авторы учебников, больше не работают.

Предположим, например, что вы хотите, чтобы правительство построило больше инфраструктурных объектов - новых дорог, мостов, железнодорожный туннель под рекой Гудзон в Нью-Йорке. В обычном случае мы бы сказали, что для того, чтобы это сделать, нужно чего-то не делать - или потребителей нужно убедить в том, чтобы они меньше потребляли, или государственные расходы должны были бы «вытеснить» частные инвестиции. Если же экономика находится в депрессии, то такого компромисса не требуется: туннели могут строиться рабочими, которые иначе были бы безработными, с использованием оборудования, которое иначе бы простаивало. Если вы спросите, откуда берутся средства на оплату этой работы, то их можно привлечь за счёт продажи гособлигаций - однако такой заём не конкурирует с другими вариантами использования средств, потому что сам по себе акт расходования государственных денег повышает доход, некоторая часть этого повышенного дохода сберегается и, таким образом, эти расходы создают сбережения, которые направляются на покупку тех самых гособлигаций.

Вы можете счесть это невероятным; вам может показаться, что широкомасштабные государственные займы с необходимостью должны вызвать рост процентных ставок. Если так, то вы не одиноки: многие выдающиеся личности, кое-кто из которых полагают, что хорошо разбираются в экономике, громко настаивали в 2009 году на том, что большой дефицит бюджета, угроза которого тогда уже была очевидна, приведёт к сильному росту процентных ставок. Но этого не произошло. Мы пишем эту главу спустя более чем три года после некоторых из этих дебатов, и процентная ставка по долгосрочным гособлигациям США составляет менее 2%. Мы живём в экономике, где обычные правила не работают.

Но это ещё не все. Экономика депрессии отмечена парадоксами. Особенно выделяются два парадокса: парадокс бережливости, когда попытки больше сберечь приводят к тому, что страна в целом сберегает меньше, и не столь известный парадокс гибкости, в котором готовность работников сохранить рабочие места за счёт понижения зарплаты, на самом деле приводит к росту безработицы.
(продолжение в следующем посте)

(продолжение предыдущего поста)
О парадоксе бережливости: для экономики в целом сбережения с балансовой точки зрения не всегда эквивалентны инвестициям. Теперь предположим, что некоторая группа в экономике - скажем, домохозяйства - становится более ориентированной на будущее и в большей степени готовой отказываться от удовольствий в настоящем в пользу сбережений для будущего. В обычном случае мы ожидали бы, что такое желание откладывать средства на будущее вызовет увеличение общих расходов на инвестиции, так что экономика действительно приобрела бы больше резервов на будущее - и строила бы больше фабрик, серверов и офисных зданий для повышения будущей производительности.

Важно понимать, однако, как этот процесс должен работать. Каким образом решение Джона Паблика в Хо-Хо-Кусе, штат Нью-Джерси, потратить меньше и отложить на будущее убедит компанию Google расширить свою штаб-квартиру в Маунтин-Вью, штат Калифорния? Стандартный ответ - через процентные ставки: увеличение желаемых сбережений переходит в более низкие ставки, которые либо прямо снижают стоимость заёмных средств, либо косвенно приводят к росту цен на акции; в любом случае стоимость капитала для корпораций, планирующих расширение, падает, и в результате мы имеем больше инвестиций.

Теперь подумаем, что происходит в период депрессии. Процентные ставки не могут снизиться, поскольку они уже находятся на нулевом уровне. Поэтому механизм превращения желаемых сбережений в инвестиции ломается.

Вместо этого, когда Джон Паблик сокращает свои расходы, в результате просто снижаются общие расходы: экономика становится более депрессивной. Поэтому, в свою очередь, снижается, а не растёт число корпораций, готовых инвестировать, поскольку у них становится меньше причин наращивать мощности. Но при этом по-прежнему верно, что сбережения в общем смысле эквивалентны инвестициям, а это значит, что уровень совокупных сбережений падает. Отсюда парадокс: попытка некоторых людей отложить деньги на будущее приводит к общему сокращению сбережений в экономике.

А парадокс гибкости? Обычно считается, что для увеличения продаж какой-нибудь вещи нужно снизить её цену. Поэтому если рабочих мест недостаточно, не будет ли выходом снижение заработной платы? Многие думают именно так, и, как утверждают многие консервативные историки, Великая депрессия закончилась бы намного раньше, если бы президент США Франклин Рузвельт не позволил профсоюзам противостоять снижению зарплат и отстоять их повышение.

Однако даже в обычное время зарплаты и занятость не взаимодействуют между собой так, как многие себе представляют. Работники конкретной отрасли или компании действительно могут удержаться на работе, согласившись со снижением зарплаты. Это объясняется тем, что благодаря сокращению зарплаты их труд и продукция, которую они производят, становятся дешевле по отношению к труду и продукции других работников. Однако со снижением общего уровня зарплат никто не получает сравнительного преимущества. Положительное влияние на уровень занятости происходит через процентные ставки. На практике это работает, как правило, через политику центрального банка: снижение зарплат означает уменьшение инфляции, которое побуждает центральный банк снизить процентные ставки, а это приводит к росту спроса и, следовательно, к росту занятости.

В условиях депрессии, однако, процентные ставки снизить нельзя. Поэтому нет и той цепочки, по которой снижение зарплат может повысить уровень занятости! И на самом деле снижение зарплат, скорее всего, приведёт к росту безработицы.

Резкое увеличение торгового дефицита США в сентябре - $80,9 млрд. по сравнению $72,8 млрд. в предыдущем месяце. Самый высокий дефицит за всю историю.
Тоже отчасти эти цифры объясняют разрыв логистических цепочек в мировой торговле и рост стоимости фрахта. США, напечатав избыточное количество долларов, предъявили огромный спрос на импортные товары, в первую очередь перевозящиеся в контейнерах (потребительские товары). Мировая логистика просто не справилась с таким спросом.

В США заметно быстро восстановились не только потребительские расходы. Увеличились и инвестиции. Это даёт задел на хороший экономический рост в Америке

У исследователя систем управления, автора книги «Лестница в небо» Сергея Щеглова (безвременно ушедшего от нас недавно) осенью 2020 года был очередной сбывшийся прогноз.
«Понижательная волна, начавшаяся в 2001 году, близка к своему завершению. А следовательно, в ближайшие десять лет нас ждет большой сюрприз: все ставшие привычными тенденции понижательной волны развернутся в обратную сторону. Экономически это выразится в кратном (в разы) падении стоимости золота относительно цен на потребительские товары. Как именно это произойдёт - галопирующей инфляцией на товарных рынках, или коллапсом с распродажей всех активов на финансовых, - сказать трудно».

Так и случилось: 2021-й стал годом галопирующей мировой инфляции. Потому у высших управленцев сейчас два пути. Первый – обвалить фондовые рынки и выправить тем самым инфляцию. Понятно, что на это никто не пойдёт. Значит, останется второй путь – высокая инфляция. Тем более что она благоприятна для развитых стран тем, что «размывает» их огромный госдолг.

Энергетический центр Сколково:
По состоянию на 30 октября 2021 г., ПХГ (подземные хранилища газа) Европы были заполнены на 77%, в них находилось 82 млрд. куб. м газа, что на 20 млрд. куб. м газа меньше, чем в прошлом году. При этом на минимальном уровне были заполнены ПХГ «Газпрома» в Германии и Австрии.
Поставки СПГ в Европу в октябре незначительно выросли по сравнению с октябрём 2020 г. Однако прошлый год не является показательным – тогда началось падение притока сжиженного газа в Европу с глобальных рынков. За 30 дней октября 2021 г. в ГТС Европы было поставлено 5,9 млрд. куб. м регазифицированного СПГ.

В октябре «Газпром» снизил поставки по украинскому коридору до уровня ниже контрактных. В рамках транзитного контракта на 2020-2024 гг. в этом году «Газпром» обязуется транспортировать через Украину 109,6 млн. куб. м газа в сутки (40 млрд. куб. м газа в год), и в контракте имеется условие «качай или плати». В октябре компания прокачивала в среднем 85,7 млн. куб. м газа в сутки. Таким образом, «Газпром» заплатит Украине за 740 млн. куб. м газа, не прокачанных через ГТС в октябре. Загрузка газопровода «Ямал – Европа» в октябре составляла чуть выше 40% от проектной. Балансируют ситуацию загруженные на полную мощность «Северный поток» и европейская нитка «Турецкого потока».

Как в цифрах выглядит доминирование доллара в мире:
На долю доллара США приходится 85% всех расчётов в мире, в структуре золотовалютных резервов центральных банков доллар занимает 62%, больше половины мировых наличных – это тоже доллары (19,2 трлн. долларов из всех 37 трлн. (выраженных в долларах) наличных в мире.
Капитализация мирового рынка акций по итогам 2020 года составила 96 трлн. долларов, на долю американского рынка из этого объёма приходилось 54%.
Размер глобального долга (государственного и частного) на начало 2021 года превысил 280 трлн. долларов, а доля долларовых долговых обязательств составляет 57% от этого объёма.

Депозиты в иностранной валюте в китайских банках всю вторую половину 2021 года держатся на уровне около $1 трлн. Китай, увеличивая экспорт и уменьшая импорт, накопил уже неимоверный избыток долларов. Положительное сальдо торгового баланса за первые девять месяцев этого года достигло $440 млрд. по сравнению со средним показателем в $336 млрд. в 2015-2019 годах и $325 млрд. в 2020 году.
Кроме того, ситуация с Ковидом продолжает удерживать китайских туристов дома, а это дополнительная экономия десятков миллиардов долларов.
Такая триллионная подушка иностранной валюты заодно помогает китайским властям справиться с проблемным внутренним долгом.

Продолжим тему о том, что в периоды депрессий многие экономические правила перестают работать, в частности – о бережливости. Об этом пишут три Нобелевских лауреата по экономике Пол Кругман, Робер Солоу и Вернон Смит (это перевод главы из книги «Economics for the Curious. Inside the Minds of 12 Nobel Laureates», 2014, перевод которой приведён в журнале «Экономическая политика», №5, 2016).
«Депрессия, по определению - это ситуация, в которой обычных политических мер, предпринимаемых нами для борьбы с рецессиями, главным образом снижения процентных ставок центральными банками, недостаточно.

Прежде всего история, связанная с парадоксом бережливости, говорит нам о том, что любой участник экономики, который решает меньше тратить, вредит всем остальным, а также будущему. Напротив, участник, который увеличивает расходы, помогает экономике как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. И существует по крайней мере один участник, который может и должен всё это учитывать: государство. Иными словами, анализ депрессии даёт непосредственное обоснование для фискальных стимулов - повышения государственных расходов, или, возможно, трансфертов и снижения налогов, способствующих частным расходам.

Опять же, в условиях депрессии государственный долг не вытесняет частные инвестиции - напротив, он, вероятно, ведёт к увеличению объёмов частного инвестирования, поскольку более сильная экономика даёт компаниям больше причин расти. Но не безответственно ли это - занимать, обременяя долгами будущие поколения? Только не в депрессии, когда новая задолженность помогает занять простаивающие ресурсы. На самом деле есть много доводов в пользу того, что бережливость во времена глубоких экономических депрессий вредоносна даже в чисто фискальном смысле. Депрессивная экономика приводит к низким инвестициям в бизнесе, что сокращает будущие производственные мощности; она также ведёт к высокой долгосрочной безработице, которая разрушает квалификацию и привязанность к миру работы, сокращая будущую рабочую силу. В результате, конечно же, в долгосрочной перспективе снижается объём производства - а меньше выпуска означает меньше выручки. Те экономисты, которые просчитали эту арифметику, в первую очередь Лоуренс Саммерс и Дж. Брэдфорд Делонг, считают, что в разумных пределах фискальная экспансия во время депрессий полезна для фискального здоровья в долгосрочной перспективе, а жёсткая экономия – вредна.

Во время депрессий правила меняются. Надёжный в обычное время политический курс - сбалансированный бюджет, твёрдая приверженность ценовой стабильности - помогает удерживать экономику в депрессивном состоянии».

Стратег Deutsche Bank Робин Винклер предупреждает, что в любую эпидемию предпочтения людей смещаются с потребления на досуг. Вероятно, и эта эпидемия Ковида не станет исключением.
Он приводит пример «Чёрной смерти» в середине XIV века. Тогда в городах вымерло 20-50% их населения, и дефицит рабочей силы резко повысил стоимость труда.
Но работники тогда максимизировали досуг, а не доход и потребление. Проще говоря, они стали меньше работать, но при этом зарабатывать больше.
Среднее количество рабочих часов резко упало в XIV веке, как показывает этот график.

Робин Винклер говорит, что этот тренд уже заметен в США – рост и заработной платы, и числа вакансий. Но главное – рост зарплаты в США сейчас резко превышает рост производительности труда, чего не было уже полвека или больше.

Продолжаю обзор своих инвестиций через Comon «Финама».
Формально у России были «нерабочие дни», но рыночная экономика не может не работать. И работала она это время плоховато.
«Накопительная» стратегия по итогам года «вывезет» свои 7,5%, или даже 8%. Но для вложений в российский госдолг этого мало. У нас инфляция уже 8,2%. Но, правда, остальные консервативные инвестиции в России ещё хуже. Депозит – 5,5%. Сдача жилья в аренду – 3,5% доходности (при том, что и цены на жильё перестают расти).

«Гибридная» стратегия вновь разочаровала на этой неделе. Её доходность с начала инвестирования (с декабря 2020) опустилась до 17,9%. А ведь ещё недавно на пике доходность «Гибридной» приближалась к 28%.
Российский рынок акций, как уже писал на прошлой неделе, впадает в стадию «болота». Больших плохих новостей на нём нет, больших хороших – тоже. Акции Газпрома за неделю просели на 0,3%. Безусловный лидер последних лет – Сбербанк – и вовсе потерял 1%.
РУСАЛ – это теперь главный Enfant terrible российского рынка из-за неуёмных политических амбиций и неудачливости его главного владельца Олега Дерипаски: за неделю акции упали на 6,6%.
Большинство участников рынка уверено, что индекс Мосбиржи в декабре будет болтаться в коридоре 4000-4150 (сейчас он 4175), т.е. ставят на его лёгкое снижение. То самое болото.

Как уже писал на прошлой неделе, мировая экономика после бурного восстановительного роста всё больше погрязает в стагфляции. Застое с высоким уровнем инфляции.
Ведущие экономики мира в такой ситуации наконец-то обратили внимание на то, что высокие сырьевые цены являются тормозом для роста. Сырьё сегодня – это то, чем можно немного пожертвовать, чтобы перезапустить мировой рост.

Например, США уже открыто высказывают недовольство продолжающимся картельным сговором ОПЕК+, удерживающим рост добычи нефти и тем самым создающим искусственный её дефицит.
В США галлон бензина стоит около $3,5, и это опасная политическая величина. Писал уже, что граница приемлемости для потребителя и правящих политиков - $3 за галлон. Цена выше – рейтинги президента ниже (сейчас у Байдена рейтинг – один из самых низких среди всех президентов за полвека), рейтинги Демпартии, контролирующей Конгресс – ниже. А ведь в 2022 году США предстоят важные выборы в Конгресс, и правящие демократы должны разбиться в лепёшку, чтобы дать избирателям низкие цены на бензин.
Для удешевления галлона топлива до $3 нынешняя цена должна сбавить минимум процентов 15, т.е. уйти в область $65-70 за баррель.

Заодно и ФРС начинает потихоньку сворачивать праздник жизни. Она хотя и оставила ставку без изменений, но пообещала начать сокращение объёма выкупа бумаг с рынка на $15 млрд. в месяц. Это означает, что фондовый рынок США тоже вскоре ожидает стадия болота, а инвесторы начнут постепенно уходить в защитные активы – золото и гособлигации.

На LME сложилась ситуация депорта, или «перевёрнутого» рынка (когда спотовые цены на металлы «сейчас» выше, чем в будущем). Спотовый спрос значительно превышает предложение, что создало в октябре рекордный спред между спотовой и фьючерсной ценой на медь в размере $1060. Запасы цветных металлов малы, и их потребители работают «с колёс». Ситуация неоднозначная, но которая скорее говорит о сохранении высоких цен на металлы в будущем.

Если же говорить о российской экономике, то очень многое для неё будет зависеть от зимних температур в развитых странах. Холодная зима в США, Европе и Китае неизбежно приведёт к росту цен на нефть, газ и уголь, что скажется в положительную сторону для акций компаний из экспортного контура России.
#инвестиции

Чтобы удовлетворить ожидаемый спрос на материалы для аккумуляторов е-мобилей, производство графита, никеля и кобальта должно вырасти в 20 раз, лития - в 40 раз (от текущих уровней производства) - Шон Тийссе из Pallinghurst Group.
В мире просто столько нет этих металлов, чтобы заменить весь автопарк с ДВС на электромобили.

Единственный выход – переход на циркулярную экономику для автоотрасли, с обязательной переработкой старых аккумуляторов (с извлечением этих металлов). Но для быстрой оборачиваемости металлов срок службы аккумуляторных батарей должен быть невысоким.

На каждого из высших 10% россиян приходится 23 тонны выбросов СО2, на каждого из низших 50% - 3 тонны СО2.
Эта диаграмма – ещё один из способов показать уровни социального неравенства по странам.

В отчёте ООН говорится, что ради ограничения повышения температуры до 1,5 градуса, как предусмотрено Парижским соглашением 2015 года, потребуется от 1% самых богатых людей сократить свой углеродный след к 2030 году «как минимум в 30 раз».

В июне 2020 г. Германия приняла национальную водородную стратегию. Но в ней не упоминалась Россия. Буквально через несколько дней две основные структуры, представляющие интересы германского бизнеса в рамках немецко-российской кооперации – Германо-Российская внешнеторговая палата (AHK) и Восточный комитет - Восточноевропейское объединение немецкой экономики (OAOEV) – официально высказали свою точку зрения в этом отношении: место у России в водородной программе Германии и, шире, ЕС – будет.
Формально конечной точкой водородной стратегией станет выпуск только «зелёного водорода» - из воды и использованием ВИЭ. Но сейчас его себестоимость составляет $4,5-5 за кг, тогда как чуть более «грязные» виды водорода - $1-2 за кг. На то, чтобы сделать себестоимость «зелёного водорода» конкурентной даже не с газом, а с другими видами водорода уйдут десятилетия, и всё это время «адаптации» Германии (части Европы) не обойтись без других видов водорода из России (кстати, при конкурентном «зелёном водороде» ни одной крупной стране мира не понадобится его импорт: его можно производить прямо на месте потребления из доступных воды и тех же солнечных панелей и ветряков).

О том, какая роль отведена России в водородной стратегии Германии, пишет руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов («Современная Европа», №5, 2020).
Отечественная ГТС позволяет уже сейчас подмешивать в поставляемый газ от 20 до 70% водорода. Здесь уже есть первые совместные проекты, например, между «Газпромом» и германо-финской Uniper.
OAOEV подчёркивает, что потенциал России как глобального игрока на водородном рынке строится на её уникальной возможности производить в больших объёмах водород из природного газа. При этом количество углерода, выделяемого благодаря технологиям CCS («голубой» водород) и пиролиза метана («бирюзовый») может быть сокращено до 90%. Оставшийся СО2 может использоваться в промышленности или подвергаться утилизации.
Кроме того, «Газпром» контролирует ряд немецких компаний, владеющих подземными хранилищами газа (ПХГ). Для водорода в наибольшей степени подходят ПХГ, созданные на основе соляных каверн на северо-западе Германии – одно из самых крупных расположено в Йемгуме на границе ФРГ и Нидерландов и принадлежит дочке российского концерна Astora.

Предполагается, что первыми производителями водорода станут корпорации «Газпром» (будет выпускать «бирюзовый») и «Росатом» («жёлтый» H2, получаемый на основе электролиза с использованием электричества от АЭС) – они начнут производить его в 2024 г. В 2021 г. «Газпром» должен испытать разрабатываемую им газовую турбину на метановодородном топливе. До 2024 г. он будет заниматься НИОКР в сфере его применения, а также водорода в газовых установках и в качестве моторного топлива в разных видах транспорта. В 2024 г. «Росатом» построит опытный полигон для железнодорожных локомотивов, работающих на водороде, которые в пилотном режиме позволят перевести поезда на водородные топливные элементы на о. Сахалин.
Интерес к водородной отрасли проявляют «Новатек», активно изучающий перспективы производства «голубого» водорода, с последующими утилизацией и захоронением выбросов CO2, а также СИБУР. У всех концернов есть хорошие кооперационные связи с немецкими энергетическими компаниями, которые они могут использовать в сфере «водородного» взаимодействия.

Возможная доля РФ в мировой торговле водородом - 5–10%, (исходя из её объема к 2035 г. до $102 млрд. и объёма экспорта отечественного Н2 в 4-6 млн т. в год); в объёме мирового рынка водородных технологий: PEM электролизеров – в 2%, щелочных электролизеров – 5%, SOEC электролизеров – 1%, риформинга природного газа – 10%, ёмкостей и систем компримированного водорода – 2%, систем сжиженного Н2 ‒ 10%».

В октябре вторичные квартиры в Московской области подорожали на 1,9%, по данным ИРН.ру. Подмосковье продолжает лидировать по темпам роста цен на квартиры (в Москве в октябре рост был +1,3%). Спрос из переоценённой Москвы постепенно перетекает в область, где жильё тоже очень сильно подорожало за время ажиотажа, но все равно стоит в 1,8 раза дешевле, чем в «старой» Москве, и на 44% - чем в Новой.

Внутренняя миграция из российских регионов в Московскую агломерацию никуда не делась (Москва и Московская область официально прибавляют 150-200 тыс. человек в год). Теперь этот приток будет больше распределяться по Московской области, причём уже и в среднем и дальнем поясе Подмосковья (это от 1 часа на электричке до ближайшей станции метро, и больше).