— У него доклад по квазарам горит, — сказал Мюрис и добавил, заметив недоумение на лице Дэвида: — Пожиратели вселенной, какие-то объекты, внутри которых находятся черные дыры. Юдж рассказывал об этом в выходные, Коджо еще спорил с ним про... А, тебя не было. Ты был дома. В общем, ему доклад сдавать в понедельник, а тут Ли Ук со своей кофтой.
— Это свитшот, — поправил Ли Ук.

Я наполняюсь сомнением, обидой и злостью — да, злостью. Все мое тело, от головы до ног, наливается медленно закипающим гневом. Виктория увиливает от ответа, не хочет ничего говорить, как будто правда... не знаю, убьет меня или покалечит. Разве может что-то быть хуже неведения, в которое меня окунули с головой, не спросив разрешения?

Дэвид сидел напротив Юджина — злого, яростно дышащего, напоминающего худого от столетнего голода дракона, у которого сил не хватало на то, чтобы спалить сидящего перед ним рыцаря без доспехов. И сквозь эту злость на лице блондина Дэвид к своему огромному сожалению видел боль.
Ему не стоило браться за рассказ о братьях Леви. Он ничего не понимал в братьях Леви, даже если думал, что знал младшего из них.
— Я не… — начал Мур и сам себя остановил. Я не хотел? Чушь собачья. Юджин тоже скажет это, приправив свой комментарий словцом пожестче. — Это вышло…
— Случайно? — процедил Юджин. Звук еле протиснулся сквозь его сжатые до скрипа зубы. — Случайно написал про меня и моего идиота-братца?
Дэвид резко мотнул головой, покосившись на дверь. Плотно заперта, чтобы никто посторонний не смог подслушать, да еще и Фрэнк подпирает ее плечом — удрать не получится.
— Да, ты прав! — согласился Мур. — Мне очень жаль, что ты увидел это, я не собирался никому его показывать. Честное слово!
Юджин издал звук, который невозможно было описать человеческим языком — Дэвид даже не знал, что его тело способно издавать такие звуки. Рык или скуление или жалобный стон, похоже было на вой попавшего в западню озлобленного зверя. И если до этого Дэвид и думал, что сможет выкрутиться и найти правильные слова, чтобы успокоить друга, то теперь его уверенность испарилась — вместе с протяжным стоном одного из пяти присутствующих в комнате людей ускользнула в распахнутую форточку окна на прохладный ноябрьский воздух.
— Я не хотел, — сказал Дэвид снова, слова прозвучали жалко и неправдоподобно, но были правдой. — Я не хотел никому зла, у меня и в мыслях не было доставлять тебе неприятности.
Почему-то сказать верное слово — боль — стало невыносимо сложно, словно оно было живым и раздирало горло.

«Дорогой мистер Мур!
Надеюсь, вы пребываете в добром здравии. Я пишу вам по поводу вашей рукописи «Маленькая рыбка в большом пруду». Скажу сразу, что мы, к сожалению, не готовы взять к изданию ваш рассказ, но я напишу немного подробнее, почему...»
Дэвид зажал в руке письмо из «Чэпмэн энд Холл» вместе с жалящими словами и тяжело задышал. Ну и пошёл ты нахер, Джонатан М. Кингсберри, менеджер по работе с новыми авторами.

— Большое, малое, какая разница, о чем мечтать? Главное — мечтать.
Мюрис всегда говорил легко и думал тоже легко. И по жизни хотел идти легко и непринужденно, и всех других учил делать так же. Дэвид так не умел. Не мог. Все мысли Дэвида были тяжелыми, почти неповоротливыми. Среди них, этих каменных глыб, прорваться маленькому ручью надежды и скромной амбиции стать настоящим писателем было так сложно, что Дэвид даже не считал нужным надеяться.
— Эй, умник, — позвал Мюрис и усмехнулся, поймав пугливый взгляд Дэвида. — Если страшно прыгать, зажмурься и шагай. Вода подхватит, тебе останется только плыть. Плавать-то ты умеешь?
Причем тут плавание?.. Дэвид все равно кивнул.
— Ну тогда и проблем не вижу, — широко улыбнулся Мюрис. — Доверяй процессу и шагай навстречу страхам. Там, где страх, там и рост. Понимаешь?..
Дэвид не всегда понимал, о чем говорит Мюрис, но стал понимать его самого.
Мюрис Кавана — невообразимый оптимист и везунчик судьбы. Просто потому что сам однажды пожелал быть таковым.