Рождаемость в регионах России в 2020 г. по очередности рождения:
Суммарный коэффициент рождаемости (детей на женщину репродуктивного возраста):
всех детей,
первенцев,
вторых детей,
третьих и последующих детей,
а также отдельно:
третьих детей,
четвертых детей,
пятых и последующих детей.
Суммарный коэффициент рождаемости (детей на женщину репродуктивного возраста):
всех детей,
первенцев,
вторых детей,
третьих и последующих детей,
а также отдельно:
третьих детей,
четвертых детей,
пятых и последующих детей.
Школьные шутинги это, конечно, ужасно,
но в России, к примеру, в 2019 г. от огнестрельного оружия погибли не менее 19 детей школьного возраста (7–17 лет),
еще не менее 45 были убиты (всеми способами, включая огнестрельное оружие),
а всего от всех внешних причин (убийства, самоубийства, травмы, отравления, дтп, пр.) погибли 2634 ребенка школьного возраста (7–17 лет)
но в России, к примеру, в 2019 г. от огнестрельного оружия погибли не менее 19 детей школьного возраста (7–17 лет),
еще не менее 45 были убиты (всеми способами, включая огнестрельное оружие),
а всего от всех внешних причин (убийства, самоубийства, травмы, отравления, дтп, пр.) погибли 2634 ребенка школьного возраста (7–17 лет)
Вы наверняка часто слышали утверждение, что россияне маломобильны, не хотят переезжать даже ради улучшения собственной жизни. Не то, что американцы — нация на колесах (в данном случае мы говорим про транспорт, хотя и другие колеса в американской демографии имеют большое значение).
Многие достойные люди повторяют этот устоявшийся миф, и не только известные эксперты обо всем на свете, но даже и некоторые ученые.
Особенно любит рассказывать про фантастическую мобильность американцев и про ленивых россиян, неподвижно сидящих в своих нищих моногородах, известный политический (и разных других тем) комментатор профессор Сергей Медведев, объясняя какое великое мобильное счастье свалилось на россиян в 90-х годах: мол, американцы по 10 раз в жизни переезжают в поисках лучшей жизни, подумаешь big deal.
Мы, в отличие от уважаемого профессора, не считаем, что велосипед — лучший подарок для безногих. Но не будем углубляться в исследования барьеров мобильности, а лучше опровергнем американо-российский мобильный миф.
В США ежегодно проводятся некоторые выборочные исследования с гигантскими выборками (несколько миллионов домохозяйств; тут большой привет росстатовским выборкам в 50 тысяч домохозяйств), которые заполняют межпереписное демографическое пространство хорошими данными.
Одно из них American Community Survey, которое позволяет нам обнаружить, что действительно, при экстраполяции данных за 2019 год на американскую продолжительность жизни с сохранением существующей интенсивности миграции, средний американец переезжает даже не 10, а целых 11 (10,78) раз в жизни.
Куда уж там лежащим камнем россиянам, под которых вода не течет. Ведь выборочные исследования в России (того же 2019 года) показывают, что при такой же как в случае американцев экстраполяции, средний россиянин за свою жизнь сменит населённый пункт постоянного проживания примерно 1 раз (1,01). Текущий учет миграции населения, учитывающий всех, кто переехал из одного российского региона в другой и зарегистрировался на новом месте на срок не менее 9 месяцев, тоже дает в среднем 1 такой переезд в жизни (1,05).
Но есть один нюанс.
11 американских переездов — это все смены адресов проживания, включая даже очень кратковременное проживание или переезд внутри одного населенного пункта на соседнюю улицу или в соседнюю квартиру.
Если же мы приблизимся к принципу «сравнивать сравнимое» и сравним в обоих странах только частоту межрегиональных переездов, то обнаружим, что средний американец за свою жизнь переезжает из штата в штат примерно 1,8 раза, а россиянин примерно 1,1 раза.
Можно, конечно, углубиться в критику несопоставимости по большинству географических, социально-экономических и демографических показателей американских штатов и российских регионов или в то, что российский учет миграции попросту не видит огромной ее части (например, с малым сроком или отсутствием регистрации), но все это не поменяет вывода:
Американцы вовсе не вселенские чемпионы по мобильности, а россияне не Ильи Муромцы, намертво прикованные к русской печи.
Частота миграции американцев и россиян вполне сопоставима.
Все люди вообще примерно одинаковые.
Многие достойные люди повторяют этот устоявшийся миф, и не только известные эксперты обо всем на свете, но даже и некоторые ученые.
Особенно любит рассказывать про фантастическую мобильность американцев и про ленивых россиян, неподвижно сидящих в своих нищих моногородах, известный политический (и разных других тем) комментатор профессор Сергей Медведев, объясняя какое великое мобильное счастье свалилось на россиян в 90-х годах: мол, американцы по 10 раз в жизни переезжают в поисках лучшей жизни, подумаешь big deal.
Мы, в отличие от уважаемого профессора, не считаем, что велосипед — лучший подарок для безногих. Но не будем углубляться в исследования барьеров мобильности, а лучше опровергнем американо-российский мобильный миф.
В США ежегодно проводятся некоторые выборочные исследования с гигантскими выборками (несколько миллионов домохозяйств; тут большой привет росстатовским выборкам в 50 тысяч домохозяйств), которые заполняют межпереписное демографическое пространство хорошими данными.
Одно из них American Community Survey, которое позволяет нам обнаружить, что действительно, при экстраполяции данных за 2019 год на американскую продолжительность жизни с сохранением существующей интенсивности миграции, средний американец переезжает даже не 10, а целых 11 (10,78) раз в жизни.
Куда уж там лежащим камнем россиянам, под которых вода не течет. Ведь выборочные исследования в России (того же 2019 года) показывают, что при такой же как в случае американцев экстраполяции, средний россиянин за свою жизнь сменит населённый пункт постоянного проживания примерно 1 раз (1,01). Текущий учет миграции населения, учитывающий всех, кто переехал из одного российского региона в другой и зарегистрировался на новом месте на срок не менее 9 месяцев, тоже дает в среднем 1 такой переезд в жизни (1,05).
Но есть один нюанс.
11 американских переездов — это все смены адресов проживания, включая даже очень кратковременное проживание или переезд внутри одного населенного пункта на соседнюю улицу или в соседнюю квартиру.
Если же мы приблизимся к принципу «сравнивать сравнимое» и сравним в обоих странах только частоту межрегиональных переездов, то обнаружим, что средний американец за свою жизнь переезжает из штата в штат примерно 1,8 раза, а россиянин примерно 1,1 раза.
Можно, конечно, углубиться в критику несопоставимости по большинству географических, социально-экономических и демографических показателей американских штатов и российских регионов или в то, что российский учет миграции попросту не видит огромной ее части (например, с малым сроком или отсутствием регистрации), но все это не поменяет вывода:
Американцы вовсе не вселенские чемпионы по мобильности, а россияне не Ильи Муромцы, намертво прикованные к русской печи.
Частота миграции американцев и россиян вполне сопоставима.
Все люди вообще примерно одинаковые.
Левада-центр вновь представил очередной опрос россиян о, якобы, желании эмигрировать и о том, что, якобы, доля россиян, жаждущих сбежать из страны, огромна как никогда (то ли с 2013 г., то ли с 1990-х).
И мы опять, как прежде, повторим: эти опросы не имеют ничего общего с реальным миграционным поведением, вдобавок интерпретация таких бессмысленных данных, как обычно, чрезмерно политизированная.
О настоящих миграционных намерениях могут намекнуть лишь два ответа из анкеты Левады: «оформляю документы» и «принял твердое решение уехать». На оба ответа в сумме за все годы таких опросов (с начала 1990-х) приходилось от 1% до 4%. В нынешнем опросе 2%.
Как и прежде, динамика «желания» эмигрировать в таких опросах — сиюминутная эмоциональная реакция на новости, события и обстановку последних нескольких недель.
Но это, конечно же, не переубедит многочисленных «экспертов», описывающих массовое бегство из России уже 10 лет, начало которого подозрительным образом совпало с кратным ростом количества учитываемых статистикой мигрантов (в основном иностранных трудовых мигрантов), вызванным изменением методики учета миграции.
Также «эксперты» точно знают, что массовое бегство вызвано отсутствием демократии и политическими репрессиями, а бежит из России сплошь образованная элита: миллиардеры, предприниматели, инженеры, айтишники, врачи и в придачу 70 тысяч ученых в год. Правда, «эксперты» не объясняют, почему почти все эти достойные люди эмигрируют из России не на запад, а в Таджикистан, Узбекистан, Украину и Киргизию.
Мы решили сравнить эмиграцию в последнем предковидном году (2019) из двух метрополий бывших гигантских империй: России и Великобритании.
Не секрет, что Британия — это не только ценный Солсберецкий шпиль, но и центр притяжения мигрантов со всего мира, а Россия — плохое место, из которого все бегут во всех направлениях, а те, что побогаче, бегут в Лондон.
В 2019 году из России уехали 416 тысяч человек, а из Соединенного королевства 403 тысячи. В обоих случаях большую часть потока составляют не граждане страны, а иностранные трудовые мигранты, выезжающие на родину.
Правда, население королевства 68 млн. чел., а России 146 млн. чел.
Отсюда нетрудно вычислить, что британские 403 тысячи выбывших равноценны 865 тысячам выбывших из России.
Более того, британские выбывшие посчитаны методикой, которая обнаруживает лишь мигрантов, проживших в королевстве до отъезда не менее года, а в России в статистику попадают мигранты, прожившие в стране 9 месяцев и более. То есть, применение российской методики учета в Британии привело бы к значительному росту количества учтенных выезжающих из страны.
Выходит, что полмиллиона уехавших из России, среди которых три четверти даже не россияне — это ужас катастрофа и массовое бегство,
а миллион уехавших британцев (в равноценных показателях) — это норма и вообще показатель того, что страна задыхается от наплыва мигрантов.
Мы вовсе не пытаемся утверждать, что в Британии происходит массовая эмиграция, потому что на самом деле это действительно не так.
Но и в России этого тоже не происходит.
Мы лишь призываем в вопросах демографии не доверять разного рода некомпетентной «аналитике», жареным сенсациям в стиле «все уехали» или «все умерли», фейкньюс и вообще всем, кроме нас.
И мы опять, как прежде, повторим: эти опросы не имеют ничего общего с реальным миграционным поведением, вдобавок интерпретация таких бессмысленных данных, как обычно, чрезмерно политизированная.
О настоящих миграционных намерениях могут намекнуть лишь два ответа из анкеты Левады: «оформляю документы» и «принял твердое решение уехать». На оба ответа в сумме за все годы таких опросов (с начала 1990-х) приходилось от 1% до 4%. В нынешнем опросе 2%.
Как и прежде, динамика «желания» эмигрировать в таких опросах — сиюминутная эмоциональная реакция на новости, события и обстановку последних нескольких недель.
Но это, конечно же, не переубедит многочисленных «экспертов», описывающих массовое бегство из России уже 10 лет, начало которого подозрительным образом совпало с кратным ростом количества учитываемых статистикой мигрантов (в основном иностранных трудовых мигрантов), вызванным изменением методики учета миграции.
Также «эксперты» точно знают, что массовое бегство вызвано отсутствием демократии и политическими репрессиями, а бежит из России сплошь образованная элита: миллиардеры, предприниматели, инженеры, айтишники, врачи и в придачу 70 тысяч ученых в год. Правда, «эксперты» не объясняют, почему почти все эти достойные люди эмигрируют из России не на запад, а в Таджикистан, Узбекистан, Украину и Киргизию.
Мы решили сравнить эмиграцию в последнем предковидном году (2019) из двух метрополий бывших гигантских империй: России и Великобритании.
Не секрет, что Британия — это не только ценный Солсберецкий шпиль, но и центр притяжения мигрантов со всего мира, а Россия — плохое место, из которого все бегут во всех направлениях, а те, что побогаче, бегут в Лондон.
В 2019 году из России уехали 416 тысяч человек, а из Соединенного королевства 403 тысячи. В обоих случаях большую часть потока составляют не граждане страны, а иностранные трудовые мигранты, выезжающие на родину.
Правда, население королевства 68 млн. чел., а России 146 млн. чел.
Отсюда нетрудно вычислить, что британские 403 тысячи выбывших равноценны 865 тысячам выбывших из России.
Более того, британские выбывшие посчитаны методикой, которая обнаруживает лишь мигрантов, проживших в королевстве до отъезда не менее года, а в России в статистику попадают мигранты, прожившие в стране 9 месяцев и более. То есть, применение российской методики учета в Британии привело бы к значительному росту количества учтенных выезжающих из страны.
Выходит, что полмиллиона уехавших из России, среди которых три четверти даже не россияне — это ужас катастрофа и массовое бегство,
а миллион уехавших британцев (в равноценных показателях) — это норма и вообще показатель того, что страна задыхается от наплыва мигрантов.
Мы вовсе не пытаемся утверждать, что в Британии происходит массовая эмиграция, потому что на самом деле это действительно не так.
Но и в России этого тоже не происходит.
Мы лишь призываем в вопросах демографии не доверять разного рода некомпетентной «аналитике», жареным сенсациям в стиле «все уехали» или «все умерли», фейкньюс и вообще всем, кроме нас.
Ведем прямой репортаж с места вакцинации от Ковида (поликлиника в Москве) членов редакции канала.
Организация не супер. Узкий душный переполненный людьми коридор и большая комната ожидания со стульями в которых вперемешку ждут и первой и второй прививки человек 20 и отсиживаются уже привитые, тут же стол с сотрудником который и консультирует новичков куда идти и что делать, и он же ведет документацию тех, кто уже привился.
Конкретное время записи значения не имеет, потому что всем надо пройти предварительный осмотр по живой очереди.
Пожилые москвичи агрессивно спрашивают у тех, кто раньше их занял очередь к кабинету предосмотра, на какое время у них запись.
Осмотр делается только в одном кабинете, возле которого толпится очередь из примерно 15 человек, остальная очередь в просторном зале с кондиционером.
Около половины людей в спущенных масках, в т.ч. некоторые медработники поликлиники
Нужно заполнить анкету-согласие, но образца заполнения с пояснениями нет, хотя некоторые пункты анкеты неочевидные для заполнителя.
Мы прибыли на место за 20 минут до времени записи, сделанной на ГосУслугах.
Прошли эти 20 минут и еще 15 минут после. Очередь на предосмотр перед нами еще около 10 человек.
Прошло еще 15 минут ожидания, т.е. 30 минут после времени записи. Очередь на предварительный осмотр перед нами еще 5 человек
Образовалась очередь к администратору тех, кто уже привился и им надо внести данные в компуктер. Но эта очередь быстро рассосалась.
Наша очередь подошла через 40 минут после времени записи.
Осмотр заключался в отсутствии осмотра. Только проверка заполнения анкеты и выдача памятки о действиях после укола (алкоголь нельзя три дня).
Предосматривающий врач рекомендовал отсидеться после укола 10 минут, тогда как в медицинской инструкции к Спутнику написано ждать 30 минут.
В очереди на предосмотр около 20 человек, там начинается бунт у дверей кабинета из-за того, что очередь запуталась.
Ждущие в очереди ругаются с проходящими мимо медработниками. Медики говорят, что их мало и на всех не хватает.
Зашли на прививку. Гам-ковид-вак, он же Спутник. Укол.
Через минуту идем к тем же сотрудникам-администраторам у компьютера в коридоре, получаем сертификат о прививке и они же нас записывают на второй укол через 21 день.
Отсиживаем положенное время в соседнем пустом коридорчике.
Организация не супер. Узкий душный переполненный людьми коридор и большая комната ожидания со стульями в которых вперемешку ждут и первой и второй прививки человек 20 и отсиживаются уже привитые, тут же стол с сотрудником который и консультирует новичков куда идти и что делать, и он же ведет документацию тех, кто уже привился.
Конкретное время записи значения не имеет, потому что всем надо пройти предварительный осмотр по живой очереди.
Пожилые москвичи агрессивно спрашивают у тех, кто раньше их занял очередь к кабинету предосмотра, на какое время у них запись.
Осмотр делается только в одном кабинете, возле которого толпится очередь из примерно 15 человек, остальная очередь в просторном зале с кондиционером.
Около половины людей в спущенных масках, в т.ч. некоторые медработники поликлиники
Нужно заполнить анкету-согласие, но образца заполнения с пояснениями нет, хотя некоторые пункты анкеты неочевидные для заполнителя.
Мы прибыли на место за 20 минут до времени записи, сделанной на ГосУслугах.
Прошли эти 20 минут и еще 15 минут после. Очередь на предосмотр перед нами еще около 10 человек.
Прошло еще 15 минут ожидания, т.е. 30 минут после времени записи. Очередь на предварительный осмотр перед нами еще 5 человек
Образовалась очередь к администратору тех, кто уже привился и им надо внести данные в компуктер. Но эта очередь быстро рассосалась.
Наша очередь подошла через 40 минут после времени записи.
Осмотр заключался в отсутствии осмотра. Только проверка заполнения анкеты и выдача памятки о действиях после укола (алкоголь нельзя три дня).
Предосматривающий врач рекомендовал отсидеться после укола 10 минут, тогда как в медицинской инструкции к Спутнику написано ждать 30 минут.
В очереди на предосмотр около 20 человек, там начинается бунт у дверей кабинета из-за того, что очередь запуталась.
Ждущие в очереди ругаются с проходящими мимо медработниками. Медики говорят, что их мало и на всех не хватает.
Зашли на прививку. Гам-ковид-вак, он же Спутник. Укол.
Через минуту идем к тем же сотрудникам-администраторам у компьютера в коридоре, получаем сертификат о прививке и они же нас записывают на второй укол через 21 день.
Отсиживаем положенное время в соседнем пустом коридорчике.
Наши источники сообщают, что за нынешний июнь в Москве зарегистрированы 16 271 смерть, что на 24% больше ковидного июня прошлого 2020 года и на 75,6% больше последнего доковидного июня 2019 года.
Июль ожидается менее смертельным, хотя длительная жара всегда вносит большой вклад в рост смертности
Июль ожидается менее смертельным, хотя длительная жара всегда вносит большой вклад в рост смертности
На днях фонд «Либеральная миссия» выпустил доклад «Больше, чем Ковид. …»
В докладе анализируются антиковидные меры правительств России и других стран, избыточная смертность в России и не только, а также околоковидные вопросы экономики и политики.
Нас, естественно, заинтересовал пункт про смертность.
Что такое избыточная смертность и как ее считать — вопрос дискуссионный, который с прошлого года внезапно стал еще и политическим.
Автор смертного раздела доклада разумно пришла к выводу, что избыточность смертности надо считать не от данных 2019 года или средних данных за несколько лет, а от гипотетического тренда.
В модели для оценки сверхсмертности в докладе используются, во-первых, абсолютные количества смертей, зарегистрированных с 2015 по 2019 годы, а во-вторых, далее используется линейный тренд на 2020-2021 годы.
Мы уже многократно писали, что изменение смертности корректно оценивать по динамике ОПЖ — ожидаемой продолжительности жизни.
В докладе использованы абсолютные количества смертей, которые сильно зависят от возрастной структуры населения и это совершенно необъективный показатель.
Количество смертей (вместо ОПЖ) при оценке динамики смертности в России — еще полбеды, текст доклада (все разделы, а не только смертный) в значительной степени состоит из сравнений России с другими странами. И вот тут уже сопоставление динамики абсолютных чисел смертей в разных странах (вместо динамики ОПЖ) становится чудовищно далеко от объективной реальности.
Кроме того, в межстрановых сравнениях избыточной смертности чаще всего используются (и в этом докладе, и в других сравнениях) данные, рассчитанные замечательными специалистами в Data science, которые не являются демографами, а также нашумевшие работы журналистов.
В последнем случае мы часто замечаем, что журналисты из всех возможных, доступных и уже обсчитанных методов оценки избыточной смертности, почти всегда выбирают те, которые показывают максимальный прирост смертности. И это вполне ожидаемо, ведь статьи в стиле «Среди стран с сопоставимым уровнем развития российская избыточная смертность примерно средненькая» не привлекут столько внимания, перепостов, кликов, новых подписок и донатов, сколько статьи в стиле «Россия на первом месте по избыточной смертности в галактике Млечный Путь. Такой смертности не помнят даже старожилы, потому что сдохли вообще все, включая старожилов».
Также в докладе используется линейный тренд, хотя смертность не растет и не снижается линейно. Но даже качественное нелинейное прогнозирование смертности, если оно нужно для оценки количества смертей, имеет очень приблизительный смысл, да и то на длинном горизонте. Приблизительные оценки с погрешностью получить можно, но в данном случае они бессмысленны, потому что страшная борьба при публичных оценках избыточной ковидной смертности идет буквально за единицы процентных пунктов.
Идея трендовой смертности в теории совершенно верна, но при реализации на практике она может дать бОльшую погрешность, чем просто игнорирование тренда.
Поэтому мы полагаем, что базой для оценки избыточной смертности вполне могут быть данные за последний предковидный год, а для небольших популяций (например, на региональном уровне), среднегодовые данные за последние 2-3 предковидных года.
Но мы не только лишь критиковать горазды.
Смертный раздел либерально-миссионерского доклада завершается очень верным, важным и нужным предостережением: эпидемия еще далека от завершения, но массово вакцинирующиеся страны смогли остановить накопление избыточной смертности, а Россия не смогла. А значит в этом году нас опять ждут смертельные околорекорды. И когда пандемия Ковида во всем мире наконец-то завершится, мы можем обнаружить, что избыточная смертность в России даже по самым объективным показателям окажется одной из крупнейших в мире.
Поэтому изучите медицинские противопоказания доступных вам вакцин от Ковида, и, если у вас нет противопоказаний, ВАКЦИНИРУЙТЕСЬ, пожалуйста.
В докладе анализируются антиковидные меры правительств России и других стран, избыточная смертность в России и не только, а также околоковидные вопросы экономики и политики.
Нас, естественно, заинтересовал пункт про смертность.
Что такое избыточная смертность и как ее считать — вопрос дискуссионный, который с прошлого года внезапно стал еще и политическим.
Автор смертного раздела доклада разумно пришла к выводу, что избыточность смертности надо считать не от данных 2019 года или средних данных за несколько лет, а от гипотетического тренда.
В модели для оценки сверхсмертности в докладе используются, во-первых, абсолютные количества смертей, зарегистрированных с 2015 по 2019 годы, а во-вторых, далее используется линейный тренд на 2020-2021 годы.
Мы уже многократно писали, что изменение смертности корректно оценивать по динамике ОПЖ — ожидаемой продолжительности жизни.
В докладе использованы абсолютные количества смертей, которые сильно зависят от возрастной структуры населения и это совершенно необъективный показатель.
Количество смертей (вместо ОПЖ) при оценке динамики смертности в России — еще полбеды, текст доклада (все разделы, а не только смертный) в значительной степени состоит из сравнений России с другими странами. И вот тут уже сопоставление динамики абсолютных чисел смертей в разных странах (вместо динамики ОПЖ) становится чудовищно далеко от объективной реальности.
Кроме того, в межстрановых сравнениях избыточной смертности чаще всего используются (и в этом докладе, и в других сравнениях) данные, рассчитанные замечательными специалистами в Data science, которые не являются демографами, а также нашумевшие работы журналистов.
В последнем случае мы часто замечаем, что журналисты из всех возможных, доступных и уже обсчитанных методов оценки избыточной смертности, почти всегда выбирают те, которые показывают максимальный прирост смертности. И это вполне ожидаемо, ведь статьи в стиле «Среди стран с сопоставимым уровнем развития российская избыточная смертность примерно средненькая» не привлекут столько внимания, перепостов, кликов, новых подписок и донатов, сколько статьи в стиле «Россия на первом месте по избыточной смертности в галактике Млечный Путь. Такой смертности не помнят даже старожилы, потому что сдохли вообще все, включая старожилов».
Также в докладе используется линейный тренд, хотя смертность не растет и не снижается линейно. Но даже качественное нелинейное прогнозирование смертности, если оно нужно для оценки количества смертей, имеет очень приблизительный смысл, да и то на длинном горизонте. Приблизительные оценки с погрешностью получить можно, но в данном случае они бессмысленны, потому что страшная борьба при публичных оценках избыточной ковидной смертности идет буквально за единицы процентных пунктов.
Идея трендовой смертности в теории совершенно верна, но при реализации на практике она может дать бОльшую погрешность, чем просто игнорирование тренда.
Поэтому мы полагаем, что базой для оценки избыточной смертности вполне могут быть данные за последний предковидный год, а для небольших популяций (например, на региональном уровне), среднегодовые данные за последние 2-3 предковидных года.
Но мы не только лишь критиковать горазды.
Смертный раздел либерально-миссионерского доклада завершается очень верным, важным и нужным предостережением: эпидемия еще далека от завершения, но массово вакцинирующиеся страны смогли остановить накопление избыточной смертности, а Россия не смогла. А значит в этом году нас опять ждут смертельные околорекорды. И когда пандемия Ковида во всем мире наконец-то завершится, мы можем обнаружить, что избыточная смертность в России даже по самым объективным показателям окажется одной из крупнейших в мире.
Поэтому изучите медицинские противопоказания доступных вам вакцин от Ковида, и, если у вас нет противопоказаний, ВАКЦИНИРУЙТЕСЬ, пожалуйста.
И вновь всплывает тема намеренной недостаточности борьбы с эпидемией Ковида со стороны властей ради сокращения расходов пенсионного фонда за счет вымирания пенсионеров.
Многочисленные конспирологи, сторонники теорий заговоров и известная журналистка Альбац настойчиво повторяют эту идею.
А вот известный экономист Гуриев на днях (на стриме с известным журналистом Плющевым) не согласился с намеренностью «неборьбы» с избыточной смертностью пенсионеров, но, все-таки, отметил, что эта смертность выгодна бюджету пенсионного фонда.
Трудно с ним не согласиться, формально все так и есть. Но бюджет пенсионного фонда не сферический конь в вакууме, а часть тех общих ресурсов, которые собираются со всех налогоплательщиков России.
С таким подходом следует рассмотреть «выгоду» пенсионного фонда вместе с потерями остальной части консолидированного бюджетно-пенсионного пирога.
Как мы уже подсчитывали прежде, только за календарный 2020 год из-за избыточной смертности пенсионеров, начиная с 2021 года «экономится» не более 50 млрд рублей в год. Но преждевременно умершие пенсионеры могли прожить еще много лет, а сколько именно никто не знает. Однако есть первоначальные оценки потерь ожидаемых лет жизни, которые делались для других пострадавших стран. Среди встреченных нами оценок был разброс от 4 до 10 потерянных лет ожидаемой продолжительности жизни.
Из-за эпидемии Ковида консолидированные расходы России (всех бюджетных уровней) в 2020 году только на систему здравоохранения и противоковидные санитарные меры подскочили на 1 трлн рублей.
Даже если мы возьмем максимальную планку потерянных из-за преждевременной ковидной смертности лет жизни (10 лет), то ковидные сверхрасходы государства все-равно окажутся, как минимум, в 2 раза больше «выгоды» пенсионного фонда от убыли пенсионеров (1 трлн руб. против 500 млрд руб).
А все потому, что за каждым умершим от Ковида стоят 99 выживших, перенесших болезнь. И значительной части этих выживших требовалась та сама медицинская помощь, на которую был потрачен дополнительный триллион рублей. Многие из них потеряли трудоспособность на долгое время, а кто-то и до конца жизни.
Каждый умерший от Ковида — верхушка пирамиды, у основания которой гигантские затраты и потери ресурсов.
А значит избыточная смертность не несет никакой финансовой выгоды даже самому циничному государству, экономящему на людях.
Отсюда следует вывод, что недостаточная государственная борьба с распространением эпидемии Ковида принесла не экономию финансовых ресурсов, а наоборот, их излишнее расходование.
То есть слишком вялые попытки государства сократить потери жизней и финансов — это результат, скорее, глупости или какой-то особой духовности, при которой главная ценность — не человеческая жизнь и даже не деньги.
Мы подозреваем, что эта таинственная ценность — железобетонная вертикаль вранья, фальсификаций и очковтирательства.
Справедливости ради надо добавить, что человеческая жизнь в России недостаточно ценится в равной степени как государством в лице его служащих (особенно имеющих право на легальное физическое насилие), так и бесправными гражданами. Поэтому часть вины (хоть и различной индивидуальной тяжести) за сотни тысяч избыточных смертей, которых могло не быть, лежит на каждом из нас.
Многочисленные конспирологи, сторонники теорий заговоров и известная журналистка Альбац настойчиво повторяют эту идею.
А вот известный экономист Гуриев на днях (на стриме с известным журналистом Плющевым) не согласился с намеренностью «неборьбы» с избыточной смертностью пенсионеров, но, все-таки, отметил, что эта смертность выгодна бюджету пенсионного фонда.
Трудно с ним не согласиться, формально все так и есть. Но бюджет пенсионного фонда не сферический конь в вакууме, а часть тех общих ресурсов, которые собираются со всех налогоплательщиков России.
С таким подходом следует рассмотреть «выгоду» пенсионного фонда вместе с потерями остальной части консолидированного бюджетно-пенсионного пирога.
Как мы уже подсчитывали прежде, только за календарный 2020 год из-за избыточной смертности пенсионеров, начиная с 2021 года «экономится» не более 50 млрд рублей в год. Но преждевременно умершие пенсионеры могли прожить еще много лет, а сколько именно никто не знает. Однако есть первоначальные оценки потерь ожидаемых лет жизни, которые делались для других пострадавших стран. Среди встреченных нами оценок был разброс от 4 до 10 потерянных лет ожидаемой продолжительности жизни.
Из-за эпидемии Ковида консолидированные расходы России (всех бюджетных уровней) в 2020 году только на систему здравоохранения и противоковидные санитарные меры подскочили на 1 трлн рублей.
Даже если мы возьмем максимальную планку потерянных из-за преждевременной ковидной смертности лет жизни (10 лет), то ковидные сверхрасходы государства все-равно окажутся, как минимум, в 2 раза больше «выгоды» пенсионного фонда от убыли пенсионеров (1 трлн руб. против 500 млрд руб).
А все потому, что за каждым умершим от Ковида стоят 99 выживших, перенесших болезнь. И значительной части этих выживших требовалась та сама медицинская помощь, на которую был потрачен дополнительный триллион рублей. Многие из них потеряли трудоспособность на долгое время, а кто-то и до конца жизни.
Каждый умерший от Ковида — верхушка пирамиды, у основания которой гигантские затраты и потери ресурсов.
А значит избыточная смертность не несет никакой финансовой выгоды даже самому циничному государству, экономящему на людях.
Отсюда следует вывод, что недостаточная государственная борьба с распространением эпидемии Ковида принесла не экономию финансовых ресурсов, а наоборот, их излишнее расходование.
То есть слишком вялые попытки государства сократить потери жизней и финансов — это результат, скорее, глупости или какой-то особой духовности, при которой главная ценность — не человеческая жизнь и даже не деньги.
Мы подозреваем, что эта таинственная ценность — железобетонная вертикаль вранья, фальсификаций и очковтирательства.
Справедливости ради надо добавить, что человеческая жизнь в России недостаточно ценится в равной степени как государством в лице его служащих (особенно имеющих право на легальное физическое насилие), так и бесправными гражданами. Поэтому часть вины (хоть и различной индивидуальной тяжести) за сотни тысяч избыточных смертей, которых могло не быть, лежит на каждом из нас.
Недавно Европейский суд по правам человека принял постановление по делу нескольких однополых семейных пар против России.
Примерно все российские журналисты донесли это решение суда до публики как «ЕСПЧ требует, чтобы Россия признала однополые браки». Это конечно же ложь.
Страшная правда европейского правосудия, надежно скрытая от журналистов за таинственными печатными символами, состоит примерно в следующем:
ЕСПЧ от России ничего не требует, ни к чему не обязывает, ничего не рекомендует и даже не просит. Лишь признает факт нарушения прав заявителей.
Суд в своем решении пришел к выводу, что существующие российские законы, с одной стороны, не позволяют однополым семьям зарегистрировать свою семью (и проблема, по мнению суда, даже не совсем в этом), а с другой стороны российские законы никаким другим способом не защищают в однополых случаях те права, которые имеют люди, объединенные легальными семейными узами (и проблема в этом).
Затем ЕСПЧ пускается в философские рассуждения о том, что в таких гипотетических ситуациях возможное эффективное решение проблемы — разнообразные формы регистрации семейных партнерств, не являющиеся браком («гражданские союзы» и прочие семейные суррогаты).
Более того, уважаемый суд поступил с заявителями очень даже по-российски: отказал в компенсации расходов на юристов (кстати, час работы юриста в ЕСПЧ стоит заявителю более 700 евро), а про компенсацию морального вреда сказал, что само признание судом факта нарушения прав заявителей полностью компенсирует все их моральные страдания. То есть ЕСПЧ какбэ повторяет российский нарратив: «скажите спасибо, что мы вообще признали ваше существование».
На волне этой очередной гомоистерии российского государства (которые подозрительно совпадают с периодами проседания президентского рейтинга) ВЦИОМ стремительно провел опрос россиян об отношении к ЛГБТ и однополым бракам (точнее повторил опросы 2004, 13 и 15 годов).
Основные выводы опроса можно назвать ожидаемыми, а вот их динамика и возрастные различия ответов оказались очень даже интересными.
Подробнее о результатах опроса читайте в репосте ниже ↓
Примерно все российские журналисты донесли это решение суда до публики как «ЕСПЧ требует, чтобы Россия признала однополые браки». Это конечно же ложь.
Страшная правда европейского правосудия, надежно скрытая от журналистов за таинственными печатными символами, состоит примерно в следующем:
ЕСПЧ от России ничего не требует, ни к чему не обязывает, ничего не рекомендует и даже не просит. Лишь признает факт нарушения прав заявителей.
Суд в своем решении пришел к выводу, что существующие российские законы, с одной стороны, не позволяют однополым семьям зарегистрировать свою семью (и проблема, по мнению суда, даже не совсем в этом), а с другой стороны российские законы никаким другим способом не защищают в однополых случаях те права, которые имеют люди, объединенные легальными семейными узами (и проблема в этом).
Затем ЕСПЧ пускается в философские рассуждения о том, что в таких гипотетических ситуациях возможное эффективное решение проблемы — разнообразные формы регистрации семейных партнерств, не являющиеся браком («гражданские союзы» и прочие семейные суррогаты).
Более того, уважаемый суд поступил с заявителями очень даже по-российски: отказал в компенсации расходов на юристов (кстати, час работы юриста в ЕСПЧ стоит заявителю более 700 евро), а про компенсацию морального вреда сказал, что само признание судом факта нарушения прав заявителей полностью компенсирует все их моральные страдания. То есть ЕСПЧ какбэ повторяет российский нарратив: «скажите спасибо, что мы вообще признали ваше существование».
На волне этой очередной гомоистерии российского государства (которые подозрительно совпадают с периодами проседания президентского рейтинга) ВЦИОМ стремительно провел опрос россиян об отношении к ЛГБТ и однополым бракам (точнее повторил опросы 2004, 13 и 15 годов).
Основные выводы опроса можно назвать ожидаемыми, а вот их динамика и возрастные различия ответов оказались очень даже интересными.
Подробнее о результатах опроса читайте в репосте ниже ↓
Forwarded from Tolkachev
Общественное мнение о гомосексуальности - штука занятная.
Как вопрос задашь - такой и ответ получишь.
Основные сюжеты я собрал здесь. В основном это данные Левады-центра. По ним можно изучать отношение к гомосексуальности как феномену (болезнь это, девиация или сексуальная ориентация) на протяжении почти 20 лет. Большинство считали гомосексуальность болезнью или девиацией (на «пользу» второго работает закон о пропаганде).
Оценить отношение можно было по такой схеме: природа гомосексуальности ➡️ отношение к гомосексуальности ➡️ действие к гомосексуалам.
Тренд на изменение отношения среди молодежи появился в 2019 году.
Сравнивать опросы ВЦИОМа и Левады - это как сравнить арбуз и дыню. Нужно подходить аккуратно. Вопросы, конечно же отличаются.
Самое главное, схема описанная мной выше для анализа опросов Левады тут не работает. Вопрос задается разом и про природу сексуальности и про отношение к гомосексуалам и про действие.
Так у ВЦИОМа с 2004 по 2021 около четверти респондентов утверждают, что «представители сексуальных меньшинств - больные люди, которым нужна медицинская помощь». Еще 13% указали, что это болезнь общества (считайте девиация, как у Левады). Число людей, которые считают представителей сексуальных меньшинств опасными людьми уменьшилось до 11%.
Важно вот что: 47% относится положительно/безразлично (против 41% в 2004, 36% в 2013, 37% в 2015). Это в сумме ответы «сексуальная ориентация дело каждого» и «представитель сексуальных меньшинств нормальные люди». Спад в период кампании по пропаганде пройден.
Теперь рассмотрим различия:
Суммируем два варианта «нормы»: 37% мужчин, 55% женщин. 77% среди молодежи (18-24) и 55% поколения постарше (25-34).
Среди мужчин 26% хотят сексуальные меньшинства лечить, 17% считают их опасными и 12% предлагают лечить общество. Среди женщин таких страхов гораздо меньше. С теми же страхами живет поколение 60+ (сделайте каминг-аут бабушкам уже!)
Дальше смотрим вопрос про браки (ради него же делался опрос, учитывая последние события).
11% полностью и скорее согласны (против 4-8% в период 2013-2015)
9% отчасти согласны и не согласны (против 6% в 2013-2015).
75% полностью и скорее не согласны (против 86% и 80% в 2013-2015).
Да, большинство может и не согласно, но тренд меняется. А если вы вопрос задавался как у Левады «должны ли геи и лесбиянки обладать такими же правами, как и другие граждане» - мы получили бы совсем иную картинку.
Давайте посмотрим про браки детально:
Среди женщин согласны (скорее и полностью) 13%, а отчасти - 10%, среди мужчин - 10% и 7% соответсвенно.
Среди молодёжи (18-24) согласны (скорее и полностью) - 39%, а отчасти - 20%. То есть 59% готовы это как минимум обсуждать. Еще на поколение (25-34) таких согласных (скорее, полностью, отчасти) - 31%. Остальные поколения не согласны.
Когда вам рассказывают про мнение большинства - то вам рассказывают про мнение гетеро-чиновников 50+ из их кабинетов и про злобных пенсионеров у подъезда. Это и есть путинское гомофобное меньшинство. А после этого опроса начнется новая волна гомофобии, потому что власть теряет контроль над «традиционными ценностями».
Как вопрос задашь - такой и ответ получишь.
Основные сюжеты я собрал здесь. В основном это данные Левады-центра. По ним можно изучать отношение к гомосексуальности как феномену (болезнь это, девиация или сексуальная ориентация) на протяжении почти 20 лет. Большинство считали гомосексуальность болезнью или девиацией (на «пользу» второго работает закон о пропаганде).
Оценить отношение можно было по такой схеме: природа гомосексуальности ➡️ отношение к гомосексуальности ➡️ действие к гомосексуалам.
Тренд на изменение отношения среди молодежи появился в 2019 году.
Сравнивать опросы ВЦИОМа и Левады - это как сравнить арбуз и дыню. Нужно подходить аккуратно. Вопросы, конечно же отличаются.
Самое главное, схема описанная мной выше для анализа опросов Левады тут не работает. Вопрос задается разом и про природу сексуальности и про отношение к гомосексуалам и про действие.
Так у ВЦИОМа с 2004 по 2021 около четверти респондентов утверждают, что «представители сексуальных меньшинств - больные люди, которым нужна медицинская помощь». Еще 13% указали, что это болезнь общества (считайте девиация, как у Левады). Число людей, которые считают представителей сексуальных меньшинств опасными людьми уменьшилось до 11%.
Важно вот что: 47% относится положительно/безразлично (против 41% в 2004, 36% в 2013, 37% в 2015). Это в сумме ответы «сексуальная ориентация дело каждого» и «представитель сексуальных меньшинств нормальные люди». Спад в период кампании по пропаганде пройден.
Теперь рассмотрим различия:
Суммируем два варианта «нормы»: 37% мужчин, 55% женщин. 77% среди молодежи (18-24) и 55% поколения постарше (25-34).
Среди мужчин 26% хотят сексуальные меньшинства лечить, 17% считают их опасными и 12% предлагают лечить общество. Среди женщин таких страхов гораздо меньше. С теми же страхами живет поколение 60+ (сделайте каминг-аут бабушкам уже!)
Дальше смотрим вопрос про браки (ради него же делался опрос, учитывая последние события).
11% полностью и скорее согласны (против 4-8% в период 2013-2015)
9% отчасти согласны и не согласны (против 6% в 2013-2015).
75% полностью и скорее не согласны (против 86% и 80% в 2013-2015).
Да, большинство может и не согласно, но тренд меняется. А если вы вопрос задавался как у Левады «должны ли геи и лесбиянки обладать такими же правами, как и другие граждане» - мы получили бы совсем иную картинку.
Давайте посмотрим про браки детально:
Среди женщин согласны (скорее и полностью) 13%, а отчасти - 10%, среди мужчин - 10% и 7% соответсвенно.
Среди молодёжи (18-24) согласны (скорее и полностью) - 39%, а отчасти - 20%. То есть 59% готовы это как минимум обсуждать. Еще на поколение (25-34) таких согласных (скорее, полностью, отчасти) - 31%. Остальные поколения не согласны.
Когда вам рассказывают про мнение большинства - то вам рассказывают про мнение гетеро-чиновников 50+ из их кабинетов и про злобных пенсионеров у подъезда. Это и есть путинское гомофобное меньшинство. А после этого опроса начнется новая волна гомофобии, потому что власть теряет контроль над «традиционными ценностями».
Нужно ли легализовать однополые семьи в России?
Anonymous Poll
37%
Да, нужно полное равенство с разнополыми браками
27%
Да, в форме "зарегистрированных партнёрств", "гражданских союзов" или других НЕбраков
29%
Нет, легализация не нужна
8%
Не знаю, нет ответа, прочее
В последнее время ожесточилась языковая борьба в/на Украине.
Русский язык в последние десятилетия был не только языком востока и юга Украины, но также и языком больших и промышленных городов, наиболее образованных граждан.
С 2014 года гражданская война с активным участием России и отсечение от страны двух крупных русскоязычных ареалов, как предполагается, сместили языковые предпочтения граждан Украины в сторону государственного языка, то есть украинского.
Последняя перепись населения с языковыми вопросами в/на Украине проводилась 20 лет назад, и без специальных исследований сегодня невозможно выяснить соотношение украинского и русского языков в бытовом использовании.
Мы решили дать ответ на этот животрепещущий вопрос.
Существует авторитетное международное социологическое исследование World Values Survey (всемирное исследование ценностей). В его рамках раз в несколько лет в большинстве стран мира проводятся репрезентативные опросы по одинаковой методологии. В Украине последние две волны исследования состоялись в 2020 и 2011 годах.
Среди вопросов исследования есть вопрос о языке, на котором респонденты говорят дома.
Этот вопрос гораздо важнее и правильнее отражает фактический основной язык, чем вопрос о родном языке. Известный факт, что большинство людей в опросах и переписях называют родным тот язык, который считается титульным для представителей их этнической группы, при этом иногда не владея этим своим «родным» языком свободно.
В Украине в 2011 году люди говорили дома на языках в соотношении: 50% на русском и 48% на украинском, но с учетом статистической погрешности выборки это фактически равные величины.
В 2020 году тот же вопрос в следующей волне опроса показал, что уже почти 60% украинцев говорят дома на украинском, а почти 40% на русском.
Казалось бы, очевидна безоговорочная победа государственного языка.
Но поверьте, все не так однозначно. В 2020 году опрос не проводился на территориях, неподконтрольных Украине, то есть их население не попало в выборку.
На основе ответов о языках и национальности из украинской переписи населения 2001 года (по регионам) и Крымской переписи 2014 года можно экстраполировать опрос WVS (Всемирного исследования ценностей) на Крым и неподконтрольную часть Донбасса.
С учетом этих данных соотношение домашних языков в Украине (с включением Крыма и всего Донбасса) в 2020 году становится следующим: почти 55% говорит дома на Украинском и почти 45% на русском.
*В/на Украине живет и разговаривает масса других языковых меньшинств, но их крошечная доля не допускает их достоверной репрезентации в выборках соцопросов. Для корректного отображения их этно-языковой картины требуется провести уже в конце концов настоящую сплошную перепись населения. 20 лет без переписи населения — позор для любой страны, а так называемая «Электронная перепись» 2019-го года — потешный суррогат и никуда не годится.
Русский язык в последние десятилетия был не только языком востока и юга Украины, но также и языком больших и промышленных городов, наиболее образованных граждан.
С 2014 года гражданская война с активным участием России и отсечение от страны двух крупных русскоязычных ареалов, как предполагается, сместили языковые предпочтения граждан Украины в сторону государственного языка, то есть украинского.
Последняя перепись населения с языковыми вопросами в/на Украине проводилась 20 лет назад, и без специальных исследований сегодня невозможно выяснить соотношение украинского и русского языков в бытовом использовании.
Мы решили дать ответ на этот животрепещущий вопрос.
Существует авторитетное международное социологическое исследование World Values Survey (всемирное исследование ценностей). В его рамках раз в несколько лет в большинстве стран мира проводятся репрезентативные опросы по одинаковой методологии. В Украине последние две волны исследования состоялись в 2020 и 2011 годах.
Среди вопросов исследования есть вопрос о языке, на котором респонденты говорят дома.
Этот вопрос гораздо важнее и правильнее отражает фактический основной язык, чем вопрос о родном языке. Известный факт, что большинство людей в опросах и переписях называют родным тот язык, который считается титульным для представителей их этнической группы, при этом иногда не владея этим своим «родным» языком свободно.
В Украине в 2011 году люди говорили дома на языках в соотношении: 50% на русском и 48% на украинском, но с учетом статистической погрешности выборки это фактически равные величины.
В 2020 году тот же вопрос в следующей волне опроса показал, что уже почти 60% украинцев говорят дома на украинском, а почти 40% на русском.
Казалось бы, очевидна безоговорочная победа государственного языка.
Но поверьте, все не так однозначно. В 2020 году опрос не проводился на территориях, неподконтрольных Украине, то есть их население не попало в выборку.
На основе ответов о языках и национальности из украинской переписи населения 2001 года (по регионам) и Крымской переписи 2014 года можно экстраполировать опрос WVS (Всемирного исследования ценностей) на Крым и неподконтрольную часть Донбасса.
С учетом этих данных соотношение домашних языков в Украине (с включением Крыма и всего Донбасса) в 2020 году становится следующим: почти 55% говорит дома на Украинском и почти 45% на русском.
*В/на Украине живет и разговаривает масса других языковых меньшинств, но их крошечная доля не допускает их достоверной репрезентации в выборках соцопросов. Для корректного отображения их этно-языковой картины требуется провести уже в конце концов настоящую сплошную перепись населения. 20 лет без переписи населения — позор для любой страны, а так называемая «Электронная перепись» 2019-го года — потешный суррогат и никуда не годится.