#россия_в_фото
Наказание плетьми на Сахалинской каторге, 1899 г.

#города
Южная бухта Севастопольского порта. Крым, май 1891 г.

#архитектура
Интерьеры Храма Христа Спасителя. Северный неф, 1883-1889 гг.

«Не говори с набитым ртом!»; «Не болтай за столом!»; «За едой не смейся!»

Наверняка вам что-то похожее говорили в детстве, как и миллионам других детей. Зачем говорили? Конечно, не из-за заботы о том, чтобы вы не подавились. Едой не давятся от разговоров. Посмотрите: в кафе и ресторанах все болтают - и ничего.

Все намного серьезнее: требование молчать и быть серьезным за едой – отголоски седой архаики, когда человек не знал, будет ли у него на столе еда хотя бы завтра.

Для русской деревни, по которой каждые лет двадцать катком прокатывался голод, прием пищи, конечно, стал священнодействием. Хлеб воспринимался как божественный подарок, стол как храм. А где священнодействие – там все серьёзно, там смеяться и болтать нельзя. Как в храме, музее и библиотеке.

Ощущение священного крестьяне подкрепляли, как обычно, страшилками. Например, рассказывали, что за обеденным столом кроме людей сидит бдительный ангел.

В некоторых деревнях его приглашали специально. На Вятке, например, такой нетривиальной молитвой: «Ангиль мой, Хранитель мой, огради мой питер-едер животворящим крестом и сядь обедать со мной!» (Магницкий В. Поверья и обряды (запуки) в Уржумском уезде Вятской губернии. Вятка. 1883. С. 7).

Я не знаю, что такое «питер-едер», и почти уверен, что вятский крестьянин тоже не знал, но говорил это по традиции - если в молитве говорится «питер-едер», значит, так надо.

Обеденный ангел был ужасно обидчивым и щепетильным. От разговоров и смеха он расстраивался и улетал. Тогда вместо него к столу подходили лешие, овинники, банники и домовые. Не просто подходили, но и ели, причем страшно много. Это было заметно по тому, что еда быстро убывала, словно люди за столом ели втрое больше положенного, но при этом не наедались.

В Вологодской губернии без обиняков уверяли: кто смеется и разговаривает за столом, тому черти срут в тарелку. Это, во-первых, неприятно (хотя не заметно), во-вторых, приводит к целому букету недомоганий, в основном к общей слабости и «худобе».

Того, кто хихикнул за столом, в деревне немедленно выгоняли из-за стола и лишали обеда. Это была неизбежная кара и искупительная жертва обеденному ангелу, которого просили не покидать стол. Одна бабушка вспоминала в старости, как засмеялась в детстве! «Ложки в лоб влетели. Больше не схохотали. За Божьим даром, за столом не надо не хохотать, ничё не надо» (Духовная культура северного Белозерья. Этнодиалектный словарь. М. 1997. С. 140). Представляете? Помнить всю жизнь, как наказали за обеденный смешок...

Увы. В суеверном мире невидимое часто важнее, чем видимое, а капризы воображаемого ангела ставятся выше, чем ментальное здоровье настоящего человека. Как говорил Ницше: любовь к дальнему для людей важнее любви к ближнему.

В нашем случае еще круче: любовь к воображаемому важнее любви к реальному.

А улыбаться за столом можно. И смеяться. И разговаривать. Не в неолите ведь живем уже.

*
Картинка - Вася Ложкин.

Минутка этнографии
#мифыунасдома

# Деревенский лайфхак

Хотите, чтобы вас все любили? Ярославская губерния знает, как это сделать.

Надо найти гзаяктел. Это небольшая синенькая трава с девятью листиками по бокам и четырьмя наверху, растет на берегах рек и на болотах. Наденешь ее на шею - все полюбят!

Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Т. 2. Ч. 1. СПб. 2006. С. 58.

Минутка этнографии
#деревенскийлайфхак

«Женитьба или смерть», - такой выбор ставила девица перед парнем, который по глупости отправился в баню ночью. Девица была голой и упорной, а парень пугливым, поэтому безропотно соглашался на женитьбу.

Такие былички пачками рассказывали по всем губерниям, а впрочем, и сейчас рассказывают. Их каркас совершенно неизменный: парень хвастается перед приятелями, что может сходить в баню ночью и в доказательство принесет камень из банной печки. Он идет, пробует взять камень, но его хватает за руку голая девица лет восемнадцати и ставит условие: или он женится, или она (тут разные варианты в быличках) 1) убьет его, 2) не отпустит руку никогда и они навеки будут ходить за ручку, 3) не даст камень.

Парень соглашается, девица требует от него одежду – тоже разную. Одним достаточно просто исподней рубашки, другие хотят полный комплект, включая валенки и сарафан. Парень обещает принести все через пару дней.

Он возвращается с камнем и на лице у него написано: «Эх ма...» Глядя на бегущую строку на его лбу, мать расспрашивает его, парень все рассказывает. Мать неожиданно принимает сторону банной девицы: мол, обещал – женись.

Приносит парень одежду в баню, девица выходит ему навстречу и оказывается писаной красавицей. Они женятся, и спустя недолгое время едут в гости к родителям жены.

В их доме уже восемнадцать лет качается в колыбели и не растет ребенок. Молодая жена берет ребенка и 1) бьет об порог, 2) бросает со всей силы на пол, 3) рубит топором. И на месте ребенка появляется полено. Оказывается, мать восемнадцать лет назад ругнулась в недобрый час на девочку, черт ее унес и воспитывал в бане (в том числе шитью и, видимо, риторике), а на ее место положил полено, которое всем казалось девочкой.

Хэппи-энд!

Одной - топор в голову.

Другой – рубашку и мужа.

Парню – камень.

Минутка этнографии

А вот что про сношение с птицами думает Александр Матюшенский – журналист, деятель рабочего движения, авантюрист-гапоновец (как его характеризует Большая биографическая энциклопедия): «... никому из русских не придет в голову». Слишком хорошо, видимо, про соотечественников думал товарищ...

#Историческаястатья Спарта, часть 2.

Кто не ознакомился с первой, прошу перейти к началу.

Начнем с более подробного ознакомления с жилищем жителей Лаконии.

Спартанский дом, или "ойкос", был отражением философии всего общества: функциональный, без излишеств, он служил лишь для базовых нужд.

Как писал Плутарх в трактате "Сравнительные жизнеописания", спартанцы избегали роскоши и украшений в своих жилищах. Дома строились из простых материалов — дерева, глины, камня, а их оформление было минималистичным.
Никакого мрамора, никакой вычурности, потому что спартанцы считали такие излишества вредными для внутренней закалки человека. Если сравнить спартанские жилые дома с теми же домами, например, в Афинах, то сразу на ум пришло бы, что спартанцы живут гетто.

Полы, как правило, были земляными или покрытыми простой галькой. Мебель ограничивалась самым необходимым: деревянные лавки, столы и кровати из досок, но чаще всего скромные кушетки.

Всё, что могло отвлечь от главной цели жизни — служения полису и военной готовности, считалось ненужным. Спартанца нельзя было встретить в окружении изысканных ваз или дорогих тканей, которые были столь популярны в Афинах.

"Роскошь — это болезнь, а мы лечим её строгостью" - спартанская пословица.

Пожалуй, ничто так не символизирует спартанский образ жизни, как их знаменитая пища. Главным блюдом был μέλας ζωμός — чёрный суп, или же чёрная похлёбка.

Согласно Плутарху, он готовился из ног свинины, крови, уксуса и соли. Этот суп был не просто едой, но настоящим испытанием для желудков для гостей и пришлых иноземцев.

Когда персидский царь приказал пленному спартанцу сварить ему такой суп, то сказал: «Теперь я понимаю, почему спартанцы так храбро идут на смерть: им милее гибель, чем такая еда».

Плутарх писал, что черная похлебка — еда стариков. Ветераны, понимая, что для службы нужны силы, отказывались от своего мяса и отдавали его молодым воинам.

Но не только чёрным супом ограничивалась жизнь спартанца.

Хлеб в рационе спартанца занимал 70% рациона. Чаще всего он был ячменный, а не пшеничный, потому что ячмень считался более насыщенным и простым в производстве.

Оливки, изредка козий сыр, фрукты вроде инжира и фиников — все это была основа их стола.

Вино, которое обязательно как и у всех остальных греков разбавлялось водой, тоже было частью рациона, но исключительно как средство питания, а не для праздного удовольствия.

Ксенофонт в "Лакедемонской политии" отмечает, что спартанцы ели, чтобы жить, а не жили, чтобы есть. Еда воспринималась как необходимость, а не как удовольствие. Даже их знаменитые сисситии — общие трапезы мужчин — были больше актом сплочения, чем гастрономическим событием.

Каждый спартанец обязан был вносить свою долю продуктов: ячменя, сыра, вина и мяса. Это обеспечивало равенство и чувство единства. Спартанец очень редко обедал в одиночестве, так как общий приём пищи шёл чаще всего после совместных тренировок.

Обед в Спарте был не только актом питания, но и элементом воспитания. В сисситиях царила строгая дисциплина — говорили только по делу, избегая праздной болтовни. Молодые спартанцы слушали старших, учась мудрости и лаконичности речи. Как сообщает Ксенофонт, шутки и насмешки за столом были частью воспитания юношей: они должны был
и уметь достойно принимать критику и отвечать сдержанно, но остроумно. В общем и целом, типичный лёгкий буллинг для укрепления мозгов молодёжи).

В обществе, где каждый аспект жизни подчинён строгой дисциплине, именно женщины, казалось, обладали удивительной свободой, которая была немыслима для их современниц из других греческих полисов. Они не прятались за стенами домов, как это было принято в Афинах, а играли активную и значительную роль в жизни Спарты.

Спартанские женщины обладали правами, которые были недоступны большинству женщин в других городах Эллады. Как отмечает Аристотель в "Политике", спартанские женщины владели значительной частью земельного богатства полиса. В то время как в Афинах женщины не могли владеть имуществом и были практически полностью зависимы от мужчин, спартанки управляли своими земельными наделами, особенно в периоды, когда мужчины находились на войне.

Это связано с особенностями спартанского общества. Мужчины большую часть жизни проводили вне дома — в военных походах, сисситиях или на тренировках. В их отсутствие управление землёй и хозяйством полностью ложилось на плечи женщин. Этот факт вызывал недоумение и критику у того же Аристотеля, который считал, что чрезмерное влияние женщин подрывает стабильность государства. Но в реальности именно такая система позволяла Спарте функционировать, сохраняя свою военную мощь.

Роль женщины в воспитании следующего поколения героев Спарты была ключевой. Матери вкладывали в своих детей дух стойкости и преданности полису. С самого раннего возраста они готовили сыновей к тому, что их жизнь принадлежит государству. Как писал Плутарх, матери провожали своих сыновей на войну со знаменитыми словами: "Со щитом или на щите" (ἢ τὰν ἢ ἐπὶ τᾶς), подразумевая, что вернуться без щита, бросив его в бою, было недостойно спартанца. Об этом я уже писал выше в первой части статьи.

Но не только сыновья были объектом их заботы. Спартанцы считали, что женщины должны быть не только матерями, но и воспитателями общей добродетели. Они были хранительницами устоев Спарты, вдохновляли мужчин на подвиги, а своим примером показывали значимость дисциплины и верности полису.

Спартанские женщины выглядели иначе, нежели их современницы в Афинах или Коринфе. Согласно античным источникам, они носили хитоны, которые позволяли свободно двигаться, и не стеснялись своей физической формы. Их одежда была скорее практичной, чем роскошной. Женщины в Спарте ценились не за внешнюю красоту, а за силу, здоровье и выносливость.

Геродот писал, что спартанские девушки нередко участвовали в общественных праздниках и танцах, что также подчёркивало их активное участие в жизни полиса. В отличие от афинянок, которые редко покидали дом, спартанки были видимы в обществе и гордо демонстрировали свою независимость, что считалось в остальной Греции просто банальной "дикостью".

Хотя женщины не участвовали в политике напрямую, их влияние на мужчин было огромным. Слова и советы спартанской женщины могли повлиять на решения военачальников и царей. Одним из ярких при
меров является Горго, жена царя Леонида. Когда её спросили, почему спартанские женщины могут повелевать мужчинами, она ответила лаконично: "Потому что мы рожаем мужчин".

Этот знаменитый ответ стал квинтэссенцией роли женщины в спартанском обществе. Их влияние было неявным, но мощным. Они воспитывали будущих героев, вдохновляли мужей на подвиги и сохраняли порядок в полисе, пока мужчины сражались за его славу.

Не все античные мыслители восхищались свободой спартанских женщин. Аристотель был их главным критиком. Он видел в их влиянии на имущество и хозяйство угрозу для стабильности государства. Однако другие авторы, такие как Плутарх, восхищались их силой, мудростью и преданностью.

Спартанские женщины были воплощением идеалов своего полиса. Они были свободными, но подчинялись законам дисциплины. Они не участвовали в войнах, но их дух был столь же крепок, как и у мужчин. Их сила была в их роли матерей, хозяйствующих и вдохновляющих.

"Великие мужчины Спарты выросли под руководством великих женщин" - писал Плутарх. И это не просто слова, а истина, которая сделала спартанок уникальными фигурами в истории древнего мира и древней Спарты в частности.

Ну и немного об особенностях армии, о которых мало кто упоминает, когда говорит о Спарте.

Периэки (περίοικοι), или "окружающие", были одной из ключевых частей спартанского общества, хотя их роль в армии нередко недооценивается. Это была особая группа населения, свободные жители Лаконики, которые не имели гражданских прав, как спартиаты, но не были рабами, как илоты. Они жили в периферийных поселениях Спарты и занимались ремеслом, торговлей, мореплаванием и земледелием.

Периэки играли важную роль в военной системе. Как пишет Фукидид в своей "Истории", периэки служили в армии Спарты как лёгкая пехота и иногда — как гоплиты, особенно в периоды, когда численность спартиатов сокращалась. Они также обеспечивали логистическую поддержку, снабжая армию амуницией, оружием и продовольствием. Иногда периэки составляли значительную часть войска, что стало особенно заметно в поздний период, когда численность граждан сократилась до критических масштабов.