В издательстве музея «Гараж» вышла книга Алины Моисеевой «Балконы: почему они у нас такие». Моисеева в равной степени опирается на собственные воспоминания, разговоры с друзьями и теоретические работы об обживании пространства. Чем-то эта книга напоминает французское академическое/эссеистическое письмо вроде «Производства пространства» Анри Лефевра: Моисеева пишет о пейзаже как о важнейшей составляющей балконного опыта — и сама создаёт «текст-пейзаж».

Пейзаж меняет человека, формирует его: в книге Моисеевой мы читаем о том, как взаимодействуют с балконами и видами обычные люди и герои кинофильмов. Другие вопросы — что делают на балконе животные, какова роль балкона в живописи, как балкон вообще используется? В любом случае балкон недавнего прошлого — это «место, где советские люди проявляли агентность»; что такое балкон сегодняшний — вопрос, на который исследовательница предлагает искать ответ вместе.

📓 Алина Моисеева. Балконы: почему они у нас такие. М.: Музей современного
искусства «Гараж», 2024.

​​Рубрика «Шесть новых книг о русской литературе» скоро вернётся (Новый год и дни вокруг него — затишье в издательской деятельности), а пока статистика: о ком выпустили больше всего персональных исследований в прошлом году, согласно нашим подсчётам?

Первая тройка не вызывает никакого удивления: Пушкин (19 книг), Достоевский (15 книг), Лев Толстой (9 книг). Русская классика XIX века по-прежнему желанная тема для издательств и самая популярная область славистики. На четвёртом месте — ещё один абсолютный классик, Чехов: о нём в прошлом году вышло 6 книг. Ну, а дальше XX век начинает соперничать с XIX-м: по 5 книг — о Гоголе, Маяковском, Набокове и Бродском, 4 — о Тургеневе.

Весь список:

19: Пушкин
15: Достоевский
9: Лев Толстой
6: Чехов
5: Гоголь, Маяковский, Набоков, Бродский
4: Тургенев
3: Есенин, Платонов, Шаламов
2: Сергей Аксаков, Лермонтов, А. Островский, Сухово-Кобылин, Бунин, Горький, Брюсов, Ремизов, Шмелёв, Ахматова, Пастернак, Булгаков, Шолохов, Довлатов
1: протопоп Аввакум, Ломоносов, Батюшков, Белинский, Баратынский, Катков, Дьяконова, А. Н. Толстой, Куприн, Блок, Северянин, Гумилёв, Гиппиус, Мандельштам, М. Цветаева, А. Цветаева, Хармс, Введенский, Бажов, Леонов, В. Арсеньев, С. Третьяков, Вс. Иванов, Пришвин, Заболоцкий, Катаев, Бахтин, Фрейденберг, Гладилин, Окуджава, Самойлов, Шукшин, Астафьев, Ф. Абрамов, Вен, Ерофеев, Битов, Лимонов, Айги, Куваев, братья Стругацкие, Мамлеев, Рыжий, Влодов, Немиров, Дударев, Пелевин

Русская литература никогда не существовала в отрыве от литературы мировой. Особенно это справедливо для XX века, когда одни авторы становились любимыми для целых поколений читателей, а другие приходили в Россию с опозданием из–за советской цензуры — но, наконец оказавшись на страницах журналов и полках книжных магазинов, навсегда меняли представление о том, что такое литература. Вспоминаем наш большой материал о зарубежных писателях XX века, сформировавших русского читателя.

Посмотрите нам в глаза и честно признайтесь, знакомы ли вы с текстом «Героя нашего времени»! Открывали ли когда-нибудь Бальзака? Или хотя бы один роман Пелевина? Наберитесь смелости и расскажите друзьям, какие известные книги вы не читали.

​​Продолжаем рассказывать, какие книги посоветовали наши эксперты в новогоднем материале «Полки». Сегодня — рекомендация от филолога, историка и переводчика Николая Эппле:

«Это невероятный труд, и именно такими не очень необходимыми подвигами отчаянной сложности и живёт на самом деле культура. Я говорю о двухтомнике (в русском варианте) Эрнста Роберта Курциуса «Европейская литература и латинское Средневековье» в переводе Дмитрия Колчигина, изданном в 2020 году. Это адамантовая классика, с идеей перевести которую я сам, честно говоря, носился больше 15 лет назад. Дмитрий Колчигин, незнакомый мне, — какой-то поразительный титан и трудолюбец. Он сделал не просто перевод, но самое настоящее Издание Памятника — с отличной сопроводительной статьёй и исчерпывающими комментариями. Такими вещами держится репутация российской академической культуры, не только переводческой».

📙Эрнст Роберт Курциус. Европейская литература и латинское Средневековье: в 2 т. / пер. с немецкого Дмитрия Колчигина. М.: Издательский дом ЯСК, 2020.

Другие рекомендации — в нашем материале.

​​Русская классика — это не обязательно толстый роман. По субботам «Полка» советует один рассказ из числа наших любимых.

«Статуя Весны», рассказ замечательного поэта XIX века Якова Полонского, — грустная история мальчика Илюши, единственного сына чудаковатого доктора Константина Вавилонова. «О шалостях, свойственных его возрасту, бедный ребёнок не имел ни малейшего понятия. В доме почти не слыхать было его присутствия. Самая резвость его была какая-то тихая». Главное эстетическое впечатление всего детства Илюши — статуя, привезённая когда-то отцом из Германии, изображающая богиню Весну. Однажды мальчик влезает на стул, чтобы поцеловать статую — и разбивает её. Его не наказывают, не особенно ругают — но для впечатлительного мальчика случившееся оказывается страшным потрясением, которое ставит его на грань умопомешательства: в какой-то момент рассказ переходит в фантасмагорию в духе Одоевского, оправдываемую болезнью Илюши.

«Кто думает, что понять ребенка гораздо легче, чем человека взрослого, тот немного ошибается», — так начинается «Статуя Весны». Эта мысль вторит «Детству» Толстого, вышедшему в 1853 году: на фоне смелого эксперимента молодого Толстого рассказ Полонского остался не очень замечен, но он знаменует перемену во взгляде на детство — которая скажется в последующей русской прозе, в вещах Помяловского и Гарина-Михайловского, Достоевского и Чехова.

Прочитать «Статую Весны» можно здесь.

Дорогие друзья, горе. Лев Семёнович Рубинштейн скончался.

«Никакой не могло быть конкуренции, потому что и я, и друзья мои (мы с ними много раз это обсуждали) выросли с ощущением некоторого высокого отчаянья. Не такого отчаянья, когда хочется на себя руки наложить, а в том значении, в каком говорят «отчаянный поступок». Мы ничего не ждали от внешней среды. Считалось, что 15 человек — это очень хорошая аудитория, потому что это же какие 15 человек! Но потом аудитория стала резко количественно расти, и это было неожиданно».

Большое интервью со Львом Рубинштейном, вышедшее на «Полке» два с половиной года назад, в августе 2021-го.

Старая культура против дивного нового мира, деклассированная интеллигенция против строителей коммунизма: книга о конфликтах советских 1920-х выделялась на фоне эпохи буйным цветением метафор и прославила автора в один день.

14 января, через несколько дней после уличной аварии, скончался Лев Рубинштейн — выдающийся поэт, эссеист, наш большой друг. Лев Оборин рассказывает читателям «Полки» о его языке, иронии, лиризме, новаторстве.

Незаконченный роман Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда» породил огромное количество домыслов: чем должна была закончиться книга, мог ли заглавный герой остаться в живых, кто скрывается под личиной сыщика Дэчери? Вспоминаем версию Галины Ельшевской.

Первым прозаическим произведением о Большом терроре считается повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна», написанная ещё в 1940 году (муж Чуковской, выдающийся физик Матвей Бронштейн, был арестован в 1937-м и расстрелян в 1938-м). В 1952 году в Нью-Йорке вышел роман эмигранта второй волны Николая Нарокова «Мнимые величины», описывающий самый разгар сталинского террора. Сталинские лагеря упоминаются в эпилоге «Доктора Живаго» Пастернака. Варлам Шаламов, чьи «Колымские рассказы» часто противопоставляют прозе Солженицына, начал писать их в 1954 году. Основная часть «Реквиема» Ахматовой была написана в 1938–1940 годах (в это время в лагере сидел её сын Лев Гумилёв). В самом ГУЛАГе тоже создавались художественные произведения — особенно стихи, которые было легче запомнить.

Слово писательнице Юлии Яковлевой: «Своим друзьям я бы выбирала подарки из книг, которые объединяет одно: это графические романы. Как в моём любимом анекдоте: «Во-первых, это красиво». Эти книги очень красивы, конфетка для глаз! Во-вторых, это настоящая литература (а «Персеполис» — ещё и невероятно актуальная экзистенциально). Так что мой выбор — «Персеполис» Маржан Сатрапи: как жить, когда ты смелая образованная девочка из интеллектуальной семьи, а твоя страна — Иран.

Больше книжных рекомендаций — в нашем новогоднем материале.

📕 Маржан Сатрапи. Персеполис / пер. с французского Анны Зайцевой. М.: Бумкнига, 2021.

​​Сегодня исполнилось 250 лет со дня рождения Анны Буниной. Именно в её стихотворениях впервые в русской поэзии отчётливо зазвучал женский голос.

Оставшуюся без матери Анну воспитывала тётка, жившая в глубинке. Образование девочки было очень незамысловатым — она выучилась читать и знала четыре правила арифметики. Тем не менее уже в раннем детстве родственники заметили в ней склонность к стихотворству. Буниной было двадцать восемь, когда, получив после смерти отца небольшое наследство, она оставила дом тётки, в котором, судя по всему, была несчастна. Поехала навестить брата в Петербурге, но, к всеобщему негодованию, в село к родственникам незамужняя женщина так и не вернулась. Осталась в Петербурге, сняла квартиру и взялась за учёбу — английский, французский, физика, математика, но в первую очередь — русская словесность.

Тут музы мне простёрли руки!
Душою полюбя науки,
Лечу в Петров я град,
Наместо молодцов и франтов,
Зову к себе педантов.
Но ах! науки здесь сребролюбивы,
Мой бедный кошелёк стал пуст.
Я тотчас оскудела,
Я с горем пополам те песни пела,
Которые пришлись по вкусу вам.
Вот исповедь моим грехам!

Первый же сборник стихов «Неопытная муза» принёс Буниной славу и улучшил её финансовое положение. Императрица назначила ей ежегодную пенсию. Её талантом восхищались Державин, Дмитриев и Карамзин. Ей посвящали стихи, её назвали Русской Сафо, Северной Коринной, Десятой музой.

Но не все литераторы готовы были принять поэтессу. К примеру, Батюшков зло иронизировал, намекая на судьбу бросившейся в море со скалы греческой поэтессы:

Ты Сафо, я Фаон, об этом я не спорю,
Но, к моему ты горю,
Пути не знаешь к морю.

Бунина умерла в 1829 году после длительной и мучительной борьбы с раком, оставив после себя обширный корпус идиллий, басен, эпиграмм, од, поэм, «страстной» лирики и переводов. Узнать о Буниной больше можно из нашего интервью с Марией Нестеренко — автором книги «Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века».