Глубокое понимание вышеупомянутых 👆моделей и применение их в эмпирических исследованиях требует знаний в области математической теории игр и математической статистики. Тем не менее с их помощью можно проиллюстрировать некоторые политические процессы тем, кто не знаком с этим методологическим аппаратом или даже не очень знаком с политической наукой.

Возьмём, к примеру, информационную асимметрию. В одном из своих курсов я предлагаю студентам простую игру, которая на начальном этапе является кооперативной с ненулевой суммой (то есть выиграть могут все). Однако игроки об этом не знают. Если им не удается снять неопределённость, то на одном из первых шагов они, сами того не понимая, могут превратить её в антагонистическую игру с нулевой суммой, где победа одной команды означает поражение других. Потом на разборе мы видим, как возникающая информационная асимметрия влияет на поведение игроков и, соответственно, на исход всей игры.

А теперь поделюсь двумя наблюдениями. О первом пишут и говорят многие коллеги. Ограничение свободы слова и фактический запрет на любое альтернативное мнение становятся важнейшими факторами усиления информационной асимметрии. Преобладание лжи в публичной сфере приводит к тому, что сами источники всё больше верят в неё. Возникает порочный круг, в котором принимающие решения не только не знают реального положения дел, но и становятся заложниками своих же мифов. В итоге сами решения становятся менее адекватными, а вероятность ошибок растёт.

Второе — моё частное наблюдение. Недавно я увидел, как в СМИ и на социальных платформах обсуждаются результаты одного политического исследования. Но дело в том, что рукопись статьи, где тоже были представлены эти результаты, я рецензировал для одного научного журнала. И два раза дал отрицательную рецензию, так как там были серьёзные ошибки в операционализации понятий и индикаторов, выборке для анализа, а также в интерпретации результатов. По сути авторы подогнали методику под заранее сформулированные выводы. Не так важно, что это за авторы и журнал. Как не важно и будет ли статья в итоге опубликована в научном издании. Таких статей в наших журналах полным-полно из-за очень низкого качества рецензирования в российской политологии. Но важно то, что множество таких статей и авторов являются источниками ещё большей информационной асимметрии, так как это знание подаётся как научное или экспертное.

Нам сложно предсказать, когда произойдёт столкновение с реальностью, которое разрушит эту конструкцию. Можно лишь предположить, что вероятность этого с каждым днём растёт. И хотя мы не знаем, кто в конечном итоге проиграет в этой "игре", пока она идёт, проигрывают все.
#методология #теорияигр #политология

Уже много сказано про то, что российские политики и пропагандисты упорно отрицают чужую субъектность, когда говорят о политике, в целом, и об Украине, в частности. Добавлю ещё несколько слов от себя.

Однажды на большой российской конференции меня по недоразумению определили дискутантом на секцию, посвященную проблематике "мягкой силы". Я не был уверен, что смогу задать хорошие вопросы или грамотно отрецензировать исследования, но менять программу было уже поздно. Однако проблема проявилась совсем с другой стороны. На самой секции большинство докладов поразило меня очень высоким уровнем абстракции, не свойственным для современных эмпирических исследований. По сути это было похоже не на научное мероприятие, а на обмен мнениями по теме "геополитики", где есть несколько субъектов "мягкой силы", а остальные — лишь пешки на этой шахматной доске. Мои вопросы о субъектах, операционализациях и измерении влияния вызвали непонимание со стороны почти всех участников. Руководитель секции так прямо и заявила: "А, вы, наверное, не международник, а политолог?" (sic!). На мой утвердительный ответ она снисходительно улыбнулась и многозначительно окинула взглядом аудиторию. Меня это, конечно, не задело, но как циника сильно позабавило. Я теперь рассказываю об этом опыте коллегам в качестве анекдота.

Дело в том, что современные теории в социальных науках, наоборот, наделяют субъектностью изучаемых. Это даже проявляется в терминологии, где помимо субъектов есть ещё, например, акторы и агенты. Да, не всегда рациональные, имеющие разные ценностные ориентации, подверженные искажениям и влиянию, но при этом почти всегда принимающие решения и действующие самостоятельно. Картина же, которую видят многие наши политики, обыватели и, как оказывается, многие учёные и эксперты, сильно упрощена и остается на уровне абстракций. Одним из векторов этого упрощения как раз стало лишение субъектности тех, кто попадает в поле зрения. Особенно, если поведение наблюдаемых индивидов и общностей не согласуется с этой картиной мира. Их логика проста: "Если кто-то поступает не так, как я, значит он мыслит неправильно, глупо, нерационально, да и вообще выступает марионеткой в чужих руках".

Обывателям такой подход простителен. На мой взгляд, он во многом может объясняться низким качеством образования в области общественных наук (об этом я скоро напишу отдельно). Но наблюдать такое в среде учёных, политиков и управленцев по меньшей мере странно. Не проводя нормальных эмпирических исследований, оставаясь на том же уровне абстракции, как и политические идеологии, сложно осуществлять достойную поддержку в принятии решений.
#политология

Несколько мыслей про нашумевший случай, когда студент написал текст дипломной работы с помощью ChatGPT.

Во-первых, если верить тому, как описал весь процесс сам студент, то над текстом пришлось поработать и руками. Да и в итоге он получил "удовлетворительно", что вообще-то для дипломных защит может означать всё что угодно. Я несколько раз был свидетелем того, как комиссия "натягивает" оценку на трояк, ибо "неуд" воспринимается в том числе как свидетельство плохой работы выпускающей кафедры в течение всех нескольких лет обучения студента.

Во-вторых, студент, видимо, успешней остальных продемонстрировал навык, который лейтмотивом проходит через абсолютное большинство компетентностно-ориентированных учебных планов и рабочих программ дисциплин. Я имею в виду "умение использовать современные ИТ в профессиональной деятельности". Кто ж виноват, что профессиональная деятельность видится преподавателям и составителям учебных планов такой, что нейросеть может в ней заменить человека с таким дипломом? Уж явно не студент.

В-третьих, о самой профессиональной деятельности. В начале января я попробовал потестировать возможности ChatGPT. Но результаты настолько меня разочаровали, что я даже решил не писать об этом пост. Да, я получил неплохие абстракты и несколько толковых абзацев для введения в научной статье. Но все остальное было очень плохо. Нейронка не смогла нормально ни критически сопоставить разные подходы к решению научной проблемы (а это тоже в большой степени "реферативная" задача), ни сформулировать исследовательский дизайн, ни интерпретировать результаты (я давал теоретическую рамку и данные). Более того, решение несложной задачи, которую я даю студентам в рамках одного из курсов, я все-таки зачёл бы, но только на тройку. Скорее всего нейронка сейчас может заменить низкоквалифицированных специалистов, но мне пока бояться нечего. Это при том, что я не такой уж большой учёный, да и сам тексты пишу средние. В том числе в этом могут убедиться читатели канала.

И последнее. В социальных науках в России основной упор идет на создание текстов. От учёных и преподавателей требуют статьи, те в свою очередь требуют тексты от студентов. Эту задачу студенту и помог решить ChatGPT. Что хотели на выходе, то и получили. С таким же успехом можно "сварганить" статью и опубликовать в средненьком российском журнале. Но помимо написания текстов нужно уметь проводить исследования, анализировать, принимать решения и т.д. А с этим в российских общественных науках большая проблема. Обратите внимание, что даже регулярные семинары для учёных и преподавателей посвящены тому, как писать статьи для высокорейтинговых журналов. Хотя большинство нужно учить умению проводить научные исследования. Навыки написания текстов и компиляции знания из источников, конечно, важны, но они вторичны по отношению к умениям разрабатывать исследовательские/аналитические дизайны и создавать новое знание в результате своей работы. Но подробнее об этом напишу ещё на следующей неделе. #управлениенаукой #политология

Уже много сказано коллегами про псевдонауку деструктологию, представители которой подготовили экспертные заключения в деле Беркович и Петрийчук. Но я добавлю ещё. Дело в том, что таких "деструктологов" в отечественных социальных науках полным полно, и они есть почти на каждом факультете политологии, социологии или международных отношений. Просто они довольно незаметны, пока их "труд" не попадает в поле зрения общественности. Я, например, знаю лично некоторых подобных экспертов (из недавнего — дело Александры Скочиленко). Это вполне нормальные люди. Я не хочу выступать тут их адвокатом, но проблему вижу не столько в том, что они "продались режиму" или спешат выслужиться перед начальством. Они, как это банально ни звучит, не понимают, что занимаются псевдонаучной работой. Выступают друг для друга на многочисленных конференциях, где не принято дискутировать, отправляют тексты в журналы, где нет нормального рецензирования. И в итоге многие за годы в науке не сталкиваются с критикой своей работы.

Политический учёный Владимир Гельман (кстати, вот его канал @grey_dolphin_3) однажды назвал российскую политологию наукой без исследований. В целом, можно согласиться с этим тезисом: большинство публикуемых в российских политологических журналах текстов представляют из себя не научные статьи, а эссе. Среди них, между прочим, изредка, но бывают очень хорошие эссе. Я в этом отношении лишь выступаю за демаркацию и точность понятий. Но я бы добавил, что российская политология — это наука суждений. Когда я пытаюсь с некоторыми коллегами на эту тему подискутировать, то меня обвиняют в том, что я позитивист, а они, мол, конструктивисты. При этом не верно ни первое, ни второе.

Политология как наука суждений произрастает из повсеместного релятивизма, с которым сталкиваются все ещё будучи студентами, когда преподаватель вместо рассказа об исследованиях и методологии вещает о своей картине мира. Откуда же у студентов и людей, считающих себя учёными, возьмётся знание о том, что мир вокруг хоть в какой-то степени, но познаваем?

Я с этим сталкиваюсь повсеместно. Иногда в комментарии к моим постам тоже приходят такие релятивисты. От них не услышишь рациональных аргументов, но зато они оперируют понятиями "нравится/не нравится". Социальное знание для них строится на основе их собственных ценностных позиций и политических суждений. Точно такие же политологи и социологи публикуют тонны "научных статей", где нет исследований, но зато есть суждения, выступают в СМИ, пишут экспертные заключения для судов.

Частично объяснение этому феномену дали М. Соколов и К. Титаев, предложив термины провинциальная и туземная наука (1). Но вот ответственность за такое положение вещей несёт всё научное сообщество. Многие настоящие исследователи регулярно воротили нос от провинциальных и туземных учёных и их мероприятий. В отсутствие дискуссии мы и получили псевдоучёных и псевдонаучные школы, от которых теперь зависят жизни людей. #политология

(1) Соколов, М. М. Провинциальная и туземная наука / М. М. Соколов, К. Д. Титаев // Антропологический форум. – 2013. – № 19. – С. 239-275. – EDN SWNIWB.

В середине нулевых я несколько раз подряд ездил на конференцию, которую организовывал Центр изучения Восточной Европы Варшавского университета. Российским исследованиям там традиционно было посвящено много докладов. В эти годы уже наметился устойчивый тренд на усиление авторитарного режима, что способствовало росту научного интереса к политическим трансформациям в России. Тем не менее уже тогда я обратил внимание на странную оптику, которую использовали многие выступающие. В основе большинства докладов были либо морально-этические оценки, либо попытки выдать желаемое за действительное. То есть опять же политические суждения вместо результатов политологических исследований. Постепенно на конференции политическое содержание стало доминировать над научным, и я просто перестал туда ездить. Возможно, я сам чуть вырос в профессиональном плане и стал видеть то, чего раньше не замечал. Чтобы избежать неуместных обобщений, замечу, что несколько лет спустя я побывал на факультете политических наук и журналистики Варшавского университета. И там встретил учёных, которые оказались со мной солидарны в оценке своих же коллег из Центра изучения Восточной Европы.

А вспомнил я об этом в связи с недавним семинаром, в котором принял участие. Здесь в университете были учёные-международники из Польши, которые выступили с докладом о войне. И если описательная часть, которую в первую очередь сделали для студентов, была на достойном уровне, то аналитический блок и научная дискуссия, на мой взгляд, совсем не получились. На все вопросы, которые были заданы, в том числе и мной, ответы были сформулированы без опоры на какие-то исследования и данные. Некоторые тезисы совсем были взяты с потолка: вроде "85% россиян — имперцы, которые хотят поработить соседей". А прогнозы — опять же попытка выдать желаемое за действительное (wishful thinking).

Я совсем не против того, чтобы у исследователей была гражданская позиция. Это нормально. Но я регулярно сталкиваюсь с тем, когда эта гражданская позиция выдаётся за экспертное мнение. Так что проблема, о которой я написал в предыдущем посте, вообще-то существует не только в России. Политология как наука суждений кристаллизуется там, где учёные не владеют современным инструментарием политических исследований. Особенно это бросается в глаза на фоне стремительного развития методов — и качественных, и количественных, — которое можно наблюдать в последние лет двадцать. Хотя термин "революция достоверности" чаще используется в контексте развития экономической науки, в политологию и другие смежные социальные науки эта революция тоже привнесла немало.

Вышесказанное справедливо даже для США, считающихся интеллектуальным центром мировой политологии. Если обратить внимание на университеты второго-третьего эшелона, можно обнаружить множество учёных, работы которых тоже основаны на суждениях, а не исследованиях. А в такой специфической области как area studies и в ведущих университетах есть представители политологии суждений. Небезызвестный М. МакФол, работающий сейчас в Стэнфорде, например.

И последнее. Я не хочу, чтобы кто-то увидел в моих постах только негатив относительно обозначенных тенденций. Артикуляция политических суждений для науки, скорее, имеет даже положительный эффект, так как стимулирует дискуссию и исследования. Естественно, там, где для этого есть соответствующие условия. В России, к слову, их нет, поэтому и дискуссия и исследования почти отсутствуют. Но, в целом, проблема, на мой взгляд, в том, что выходя за пределы научного сообщества суждения воспринимаются обывателями как научное знание. А авторы этих суждений такому пониманию только способствуют. И происходит это не только в России. #политология

Спасибо коллегам из Лаборатории прикладного сетевого анализа ВШЭ @anrlab за ссылку на новую статью о сообществах в области политической науки. Мне не раз в последнее время приходилось участвовать в разных дискуссиях о том, как фрагментируется поле политических исследований. И в этом отношении "острова" не только хорошая метафора, но и уже устоявшийся термин. Политика в современном мире есть почти во всех сферах общественной жизни, а не только там, где государство. Поэтому множатся и предметные области исследований.

Как я уже упомянул, в прошлом месяце принял участие во Всемирном конгрессе политической науки в Буэнос-Айресе. И сейчас уже без эмоций опубликую серию постов об этой поездке. Тем более что и помимо конгресса есть несколько аспектов по тематике канала. И даже будут фотографии! Начну с общих впечатлений.

Во-первых, для меня это самый содержательный Конгресс IPSA из всех, в которых я участвовал. Правда, немного разочаровали пленарные заседания. Они были скучные, а содержание докладов настолько банальным, что даже и пересказать нечего. Зато почти все панели, которые я посетил очень порадовали качеством исследований, докладами и дискуссиями.

Во-вторых, на Конгресс приглашают буквально всех. То есть фильтр отбора заявок существует лишь для того, чтобы отсеять уж совсем фриков. В результате на одной панели могут быть представлены и крутые исследования авторитетных учёных, и простенькие студенческие работы. Но именно это и отличает Конгресс от мероприятий по конкретной тематике. Основная задача — организация пресловутого нетворкинга, чтобы, с одной стороны, научные "острова" формировались, а с другой — постоянно между собой сообщались. Но во всём этом многообразии для меня лично выделяется низкое качество исследований представителей пост-советского пространства. Один из докладов (не из России) вообще походил на выжимку из Википедии. Я не знаю, с чем это связано. Возможно, сильные учёные (а они есть) по каким-то причинам не ездят на конгресс. Или это всё моё когнитивное искажение. Но впечатление такое осталось, и с этим ничего не поделать. Проблемы российского политологического сообщества, о которых я регулярно здесь пишу, существуют и в других странах бывшего СССР.

В-третьих, заметен прогресс в качественных и смешанных методах. Если раньше доминировали количественные, то теперь и сами методологии, и требования к этике, валидности, проверяемости настолько высоки, что всё больше учёных изучают, а что же там "прячется" за цифрами.
#политология

Принимаю участие в конгрессе Бразильской ассоциации политической науки, который проходит в Сальвадоре, штат Баия. И хочу поделиться некоторыми интересными, на мой взгляд, наблюдениями.

Во-первых, бразильские политологи очень сфокусированы на изучении процессов в своей собственной стране. Здесь есть реальная политика на всех уровнях, и её можно и нужно изучать. В отличие, например, от России, где особенно на последних конференциях я часто обращал внимание на тенденцию к отстранению от внутрироссийских проблем. То есть российскую политику, конечно, исследовали и продолжают это делать, но при этом многие избегают острых тем, вообще предпочитают изучать другие страны или концентрируются на общетеоретических проблемах.

Во-вторых, я в очередной раз убедился в том, насколько в бразильской академии не любят, и скорее даже ненавидят Болсонару. К сожалению, в некоторых случаях это, на мой взгляд, сказывается на объективности и качестве исследований.

И наконец, самое, как мне кажется, интересное. Если в России сейчас тема БРИКС очень популярна и в публичном дискурсе, и в социальных науках, то здесь о БРИКС я почти ничего не слышал и не видел. Среди большого количества докладов только в трёх в названии или аннотации фигурирует эта аббревиатура. В секциях, посвящённых глобальной политике и международным отношениям, намного больше внимания уделяется Глобальному Югу. Более того, в двух докладах, один из которых был на пленарном заседании, учёные использовали новый для меня подход к группировке стран: BASIC (Brasil, África do Sul, Índia, China). Россию из этой когорты просто выкинули. Правда, пока не знаю, совпадение это или уже какая-то тенденция.
#политология