Государственный капитализм в Иране: уровень предприятий. Окончание
Прежде чем переходить к непосредственно крупному бизнесу, расскажу про процессы приватизации в 1990-2010-е гг.
Про 1980-е и национализацию компаний я уже рассказал выше. В 1989 г., с первым сроком президента Хашеми-Рафсанджани (1989-1997), в стране начались процессы квазиприватизации. Квази - потому что во многих случаях компании меняли собственника на полу-государственного. В частности, из 331 приватизированной в 1989-1994 гг. компании, примерно половина перешла в собственной квазигосударственных организаций типа того же Мостафазана и Фонда Мучеников.
Третья крупная волна реструктурирования бизнеса относится к президентству Махмуда Ахмадинежада (2005-2013). Его правительства внедрили ещё один инструмент приватизации - т.н. "акции справедливости". Его смысл состоят в том, что продавать компании на уровне останов. Каждый иранец получал такие акции как актив, приносящий дивиденды, продаваемый по сниженной цене с учётом принадлежности покупателя к бедной группе по уровню дохода и принадлежности к определённым профессиям. Так же на уровне провинций создавались инвестиционные кооперативы: Инвестиционный кооператив Исфахана, Инвестиционный кооператив Йезда и т.д. Правда, они были не очень эффективны и фактически не выплачивали дивиденды.
Если же посмотреть на то, как активы распределялись фактически, то можно обратить внимание на неочевидный момент. Наиболее активно приватизация шла во время обоих сроков Ахмадинежада, при этом во время первого срока ключевую роль играли акции справедливости. При этом, конечно, традиционные фондовые рынки, аукционы и договорные передачи также были значимы, особенно на втором его сроке. Если же просто посчитать, то ~87% всех активов были приватизированы именно при нём.
А теперь переходим непосредственно к бизнесу. Как видно из таблички, на 2013-2014 гг. первые 100 из 500 крупнейших компаний получали 86% доходов. И снова оказывается, что иранский крупный бизнес сверхскоцентрирован.
Если же посмотреть на то, как именно компании охватывают разные сектора, то получится следующее. Во-первых, концентрация сильно различается по секторам. Самые олигопольные это нефть, транспорт, горнодобывающий, коммунальные услуги и связь. Во-вторых, в Иране отсутствует доминирующая категория собственности для всех секторов. При этом самая частая из них это государственная собственность. В-третьих, вторая самая частая форма осуществляется через инвесторов, связанных с крупными конгломератами.
Дополнительно можно отметить, что помимо этого, провинциальные собственники во всех отраслях, где они представлены, обладают миноритарной долей: нефть, технологии, связь, транспорт, горнодобывающая, металлообработка, нефтехимия, банкинг. Ну и чистые частники контролируют услуги по недвижимости, автопром, резину и пластик, банкинг; плюс у них также есть миноритарные доли в производстве цемента и страховании.
Если же подводить итог, то можно сказать, что после национализации 1980-х гг. негосударственные собственники в разных формах сильно расширили количество своих активов, полученных в ходе приватизации. При всём при том, что сам по себе бизнес сверцентрализован и государство является крупнейшим собственником предприятий по отраслям, квазигосударственные фонды, пенсионные и провинциальные организации, а также частный бизнес также играют значимую роль в зависимости от отрасли.
Источник: Harris Kevan. 2019. Iran’s Commanding Heights: Privatization and Conglomerate Ownership in the Islamic Republic. Crony Capitalism in the Middle East: Business and Politics from Liberalization to the Arab Spring. Oxford: Oxford University Press. P. 363-399.
Прежде чем переходить к непосредственно крупному бизнесу, расскажу про процессы приватизации в 1990-2010-е гг.
Про 1980-е и национализацию компаний я уже рассказал выше. В 1989 г., с первым сроком президента Хашеми-Рафсанджани (1989-1997), в стране начались процессы квазиприватизации. Квази - потому что во многих случаях компании меняли собственника на полу-государственного. В частности, из 331 приватизированной в 1989-1994 гг. компании, примерно половина перешла в собственной квазигосударственных организаций типа того же Мостафазана и Фонда Мучеников.
Третья крупная волна реструктурирования бизнеса относится к президентству Махмуда Ахмадинежада (2005-2013). Его правительства внедрили ещё один инструмент приватизации - т.н. "акции справедливости". Его смысл состоят в том, что продавать компании на уровне останов. Каждый иранец получал такие акции как актив, приносящий дивиденды, продаваемый по сниженной цене с учётом принадлежности покупателя к бедной группе по уровню дохода и принадлежности к определённым профессиям. Так же на уровне провинций создавались инвестиционные кооперативы: Инвестиционный кооператив Исфахана, Инвестиционный кооператив Йезда и т.д. Правда, они были не очень эффективны и фактически не выплачивали дивиденды.
Если же посмотреть на то, как активы распределялись фактически, то можно обратить внимание на неочевидный момент. Наиболее активно приватизация шла во время обоих сроков Ахмадинежада, при этом во время первого срока ключевую роль играли акции справедливости. При этом, конечно, традиционные фондовые рынки, аукционы и договорные передачи также были значимы, особенно на втором его сроке. Если же просто посчитать, то ~87% всех активов были приватизированы именно при нём.
А теперь переходим непосредственно к бизнесу. Как видно из таблички, на 2013-2014 гг. первые 100 из 500 крупнейших компаний получали 86% доходов. И снова оказывается, что иранский крупный бизнес сверхскоцентрирован.
Если же посмотреть на то, как именно компании охватывают разные сектора, то получится следующее. Во-первых, концентрация сильно различается по секторам. Самые олигопольные это нефть, транспорт, горнодобывающий, коммунальные услуги и связь. Во-вторых, в Иране отсутствует доминирующая категория собственности для всех секторов. При этом самая частая из них это государственная собственность. В-третьих, вторая самая частая форма осуществляется через инвесторов, связанных с крупными конгломератами.
Дополнительно можно отметить, что помимо этого, провинциальные собственники во всех отраслях, где они представлены, обладают миноритарной долей: нефть, технологии, связь, транспорт, горнодобывающая, металлообработка, нефтехимия, банкинг. Ну и чистые частники контролируют услуги по недвижимости, автопром, резину и пластик, банкинг; плюс у них также есть миноритарные доли в производстве цемента и страховании.
Если же подводить итог, то можно сказать, что после национализации 1980-х гг. негосударственные собственники в разных формах сильно расширили количество своих активов, полученных в ходе приватизации. При всём при том, что сам по себе бизнес сверцентрализован и государство является крупнейшим собственником предприятий по отраслям, квазигосударственные фонды, пенсионные и провинциальные организации, а также частный бизнес также играют значимую роль в зависимости от отрасли.
Источник: Harris Kevan. 2019. Iran’s Commanding Heights: Privatization and Conglomerate Ownership in the Islamic Republic. Crony Capitalism in the Middle East: Business and Politics from Liberalization to the Arab Spring. Oxford: Oxford University Press. P. 363-399.
Региональная политика в Иране, или откуда взялся остан Ардебиль
Исследований про муниципальную и региональную политику в Иране крайне мало, и потому каждое из них является ценным. Сегодня я вам расскажу про одно из них.
До 1937 г. Иран был разделён на крупные провинции айаляты и малые, вилайеты. Часть вилайетов были частью айалятов, часть управлялась напрямую из Тегерана. Центральное правительств назначало напрямую губернаторов и айалятов, и вилайетов, при этом часто фактически они были наследственными. В 1938 г. Реза-шах создал современную унитарную систему административного деления, основанной на французской и прусской. Страна была разделена на шахристаны (районы), бахщи (муниципалитеты) и дехестаны (группы деревень). И, в отличие от французской модели, шахристаны были объединены в 10 останов (провинции).
Айалят Азербайджан был разделён на 2 части: Третью провинцию с центром в Тебризе и Четвёртую, со столицей в Урмии. Третья провинция состояла из двух районов: Тебриза и Ардебиля. Позже, во время советской оккупации на территории Третьей провинции была создана марионеточная Азербайджанская демократическая республика, просуществовавшая около года. В 1960 г. Третья и Четвёртая стали соответственно Восточным и Западным Азербайджанами.
В Восточном Азербайджане было 2 главных города: Тебриз и Ардебиль, что само по себе создавало конфликтную ситуацию. При этом Ардебиль в Восточном Азербайджане был всегда вторым, что не позволяло балансировать недовольство элит внутри провинции. При этом Ардебиль был постоянно менее развитым чем Тебриз, т.к. Тебриз это ещё и крупный промышленный и культурный центр региона.
Помимо этого, между Тебризом и Ардебилем существовали культурные противоречия. Ардебиль был исторической столицей региона, а Тебриз - недавней; Ардебиль более консервативный, Тебриз - более космополитичный. Также отличаются и диалекты персидского. В целом Ардебиль был периферией внутри периферии.
В течение как минимум 1960-1970-х гг. жители будущей провинции Ардебиль регулярно писали письма и запросы правительству страны, желая отделиться от Восточного Азербайджана. И после Исламской революции их желание наконец смогло исполниться. В 1980 г. Министерство внутренних дел создало законопроект по отделению Ардебиля, однако из-за начала Ирано-Иракской войны его обсуждение отложили. В 1983 г. Меджлис опубликовал специальный "Закон об определении критериев административного деления", которое дало возможность Правительству Ирана создавать новые провинции с одобрения Меджлиса.
Во время Ирано-Иракской войны ардебильцы стали её значимыми участниками, что привело к усилению локального патриотизма. В 1990 г. часть наиболее активных жителей Ардебиля создали "Комиссию по решению проблемы района Ардебиль" в офисе пятничного имама этого района. Эта группа состояла из базарных торговцев, улемов, родственников мучеников, ветеранов войны и профессионалов. Она начала лоббировать выделение большего количества денег району.
В 1991 г. президент Рафсанджани посетивший только что ставший независимым от СССР Азербайджан, и после этого прилетел в Ардебиль. Ардебильцы призывали его к выделению новой провинции, и он сказал, что услышал их. В 1992 г., во время траурных дней Ашуры, шла кампания по сбору подписей за создание новой провинции. По её итогам были собраны тысячи подписей, часть из них были написаны кровью. И эта петиция отправилась в Тегеран.
Летом 1992 г. правительство страны предложило план по созданию новых провинций, среди них был и Ардебиль. В начале 1993 г. начались обсуждения по поводу названия и территорий, которые должны были войти в новую провинцию. Это привело к жёсткому конфликту с Тебризом. Весной 1993 г. было второе чтение, во время которого также уточнялись названия новых провинций. Наконец, летом 1993 г. новая провинция Ардебиль создана иранским правительством. И.о. губернатора сначала был губернатор Восточного Азербайджана. А через несколько месяцев первым постоянным губернатором стал выходец из Западного Азербайджана.
Исследований про муниципальную и региональную политику в Иране крайне мало, и потому каждое из них является ценным. Сегодня я вам расскажу про одно из них.
До 1937 г. Иран был разделён на крупные провинции айаляты и малые, вилайеты. Часть вилайетов были частью айалятов, часть управлялась напрямую из Тегерана. Центральное правительств назначало напрямую губернаторов и айалятов, и вилайетов, при этом часто фактически они были наследственными. В 1938 г. Реза-шах создал современную унитарную систему административного деления, основанной на французской и прусской. Страна была разделена на шахристаны (районы), бахщи (муниципалитеты) и дехестаны (группы деревень). И, в отличие от французской модели, шахристаны были объединены в 10 останов (провинции).
Айалят Азербайджан был разделён на 2 части: Третью провинцию с центром в Тебризе и Четвёртую, со столицей в Урмии. Третья провинция состояла из двух районов: Тебриза и Ардебиля. Позже, во время советской оккупации на территории Третьей провинции была создана марионеточная Азербайджанская демократическая республика, просуществовавшая около года. В 1960 г. Третья и Четвёртая стали соответственно Восточным и Западным Азербайджанами.
В Восточном Азербайджане было 2 главных города: Тебриз и Ардебиль, что само по себе создавало конфликтную ситуацию. При этом Ардебиль в Восточном Азербайджане был всегда вторым, что не позволяло балансировать недовольство элит внутри провинции. При этом Ардебиль был постоянно менее развитым чем Тебриз, т.к. Тебриз это ещё и крупный промышленный и культурный центр региона.
Помимо этого, между Тебризом и Ардебилем существовали культурные противоречия. Ардебиль был исторической столицей региона, а Тебриз - недавней; Ардебиль более консервативный, Тебриз - более космополитичный. Также отличаются и диалекты персидского. В целом Ардебиль был периферией внутри периферии.
В течение как минимум 1960-1970-х гг. жители будущей провинции Ардебиль регулярно писали письма и запросы правительству страны, желая отделиться от Восточного Азербайджана. И после Исламской революции их желание наконец смогло исполниться. В 1980 г. Министерство внутренних дел создало законопроект по отделению Ардебиля, однако из-за начала Ирано-Иракской войны его обсуждение отложили. В 1983 г. Меджлис опубликовал специальный "Закон об определении критериев административного деления", которое дало возможность Правительству Ирана создавать новые провинции с одобрения Меджлиса.
Во время Ирано-Иракской войны ардебильцы стали её значимыми участниками, что привело к усилению локального патриотизма. В 1990 г. часть наиболее активных жителей Ардебиля создали "Комиссию по решению проблемы района Ардебиль" в офисе пятничного имама этого района. Эта группа состояла из базарных торговцев, улемов, родственников мучеников, ветеранов войны и профессионалов. Она начала лоббировать выделение большего количества денег району.
В 1991 г. президент Рафсанджани посетивший только что ставший независимым от СССР Азербайджан, и после этого прилетел в Ардебиль. Ардебильцы призывали его к выделению новой провинции, и он сказал, что услышал их. В 1992 г., во время траурных дней Ашуры, шла кампания по сбору подписей за создание новой провинции. По её итогам были собраны тысячи подписей, часть из них были написаны кровью. И эта петиция отправилась в Тегеран.
Летом 1992 г. правительство страны предложило план по созданию новых провинций, среди них был и Ардебиль. В начале 1993 г. начались обсуждения по поводу названия и территорий, которые должны были войти в новую провинцию. Это привело к жёсткому конфликту с Тебризом. Весной 1993 г. было второе чтение, во время которого также уточнялись названия новых провинций. Наконец, летом 1993 г. новая провинция Ардебиль создана иранским правительством. И.о. губернатора сначала был губернатор Восточного Азербайджана. А через несколько месяцев первым постоянным губернатором стал выходец из Западного Азербайджана.
О чём говорит эта история? Во-первых, в Иране этнический и культурный факторы играют большую роль, и могут так или иначе повлиять на формирование административных границ внутри страны. Во-вторых, давление на политический режим, даже если он авторитарный, может сработать, особенно если среди союзников если часть истеблишмента (духовенство) и социально одобряемой группы (ветераны, родственники мучеников). В-третьих, это была одна из форм возникающего гражданского общества, пусть и в такой странной форме. В-четвёртых, это очередной аргумент в пользу того, что Исламская республика это не монолитная диктатура, а сложная комбинация разных акторов и институтов, действующих в зависимости от ситуации, пусть и с учётом глобальных правил игры.
Источник: Chehabi Houshang. 1997. Ardabil becomes a province: Center-periphery relations in Iran. // International Journal of Middle East Studies. Vol. 29 No. 2. P. 235-253.
Источник: Chehabi Houshang. 1997. Ardabil becomes a province: Center-periphery relations in Iran. // International Journal of Middle East Studies. Vol. 29 No. 2. P. 235-253.
Провинции Ирана, 1939; Советская оккупация севера Ирана; Провинции, 1956, 1972, 1986, 1990, 1996, 2001, с 2011.
Иранский философ Акбар Гянджи с Хабермасом; книга интервью иранских интеллектуалов с ним же; вырезка из газеты с новостью о приезде Хабермаса в Иран
Юрген Хабермас в Тегеране
Эта заметка открывает небольшой цикл статей про выдающихся европейских и американских мыслителей, посещавших Иран в 2000-2010-е гг. Они будут появляться с перерывами.
В 2002 г. Юрген Хабермас посетил Иран, где пробыл в течение недели. Он провёл там курс лекций, а после возвращения дал несколько интервью европейским изданиям.
В своих интервью он рассказывает об общении с муллами на тему транспозиции религиозного языка в философский и светский. Он отмечал, что большинство иранских социологов, с которыми он общался, учились во Франции и англо-саксонских странах. Да и в целом, что иранцы знают европейцев, да и "Запад" в целом лучше, чем наоборот. При всё при том, дебаты между Резой Ардакани и Абдолькаримом Сорушем шли на концептуальном языке, выработанном Поппером и Хайдеггером.
Помимо этого, Хабермас пообщался с Мохсеном Кадиваром, одним из ведущих иранских философов-реформаторов. Они обсуждали что такое реформы, как далеко они могут зайти, насколько серьёзно реформаторы хотят отделить государство от религии. В итоге Кадивар ему сказал, что необходимо двигаться вперёд шаг за шагом и меняться.
Ещё одно его наблюдение - почему ислам по крайней мере частично ассоциировался со свободой. Династия Пехлеви была крайне коррумпированной, технократичной и отчуждённой от самих иранцев. И ислам оставался единственной моральной силой. Так что для многих революционеров ислам и имя Хомейни были важнейшими фактами их собственных биографий, на которых они строили свою идентичность.
Его впечатления от поездки были так сильны, что он позже опубликовал статью про религию в публичной сфере, где активно ссылался на пример Ирана. Ещё одно следствие - сами иранцы написали статью про роль Хабермаса для иранских интеллектуалов.
* Jürgen Habermas, retour d'Iran. 01.04.2003. Frankfurter Allgemeine Zeitung.
** Jürgen Habermas trifft im Iran auf eine gesprächsbereite Gesellschaft. 13.06.2002. Frankfurter Allgemeine Zeitung.
*** Habermas Jürgen. 2005. Religion in the public sphere. // Philosophia Africana. Vol. 8. No. 2. P. 99-109.
**** Paya Ali, Ghaneirad Mohammad Amin. 2007. Habermas and Iranian intellectuals. // Iranian Studies. Vol. 40. No. 3 P. 305-334.
Эта заметка открывает небольшой цикл статей про выдающихся европейских и американских мыслителей, посещавших Иран в 2000-2010-е гг. Они будут появляться с перерывами.
В 2002 г. Юрген Хабермас посетил Иран, где пробыл в течение недели. Он провёл там курс лекций, а после возвращения дал несколько интервью европейским изданиям.
В своих интервью он рассказывает об общении с муллами на тему транспозиции религиозного языка в философский и светский. Он отмечал, что большинство иранских социологов, с которыми он общался, учились во Франции и англо-саксонских странах. Да и в целом, что иранцы знают европейцев, да и "Запад" в целом лучше, чем наоборот. При всё при том, дебаты между Резой Ардакани и Абдолькаримом Сорушем шли на концептуальном языке, выработанном Поппером и Хайдеггером.
Помимо этого, Хабермас пообщался с Мохсеном Кадиваром, одним из ведущих иранских философов-реформаторов. Они обсуждали что такое реформы, как далеко они могут зайти, насколько серьёзно реформаторы хотят отделить государство от религии. В итоге Кадивар ему сказал, что необходимо двигаться вперёд шаг за шагом и меняться.
Ещё одно его наблюдение - почему ислам по крайней мере частично ассоциировался со свободой. Династия Пехлеви была крайне коррумпированной, технократичной и отчуждённой от самих иранцев. И ислам оставался единственной моральной силой. Так что для многих революционеров ислам и имя Хомейни были важнейшими фактами их собственных биографий, на которых они строили свою идентичность.
Его впечатления от поездки были так сильны, что он позже опубликовал статью про религию в публичной сфере, где активно ссылался на пример Ирана. Ещё одно следствие - сами иранцы написали статью про роль Хабермаса для иранских интеллектуалов.
* Jürgen Habermas, retour d'Iran. 01.04.2003. Frankfurter Allgemeine Zeitung.
** Jürgen Habermas trifft im Iran auf eine gesprächsbereite Gesellschaft. 13.06.2002. Frankfurter Allgemeine Zeitung.
*** Habermas Jürgen. 2005. Religion in the public sphere. // Philosophia Africana. Vol. 8. No. 2. P. 99-109.
**** Paya Ali, Ghaneirad Mohammad Amin. 2007. Habermas and Iranian intellectuals. // Iranian Studies. Vol. 40. No. 3 P. 305-334.
Аятолла Хомейни - шиитский Томас Гоббс?
Одна из довольно интересных тем, связанных с Ираном - сравнительная политическая теория в контексте велайт-э факих.
Велайт-э факих это официальная идеология Исламской республики, согласно которой глава государства, Верховный руководитель (ВР), исполняет обязанности Скрытого (Двенадцатого) Имама, управляя шиитами.
Велайт-э факих порой сравнивается с неоплатоническими идеями, где Верховный юрист трактуется как философ-монарх-мистик. При этом в работах самого Хомейни чисто мистических и платонических элементов довольно мало. Однако существует интерпретация, согласно которой его идеи порывают с традиционными шиитскими представлениями о государстве и религии, и велаят-э факих привести к светскому пониманию государства, не смотря на то, что легитимность она черпает из религии.
В 1943 г. Хомейни публикует "Раскрытие секретов", где выступает за принципы Конституционной революции, и не рекомендует прямое правление шиитских юристов, однако выступает за их надзор над законопроектной деятельностью в парламенте.
В 1970 г. он опубликовал "Исламское правление", где серьёзно изменил свой подход. Он её начинает с того, что ислам это религия права, и миссия Пророка это принести божественное право людям. Законы должны быть внедрены, задействованы, и за ними надо осуществлять надзор. Законы должны быть исполнены, и должен быть кто-то, кто их исполнит. Кто их должен исполнять? Во времена жизни Пророка это было очевидно. А после? При этом если Пророк не оставил преемника, то его миссия провалена. Значит, он его оставил. И его преемники это двенадцать имамов. Хомейни там же так же пишет о том, что назначение этих имамов это доказательство необходимости государства, основанного на исламском праве. Однако снова вопрос - кто должен править в отсутствие Скрытого имама?
Хомейни отвечает на этот вопрос так: это должен быть специалист по исламскому праву, он должен идеально знать как оно устроено, и как его использовать. Из этого аятолла делает вывод, что, так сказать, временно исполняющим обязанности Скрытого имама, должен быть исламский юрист (факих). После этого он обращается к традиционному шиитскому аргументу, согласно которому Шестой имам определил что шиитские юристы представляют Скрытого имама, для исполнения и государственных, и судейских функций. Именно эта доктрина стала основой Исламской республики в версии 1979 г. и послереволюционного строительства в Иране в течение 10 лет.
Однако взгляды Хомейни не стояли на месте. После революции оказалось, что исламских законов недостаточно, и необходимо светское гражданское право. Новый режим признал такую возможность, только с оговоркой, что оно должно быть совместимо с шариатом. Для проверки законопроектов на совместимость новых законопроектов с шариатом и Конституцией ИРИ был создан Наблюдательный совет (НС), состоящий из 12 человек: 6 светских юристов и 6 факихов. На соответствие нормам шариата законопроекты проверяют только факихи, на соответствие нормам Конституции - и факихи, и юристы.
В 1987 г. возник важный прецендент, показывающий эволюцию взглядов Хомейни. Тогда левый министр труда Аболькасем Сархаддизаде отправил запрос к Хомейни по поводу того, каким должны быть отношения между государством и частным сектором, сотрудниками и покупателями - в общем, его интересовал религиозный статус классических социальных политик. Хомейни ответил, что государство вправе регулировать операции частного бизнеса. Традиционалист аятолла Гольпаегани, секретарь Наблюдательного совета, возразил, что это вообще-то несовместимо с шариатом и шиитским правом. Хомейни подтвердил свою приверженность идеям НС, однако отказался менять свою позицию. И тут важно понимать, что шариат защищает частную собственность и индивидуальные трудовые права (типа зарплат и цен).
Одна из довольно интересных тем, связанных с Ираном - сравнительная политическая теория в контексте велайт-э факих.
Велайт-э факих это официальная идеология Исламской республики, согласно которой глава государства, Верховный руководитель (ВР), исполняет обязанности Скрытого (Двенадцатого) Имама, управляя шиитами.
Велайт-э факих порой сравнивается с неоплатоническими идеями, где Верховный юрист трактуется как философ-монарх-мистик. При этом в работах самого Хомейни чисто мистических и платонических элементов довольно мало. Однако существует интерпретация, согласно которой его идеи порывают с традиционными шиитскими представлениями о государстве и религии, и велаят-э факих привести к светскому пониманию государства, не смотря на то, что легитимность она черпает из религии.
В 1943 г. Хомейни публикует "Раскрытие секретов", где выступает за принципы Конституционной революции, и не рекомендует прямое правление шиитских юристов, однако выступает за их надзор над законопроектной деятельностью в парламенте.
В 1970 г. он опубликовал "Исламское правление", где серьёзно изменил свой подход. Он её начинает с того, что ислам это религия права, и миссия Пророка это принести божественное право людям. Законы должны быть внедрены, задействованы, и за ними надо осуществлять надзор. Законы должны быть исполнены, и должен быть кто-то, кто их исполнит. Кто их должен исполнять? Во времена жизни Пророка это было очевидно. А после? При этом если Пророк не оставил преемника, то его миссия провалена. Значит, он его оставил. И его преемники это двенадцать имамов. Хомейни там же так же пишет о том, что назначение этих имамов это доказательство необходимости государства, основанного на исламском праве. Однако снова вопрос - кто должен править в отсутствие Скрытого имама?
Хомейни отвечает на этот вопрос так: это должен быть специалист по исламскому праву, он должен идеально знать как оно устроено, и как его использовать. Из этого аятолла делает вывод, что, так сказать, временно исполняющим обязанности Скрытого имама, должен быть исламский юрист (факих). После этого он обращается к традиционному шиитскому аргументу, согласно которому Шестой имам определил что шиитские юристы представляют Скрытого имама, для исполнения и государственных, и судейских функций. Именно эта доктрина стала основой Исламской республики в версии 1979 г. и послереволюционного строительства в Иране в течение 10 лет.
Однако взгляды Хомейни не стояли на месте. После революции оказалось, что исламских законов недостаточно, и необходимо светское гражданское право. Новый режим признал такую возможность, только с оговоркой, что оно должно быть совместимо с шариатом. Для проверки законопроектов на совместимость новых законопроектов с шариатом и Конституцией ИРИ был создан Наблюдательный совет (НС), состоящий из 12 человек: 6 светских юристов и 6 факихов. На соответствие нормам шариата законопроекты проверяют только факихи, на соответствие нормам Конституции - и факихи, и юристы.
В 1987 г. возник важный прецендент, показывающий эволюцию взглядов Хомейни. Тогда левый министр труда Аболькасем Сархаддизаде отправил запрос к Хомейни по поводу того, каким должны быть отношения между государством и частным сектором, сотрудниками и покупателями - в общем, его интересовал религиозный статус классических социальных политик. Хомейни ответил, что государство вправе регулировать операции частного бизнеса. Традиционалист аятолла Гольпаегани, секретарь Наблюдательного совета, возразил, что это вообще-то несовместимо с шариатом и шиитским правом. Хомейни подтвердил свою приверженность идеям НС, однако отказался менять свою позицию. И тут важно понимать, что шариат защищает частную собственность и индивидуальные трудовые права (типа зарплат и цен).