Биофармацевтика в Иране

Развивающиеся экономики нуждаются в реструктуризации промышленности, диверсификации отраслей и технологической модернизации для того, чтобы выйти из ловушки среднего дохода. Ни государственное планирование, ни экономическая либерализация сами по себе не решают эти задачи, в основном из-за присутствия институциональных пустот - отсутствия институтов, которые могли бы способствовать созданию рыночной экономики, повышению качества управления и т.д.

Для этого необходимо новое объяснение, как происходит развитие, включая также как институты меняются, как возникают новые институты и институциональные поля. Один из способов - опора на концепции агентности и малых групп. Именно они позволят объяснить возникновение в Иране биофармацевтической отрасли.

Агентность обычно трактуется как "институциональное предпринимательство" и "институциональная работа". Первая трактовка связана с акторами, которые могут инициировать изменения внутри институтов. Вторая - с действиями, которые акторы предпринимают для создания, разрушения, разработки и содержания институтов. Малая группа это собрание личностей, которые признают, что они создают значимую социальную единицу, с общей идентичностью, культурой и социальными отношениями.

Если же обратиться к иранскому случаю, то биофармацевтика в стране впервые возникает в 2001 г., с началом выпуска "Интерферона Альфа". До этого иранская фарма считалась "гипсовой и сиропной промышленностью", с очень ограниченными технологическими возможностями. К 2017 г. продукты иранской биофармацевтики, которых стало 24, занимали в стране около 60% рынка.

Сразу после Исламской революции фармацевтика в Иране принадлежала банкам, пенсионным фондам и страховым компаниям, которые находились в государственной собственности. После 1988 г. начался взлёт дискурса технонационализма. Он был связан с тем, что Ирано-Иракская война показала, что без технологий не получится быть конкурентной страной. В том числе из-за этого были созданы Президентский офис технологической кооперации (далее Офис) и Управление по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами (Управление). Параллельное введение санкций на товары двойного назначения негативно повлияло на страну, что вынудило иранский режим опираться на свои собственные человеческие ресурсы и внутренние возможности для развития науки и технологий, которые были бы независимы от внешнего мира.

Первоначальные шаги по созданию и коммерциализации фармацевтики были предприняты конгломератами, но они провалились. Тем не менее, тогда появилось семя, которое позже помогло сформировать отрасль. Его авторами были чиновники из Минздрава, профессора Тегеранского университета медицинских наук и Офис. Они отправили несколько групп иранских студентов за рубеж, учиться самым современным подходам в медицине. Среди стран были Куба, Канада и Британия были наиболее важными. После обучения студенты вернулись домой и заняли места в университетах, фирмах и государственных агентствах. Четверо из них, Табатабаи (Т), Найебпур (Н), Махбуди (М) и Хамедифар (Х), предприняли первые шаги по созданию R&D в иранской биофармацевтике.

Т и Н основали компанию PouyeshDarou и начали производить первое биофармацевтическое лекарство в Иране, тот самый "Интерферон Альфа" с очень значительной помощью главы Управления Ахмадияни. Параллельно в Тегеранском университете медицинских наук был создан Ebn-e-Cina Pharmaceutical
Technologies Incubator. Ахмадияни также мотивировал Т и Н получить европейский лабораторный стандарт для большей легитимности среди чиновников и врачей.

М и Х основали CinnaGen и представили своё первое лекарство, "Цинноген" с помощью Мадани, сотрудника Офиса, и Динарванда, который позже стал главой Управления.

По факту вход этих компаний на рынок был связан с коллективным действием и борьбой против уже сложившихся правил, ограничителей, чего достигла маленькая группа разнородных агентов.

Во-первых, фирмы боролись с государством, которое не понимало как взаимодействовать с биофармацевтикой, т.к. чиновники не понимали ничего в этой отрасли. Второй проблемой были организации аудита и проверок - они считали, что коммерческая активность профессоров нарушала закон. Третья крупная проблема - взгляды врачей, т.к. те считали, что в Иране не может существовать высокотехнологичная медицина. Некоторые врачи выступали против, т.к. их поддерживали международные компании, которые оплачивали этим врачам путешествия за рубеж, или снабжая их клиники. Однако после преодоления этих препятствий, биофарма начала развиваться в Иране достаточно активно. У всех участников этой группы было 3 общих темы, которые объединяли их.

Первой тема была моральная эмоция ответственности. Они говорили о необходимости развивать медицинскую отрасль для спасения жизней иранцев.

Второй темой был прагматизм, ориентированный на действие. Они следовали своим собственным путём, обучаясь по мере продвижения по нему. При этом почти никто из них не мог вообразить, чего они добьются в будущем. В целом они были склонны к действию, не зная, как могут развернуться события. При этом они продолжали действовать, не смотря на доброжелательны советы остановиться.

Третьей темой было коллективное лидерство. У этой группы не было единого лидера. Решения принимались совместно в неформальном кружке в процессе диалога с друг с другом. Диалог и передача моральных эмоций позволили им создать подходящее для действия окружение, которое не мешало им, а мотивировал их развиваться.

Важно понимать, что эти темы не только возникли, но и взаимодействовали друг с другом, проходя через разные стадии.

На первой стадии индивиды становились активными агентами и предпринимали первые действия. Тогда же возникла эмоция ответственности за общество. При этом окружение посылало им отрицательные сигналы, с чем им помогал справляться прагматизм.

На второй стадии индивиды обнаруживали, что внедрение новой альтернативы на уже существующем поле довольно сложный процесс. И они начали учиться через действие, наблюдая за другими и импровизируя. В определённый момент они понимали, что в одиночку они не могут преодолеть существующие препятствия. Начиная с этого момента возникает и растёт малая группа. Тогда же начало формироваться коллективное лидерство, где каждый брал на себя определённую зону ответственности, с которой мог справиться.

Таким образом можно отследить, как в Иране формировалась биофарма на уровне отдельных акторов. Это был сложный процесс, который шёл благодаря разнородной группе индивидов, которые боролись с существующими препятствиями, учились на своих ошибках и достигли довольно серьёзных успехов.

Источник: Babaee, Ali; Miremadi, Iman; Mashayekhi Ali N. 2023. Bio‐pharma in Iran: Escaping the middle‐income trap. // Development Policy Review. Vol. 41. No. 2.

Итоги года канала

Многие подводят итоги года своих каналов, и я подведу. В январе 2024 года тут было около 600-700 подписчиков, сейчас, в декабре - около 1600.

Тематически абсолютное большинство постов было про существующие исследования Ирана, порой про достаточно малоизвестные сюжеты. В этом году я начал писать и собственную аналитику, когда что-то происходит, типа президентских выборов.

По планам на следующий год - буду поддерживать примерно такую же интенсивность публикаций, раз в неделю очередной сюжет. Ну и в 2025 в Иране будут как минимум муниципальные выборы, а значит, будет о чём писать. Не говоря уже о возможных чёрных лебедях.

Адаптация и политическая организаций белуджей в начале 1970-х гг.

Почему у одних племенах белуджей была организованная политическая власть, а у других не было? Что вообще влияло на их структуру на начало 1970-х гг.?

Иранский Белуджистан является культурно определённой территорией. В целом белуджи говорят на белуджском языке, исповедуют суннитский ислам, у них свои одежда и кухня, как и устная традиция. Они также отделяют себя от персов. Белуджей можно разделить на пять регионов: северный горный Сархад и четыре региона Южного Белуджистана. Сархадские белуджи были организованы племенным образом, южные - феодальным. У сархадских белуджей четыре крупных племени: Риги, Исмаилзаи, Гамшадзаи, Ярахмадзаи, с населением в несколько тысяч человек каждое.

Политическая структура Ярахмадзаи основана на двух принципах. Первым из них является символическая идиома патрилинейного происхождения - групповое происхождение основано на происхождение от предка-основателя, Ярахмада.

Вторым принципом является наличие официальных должностей. Их две. Сардар - вождь племени, и обладает властью представлять племя и принимать решения. Старосты представляют рода и возглавляют конкретные родовые сообщества.

Другие связи, часть политического поля вне племени, рабовладельцы, сельскохозяйственные клиенты, представители или агенты социальных групп подчинены хакумам Южного Белуджистана или иранскому правительству.

В 1916 г. генерал Дьер из Британской Индийской армии устроил военную кампанию против Ярахмадзаи, на тот момент это племя было суверенной политической единицей. Оно дружило с племенами Гамшадзаи и Исмаилзаи, конфликтовало с Риги.

Ханы Южного Белуджистана действовали или как агенты персидского правительства, или независимо, стремясь поставить под контроль Сархади.

У самих племён Сархади были большие стада, и очень ограниченная территория для посевов. Набеги племён Южного Белуджистана играли большую роль в экономической жизни Сархади.

Пахотная земля была на территории около поселений Хамс, Камальабад и Карсимабад, которые по факту даже не были деревнями. Землю обрабатывали рабы или крепостные.

Что определяло роль сардара? Он был лидером и представителем племени в военном, дипломатическом и символических смыслах. Однако его влияние было ограниченным - в племени не существовало никакой полиции или её аналогов, которая могла бы исполнять решения сардара.

У составляющих Ярахмадзаи племён Сохерабзаи (север), Хусейнзаи (восток) и Рахимзаи (юг) было ни права пользования землёй, ни своих пастбищ. Контроль над водой привёл к ограниченной территориальной эксклюзивности. Эти племена никогда не конфликтовали на групповом уровне, иногда - на индивидуальном. Стада, пастбища, вода, рабочая сила были им доступны из внеплеменных источников.

Белуджистан к югу от Сархада состоит из четырёх регионов: прибрежной равнины, Макрана (горы), Джаз-Муриана (бессточная впадина) и Саравана. Сархад отличается от всех них тем, что он выше и холоднее. Так же на территории Сархада меньше развито сельское хозяйство.

В Южном Белуджистане существовало две формы хозяйства: деревенские ирригационные земледельцы (шахри) и кочевые скотоводы-садоводы (белуджи). Первые жили на полях и в долинах всех четырёх регионов; вторые - в основном в горах. Они обменивались друг с другом продуктами, трудом, информацией, женщинами.

До 1928 г. размер и организация политических единиц сильно варьировалась от места к месту. В большинстве своём они были мелкими, состояли из поля или долины, в лучшем случае нескольких долин. У каждой группы был лидер - камаш, фактически староста. У более крупных групп был свой сардар. При этом у лидеров не было классовых различий между ними и основным населением. Эти лидеры и сообщества могли быть независимы, а могли возглавляться хакомом, политическим лидером династической семьи.

Хаком был лидером, контролирующим сельскохозяйственный центр, с клиентами-белуджами. Он зависел от шахри в плане доходов и белуджей - в плане силы. Семьи хакомов не были изолированными, их члены вступали в брак с членами семей с других территорий, создавая связи и политические союзы. Политическое лидерство хакомов создавало условия для отношений, действий и интересов, касающихся одновременно шахри и белуджей.

Насколько сильно отличались сардары Сархади от хакомов? И чем обусловлены эти различия?

Сардары были независимыми племенными лидерами, контролирующими маленькое число земледельцев, при этом политически не инвестирующими в них. Сардары не принадлежали к отдельному классу, и жили примерно как все остальные члены племён. По факту они находились между сардарами Южного Белуджистана и хакомами.

Хакомы же имели высокий уровень контроля, и были связаны с земледельческими центрами. Они зависели от клиентов: шахри и белуджей. Благодаря ресурсами обеих этих групп хакомы были выше их, и по сути представляли отдельный класс.

Что объясняет эти различия? В социальной основе системы Сархади не было разделения на экономически специализированные, пространственно и культурно разделённые регионы. Экономически же в ней отсутствовала развитая система ирригации, земледельческое население было незначительным, что оставляло контроль за базовыми ресурсами у кочевников.

Неважность обеих этих факторов была следствием биологических и социокультурных. Во-первых, водные ресурсы были недоступны, их было слишком сложно использовать. Во-вторых, из-за климата не было возможности выращивать финиковые пальмы, один из важных элементов в диете белуджей. Вместе ограниченный потенциал земледелия и привлекательные альтернативные источники дохода от набегов способствовали ограничению роли сардаров на севере. На юге же земледелие активно развивалось, что усилило роль хакумов.

Источник: Salzman, Philip C. 1971. Adaptation and political organization in Iranian Baluchistan. // Ethnology. Vol. 10. No. 4. P. 433-444.

Завтра в 19:00 по мск. проведём ещё один стрим с @politiran на тему Исламской революции 1979 г. Предыдущий стрим про шахский Иран при династии Пехлеви можно посмотреть/послушать тут.

Ссылка на трансляцию: https://www.youtube.com/watch?v=BsnoI2nmFHA

Возникновение Организации партизан-фидаинов иранского народа

Организация партизан-фидаинов иранского народа (ОПФИН) впервые публично объявила о своей борьбы с шахом 7 апреля 1971 г., устроив до этого рейд на заставу жандармерии в деревне Сияхкаль.

У ОПФИН было две группы-соосновательницы. Первая - группа Джазани-Зарифи (Г1). Она возникла в 1963 г. под руководством Бижана Джазани и Хасана Зия-Зарифи. Она была создана через два месяца после ареста лидеров второго Национального фронта и несколько недель спустя после проведения референдума о Белой революции.

Почти все создатели этой группы были активистами во время социально-политического кризиса 1960-1963 гг. Некоторые, типа Джазани и Зия-Зарифи, были бывшими членами молодёжной организации Компартии Ирана, Туде. Члены этой группы были белыми и синими воротничками, учителями, студентами, самозанятыми. Они верили в авторитарную природу шахского режима и считали, что его надо свергнуть посредством вооружённой борьбы. Все они считали себя марксистами-ленинистами, борцами за свободу и сторонниками Национального движения освобождения. Организационно они были разделены на три группы: открыто действовавшие, действовавшие полускрыто и действовавшие тайно.

Для группы вопрос создания компартии не был приоритетным, прим этом она явно выступала против создания такой организации по политическим и тактическим причинам.

В 1963-1967 гг. эта группа организовала два важных проекта: исследование земельной реформы в в поле, и перевод книг по Кубинской революции, партизанским движениям Южной Америки и партизанским методам войны в целом. При всём вдохновении Кубинской революцией, члены группы понимали, что объективные условия для революции в Иране на тот момент не сложились, и открыто декларировали что цель вооружённой борьбы - открытие военного фронта против шаха. В целом группа описывала свою деятельность как попытку устроить "национально-демократическую революцию".

В 1968 г. в связи с готовившимся захватом энергостанции, на группу устроил рейд САВАК, многие её члены были арестованы. Конфедерация иранских студентов за рубежом организовала крупную кампанию в их защиту.

Не смотря на этот удар, группа не распустилась. Рост её популярности и числа членов в конце 1970 г. позволил ей снова начать готовиться
к вооружённой борьбе.

Бижан Джазани, один из основателей и идеологов, находясь в тюрьме, выпустил новый программный документ. Ключевое изменение в нём было связано с характеристикой иранской революции - вместо "национально-демократической" она стала "народной". Смысл оставался следующим: демократизировать общество и создать основы для "демократического Ирана" в экономической, аграрной, внутриполитической, внешнеполитической и национальной/культурной сферах жизни общества. Предполагалась мобилизация рабочих, интеллектуалов, студентов, молодёжи, но не крестьян.

Второй ключевой частью будущей ОПФИН была группа Пуян-Мефтахи-Ахмадзаде (Г2). Основателями этой группы были Аббас Мефтахи, Амир-Парвиз Пуян и Масуд Ахмадзаде. Все они были лучшими студентами у себя в университетах. Мефтахи изначально был марксистом-ленинистом, а Пуян и Ахмадзаде стали политическими исламистами после событий 1963 г.

Эта группа не участвовала в студенческих движениях, игнорировала протесты типа поминовения Голям-Резы Тахти и (1967 г.) и демонстрации против повышения стоимости проезда на автобусах (1970 г.). Отделения этой группы были созданы в Мешхеде, Тебризе, Сари и Тегеране.

Она изначально основывалась на маоистских идеях революции, но позже отказалась от них. Ахмадзаде считал, что земельная реформа была "распространением империализма в город и на сельскую местность". В 1970 г. она частично отказалась от старых взглядов. Её новой концепцией стала вооружённая борьба против шаха, покоящаяся на двух столпах: "абсолютная власть правящей власть и абсолютная невозможность масс эмансипировать самих себя".

Г1 и Г2 объединились в 1970 г. после долгих переговоров. Первым их совместным действием и стала атака на Сияхкаль, о которой было сказано выше.

Второй период (1971-1974 гг.) характеризовался абсолютным господством Ахмдзаде в организации. В это время ОПФИН стала одним из ведущих теоретических центров иранской оппозиции, при этом тот же Джазани писал свои труды, находясь в тюрьме.

В третий период, 1974-1976 гг., ОПФИН также росла, количество отделений в стране значимо увеличилось. Вместе с тем, тогда были три важных процесса, которые сильно повлияли на деятельность группы: 1) усиление конфликта внутри ОПФИН; 2) вопрос о единстве внутри ОПФИН и её стратегической роли; 3) выход из организации Тураджа Хедари-Бихванда и близких к нему людей, которые хотели отказаться от вооружённой борьбы.

Период 1976-1978 гг. был самым сложным для ОПФИН. Часть членов организации считали, что её деятельность в текущем виде не имеет смысла, т.к.: 1) отсутствуют объективные предпосылки для революции; 2) необходимо строить политическое крыло организации, помимо военного; 3) подчёркивание авторитаризма шаха как главного противоречия национально-освободительного движения.

В целом в течение своего периода существования до революции ОПФИН была относительно единой организацией. Вместе с тем, в ней постоянно возникали расколы, периодически подрывая это единство.

Источник: Mohajer, Nasser; Vahabi, Mehrdad. 2023. Formation of thoughts and foundation of the Iranian People’s Fada’i Guerrillas. Fada’i Guerrilla Praxis in Iran (1970–1979). Narratives and Reflections on Everyday Life. London and New York: I.B. Tauris P. 1-35.

Религиозные меньшинства в Иране на районном уровне

Районы с религиозными меньшинствами были одной из особенностей Ирана вплоть до конца 1980-х гг. Такими были иудейский квартал в Ширазе, армянский в Исфахане, зороастрийский в Йезде. При этом у каждого из них своя история: армянский был создан на пустом месте в XVII в. по воле шаха Аббаса I, иудейский и зороастрийский раньше, и про их происхождение известно куда меньше. Однако в последующие века они стали как гетто из-за исламизации. После Исламской революции каждый из них развился особым путём, особенно в плане самовосприятия своими жителями. Некоторые покинуты, некоторые вполне себе хорошо сохранились.

Само по себе существование религиозных гетто иногда воспринимается как ограничение немусульман шиитскими доктринами. Фактически же отдельные религиозные кварталы для меньшинств появились ещё в доисламское время, при Сасанидах для несториан и монофизитов, иудеев и манихеев. Более того, отдельные районы для религиозных меньшинств можно найти и в суннитских городах, типа Дамаска. Так что объяснение через шиитскую доктрину не работает. По факту сами меньшинства обращались к изоляции как к средству защиты.

В течение долгого времени районы с религиозными меньшинствами представляли из себя закрытые зоны, окружённые стенами. К XX в. стены стали в основном потеряли свой функционал, хотя и с некоторыми исключениями. Что касается ограничений для жителей таких районов, то на них был наложен ряд ограничений. Они не могли выходить на улицу во время дождя, были исключены из творческих профессий, а в случае иудеев Шираза - из международной торговли и сельскохозяйственных активностей. Вплоть до X в. зороастрийцы Йезда не могли заниматься торговлей, и могли работать только в сельскохозяйственном и ремесленном секторах. При этом и армянских христиан Джульфы таких ограничений не было, т.к. они были вовлечены в деятельность, запрещённую для мусульман: музык, танцы, производство и торговля вином и т.д.

У всех у них была относительная автономия. Главы сообщества собирали с районов налоги, а также были связующим звеном с монархией. Они были обычно членами богатейших семей. Также жители районов избирали местные советы для управления районом и регулирования отношения.

Религиозные здания также играли большую роль в районах меньшинств. Синагоги и церкви были образовательными и политическими центрами районов. В них собирались местные комитеты и решали вопросы управления районом.

Для всех трёх групп XIX-XX вв. были периодами открытия и улучшения своей жизни. Зороастрийцы получали разные выгоды от сотрудничества с парсами Индии и Ирана. В Ширазе помощь от Международной еврейской организации помогла создать младшие школы в еврейском районе в 1953 г.

Открытие гетто также поспособствовало их секуляризации и модернизации при Пехлеви. Старые дискриминационные правила были упразднены, и меньшинства начали смешиваться с мусульманами. Из-за этого старые религиозные кварталы стали бесполезны. Более того, они стали ассоциироваться с отсталостью бедностью. Религиозный критерий социального пространства был замещён социальным. Из-за этого богатые представители меньшинств перестали признавать традиционные религиозные властные авторитеты, и стали опираться на светские.

Однако это всё касалось 1970-х гг. В 1980-2000-е гг. их всех трёх районов происходит массовая эмиграция в Тегеран или за рубеж. В ширазском районе трудно найти иудея. При этом в Йезде и Исфахане до сих пор существуют достаточно живые религиозные общества.

В Йезде эти процессы начались в 1970-е гг. и продолжаются до сих пор. Старый зороастрийский район Пуште Хан Али потерял свою привлекательность. Зороастрийцы, живущие там, довольно критически относятся к городским мусульманам.

В Джульфе, армянском квартале Исфахана, ситуация совершенно другая. Это один из самых современных и богатых районов города. Там живёт большая часть армянских христиан, и мало кто хочет его покидать. Армяне довольны соседством с мусульманами, и постоянно подчёркивают, что те более образованны и открыты, чем другие исфаханцы.

Как можно объяснить этот контраст? Во-первых, историей. Джульфа с самого начала была богатым районом, получившим особые привилегии от шаха Аббаса I, чего никогда не было у зороастрийцев. Правда, у Джульфы такой статус был всего около 60 лет, и с XVIII в. её статус не сильно отличался от других районов с религиозными меньшинствами.

Во-вторых, Джульфа была местом, откуда западные путешественники ехали в Иран. Там всегда было сильно иностранное влияние. АПНК/АИНК регулярно нанимала армян на работу, т.к. те были в постоянном контакте с англоязычной культурой. Помимо этого, Джульфа расположена на окраине города, она избежала обеднения, характерного для старых районов городов. А вот Йезду в этом плане не повезло.

В-третьих, социальная и общественная жизнь в Джульфе куда более живая, чем в зороастрийском районе. У армян есть свои магазины, клубы, школы, театр и т.д. У зороастрийцев Йезда ничего подобного нет. Вместо того, чтобы социализироваться в своём районе, они делают это во всём городе, что ведёт с снижению социального сплочения.

Также армяне менее склонны к интеграции в глобальный мир по сравнению с зороастрийцами. Армяне отличаются от остальных иранцев по культуре, языку, религии, зороастрийцы же только по религии. Потому для первых нужда в изоляции выше, у вторых - ниже.

В целом районы с религиозными меньшинствами в Иране происходят как минимум с сасанидского периода, при этом они стали гетто только при Сефевидах. С модернизацией и секуляризацией они стали исчезать. При этом у каждого района своя судьба, зависящая от культурного, религиозного и территориального контекстов.

Источник: Vivier-Muresan, Anne-Sophie. 2007. Communitarian neighborhoods and religious minorities in Iran: a comparative analysis. // Iranian Studies. Vol. 40. No. 5. P. 593-603.

Экономические реформы и новый спиритуализм в Иране с 1990-х гг.

С середины 1990-х гг. в Иране началось распространение духовных идей и практик, основанных на помощи индивидам. Эти практики были способом "начать жить лучшую жизнь", "работать над собой" и "достигнуть духовного мира", их целью было принести процветание, успех, благополучие в повседневную жизнь.

Содержательно эти идеи были синкретическими, опирались на авраамические религии, зороастризм, буддизм, индуизм, в них присутствовали элементы мистицизма, эзотерики, метафизики, а также практик типа йоги, медитации и т.д., а также альтернативной медицины, разных видов психотерапии, парапсихологии, мотивационной психологии, техник личного развития и т.д. и т.п. Они воплощались в жизнь через конференции, учебные семинары, частный коучинг, создание сообществ, собрания в частных и общественных пространствах. Всё это описывается как Новая духовность (НД), похожая по своим характеристикам на Нью-Эйдж. При этом Нью-Эйдж возник в развитых странах Запада в середине XX в. и ознаменовал собой "возвращение религиозного", что привело к сдвигу в социологии религии в целом. Соответственно, насколько вообще иранская Новая духовность сравнима и сопоставима с западным Нью-Эйджем?

Исследование было проведено в 2005-2007 гг. на материалах двух НД-сообществ в Тегеране. Первое (С1) сообщество мистически подходило к исламу, и фокусировалось на интерпретации поэтического сборника "Маснави" Джалаль ад-Дина Руми. Второе сообщество (С2) специализировалось на "Движении человеческого потенциала" и личностном развитии, и вовлекало персидские версии программ, которые вели частные американские компании типа Lifespring, Landmark Education и Mind Dynamics.

НД-движения начали возникать в Иране в основном после Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг. и экономических реформ 1990-х гг. Это было связано с повышением уровня жизни, распространением консьюмеризма среди среднего класса и политической либерализацией. В целом эти движения относительно свободно существовали до 2005 г., к 2013 г. они были в большинстве своём запрещены. На 2021 г. НД ушло в подполье, часть бывших деятелей этого движения посадили в тюрьму, некоторые переключились на официально разрешённую деятельность и отдалились от НД в целом.

Смесь верований и практик из разных источников характерна для иранского НД. Например, курсы по чтению Руми в С1 внешне выглядели как академические конференции. По факту же ситуация была несколько другой. Ведущая в плаще с капюшоном, сидит на поднятой платформе и интерпретирует стихи. Периодически она цитирует Коран, однако ссылается также на психологию, парапсихологию и повседневную жизнь. Ведущая настаивает на темах "самоконтроля" и "самореализации", однако интерпретирует их в связке с Аллахом. При этом она также говорит о "позитивном мышлении", "энергии, распространяющейся среди людей" и "энергии цветов". В заключении она исполняет стихи Руми из сборника "Диванэ Шамс", выбираемых соответственно теме занятия.

В С2 действует учебная программа, целью которой является "работа над собой" чтобы развит внутренний потенциал и принять сложности и ограничения. Ритуалы здесь являются серией ролевых игр. Игры представляют из себя постановку, действия, слова и диалоги, которые должны быть произнесены на разных сценах вместе с определёнными музыкальными произведениями. Эти ритуалы смешивают личное развитие и духовность.

Что важно, участники этих сообществ сохраняют свою идентичность как мусульман. Их можно назвать "искателями" духовности. При этом они характеризуют свои действия как "религиозное чувство" и "трансцендентный духовный опыт".

Значительная часть последователей НД - женщины из среднего класса. Важно также учитывать, что средний класс это спектр, сильно варьирующийся в зависимости от культурного и экономического капиталов, происхождения и личных связей, профессионального статуса. Общей особенностью участниц НД является более высокий уровень образования по сравнению с остальным населением. А участие в НД это форма культурного потребления, что связано с тематикой НД: личностный рост, "особое знание", "образовательный опыт" и т.д. При этом это ещё и странная форма модерна, отличающаяся от официального ислама. Т.е. эти курсы представляют из себя эрзац формального образования.

Ещё одной особенностью НД обращение к заботе о себе и саморазвитию. НД превращает индивидуальные и социальные проблемы в психологические, и таким образом решением становится создание личного благополучия. Практики НД ищут пути улучшить свои возможности взаимодействовать со сложностями в повседневной жизни.

Подводя итог можно сказать, что НД в Иране в целом похожа на Нью-Эйдж в развитых странах. НД стала популярная по двум причинам: она является формой культурного капитала, и позволяет её адептам относительно эффективно взаимодействовать с жизненными трудностями. Одновременно она позволяет выйти за рамки официальной религии, поскольку представляет из себя синкретическую форму духовности.

Источник: Khosravi, Behnaz. 2022. Economic Reforms and Spiritual Transformations? Iran from the 1990s. New Spiritualities and the Cultures of Well-being. Cham: Springer International Publishing. P. 83-98.