Тегеранский НПЗ, 1973; рабочий на Абаданском НПЗ, 1976; Абаданский НПЗ, 1976
Президентские выборы: о чём говорят опросы после утверждения списка кандидатов
9 июня для участия в президентских выборах Наблюдательным советом были утверждены 6 кандидатов: консерваторы Мохаммад Багер Галибаф, Амир-Хоссейн Газизаде Хашеми, Саид Джалили, Мостафа Пурмохаммади, Алиреза Закяни и реформатор Масуд Пезешкиян.
16 июня Национальный институт культуры, искусств и коммуникаций выложил результаты телефонного опроса по поводу поддержки утверждённых кандидатов. И они оказались относительно неожиданными.
Самый популярный из них - Джалили, 36.7%, второй - Галибаф, 30.4%, третий - Пезешкиян, 28.3%. У остальных поддержка колеблется от 0.7 до 1.4%, никого из кандидатов не поддерживает 64.7%.
Если исходить из того, что этот опрос хоть как-то отражает реальность, то получается, что явного фаворита нет. Если явка будет соответствовать его результатам, то крайне вероятен второй тур между Джалили и Галибафом, как это было в 2005 году. Вообще такая картина стала в принципе возможна из-за того, что в выборах участвуют 5 консервативных кандидатов, и консервативный же электорат размылся между ними.
Вместе с тем, нельзя не отметить неожиданно высокую популярность Пезешкияна. По сути он идёт почти вровень с Галибафом, и в теории имеет шансы занять второе место - разрыв минимальный. Возможно, это эффект протестов имени Махсы Амини, попытка изменить легальным образом хоть что-то. Однако важно понимать, что 65% избирателей вообще никак не хотят участвовать в выборах, и они тоже, скорее всего, оппозиционно настроены. Потенциально они могли бы также проголосовать за Пезешкияна и вывести его во второй тур, но это уже зависит от его действий.
В общем, в выборах появляются две интриги: будет ли второй тур? Займёт ли Пезешкиян второе место? Вполне возможно, что за счёт корпоративной мобилизации Джалили обеспечат первое место, или поддержат Галибафа. Однако сейчас это не слишком очевидно.
9 июня для участия в президентских выборах Наблюдательным советом были утверждены 6 кандидатов: консерваторы Мохаммад Багер Галибаф, Амир-Хоссейн Газизаде Хашеми, Саид Джалили, Мостафа Пурмохаммади, Алиреза Закяни и реформатор Масуд Пезешкиян.
16 июня Национальный институт культуры, искусств и коммуникаций выложил результаты телефонного опроса по поводу поддержки утверждённых кандидатов. И они оказались относительно неожиданными.
Самый популярный из них - Джалили, 36.7%, второй - Галибаф, 30.4%, третий - Пезешкиян, 28.3%. У остальных поддержка колеблется от 0.7 до 1.4%, никого из кандидатов не поддерживает 64.7%.
Если исходить из того, что этот опрос хоть как-то отражает реальность, то получается, что явного фаворита нет. Если явка будет соответствовать его результатам, то крайне вероятен второй тур между Джалили и Галибафом, как это было в 2005 году. Вообще такая картина стала в принципе возможна из-за того, что в выборах участвуют 5 консервативных кандидатов, и консервативный же электорат размылся между ними.
Вместе с тем, нельзя не отметить неожиданно высокую популярность Пезешкияна. По сути он идёт почти вровень с Галибафом, и в теории имеет шансы занять второе место - разрыв минимальный. Возможно, это эффект протестов имени Махсы Амини, попытка изменить легальным образом хоть что-то. Однако важно понимать, что 65% избирателей вообще никак не хотят участвовать в выборах, и они тоже, скорее всего, оппозиционно настроены. Потенциально они могли бы также проголосовать за Пезешкияна и вывести его во второй тур, но это уже зависит от его действий.
В общем, в выборах появляются две интриги: будет ли второй тур? Займёт ли Пезешкиян второе место? Вполне возможно, что за счёт корпоративной мобилизации Джалили обеспечат первое место, или поддержат Галибафа. Однако сейчас это не слишком очевидно.
Саид Хаджариян, политическая теология и политика реформ в Иране
Саид Хаджариян является одним из самых противоречивых деятелей Исламской республики. С одной стороны, он был одним из создателей Министерства разведки в 1984 г. и долгое время в нём работал. С другой, уже в 1990-е он поддержал Хатами и придумал оригинальную интерпретацию ислама.
Хаджариян родился в 1954 г., поступил в Тегеранский университет в 1972 г. на электротехнику. В университете активно читал Али Шариати, даже посещал его лекции. После революции участвовал в создании Министерства разведки. В 1989 г. возглавил политическое бюро Центра стратегических исследований (ЦСИ), который создавался под эгидой президента Акбара Хашеми-Рафсанджани. ЦСИ возглавил ходжат-оль-ислам Мохаммад Мусави-Хоеиниха, который незадолго до этого был генпрокурором, и также ментором тех студентов, которые захватили в 1979 г. американское посольство.
Также в 1990-е Хаджариян работал с учившимся в Британии политологом Хоссейном Баширие, который публиковал в том числе много работ про демократический транзит. Поскольку Хаджариян работал в политическом бюро ЦСИ, он там начал разрабатывать своё понимание термина "политического развития". В самом бюро было пять подразделений: "группа Исламской революции", "правительственная группа", группа политического поведения, группа политической культуры, группа политического обновления.
С Хашеми-Рафсанджани у Хаджарияна не получилось найти понимание относительно "политического развития", т.к. последний говорил о нём как о реинтеграции Ирана в глобальную экономику, усилении взаимодействия с глобальными финансовыми институтами типа МВФ и Всемирного банка.
Когда президентом стал Мохаммад Хатами, Хаджариян стал известен как архитектор и главный стратег реформ. При этом Хаджарияна также жёстко критиковали консерваторы, а в 2000 г. на него была попытка покушения, по итогам которой он был парализован. При этом он оставался членом Городского совета Тегерана до 2003 г.
Одна из оригинальных идея Хаджарияна, которую он представил в 1995 г., состоит в том, что аятолла Хомейни секуляризовал Исламскую республику, поставив государственную целесообразность выше исламского права. В качестве примера он приводил фетву Хомейни 1988 г., которая позволяла государству вмешиваться в практику конкретных религиозных ритуалов.
Хаджариян воспринимает Хомейни как "переходного факиха", который может передать прерогативу общественных интересов от верховного юриста к национальному государству с его основой в народном республиканизме. Для него велаят-э факих было формой Левиафана, чью концепцию он заимствовал у Томаса Гоббса. Хаджариян говорит о том, что со временем роль исламского права сведётся к религиозным ритуалам, в то время как публичное право будет регулироваться государством. Так же он считает, что подчинение религии государства Хомейни может краткосрочно усилить "повторное заколдовывание" (см. расколдовывание мира у Вебера) политического порядка, однако простимулирует секуляризацию исламского права.
Опираясь на веберианские концепции султанизма и патримониального правления, Хаджариян предположил, что Иран проходит соответствующие стадии. С его точки зрения при династии Пехлеви Иран находился в стадии патримониальной монархии, период Хомейни соответствовал фазе харизматического авторитета и прямого популизма, Хаменеи же обозначал возвращение к патримониализму. И после Хаменеи должен был наступить переход к популярной демократии и рационально-легальной бюрократии и управлению. Победа реформаторов на парламентских выборах 1996 и 2000 гг. была первым шагом к "двойному суверенитету", когда патримониальные и рационально-легальные институты правили бы одновременно. Духовенство по его мнению станет "духовной аристократией", и в целом инкорпорируется в государственную бюрократию.
Саид Хаджариян является одним из самых противоречивых деятелей Исламской республики. С одной стороны, он был одним из создателей Министерства разведки в 1984 г. и долгое время в нём работал. С другой, уже в 1990-е он поддержал Хатами и придумал оригинальную интерпретацию ислама.
Хаджариян родился в 1954 г., поступил в Тегеранский университет в 1972 г. на электротехнику. В университете активно читал Али Шариати, даже посещал его лекции. После революции участвовал в создании Министерства разведки. В 1989 г. возглавил политическое бюро Центра стратегических исследований (ЦСИ), который создавался под эгидой президента Акбара Хашеми-Рафсанджани. ЦСИ возглавил ходжат-оль-ислам Мохаммад Мусави-Хоеиниха, который незадолго до этого был генпрокурором, и также ментором тех студентов, которые захватили в 1979 г. американское посольство.
Также в 1990-е Хаджариян работал с учившимся в Британии политологом Хоссейном Баширие, который публиковал в том числе много работ про демократический транзит. Поскольку Хаджариян работал в политическом бюро ЦСИ, он там начал разрабатывать своё понимание термина "политического развития". В самом бюро было пять подразделений: "группа Исламской революции", "правительственная группа", группа политического поведения, группа политической культуры, группа политического обновления.
С Хашеми-Рафсанджани у Хаджарияна не получилось найти понимание относительно "политического развития", т.к. последний говорил о нём как о реинтеграции Ирана в глобальную экономику, усилении взаимодействия с глобальными финансовыми институтами типа МВФ и Всемирного банка.
Когда президентом стал Мохаммад Хатами, Хаджариян стал известен как архитектор и главный стратег реформ. При этом Хаджарияна также жёстко критиковали консерваторы, а в 2000 г. на него была попытка покушения, по итогам которой он был парализован. При этом он оставался членом Городского совета Тегерана до 2003 г.
Одна из оригинальных идея Хаджарияна, которую он представил в 1995 г., состоит в том, что аятолла Хомейни секуляризовал Исламскую республику, поставив государственную целесообразность выше исламского права. В качестве примера он приводил фетву Хомейни 1988 г., которая позволяла государству вмешиваться в практику конкретных религиозных ритуалов.
Хаджариян воспринимает Хомейни как "переходного факиха", который может передать прерогативу общественных интересов от верховного юриста к национальному государству с его основой в народном республиканизме. Для него велаят-э факих было формой Левиафана, чью концепцию он заимствовал у Томаса Гоббса. Хаджариян говорит о том, что со временем роль исламского права сведётся к религиозным ритуалам, в то время как публичное право будет регулироваться государством. Так же он считает, что подчинение религии государства Хомейни может краткосрочно усилить "повторное заколдовывание" (см. расколдовывание мира у Вебера) политического порядка, однако простимулирует секуляризацию исламского права.
Опираясь на веберианские концепции султанизма и патримониального правления, Хаджариян предположил, что Иран проходит соответствующие стадии. С его точки зрения при династии Пехлеви Иран находился в стадии патримониальной монархии, период Хомейни соответствовал фазе харизматического авторитета и прямого популизма, Хаменеи же обозначал возвращение к патримониализму. И после Хаменеи должен был наступить переход к популярной демократии и рационально-легальной бюрократии и управлению. Победа реформаторов на парламентских выборах 1996 и 2000 гг. была первым шагом к "двойному суверенитету", когда патримониальные и рационально-легальные институты правили бы одновременно. Духовенство по его мнению станет "духовной аристократией", и в целом инкорпорируется в государственную бюрократию.
Ещё одной важной темой для Хаджарияна было создание конституционного суда (КС), который отличался бы от Наблюдательного совета (НС). Это привело бы разделению властей, поскольку НС по факту сочетает в себе функции конституционного суда, верхней палаты парламента и избирательной комиссии. КС должен был бы критиковать решения НС позволять кандидатам участвовать в выборах, даже если НС решил иначе.
Он также пытался легально повысить полномочия президента, чтобы он стоял выше Наблюдательно совета. В 2002 г. были выпущены "Два законопроекта" о статьях 99 и 113 Конституции ИРИ, и оба были заблокированы НС. В итоге Хатами отозвал их, что продемонстрировало провал Хаджарияна.
Хаджариян и Баширие также вместе работали над концепцией политического участия. Они основали Фронт участия исламского Ирана, опираясь на идею из политической науки, согласно которой что чем больше политическое участие, тем более развит политический порядок. Первым председателем партии был Мохаммед-Реза Хатами, брат Мохаммеда. Хаджариян говорил о том, что Фронт это партийный инструмент, который нужен чтобы передать идентичность и опыт новому поколению иранской молодёжи, которая не была вовлечена в революцию.
Муниципальные выборы 1999 г. также были частью проекта Хаджарияна по усилению политического участия. Городские и сельские советы для него были форумами, где можно протестировать принципы управляемого массового участия и общественной мобилизации, при этом у НС согласно Конституции ИРИ нет никакого права запрещать участвовать любым кандидатам на муниципальных выборах.
В то время как предыдущие поколения духовенства концентрировались на массовой мобилизации чтобы поддержать их программы, Хаджариян и другие члены Фронта стремились увеличить количество регулярных выборов, не только чтобы демократически консолидировать режим, но и чтобы результаты лучше отражали политические и идеологические предпочтения граждан.
При этом только благодаря политическому участию фраза Хаджарияна "давление снизу, переговоры сверху" стала возможной. Чтобы в Иране не случилась новая революция, неизбираемые органы власти должны добровольно ограничить свои полномочия.
Иронично, что массовая социальная мобилизация, которую ждал Хаджариян, произошла только в 2009 г., когда Хатами уже не был президентом, а за победу боролись Махмуд Ахмадинежад и Мир-Хосейн Мусави. В этой ситуации даже внутриэлитного торга не был достаточно, чтобы убедить членов НС изменить свою позицию. Реформаторам пришлось ждать 2013 г., когда компромиссный Хасан Роухани, который в 1999 г. прекратил проект политического развития в ЦСИ, не стал кандидатом на выборах, а позже и президентом.
Источник: Sadeghi-Boroujerdi, Eskandar. 2014. From Etelāʿāti to Eslāhtalabi: Saʿid Hajjarian, political theology and the politics of reform in post-revolutionary Iran. // Iranian Studies. Vol. 47. No. 6. P. 987-1009.
Он также пытался легально повысить полномочия президента, чтобы он стоял выше Наблюдательно совета. В 2002 г. были выпущены "Два законопроекта" о статьях 99 и 113 Конституции ИРИ, и оба были заблокированы НС. В итоге Хатами отозвал их, что продемонстрировало провал Хаджарияна.
Хаджариян и Баширие также вместе работали над концепцией политического участия. Они основали Фронт участия исламского Ирана, опираясь на идею из политической науки, согласно которой что чем больше политическое участие, тем более развит политический порядок. Первым председателем партии был Мохаммед-Реза Хатами, брат Мохаммеда. Хаджариян говорил о том, что Фронт это партийный инструмент, который нужен чтобы передать идентичность и опыт новому поколению иранской молодёжи, которая не была вовлечена в революцию.
Муниципальные выборы 1999 г. также были частью проекта Хаджарияна по усилению политического участия. Городские и сельские советы для него были форумами, где можно протестировать принципы управляемого массового участия и общественной мобилизации, при этом у НС согласно Конституции ИРИ нет никакого права запрещать участвовать любым кандидатам на муниципальных выборах.
В то время как предыдущие поколения духовенства концентрировались на массовой мобилизации чтобы поддержать их программы, Хаджариян и другие члены Фронта стремились увеличить количество регулярных выборов, не только чтобы демократически консолидировать режим, но и чтобы результаты лучше отражали политические и идеологические предпочтения граждан.
При этом только благодаря политическому участию фраза Хаджарияна "давление снизу, переговоры сверху" стала возможной. Чтобы в Иране не случилась новая революция, неизбираемые органы власти должны добровольно ограничить свои полномочия.
Иронично, что массовая социальная мобилизация, которую ждал Хаджариян, произошла только в 2009 г., когда Хатами уже не был президентом, а за победу боролись Махмуд Ахмадинежад и Мир-Хосейн Мусави. В этой ситуации даже внутриэлитного торга не был достаточно, чтобы убедить членов НС изменить свою позицию. Реформаторам пришлось ждать 2013 г., когда компромиссный Хасан Роухани, который в 1999 г. прекратил проект политического развития в ЦСИ, не стал кандидатом на выборах, а позже и президентом.
Источник: Sadeghi-Boroujerdi, Eskandar. 2014. From Etelāʿāti to Eslāhtalabi: Saʿid Hajjarian, political theology and the politics of reform in post-revolutionary Iran. // Iranian Studies. Vol. 47. No. 6. P. 987-1009.
Круглый стол с Хаджарияном в тюрьме
https://www.youtube.com/watch?v=OiY5zG8zqyE
https://www.youtube.com/watch?v=OiY5zG8zqyE
YouTube
Roundtable with Saeed Hajjarian in prison
Saeed Hajjarian prison Roundtable with the official Iranian television broadcast in Persian date 31 Shahrivar
میزگردی با سعید حجاریان در زندان که از تلویزیون رسمی ایران در 31 شهریور پخش شده
میزگردی با سعید حجاریان در زندان که از تلویزیون رسمی ایران در 31 شهریور پخش شده
О чём говорят опросы за день до выборов
Уже завтра, 28 июня, пройдут выборы президента. Я сделал табличку с результатами опросов в период после третьих дебатов (21 июня) и до 26 июня.
Если исходить из того, что опросы хоть как-то отражают действительность, а за того же Джалили не будет вбросов, максимум корпоративная мобилизация, то с очень высокой вероятностью будет второй тур, да ещё какой!
После второго и третьего раунда дебатов на первом месте однозначно находится реформатор Пезешкиян, и это после всей борьбы с реформаторами в Исламской республике. 22-24 июня ему насчитывали 23-28% поддержки, а после четвётртого и пятого раунда он его поддержка выросла до 33%.
На втором месте Джалили, у которого также после второго и третьего раунда было от 26 до 16% поддержки, после четвёртого и пятого - 28%. Галибаф, который был лидером до начала дебатов, теперь стабильно занимает третье место, после последних двух раундов у него 19%.
Так вот, с очень большой вероятностью мы увидим второй тур, скорее всего Пезешкиян-Джалили, возможны варианты Пезешкиян-Галибаф или Джалили-Галибаф. Самым странным в этой ситуации будет тот момент, что если он действительно будет, то, это будет и второй случай второго тура в истории Исламской республики. Только подвох в том, что в 2005 г. он был после реформ Мохаммеда Хатами и либерализации политической системы ИРИ. А сейчас он становится возможен в ситуации ужесточения режима и усиления репрессий в целом. Ну и это будет в любом случае четвёртый светский президент, впервые после Ахмадинежада.
Однако важно понимать, что он произойдёт только если избиратели придут на участки и проголосуют. Явка прогнозируется на уровне 45-50%, кто придёт, а кто не придёт - неизвестно.
В общем, интриги выборов, о которых я писал после утверждения списка кандидатов и результатов опросов, сохраняются. Вполне вероятно, что впервые за 19 лет мы увидим второй тур на президентских выборах. И точно впервые за 11 лет президентом будет светский политик.
Уже завтра, 28 июня, пройдут выборы президента. Я сделал табличку с результатами опросов в период после третьих дебатов (21 июня) и до 26 июня.
Если исходить из того, что опросы хоть как-то отражают действительность, а за того же Джалили не будет вбросов, максимум корпоративная мобилизация, то с очень высокой вероятностью будет второй тур, да ещё какой!
После второго и третьего раунда дебатов на первом месте однозначно находится реформатор Пезешкиян, и это после всей борьбы с реформаторами в Исламской республике. 22-24 июня ему насчитывали 23-28% поддержки, а после четвётртого и пятого раунда он его поддержка выросла до 33%.
На втором месте Джалили, у которого также после второго и третьего раунда было от 26 до 16% поддержки, после четвёртого и пятого - 28%. Галибаф, который был лидером до начала дебатов, теперь стабильно занимает третье место, после последних двух раундов у него 19%.
Так вот, с очень большой вероятностью мы увидим второй тур, скорее всего Пезешкиян-Джалили, возможны варианты Пезешкиян-Галибаф или Джалили-Галибаф. Самым странным в этой ситуации будет тот момент, что если он действительно будет, то, это будет и второй случай второго тура в истории Исламской республики. Только подвох в том, что в 2005 г. он был после реформ Мохаммеда Хатами и либерализации политической системы ИРИ. А сейчас он становится возможен в ситуации ужесточения режима и усиления репрессий в целом. Ну и это будет в любом случае четвёртый светский президент, впервые после Ахмадинежада.
Однако важно понимать, что он произойдёт только если избиратели придут на участки и проголосуют. Явка прогнозируется на уровне 45-50%, кто придёт, а кто не придёт - неизвестно.
В общем, интриги выборов, о которых я писал после утверждения списка кандидатов и результатов опросов, сохраняются. Вполне вероятно, что впервые за 19 лет мы увидим второй тур на президентских выборах. И точно впервые за 11 лет президентом будет светский политик.
С другой стороны, за счёт снятия малозначимых кандидатов обостряется конкуренция между теми, кто может победить. И Закани, и Газизаде-Хашеми аутсайдеры, у них нет и не было шансов получить хоть сколько-нибудь близкие даже к тому же Галибафу результаты.
Проблема для консерваторов, однако, в том, что их политтехнологии бьют по ним самим. Пустили на выборы 5 своих и одного реформатора. Консервативный электорат ожидаемо разделился поровну между двумя сильными кандидатами, а у электората реформаторов есть единый кандидат, которого можно поддержать, и по поводу которого нет смысла спорить. Как результат - Пезешкиян на первом месте по опросам, Джалили и Галибаф на втором и третьем, при том, что если бы один из них снялся, оставшийся мог бы победить Пезешкияна.
Проблема для консерваторов, однако, в том, что их политтехнологии бьют по ним самим. Пустили на выборы 5 своих и одного реформатора. Консервативный электорат ожидаемо разделился поровну между двумя сильными кандидатами, а у электората реформаторов есть единый кандидат, которого можно поддержать, и по поводу которого нет смысла спорить. Как результат - Пезешкиян на первом месте по опросам, Джалили и Галибаф на втором и третьем, при том, что если бы один из них снялся, оставшийся мог бы победить Пезешкияна.
Forwarded from Дежурный по Ирану
Каждые президентские выборы в Иране одно и то же кино
Сначала несколько человек допускают к выборам, а прямо перед началом голосования 2-3 из них снимают свои кандидатуры.
На текущий момент:
▪️Вице-президент Ирана Амир Хосейн Газизаде Хашеми снял свою кандидатуру с президентских выборов, "чтобы сохранить единство сил революции".
▪️Мэр Тегерана Алиреза Закани снял свою кандидатуру и попросил Джалили и Галибафа "объединиться и не допустить образования третьего правительства Рухани" (чего его так триггерит Рухани, которого нет и не было на этих выборах, оставим за скобками). При этом Закани на прошлых выборах точно так же снял свою кандидатуру в пользу Раиси.
В теории политтехнология понятная: сначала создать атмосферу плюрализма и выбора, чтобы привлечь избирателей, а потом сняться в пользу того, кто нужен власти. И электорат Закани и Газизаде Хашеми переходит к Галибафу.
Но когда такой "ловкий финт" делают на каждых выборах, то скорее у избирателей создается впечатление электорального цирка. Очень сомневаюсь, что эта схема может работать и дать что-то, кроме ехидной усмешки.
Однако система выработала свои традиции, которым упорно следует. "Политтехнология по привычке" - странно и неэффективно, но кто мы такие, чтобы нарушать традицию.
@irandezhurniy
Сначала несколько человек допускают к выборам, а прямо перед началом голосования 2-3 из них снимают свои кандидатуры.
На текущий момент:
▪️Вице-президент Ирана Амир Хосейн Газизаде Хашеми снял свою кандидатуру с президентских выборов, "чтобы сохранить единство сил революции".
▪️Мэр Тегерана Алиреза Закани снял свою кандидатуру и попросил Джалили и Галибафа "объединиться и не допустить образования третьего правительства Рухани" (чего его так триггерит Рухани, которого нет и не было на этих выборах, оставим за скобками). При этом Закани на прошлых выборах точно так же снял свою кандидатуру в пользу Раиси.
В теории политтехнология понятная: сначала создать атмосферу плюрализма и выбора, чтобы привлечь избирателей, а потом сняться в пользу того, кто нужен власти. И электорат Закани и Газизаде Хашеми переходит к Галибафу.
Но когда такой "ловкий финт" делают на каждых выборах, то скорее у избирателей создается впечатление электорального цирка. Очень сомневаюсь, что эта схема может работать и дать что-то, кроме ехидной усмешки.
Однако система выработала свои традиции, которым упорно следует. "Политтехнология по привычке" - странно и неэффективно, но кто мы такие, чтобы нарушать традицию.
@irandezhurniy
Forwarded from Дежурный по Ирану
По прогнозам и опросам в Иране
▪️Данные некоторых опросов о том, что в этот раз явка будет больше 50%, мне кажутся откровенными вбросами. Население в лучшем случае в политической апатии, а некоторые и открыто призывают к бойкоту. Последние выборы были в марте с рекордно низкой явкой. Причем антирекорд явка поставила уже третий раз подряд. Ничего такого не произошло за последние месяцы, что могло бы сломать этот тренд
▪️При низкой явке на выборы приходят те, кто поддерживает систему (то есть консерваторов) или те, кто вынужден ходить на выборы (вроде чиновников и военных). Таким образом, потенциальный электорат реформаторов на участки не приходит. Даже если данные опросов про то, что Пезешкиян на первом месте и у него более 30%, верны, то на участках все может быть совсем иначе. В пику властям на опросе можно сказать: “уж если выбирать из предложенных, то пусть будет Пезешкиян”. Но на деле эти люди могут просто не прийти на участки
▪️Откуда взяться 30% для Джалили мне тоже непонятно. Это абсолютно неузнаваемый персонаж. Единственно, что может помочь - это то, что за него вроде как духовный лидер, хотя открыто он этого не говорил
▪️Единственный адекватный аргумент, что президентом станет не Галибаф, который я слышал, в том, что Галибаф слишком близок к КСИР. То есть Хаменеи и его окружение могут испугаться чрезмерного усиления КСИР в преддверии транзита
▪️В то же время Галибаф многие годы в политике и показал себя, как системный и управляемый человек. На прошлых выборах он покорно снял свою кандидатуру в пользу Раиси, хотя очевидно не сильно этого хотел. К тому же у него всегда был хотя бы какой-то электорат. Люди, которым он нравится, в Иране есть, хоть их и не десятки миллионов. Так что я все еще ставлю на победу Галибафа (может даже в первом туре)
▪️Идея дать победить псевдореформатору Пезешкияну, чтобы возродить интерес общества к выборам и политическому процессу, выглядит весьма умной для власти. Но мне кажется все-таки это не так просто провернуть, да и все последние годы говорили о том, что совсем другие методы нынче в фаворе у консервативной элиты
В общем это то, как я сегодня все вижу ситуацию. Могу ли я ошибиться с этим прогнозом? Да запросто, выборы в Иране уже много раз оборачивались серьезными сюрпризами
@irandezhurniy
▪️Данные некоторых опросов о том, что в этот раз явка будет больше 50%, мне кажутся откровенными вбросами. Население в лучшем случае в политической апатии, а некоторые и открыто призывают к бойкоту. Последние выборы были в марте с рекордно низкой явкой. Причем антирекорд явка поставила уже третий раз подряд. Ничего такого не произошло за последние месяцы, что могло бы сломать этот тренд
▪️При низкой явке на выборы приходят те, кто поддерживает систему (то есть консерваторов) или те, кто вынужден ходить на выборы (вроде чиновников и военных). Таким образом, потенциальный электорат реформаторов на участки не приходит. Даже если данные опросов про то, что Пезешкиян на первом месте и у него более 30%, верны, то на участках все может быть совсем иначе. В пику властям на опросе можно сказать: “уж если выбирать из предложенных, то пусть будет Пезешкиян”. Но на деле эти люди могут просто не прийти на участки
▪️Откуда взяться 30% для Джалили мне тоже непонятно. Это абсолютно неузнаваемый персонаж. Единственно, что может помочь - это то, что за него вроде как духовный лидер, хотя открыто он этого не говорил
▪️Единственный адекватный аргумент, что президентом станет не Галибаф, который я слышал, в том, что Галибаф слишком близок к КСИР. То есть Хаменеи и его окружение могут испугаться чрезмерного усиления КСИР в преддверии транзита
▪️В то же время Галибаф многие годы в политике и показал себя, как системный и управляемый человек. На прошлых выборах он покорно снял свою кандидатуру в пользу Раиси, хотя очевидно не сильно этого хотел. К тому же у него всегда был хотя бы какой-то электорат. Люди, которым он нравится, в Иране есть, хоть их и не десятки миллионов. Так что я все еще ставлю на победу Галибафа (может даже в первом туре)
▪️Идея дать победить псевдореформатору Пезешкияну, чтобы возродить интерес общества к выборам и политическому процессу, выглядит весьма умной для власти. Но мне кажется все-таки это не так просто провернуть, да и все последние годы говорили о том, что совсем другие методы нынче в фаворе у консервативной элиты
В общем это то, как я сегодня все вижу ситуацию. Могу ли я ошибиться с этим прогнозом? Да запросто, выборы в Иране уже много раз оборачивались серьезными сюрпризами
@irandezhurniy
Корпоративные коалиции как агенты гражданского общества: политика студенчества и профсоюзов в Иране 1990-х - начала 2000-х гг.
Как устроено формирование коалиций в авторитарных режимах? Как политические элиты теряют контроль над институтами, которые они сами и создают?
Иранские Дом рабочих и Офис консолидации единства (ОКЕ) являются ключевыми профсоюзами и студенческим союзом Ирана. Первый был создан в 1967 г., сразу после революции духовенство захватило над ним контроль. Только после президентских выборов 1989 г. и победы на них Акбара Хашеми-Рафсанджани он был инкорпорирован в правительство.
На это повлиял новый Трудовой кодекс 1991 г., который давал значительное финансирование Дому рабочих, который распределял деньги на разные субсидии и дома. Также он позволял рабочим создавать корпоративные союзы на уровне предприятий и компаний. Из-за маленьких размеров большинства предприятий, Дом рабочих стал федерацией таких корпоративных союзов. При этом его высшее руководство не избиралось, многие его высшие руководители занимали свои должности ещё с Исламской революции. Центральный комитет назначал руководителей региональных подразделений.
Офис консолидации единства был создан в 1979 г. для усиления и объединения студенческих организаций. ОКЕ играл ключевую роль в захвате американского посольства и стал самой влиятельной студенческой организацией в Иране. В 1980-е гг. он сблизился с Басидж, ополчением Корпуса стражей Исламской революции, также расширил своё влияние на иранские университеты.
Хашеми-Рафсанджани в период своего президентства (1989-1997) опирался на Дом рабочих, но не на ОКЕ. Это привело к усилению профсоюза в этот период, несмотря на прорыночную политику президента. При этом Дом сохранял практики авторитарного правления и ограничивал влияние членов на своё руководство. ОКЕ же был значительно ослаблен в период Рафсанджани из-за роста частного образования. Это привело к демократизации ОКЕ, и превращению его в более либеральную корпоративную коалицию в начале 1990-х. При этом обе организации страдали из-за их исключения из правящей элиты. Важно отметить, что тогда же от ОКЕ откололся маленький студенческий союз, который возглавлял Хесматолла Табарзади, который примкнул к коалиции президента.
Обе организации помогли усилить конкуренцию внутри правящей элиты периода Рафсанджани. Лояльность Дома и Союза Табарзади постепенно усиливали давление на правительство, чтобы то снизило контроль над корпоративными коалициями, позволив им участвовать в более независимой политике. В 1994 г. партийный контроль над Союзом Табарзади прекратился. Тогда же сам Хесматолла опубликовал доказательства, которые обвиняли семью Рафсанджани в коррупции. Дом рабочих же опирался на более медленную стратегию, расширяясь на новые сектора и отрасли. Также создал "женскую ассамблею", для более активного вовлечения женщин в политику на своей стороне.
К парламентским выборам 1996 г. два действия Дома сигнализировали о более широком уровне политической автономии. Во-первых, Дом мог представлять избирательный список, который шёл бы независимо от партии Рафсанджани. Во-вторых, профсоюз мог представить свою независимую политическую и экономическую программу, суть которой состояла в борьбе с бедностью, универсальным социальным обеспечением, расширением пенсий, созданием рабочих мест и т.д.
Президентские выборы 1997 г. стали уникальной возможностью для мобилизации. У Хашеми-Рафсанджани не было очевидного преемника, при этом в выборах участвовал Мохаммад Хатами с программой сближения с Западом, культурной и социальной либерализации. ОКЕ явно поддержал его кандидатуру, Дом рабочих - довольно осторожно. В результате ОКЕ, Дом рабочих и другие корпоративные организации внесли большой вклад в явку, которая достигла 80%.
Как устроено формирование коалиций в авторитарных режимах? Как политические элиты теряют контроль над институтами, которые они сами и создают?
Иранские Дом рабочих и Офис консолидации единства (ОКЕ) являются ключевыми профсоюзами и студенческим союзом Ирана. Первый был создан в 1967 г., сразу после революции духовенство захватило над ним контроль. Только после президентских выборов 1989 г. и победы на них Акбара Хашеми-Рафсанджани он был инкорпорирован в правительство.
На это повлиял новый Трудовой кодекс 1991 г., который давал значительное финансирование Дому рабочих, который распределял деньги на разные субсидии и дома. Также он позволял рабочим создавать корпоративные союзы на уровне предприятий и компаний. Из-за маленьких размеров большинства предприятий, Дом рабочих стал федерацией таких корпоративных союзов. При этом его высшее руководство не избиралось, многие его высшие руководители занимали свои должности ещё с Исламской революции. Центральный комитет назначал руководителей региональных подразделений.
Офис консолидации единства был создан в 1979 г. для усиления и объединения студенческих организаций. ОКЕ играл ключевую роль в захвате американского посольства и стал самой влиятельной студенческой организацией в Иране. В 1980-е гг. он сблизился с Басидж, ополчением Корпуса стражей Исламской революции, также расширил своё влияние на иранские университеты.
Хашеми-Рафсанджани в период своего президентства (1989-1997) опирался на Дом рабочих, но не на ОКЕ. Это привело к усилению профсоюза в этот период, несмотря на прорыночную политику президента. При этом Дом сохранял практики авторитарного правления и ограничивал влияние членов на своё руководство. ОКЕ же был значительно ослаблен в период Рафсанджани из-за роста частного образования. Это привело к демократизации ОКЕ, и превращению его в более либеральную корпоративную коалицию в начале 1990-х. При этом обе организации страдали из-за их исключения из правящей элиты. Важно отметить, что тогда же от ОКЕ откололся маленький студенческий союз, который возглавлял Хесматолла Табарзади, который примкнул к коалиции президента.
Обе организации помогли усилить конкуренцию внутри правящей элиты периода Рафсанджани. Лояльность Дома и Союза Табарзади постепенно усиливали давление на правительство, чтобы то снизило контроль над корпоративными коалициями, позволив им участвовать в более независимой политике. В 1994 г. партийный контроль над Союзом Табарзади прекратился. Тогда же сам Хесматолла опубликовал доказательства, которые обвиняли семью Рафсанджани в коррупции. Дом рабочих же опирался на более медленную стратегию, расширяясь на новые сектора и отрасли. Также создал "женскую ассамблею", для более активного вовлечения женщин в политику на своей стороне.
К парламентским выборам 1996 г. два действия Дома сигнализировали о более широком уровне политической автономии. Во-первых, Дом мог представлять избирательный список, который шёл бы независимо от партии Рафсанджани. Во-вторых, профсоюз мог представить свою независимую политическую и экономическую программу, суть которой состояла в борьбе с бедностью, универсальным социальным обеспечением, расширением пенсий, созданием рабочих мест и т.д.
Президентские выборы 1997 г. стали уникальной возможностью для мобилизации. У Хашеми-Рафсанджани не было очевидного преемника, при этом в выборах участвовал Мохаммад Хатами с программой сближения с Западом, культурной и социальной либерализации. ОКЕ явно поддержал его кандидатуру, Дом рабочих - довольно осторожно. В результате ОКЕ, Дом рабочих и другие корпоративные организации внесли большой вклад в явку, которая достигла 80%.
После победы Хатами, Дом активно поддерживал его, за что получил постоянного представителя как министра труда. ОКЕ поддерживал близкие связи с новым президентом, он сам стал президентом Национальной библиотеки Ирана. В целом ОКЕ стал играть более важную роль в первые годы Хатами. Это также привело к преодолению разрыва между организациями, и создало основы для построения коалиции в будущем.
Смычкой между ними послужил Синдикат журналистов. В мае 1995 г. Атаолла Мохаджерани, советник Рафсанджани в парламенте, публично поддержал создание профсоюза для работников медиа. Мохаджерани стал министром культуры, первое собрание Синдиката произошло в 1997 г. Профсоюз представлял разные как газеты, как прореформаторские, так и консервативные. Он также поддерживал связи с ОКЕ и Домом рабочих.
Когда в 1999 г. консерваторы начали атаку на реформаторов, одной из их целей стали журналисты. Они начали агрессивно критиковать Синдикат, что также задело ОКЕ и Дом. В 1999 г. была закрыта одна из прорефоматорских газет Салам. В ответ на это в том же году произошли национальные студенческие протесты. И ОКЕ их поддержал. Протесты в итоге подавили, однако они были первым случаем публичного выражения несогласия ОКЕ с правящей элитой.
Парадоксом этих протестов стал тот факт, что не ОКЕ, а Дом рабочих стал отчуждаться от правящей элиты. А ОКЕ начал с ней сближаться. Рыночные реформы Хатами подорвали структурную основу власти Дома. Он не смог остановить законопроект, исключающий предприятий с менее чем 10 сотрудников из Трудового кодекса. Поскольку таких предприятий в стране большинство, это сильно ограничило формирование профсоюзов. Также с середины 1990-х сильно выросло количество временных контрактов, к 2002 г. по ним было нанято около 40% всех сотрудников. В ответ на это на первомайских демонстрациях 2000-2001 гг. он начал выступать с популистской антиправительственной риторикой. По итогам Дом не вышел формально из союза с реформаторами, однако отдалился от него, продолжая поддерживать его союзников. Что касается ОКЕ, то его руководство в 1999 г. поняло, что реформаторы не могут реализовать свои обещания. И в 2002 г. он вышел из альянса с реформаторами.
В дальнейшем они действовали по отдельности, хотя иногда вместе организовывали коллективные действия. Например, первомайскую демонстрацию 2002 г., а также небольшие протестные акции в отдельных университетах. К концу 2003 г. обе организации лишились смысла поддерживать друг друга, т.к. принадлежали к разным политическим лагерям, и начали формировать новые коалиции. При этом в 2004 г. на парламентских выборах они вместе участвовали в Национальной коалиции за производство и труд, вместе с маленькой ассоциацией Дома промышленности и шахт.
В целом, корпоратистская политика двух главных профсоюзов и студенческих союзов Ирана значительно повлияла на политику внутри ИРИ. Строительство коалиций этими организациями сигнализировало о хрупкости и слабости правящей элиты, а также о том, что элита сильно от них зависит. При этом рост гражданского общества в Иране второй половины 2000-х гг. может быть следствием провальных попыток и нежелания создавать обеими этими организациями социальное движение.
Источник: Kalb, Zep. 2019. Corporatist coalitions as agents of civil society: The politics of student and labour unions in Iran. // Mediterranean Politics. Vol. 24. No. 4. P. 467–490.
Смычкой между ними послужил Синдикат журналистов. В мае 1995 г. Атаолла Мохаджерани, советник Рафсанджани в парламенте, публично поддержал создание профсоюза для работников медиа. Мохаджерани стал министром культуры, первое собрание Синдиката произошло в 1997 г. Профсоюз представлял разные как газеты, как прореформаторские, так и консервативные. Он также поддерживал связи с ОКЕ и Домом рабочих.
Когда в 1999 г. консерваторы начали атаку на реформаторов, одной из их целей стали журналисты. Они начали агрессивно критиковать Синдикат, что также задело ОКЕ и Дом. В 1999 г. была закрыта одна из прорефоматорских газет Салам. В ответ на это в том же году произошли национальные студенческие протесты. И ОКЕ их поддержал. Протесты в итоге подавили, однако они были первым случаем публичного выражения несогласия ОКЕ с правящей элитой.
Парадоксом этих протестов стал тот факт, что не ОКЕ, а Дом рабочих стал отчуждаться от правящей элиты. А ОКЕ начал с ней сближаться. Рыночные реформы Хатами подорвали структурную основу власти Дома. Он не смог остановить законопроект, исключающий предприятий с менее чем 10 сотрудников из Трудового кодекса. Поскольку таких предприятий в стране большинство, это сильно ограничило формирование профсоюзов. Также с середины 1990-х сильно выросло количество временных контрактов, к 2002 г. по ним было нанято около 40% всех сотрудников. В ответ на это на первомайских демонстрациях 2000-2001 гг. он начал выступать с популистской антиправительственной риторикой. По итогам Дом не вышел формально из союза с реформаторами, однако отдалился от него, продолжая поддерживать его союзников. Что касается ОКЕ, то его руководство в 1999 г. поняло, что реформаторы не могут реализовать свои обещания. И в 2002 г. он вышел из альянса с реформаторами.
В дальнейшем они действовали по отдельности, хотя иногда вместе организовывали коллективные действия. Например, первомайскую демонстрацию 2002 г., а также небольшие протестные акции в отдельных университетах. К концу 2003 г. обе организации лишились смысла поддерживать друг друга, т.к. принадлежали к разным политическим лагерям, и начали формировать новые коалиции. При этом в 2004 г. на парламентских выборах они вместе участвовали в Национальной коалиции за производство и труд, вместе с маленькой ассоциацией Дома промышленности и шахт.
В целом, корпоратистская политика двух главных профсоюзов и студенческих союзов Ирана значительно повлияла на политику внутри ИРИ. Строительство коалиций этими организациями сигнализировало о хрупкости и слабости правящей элиты, а также о том, что элита сильно от них зависит. При этом рост гражданского общества в Иране второй половины 2000-х гг. может быть следствием провальных попыток и нежелания создавать обеими этими организациями социальное движение.
Источник: Kalb, Zep. 2019. Corporatist coalitions as agents of civil society: The politics of student and labour unions in Iran. // Mediterranean Politics. Vol. 24. No. 4. P. 467–490.
Ну что, второй тур, как я и предсказывал.
Теперь возникают новые вопросы:
1. Будет ли во втором туре более высокая явка за счёт неопределённости? Или оппозиционно настроенные иранцы, из тех кто не пришёл голосовать во время первого тура, так и будут оставаться в состоянии апатии?
2. За кого проголосуют избиратели Галибафа? Или, возможно, они вообще останутся дома?
Ответы на них определят победителя президентских выборов.
Теперь возникают новые вопросы:
1. Будет ли во втором туре более высокая явка за счёт неопределённости? Или оппозиционно настроенные иранцы, из тех кто не пришёл голосовать во время первого тура, так и будут оставаться в состоянии апатии?
2. За кого проголосуют избиратели Галибафа? Или, возможно, они вообще останутся дома?
Ответы на них определят победителя президентских выборов.
Forwarded from КОНТЕКСТ
В Иране на внеочередных президентских выборах ни один из кандидатов не смог набрать более 50% голосов, объявлен второй тур
Во втором туре, который пройдет 5 июля, будут участвовать кандидат от реформистов, экс-депутат Масуд Пезешкиан и консерватор, член Совета безопасности Саид Джалили.
По данным иранского ЦИК, по итогам обработки 24,5 млн бюллетеней Пезешкиан получил около 10,4 млн голосов, а Джалили — примерно 9,4 млн. Спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф набрал 3,3 млн голосов, экс- глава МВД и бывший прокурор Мустафа Пурмохаммади — 206 тысяч. Вице-президент Амир Хосейн Газизаде Хашеми и мэр Тегерана Алиреза Закани сняли свои кандидатуры с выборов.
В истории Ирана второй тур президентских выборов проходил лишь однажды — в 2005 году.
📌 📌 Досрочные выборы в Иране пришлось назначить после гибели президента Эбрахима Раиси при крушении вертолета рядом с деревней Тавиль
Во втором туре, который пройдет 5 июля, будут участвовать кандидат от реформистов, экс-депутат Масуд Пезешкиан и консерватор, член Совета безопасности Саид Джалили.
По данным иранского ЦИК, по итогам обработки 24,5 млн бюллетеней Пезешкиан получил около 10,4 млн голосов, а Джалили — примерно 9,4 млн. Спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф набрал 3,3 млн голосов, экс- глава МВД и бывший прокурор Мустафа Пурмохаммади — 206 тысяч. Вице-президент Амир Хосейн Газизаде Хашеми и мэр Тегерана Алиреза Закани сняли свои кандидатуры с выборов.
В истории Ирана второй тур президентских выборов проходил лишь однажды — в 2005 году.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Последний день перед вторым туром президентских выборов в Иране
Сегодня Иранское студенческое опросное агентство (ИСОА) опубликовало результаты опроса по поводу участия во втором туре президентских выборов. Опрос проводился 13 июля, всего 3606 опрошенных старше 18 лет, лицом к лицу, по всей стране.
49.5% из ответивших ответили, что проголосуют за Пезешкияна, 43,9% - за Джалили, ещё 4.8% не определились с кандидатом. Явка ожидается около 45%.
Если не случится ничего неожиданного, то победителем станет Пезешкиян, у него разрыв между опросными данными и долей голосов, необходимых для победы, минимален. Джалили в теории может победить, только для этого ему надо перетянуть и голоса неопределившихся, и часть голосов Пезешкияна, что я нахожу маловероятным, но не невозможным.
Учитывая тот факт, что ИСОА, наравне с другими опросными агентствами, более-менее правильно определило участников второго тура, думаю, в этот раз его прогноз тоже будет относительно точным. В общем, по итогам этих президентских выборов в Иране с крайне высокой вероятностью будет светский президент-реформатор, пусть и очень умеренный, в силу ограничений политического контекста.
Сегодня Иранское студенческое опросное агентство (ИСОА) опубликовало результаты опроса по поводу участия во втором туре президентских выборов. Опрос проводился 13 июля, всего 3606 опрошенных старше 18 лет, лицом к лицу, по всей стране.
49.5% из ответивших ответили, что проголосуют за Пезешкияна, 43,9% - за Джалили, ещё 4.8% не определились с кандидатом. Явка ожидается около 45%.
Если не случится ничего неожиданного, то победителем станет Пезешкиян, у него разрыв между опросными данными и долей голосов, необходимых для победы, минимален. Джалили в теории может победить, только для этого ему надо перетянуть и голоса неопределившихся, и часть голосов Пезешкияна, что я нахожу маловероятным, но не невозможным.
Учитывая тот факт, что ИСОА, наравне с другими опросными агентствами, более-менее правильно определило участников второго тура, думаю, в этот раз его прогноз тоже будет относительно точным. В общем, по итогам этих президентских выборов в Иране с крайне высокой вероятностью будет светский президент-реформатор, пусть и очень умеренный, в силу ограничений политического контекста.