Религия и политика в Иране на примере шиитских семинарий

В Иране существует постоянный конфликт между правящим духовенством и традиционной шиитской ортодоксией. Например, в 2018 г. один из ведущих теоретиков государственного шиизма Хасан Рахимпур-Азгади, выступил с речью в Куме. В ней он обвинил Верховного руководителя в том, что тот поддерживает разделение религии и политики. Он говорил о том, что руководство страны ограничивает для него возможность преподавать и писать на тему молитв и неполитической юриспруденции.

Этот инцидент, наравне со многими другими, является одним из проявлений конфликта, указанного в самом начале. Правящее духовенство после Исламской революции систематически стремилось превратить шиитские семинарии в неэффективные организации, однозначно поддерживающие правящий режим. Фактической целью режима Исламской республики стало превращение гибкого, плюрального и независимого шиитского духовенства в подчинённое государству и зависимое от государства.

Тут важно понимать, что государственнический шиизм был редкостью до революции. После 1979 г. его сторонники начали подрывать традиционную ортодоксию, согласно которой духовенство должно находиться вне политики. Помимо этого, захват власти шиитским духовенством - крайне редкое явление в истории. Что-то подобное в последний раз было в 656-661 г., когда мусульманами правили первые два из двенадцати имамов, Али и Хасан. Плюс шиизм тогда боролся с марксизмом, национализмом и либерализмом, которые сильно развились в дореволюционном Иране.

Представители нового режима также активно боролись с духовенством, выступающим против государственнической версии шиизма. Например, аятолла Шариатмадари (1905-1986) публично выступил против концепции велайятэ факих, за что его посадили в тюрьму в 1982 г., где он пробыл до самой своей смерти.

Духовенство правящего режима также активно стремилось преобразовать традиционный религиозный истеблишмент в лояльный аппарат. Для этого оно бюрократизировало систему образования в семинариях, подчинило себе их финансовую систему и начало контролировать деятельность духовенства посредством института марджаата (высший религиозный титул шиитского духовенства).

Традиционно, образование в семинариях обладало гибкой структурой, основанной на полностью добровольном участии в нём студентов. Не существовало никаких формализованных процедур принятия и оценивания студентов, отсутствовали сертификаты и документы, подтверждающие получение образования в семинариях.

После смерти аятоллы Хомейни в 1989 г. и прихода к власти Али Хаменеи, началась трансформация этой системы. В 1992 г., после посещения Семинарии Кума, он призвал создать централизованный аппарат управления. В мае того же года был создан Верховный совет семинарий. Этот совет предложил в своей программе: а) создать дисциплинарную систему; б) бюрократизировать механизмы проповеди и пропаганды; в) систематизировать качество религиозных ритуалов; г) модифицировать финансовую конфигурацию семинарий через распределение государственного финансирования. Также вводился полноценный учебный план с расписанием, экзаменами и т.д.

В 2003 г. было создано Управление центрами профессиональных предметов при семинарии. Эта организация контролирует деятельность институтов высшего образования при семинариях. На 2020 г. в Куме был 21 такой институт, и ещё 29 по всем остальным городам страны. Благодаря этому управлению студенты могут одновременно учиться в университете на любой специальности по социальным наукам и в семинарии, и получить два диплома по этим направлениям.

Что касается финансовой независимости, то до 1979 г. семинарии не находились под чьим-либо контролем. Однако после Исламской революции государство начало влиять на распределение стипендий студентам посредством своего регулирования. В 1991 г. был создан Служебный центр семинарий, отвечающий за масштабную поддержку студентов и духовенства, включая кредиты, ипотеку, социальное страхование, свадебные подарки и т.д. В 2017 г. президент Хасан Роухани впервые представил законопроект о бюджете, в котором было детально прописано распределение денег семинариям и религиозным институтам в целом. Он вызвал сильные дебаты, в первую очередь из-за экономического кризиса.

Наконец, ещё одним способом влияния на духовенство стал институт марджаата. После революции довольно большая часть духовенства отказалась участвовать в политике и поддерживать государственнический шиизм. Чтобы найти новых людей для занятиях государственных должностей, аятолле Хомейни пришлось опираться на молодое духовенство без значимых статусов. Также для контроля над назначением новых марджа Общество преподавателей семинарий Кума фактически захватило контроль над процедурой их номинирования. Попытка оказалась не очень удачной, однако сам её факт показателен.

В целом за последние 45 лет правящее духовенство целенаправленно вмешивалось во внутреннюю динамику семинарий, ставило их под финансовый и бюрократический контроль, а также попыталось подчинить себе процедуру номинирования марджа. В целом оно достигло успеха по большей части этих направлений. Парадоксальным образом, единственным крупным центром независимой шиитской мысли сейчас является семинария Наджафа в Ираке, куда не может дотянуться государственнический шиизм Исламской республики.

Источник: Ghobadzadeh, Naser; Akbarzadeh, Shahram. 2020. Religionization of politics in Iran: Shi’i seminaries as the bastion of resistance. // Middle Eastern Studies. Vol. 56. No. 4. P. 570–584.

Семинария Кума

👑 х 🇮🇷
Лекция «От царской книги к национальному эпосу: как Фирдоуси стал главным поэтом Ирана?»

ЦВЛ РГБ и Фонд ибн Сины приглашают на лекцию об истории восприятия национального иранского эпоса «Шахнаме» Абу-л-Касима Фирдоуси

Лектор — Максим Алонцев, кандидат филологических наук, доцент и учёный секретарь Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ, автор канала «Pax Iranica»

15 мая / среда
18:00
конференц-зал ЦВЛ

узнать подробности и зарегистрироваться

Экономика кочевого хозяйства в Иране первой половины 1960-х гг.

Кочевое хозяйство практическую всю историю Ближнего Востока играло в нём довольно важную экономическую роль. В Иране ситуация была примерно как и везде. В начале 1960-х гг. продукция домашнего скота составляла треть от всего ненефтяного экспорта страны, как и ВВП.

Отгонное скотоводство также было одним из способов выживания и рациональной и целесообразной формой использования земли. Оно способствовало относительному богатству и процветанию кочевников и полукочевников по сравнению с крестьянами.

Диета иранцев того времени была очень ограничена в плане доступа к животным жирам и протеину, продукция кочевого хозяйства не могла удовлетворить на неё спрос. При этом спрос на шерсть, кожу и другие товары за рубежом был не очень силён в тот период, потому они не приносили большие заработки стране.

Самих же скотоводов можно условно разделить на три большие группы:
1. Коммерческие, крупномасштабные животноводы.
2. Частные домохозяйства сельских жителей.
3. Кочевые хозяйства
3.1. "Бродячие" кочевники.
3.2. "Ближние" кочевники.
3.3. "Дальние" кочевники.

Крупным животноводам принадлежало 75-80% коров во всей стране, и практически никаких овец и коз. Они располагались поблизости от крупных городов, в основном от Тегерана.

Частные домохозяйства обычно маленькие, пастбища располагались на расстоянии 5-10 километров от деревень. На семью в среднем приходилось 4-8 овец и коз, в основном последних.

"Бродячие" кочевники являлись кочевниками в истинном значении этого слова. Их число составляло около 200-400 тысяч на востоке Ирана, на территории современной провинции Систан и Белуджистан. Их натуральное хозяйство имело только местное значение, при этом они были довольно богатыми, чему способствовала пышная растительность этой территории.

"Ближние" кочевники жили на северо-западном Иране и в Курдистане, их миграция составляла 20-30 километров по долине. Они производили товары для текущего потребления, типа молока и йогуртов. Товары для продажи типа сыра они делали гораздо реже из-за недостатка топлива.

"Дальние" кочевники являются наиболее показательной формой кочевничества, поскольку они могли путешествовать за год на расстояние более тысячи километров.

Количество кочевников примерно оценивалось как минимум в 1.5 млн человек из 21 млн иранцев в целом. Примерное количество скота у них оценивалось в 15 млн животных, то есть 40%+ всех овец и коз страны, возможно 45-65%. Также они владели 20% коров и всеми верблюдами, хотя у них была малая коммерческая значимость.

У экономики кочевого хозяйства было две важных особенности. Первая - смешивание овец и коз. При этом овцы были более экономически выгодны из-за шерсти и ягнят, чем козлята и козья шерсть. Вторая - цикличность экономики, "бум и падение" из-за влияния природных условий и болезней. Этот цикл структурно ослаблял кочевое хозяйство, и не было никаких способов его преодолеть.

Кочевники для руководства Ирана начиная с Реза-шаха определялись как проблема, и оно предпринимало много усилий чтобы перевести их к оседлому образу жизни. Для этого в действие было введено две программы. Согласно первой предполагалось превратить 400 гектаров засушливой земли в сельскохозяйственную, что привело бы к увеличению урожая на 240 тонн зерна ежегодно. Вторая программа же предусматривала создание службы развития пастбищ и сохранения лесов.

В целом из первой половины 1960-х гг. казалось, что кочевое хозяйство со временем потеряет своё влияние, а кочевники исчезнут или почти исчезнут. Так оно и произошло.

Источник: Stauffer, Thomas R. 1965. The Economics of Nomadism in Iran. // Middle East Journal. Vol. 19. No. 3. P. 284-302

Джорджо Агамбен в Иране

В сентябре 2006 г. итальянский философ Джорджо Агамбен прилетел в Иран. Там он выступил с двумя лекциями в Университете Шахида Бехешти. Они были посвящены двум большим темам.

Первая касалась проблемы ойкономии в ранней христианской теологии и её влияния на теорию управления. Агамбен аргументировал, что Ипполит Римский, Тертуллиан, Святая Ирина опирались на этот концепт для создания идеи единства и множественности лица Бога. Термин "ойкономия" использовался для воплощения "дитя Христова" и "схемы" спасения. С III в. тринитарная ойкономия стала моделью божественного правления миром. Он выделял 6 последствий влияния ойкономии на управленческую парадигму.
1. Возникновение политической и экономической теологий, откуда вытекают современные теории управления и биополитики.
2. Разделение и дуальность Бога, которых религиозные учёные хотели избегать, возникают как разрыв между существованием и действием Бога, между существованием и праксисом.
3. Возникает теория существования, которая стремилась соединить этот разрыв на общем (право и первичные причины) и специфичном (управление и вторичные причины) уровнях. Как результат, появился "двусторонний" взгляд на действия государства: оно обладает универсальным правом, и у него же могут быть побочные эффекты с отрицательным результатом.
4. В современных стратегиях "сопутствующего ущерба" хорошие действия происходят из провиденциальных экономических моделей, и реальная парадигма любых государств основана именно на ней.
5. Правительство является "внедрением" общего решения (закона), а также предложено разделение властей между общим и частным.
6. Таким образом, желание и экономический долг современных западных демократий не только совпадают, но и напрямую преемственны их теологическому наследию.

Вторая лекция была посвящена царству и славе. В ней Агамбен говорит что ангелы это министры Бога. Таким образом, ангелология в каком-то смысле является парадигмой исследования бюрократии. В христианской теологии ангелы играют две роли: божественные исполнители и восхвалители Бога. Эта дуальность отражает природу самого Бога: Бог правит миром, и, одновременно, он объект восхваления. Похожие связи между Богом и славой есть не только в христианстве, но и в иудаизме и исламе.

Последняя часть его исследования, состоящая из анализа римских и христианских поощрений и восхвалений, ставит под сомнение отношения между правительством и славой как биполярной структурой, западной правительственной машиной. Кажется, что слава, похвалы и одобрительные возгласы в современных правительствах не только не исчезают, но, наоборот, он видел их крайнее расширение в сфере СМИ и общественного консенсуса.

Источник: آگامبن هم به ایران آمد [Agamben also came to Iran]. 02.11.2006. Hamshahri Online.

Последствия смерти Эбрахима Раиси для Ирана

Вчера, 19 мая 2024 года, президент Эбрахим Раиси погиб в вертолётной аварии в Восточном Азербайджане. У этого события несколько последствий.

1. Краткосрочное - временная потеря управления над исполнительной властью. Вообще в Иране уже была подобная ситуация, когда в 1981 г. с перерывом в три недели террористы устроили две атаки сначала на правительство премьера Раджаи, а дальше на правительство премьера Бахонара. Тогда система справилась с проблемой, был выбран новый президент Али Хаменеи, который пробыл президентом два срока. А с 1989 г. стал Верховным руководителем. Так что некоторый опыт решения такого рода проблем у иранской системы власти есть.

2. Долгосрочное - потеря потенциального преемника Али Хаменеи. Раиси шёл на президентские выборы 2021 года как человек, который в будущем мог занять место Али Хаменеи, ради него сильно ограничили конкуренцию на выборах, убрав не только хоть сколько-нибудь потенциально опасных кандидатов-реформаторов и умеренных, но и консерваторов типа Али Лариджани, Али Мотаххари и им подобных. Хаменеи может, конечно, определить как преемника своего сына Моджтабу, только это опасный ход уже лично для него, потому что возникнет вопрос по поводу того, а зачем вообще монархию свергали.

3. Ещё одна важная проблема - время. По закону и.о. президента стал вице-президент Мохаммад Мохбер, а президентские выборы пройдут через 50 дней. И за эти 50 дней элитным группам надо фактически выдвинуть от себя кандидатов и провести какие-то минимальные кампании, что очень сложно. Потенциально кандидатами могут стать те самые люди, которые отказались до или в процессе выборов 2021 года от участия из-за внешнего давления. Вероятны и новички, но тут особо не о чем говорить из-за отсутствия информации. Тот же Мохбер может стать главным кандидатом от консерваторов. Однако у него проблема в том, что он никогда не был публичным политиком, в выборах не участвовал, и всё время был скорее управляющим. И как он себя поведёт во время кампании, во время дебатов на ТВ - неизвестно.

4. В целом иранская система должна справиться с этим кризисом. Президент в Иране не глава государства, а глава исполнительной власти, потому сильно систему трясти не будет. Главное долгосрочное последствие - потеря Хаменеи своего потенциального преемника.

В Форбсе вышла статья о последствиях смерти Эбрахима Раиси для Ирана, с моим комментарием.

Дополнительные комментарии про следствия гибели Раиси

1. Если посмотреть список президентов Ирана от революции до сего дня, только трое из них была светскими: Абольхасан Банисадр (1980-1981), Али Раджаи (1981) и Махмуд Ахмадинежад (2005-2013).

2. Если посмотреть на список реальных и потенциальных кандидатов на президентских выборах с 2013 г., можно обнаружить, что светскими кандидатами на них были почти все, кроме победителей. Исключение - выборы 2017 года, когда от умеренных избирался Роухани, а от консерваторов - Раиси. На выборах 2021 года вообще все кандидаты, включая снявшихся на разных этапах, кроме самого Раиси, были светскими.

3. И.о. президента Мохаммад Мохбер светский политик. Как и председатель Меджлиса Мохаммад-Багер Галибаф.

4. Если допустить, что следующий президент будет также идти как потенциальный преемник Хаменеи, то он точно должен быть улемом, уровня хотя бы ходжат-оль-эслам. Моджтаба Хаменеи точно соответствует этому статусу.

5. Из всего этого следует вывод, что скорее всего кандидатом от консерваторов на выборах будет или Моджаба, или какой-то улем, который сейчас работает в исполнительной власти, или сидит в Меджлисе, Совете экспертов, Наблюдательном совете или в Ассамблее по определению целесообразности. Как вариант, им также может стать Глава судебной власти Голям-Хосейн Мохсени-Эжэи или Генпрокурор Мохаммад Мовахеди-Азад.

6. Возможен также вариант, что кандидатом будет избираться светский политик, но если так произойдёт, это будет означать кардинальную ревизию правил игры. В таком случае преемником Хаменеи или действительно станет светский политик, или Хаменеи укажет на своего преемника сам, и он точно не будет занимать должность президента. Тут уже детали обсуждать бессмысленно из-за отсутствия информации.

Пространство Политика выложило запись моего осеннего выступления в ЛеБаре, где я рассказывал о конфликте элит в Иране 1980-х, и о том, как и почему Али Хаменеи занял должность Верховного руководителя.

Огромная благодарность организаторам ПП за возможность выступить на его площадке.

Накопление капитала, политический контроль и трудовая организация Ирана 1965-1975 гг.

Почему иранское рабочее движение фактически не существовало в 1965-1975 гг.? Это может быть объяснено не только репрессивной политикой шаха Мохаммеда-Резы Пехлеви, но и активным накоплением капитала, которое происходило в этот период. Это накопление связано с аграрной реформой начала 1960-х гг., индустриализацией и созданием современного рабочего класса.

Экономический рост в 1960-1975 гг. составлял 7-9% в год. Всё это привело к массовым инвестициям в промышленность. Массовые инвестиции в промышленность во время Белой революции создали спрос на труд.

Параллельно происходили фундаментальные изменения аграрного рынка. Земельная реформа привела к переходу от по сути феодальных отношений к созданию класса относительно высокопроизводительных фермеров. 1/3 (800 тысяч) крестьянских хозяйств получили меньше гектара земли на человека, около 3/4 - меньше 6 гектар. Недостаток земли вынудил крестьян мигрировать в города и искать там работу. Каждый год в города переезжало около 330 тысяч человек. Трудовые мигранты составляли около 50% населения городов в 1966-1976 гг.

При этом этих рабочих было слишком много для промышленного сектора. Избыток рабочих приводил к городской безработице и расширению неформального сектора экономики. Важно также отметить, что у этих рабочих не было достаточно навыков. Потому работодатели были вынуждены их нанимать и учить на месте.

И вот этот найм необразованных рабочих, только-только покинувших село, сыграл большую роль в отсутствии организованного рабочего движения в Иране. Сельские рабочие "разбавляли" городских на фабриках и заводах после 1965 г. Со строительством новым фабрик для работы на них нанимались необразованные сельские рабочие. При этом большая часть заводов была построена в середине и конце 1960-х гг. Это значило, что у новых рабочих не было большого опыта промышленного труда и любого активизма в промышленности.

Учитывая тот факт, что в большинстве своём они устраивались на работу из села с крайне низким уровнем жизни, они воспринимали свою работу на фабриках позитивно: такая работа обеспечивала безопасность, регулярный доход, улучшение уровня жизни, медицинскую страховку, престиж. Сопоставляя свою работу на фабрике с жизнь в селе, они считали что находятся в привилегированной позиции. Соответственно, у них было меньше мотивации вступать в секретные общества, организовывать профсоюзы, поскольку они могли потерять работу и попасть под репрессии.

В первой половине 1970-х гг. у рабочих начало формироваться "промышленное" сознание: с получением профессиональных навыков они стали склонны к саботажу и цеховому активизму. Высокая текучка рабочей силы отражала индивидуальное сопротивление высококвалифицированных сотрудников, которые начали понимать свою важность. При этом коллективные договора практически отсутствовали в промышленности. Чтобы как-то разрешить эту проблему, Министерство труда ввело Систему классификации работ, чтобы привлекать и стабилизировать высококвалифицированных рабочих с помощью системы поощрений.

Цеховой активизм проявлялся в коллективных действиях, в основном, в забастовках. Их количество росло от года к году на 20-30 штук. При этом забастовки были как спонтанными, так и тайно организованными. Планы разрабатывались опытными рабочими с большим стажем борьбы с режимом.

Что касается профсоюзов, то Трудовой кодекс Ирана допускал создание синдикатов. Их количество выросло с 16 в 1964 до 519 в 1972 в сферах промышленности и услуг. Они участвовали в коллективных переговорах, но не могли устраивать стачки и вмешиваться в политику.

На синдикаты есть два взгляда. Согласно первому, они были типичным способом организации рабочей силы Ирана, как комбинация управления, труда и государства в относительно плюралистичных условиях. Согласно второму, они тотально подчинялись своим работодателям или были заполнены сотрудниками иранской политической полиции САВАК.

По факту же синдикаты действовали как механизмы рабочего контроля, канализируя недовольство. Лидеры синдикатов были официальными сотрудниками САВАК. При этом синдикаты не могли стать независимыми из-за формальных и неформальных правил игры.

В целом отсутствие организованного рабочего движения в 1965-1975 гг. можно объяснить двумя причинами: изменением структуры экономики из-за земельной реформы и Белой революции, а также жёстким контролем над рабочими посредством синдикатов. После Исламской революции 1979 г. ситуация изменилась, о чём я рассказывал ранее.

Источник: Bayat, Assef. 1989. Capital accumulation, political control and labour organization in Iran, 1965–75. Middle Eastern Studies. Vol. 25. No. 2. P. 198-207.

Прокладка железной дороги в Луристане, 1955 г.

Государственные репрессии против базара, 1975-1977 гг.

В 1975-1977 гг. иранское государство установило жёсткий контроль цен над традиционным коммерческим классом страны чтобы снизить всё растущую инфляцию. Эта попытка была ключевым событием, послужившим мобилизации базара против шахского режима, и сильно ускорившая революцию.

Как я уже раньше рассказывал, в 1960-1970-е гг. кредитная политика государства была устроена так, что от неё выигрывал крупный частный бизнес, базар же проигрывал. Вместе с тем, политически базар был автономен от государства, что позволяло ему быть одним из мест распространения информации о репрессиях, о Хомейни и т.д.

Важной особенностью антиспекулятивной кампании была опора на партию Растахиз. Она была создана в 1975 г., и тогда же стала единственной легальной партией в шахском Иране. Сразу после создания партии, её ветви были созданы на базаре, и члены этой парти принуждали торговцев и ремесленников базара давать деньги партии. Помимо этого, шах Мохаммед-Реза Пехлеви также стремился поставить базар под прямой политический контроль, ликвидировать гильдии базара, и заместить их партийной организацией

Параллельно происходили значимые экономические изменения. Инфляция выросла со 75% в 1972 до 100% в 1974 и 120% в 1976 гг. Основными причинами этого считаются провал сельского хозяйства в плане удовлетворения спроса на соответствующие товары, а также перегрев экономики из-за вливания нефтедолларов. В 1974 г. нефтяные доходы страны учетверились из-за нефтяного эмбарго, что привело к утроению инвестиций в развитие.

Первым ответом шаха на галопирующую инфляцию была критика "грабительских цен" базара, он также осуждал "эксплуатацию человека человеком". Он обещал снизить инфляцию практически до нуля к 1976 г., и немедленно снизил цены на тысячи товаров и услуг к уровню 1974 г. Также режим начал массово импортировать зерно, сахар, мясо, чтобы подорвать эффективность поставщиков базара. Он объявил "Стабилизацию цен и кампанию против спекуляции", использовав в ней Растахиз.

Растахиз наняла 10 тысяч студентов в "инспекционные группы", и в течение последующих 2 лет более чем 20 тысяч членов партии внедрились на базар, и стали следить за отпускными ценами. При необходимости они могли обыскивать магазины. Результат был таков, что за две недели почти 8 тысяч продавцов на базаре были арестованы.

По итогам же кампании между 1975 и 1977 гг. было взято окло 250 тысяч налогов; 23 тысячи базарных торговцев, ремесленников и т.д. были изгнаны из их родных городов; 8 тысяч человек приговорено к тюремным срокам; 180 тысяч человек было оштрафовано за нарушение уровня цен. При этом партийцы могли грабить и разрушать лавки торговцев.

Однако инфляция продолжила расти. Вместе с тем, агрессивная кампания против базара послужила одним из фактором снижения популярности Мохаммеда-Резы.

Результатами кампании по борьбе со спекуляцией стало: 1) мелкие торговцы практически полностью исчезли из бизнеса; 2) средние перестали что-либо производить; 3) импортёры столкнулись с проблемой прибыли - если она была ниже определённой границы, товары не было смысла ввозить.

Помимо этого, кампания также ударила по новому промышленному сектору, т.к. фактически борьба со "спекуляцией" шла не только на базаре. Ещё один эффект - изменение отношения к экономической политике шаха в обществе. Она заставила многих обратить внимание на её несправедливость и неэффективность. Также, вместо того чтобы взять на себя ответственность за инфляцию и охладить её, шах атаковал базар, не решив проблему как таковую.

Жёсткость кампании заставила торговцев и ремесленников базара сплотиться на социальном и экономическом уровне. К концу 1977 г. большинство лавочников и ремесленников базара всех уровней чувствовали ненависть к шаху. Что, в свою очередь, сыграло против шаха, когда в следующем году началась Исламская революция, и базар был не на его стороне.

Источник: Mazaheri, Nimah. 2006. State repression in the Iranian Bazaar, 1975–1977: the anti-profiteering campaign and an impending revolution. // Iranian Studies. Vol. 39. No. 3. P. 401-414.