Президент Ирана предложил перенести столицу из Тегерана на юг страны

Президент Ирана Масуд Пезешкиан заявил, что "Тегеран, как столица страны, сталкивается с проблемами, которым нет решения".

"Нехватка воды, проседание грунта, загрязнение воздуха и прочие проблемы только обострились", - добавил он.

"У нас нет другого варианта, кроме как перенести экономический и политический центр к южному побережью страны", - резюмировал он.

В какой именно город или провинцию целесообразно перенести столицу Пезешкиан не уточнил.

@irandezhurniy

Сегодня в 20:00 по мск. будет стрим с Ильёй Васькиным – автором канала @politiran, где мы обсудим Иран времён правления Мохамедда Резы Пехлеви, эпопею Мохамедда Мосаддыка, Белую революцию и свержение шаха. Присоединяйтесь!

Ссылка на трансляцию: https://www.youtube.com/watch?v=-5NH_pFbhB8

Реконструкция Ирана после Ирано-Иракской войны 1980-1988 гг.

20 августа 1988 г. после 8 лет войны Иран и Ирак согласились заключить договор о прекращении огня под Резолюцией Совбеза ООН 598. Хотя это соглашение и прекратило войну, сразу встал вопрос о восстановлении страны. Помимо этого, также стояла задача трансформации политических, социальных и культурных структур страны.

Во время военного вторжения Ирака было частично или полностью оккупированы останы (провинции) Хузестан, Бахтаран, Илам, Курдистан и Западный Азербайджан, общая площадь около 178 тысяч квадратных километров. Большая часть населения этих останов это меньшинства: азербайджанцы, курды, арабы. Хузестан также был и остаётся нефтяной столицей страны, а также важным портом с соответствующей инфраструктурой.

Из 50 млн человек населения на 1986 г. 300 тысяч погибло, около 50 тысяч оставалось в иракских тюрьмах, и как минимум 500 тысяч стали инвалидами. 2.5 млн человек потеряли работу и/или были вынуждены покинуть свои дома. 52 города сильно пострадали, 6 из них были полностью уничтожены, 15 были уничтожены на 30-80%. 30% деревень в подвергнутых атакам провинциям были уничтожены, общая стоимость потерь оценивается в ~$13 миллиардов.

Дебаты о восстановлении страны структурировались вокруг 4 главных тем: 1) военная инфраструктура; 2) ускорение национальной экономики; 3) повышение уровня жизни населения; 4) восстановление территорий, пострадавших от войны.

Вопрос стоял следующим образом: экономика должна восстанавливаться опираясь на частный сектор и иностранные инвестиции, основываться на идее самодостаточности, или это должна быть смесь обоих подходов?

Сторонники открытия страны настаивали на том, что страна должна восстановиться быстро, что невозможно в случае самоизоляции. Правительство должно разрешить импорт потребительских товаров, либерализовать торговую политику и мотивировать частный сектор делать то же. Они также выступали против активного государственного вмешательства в экономику, чтобы оно действовало как регулятор, но не более. На тот момент президент (1981-1989) и будущий верховный руководитель (с 1989) Ирана Али Хаменеи выступал в рамках этой линии.

Радикалы выступали за активное государственное вмешательство в экономику, в основном в тяжёлую промышленность, поскольку стройматериалы были необходимы для восстановления страны. Они также поддерживали идею самодостаточности, т.к. считали опасным опираться на зарубежные международные корпорации. Премьер-министр (1981-1989) Мир-Хосейн Мусави принадлежал именно к этой группе.

Центристского подхода придерживался президент (1989-1997) Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани, его стратегия включала смешанный подход, при котором бы одновременно сосуществовали государственный, кооперативный и частный сектора. Рафсанджани при этом больше всего предпочитал кооперативный сектор.

Аятолла Хомейни примерно одинаково относился ко всем трём подходам, занимая конкретную позицию в зависимости от условий. Например, он жёстко конфликтовал с США и СССР, что не мешало ему налаживать отношения с Британией, Францией и Канадой.

Не смотря на различия, все группы сходились в природе политической системы, которую они создавали, и менее идеологизированных темах. В частности, они соглашались что внутренние ресурсы должны использоваться полностью, нужно избегать зависимости от иностранцев, нужно поддерживать государственное участие в реконструкции, и территории и люди, пострадавшие от войны, должны получать дополнительное внимание.

Они также соглашались, что приоритет в инвестициях должен в первую очередь отдаваться следующим отраслям: оборонной промышленности, инфраструктуре, нефтяной промышленности, сельскому хозяйству, строительному сектору, восстановлению базовой промышленности.

Одной из ключевых проблем для восстановления промышленности стало финансирование. Помимо нефтяной отрасли, ресурсы надо было создавать и другими способами. Одним из решений стало создание консорциума нескольких крупных банков, промышленных концернов и нефтяных компаний в ФРГ. Иран брал бы деньги в долг у банков этого консорциума, тратил бы их проекты, создаваемые промышленности концернами, и выплачивал бы долги, продавая нефть нефтяным компаниям.

Ещё одним способом стало развитие ненефтяного эскпорта, однако его доля не была большой, и к 1990 г. не превышала $1 млрд. Иран также договорился с СССР как с единственным на тот момент крупным покупателем его природного газа, однако эффект от этой меры всё равно был ограничен.

Наконец, Иран надеялся использовать замороженные США и данные в долг другим странам $7 млрд. С Францией удалось договориться, и она стала участвовать в строительстве тегеранского метро, и продала 8 самолётов в страну.

Помимо чисто экономических проблем, у Ирана были и другие препятствия. Во-первых, в стране был недостаток выпускников университетов и техников. На 1986 г. в стране было около 540 тысяч соответствующих специалистов, 50% из которых были выпускниками технических университетов.

Чтобы решить вопрос с технической экспертизой, Иран заключал договора с Японией, ФРГ, Италией, Францией, Турцией, Китаем, СССР, соцстранами, обеими Кореями и Бразилией. Правительство также финансировало обучение иранских студентов за рубежом, включая США.

Ещё одна проблема - недостаток соответствующих организаций и избыток их же, но с похожими функциями и неэффективными практиками. Возникали конфликты между Министерством сельского хозяйства и Министерством реконструкции, Фондом Восьмого имама и правительством. К ним добавился и ещё и Совет по политике реконструкции, который дублировал правительственные функции, создавая план реконструкции Ирана.

В целом восстановление Ирана было сложным процессом, который потребовал решения множества проблем, касающихся разных сфер жизни общества: от права до промышленной политики.

Источник: Amirahmadi, Hooshang. 1990. Economic reconstruction of Iran: Costing the war damage. // Third World Quarterly, Vol. 12. No. 1. P. 26-47.

В издании Системный блокъ вышло интервью с Андреем Коротаевым. Коротаев один из моих наставников и соавтор, многому у него научился. Оно немного про его академическую биографию, о том, как он стал использовать количественные методы в исторических исследованиях, а дальше его основные темы исследований: клиодинамика, демография, предсказание революций и политического насилия в целом.

Интервью я брал совместно с Анной Оськиной, она также частично занималась его редактурой, за что ей огромное спасибо.

Национализация нефтяной отрасли и взаимодействие Мохаммеда Мосаддыка с Всемирным банком

Одним из важнейших эпизодов в истории Ирана XX в. является движение за национализацию нефти и двухлетнее премьерство Мохаммеда Мосаддыка (1951-1953 гг.). Решением Сената иранское правительство в марте 1951 г. национализировало Англо-Иранскую нефтяную компанию (АИНК). А в мае 1951 г. старое руководство АИНК обратилось в Международный суд ООН в Гааге для арбитража этого процесса.

После того, как АИНК была национализирована, а британские сотрудники покинули страну, нефть перестала добываться. Иранские сотрудники не обладали достаточными навыками для работы, а британское эмбарго делало невозможным продажу нефти. Также в переговоры вмешивались американские представители, типа Генри Грэди, американского посла в Иране, и Аверелла Гарримана, специального помощника президента Гарри Трумэна.

Изначально идея вовлечь Всемирный банк (ВБ) в этот диспут пришла Амджаду Али, консулу по экономическим отношениям посольства Пакистана в США. Мотивация состояла в том, что Иран состоял в исполнительном совете ВБ. Али не понимал ни механизмы действия ВБ, ни условия, повлиявшие на национализацию нефтяной отрасли. Тем не менее, он думал, что новосозданный банк сможет разрешить конфликт между своими членами.

Али поспособствовал встрече вице-президента ВБ Роберта Гарнера и Мосаддыком, который находился в Вашингтоне и выступал против британской резолюции в Совбезе ООН.

Изначально идея состояла в создании ВБ временной управляющей структуры на период переговоров вплоть до разрешения проблемы АИНК. Мосаддык не возражал, и захотел увидеть более детальный план.

Банк информировал британское правительство, АИНК по поводу встречи с Мосаддыком, и начал развивать дальше этот план. АИНК и британское правительство также не имело серьёзных возражений. Руководство сказало, что не против, если бывшие сотрудники компании в Иране станут работать напрямую на ВБ на время решения проблемы.

Однако, оставалось два серьёзных вопроса: существовал ли запрос иранского правительства к ВБ; признавало ли иранское правительство возможность повторного найма британского персонала через структуры Банка?

Мосаддык публично заявил, что у него нет никаких претензий, если представители ВБ отправятся в Иран, но Иран не примет предложение Банка. Повторный найм британского персонала для него был неприемлем.

Всего Банк отправил три миссии в Иран по поводу АИНК.

Первая состоялась в декабре 1951 г., её целью было узнать что происходит в нефтяном секторе страны, и конкретно на Абаданском НПЗ.

Банк согласился временно управлять АИНК, но с рядом условий: 1) отсутствие прибыли для ВБ; 2) никаких рисков для банка; 3) управление временное; 4) иранское, британское правительство и АИНК должны искренне помогать ВБ.

В целом британское и иранское правительство были согласны с этими условиями. Но у Мосаддыка были три возражения: 1) Банк должен действовать под контролем Ирана; 2) британский персонал не должен участвовать в управлении; 3) прибыль от нефти нельзя делить на 3 части.

В течение января 1952 г. руководство ВБ разрабатывало черновой меморандум для согласования всеми участвующими сторонами. 11 февраля 1952 г. вторая миссия Банка отправилась в Иран.

Во время встречи с Мосаддыком и его советниками, сотрудники ВБ настаивали на необходимости производить и поставлять нефть. Помимо этого, обсуждались также такие проблемы как необходимость нанять некоторых старых сотрудников АИНК, разделение прибылей между Ираном и ВБ. Хотя Мосаддык и признавал позицию Банка, он сказал, что политическая ситуация не позволит ему нанять британских сотрудник АИНК. В целом в этот раз переговоры с Банком провалились, о чём Мосаддык информировал Меджлис.

Третья миссия ВБ была в Иране между 4 и 17 марта 1952 г. Переговоры между Мосаддыком и представителями Банка так ни к чему и не привели. В августе-октябре 1952 представители ВБ снова приезжали в Иран, чтобы урегулировать конфликт, но никакого результата не добились.

Если же подводить итог этому сюжету, то важно отметить следующее. У ВБ было недостаточно знаний об Иране и его программе национализации нефти. Также руководство Банка на высшем уровне не сильно желало участвовать в переговорах по поводу иранской нефти.

Иранское правительство также не всегда действовало адекватно: оно не использовало возможность для анализа документов ВБ. Во многих случаях переговорщики от Ирана участвовали в дискуссиях, мало что зная о том, что было на предыдущих этапах.

Наконец, 13 августа 1953 г. Мосаддыка свергли в ходе операции "Аякс", и для управления нефтяной отраслью был создан международный консорциум: 40% АИНК, пять американских компаний владели ещё 40%, остальными владели Royal Dutch/Shell и Compagnie Française des Pétroles.

Источники: Ghasimi, Reza. 2011. Iran's Oil Nationalization and Mossadegh's Involvement with the World Bank. // The Middle East Journal. Vol. 65. No. 3. P. 442-456; материалы Международного суда ООН.

Привет!

Это Григорий Лукьянов. Да-да, не Фёдор, но всё же тот самый Лукьянов)

🗂В этом канале буду собирать:

🔹 свои комментарии по текущим событиям
🔸рассуждения о давно ушедших временах на Ближнем Востоке и в Северной Африке
🔹анонсы о предстоящих мероприятиях
🔸отчеты о состоявшихся мероприятиях и событиях из жизни российского востоковедения
🔹некоторые свои публикации и проекты.

✔️Говорят, полезное это дело, да ещё и репостят такое.

📚А ещё любимые книги и статьи, которыми иногда очень хочется делиться не только со студентами и соратниками по академическому цеху.

🪆🪆🪆А пока держите вот ребят, которые ждали меня по возвращении сегодня домой после рабочего дня)

Корпуса грамотности Ирана в 1960-е гг.

14 декабря 1962 г. министр образования Ирана объявил о решении создать "батальоны грамотности", чтобы бороться с безграмотностью в стране на селе. Целью новой программы стало повышение уровня грамотности до 100%, не смотря на то, что на начало 1960-х гг. она составляла 40%.

Программа стала известна как Корпуса грамотности. Её планом был призыв выпускников школ мужского пола для обязательного преподавания в сельских школах. Выпускники должны были сами 4 месяца дополнительно проучиться, и после этого 14 месяцев работать в сельской школе. Изначально в эту программу было вовлечено 2500 человек, позже их число выросло до 10 тысяч.

По итогам обучения происходил отбор наиболее перспективных преподавателей. Они получали должность сержанта, форму и зарплату в $50 1963 г. в месяц. Селяне должны были дать новому учителю как минимум комнату.

Однако у этой программы были особенности. Во-первых, она предполагала фактический отказ от 20-летнего плана по развитию образования, который ввёл предыдущий министр образования. Он официально не был отменён, но новая программа сделала его бессмысленным.

Во-вторых, не были явно прописаны отношения министерства образования и Департамента призыва. При этом министерство обороны было также вовлечено в этот проект. Военные центры использовались для обучения учителей, сами учителя носили военную форму и получали воинские звания сержанта.

В-третьих, также параллельно существовали другие программы подготовки учителей, и было непонятно, насколько нужна именно эта. Существовали двух- и однолетние программы подготовки учителей младших школ.

В целом сама по себе программа также была как минимум спорной. За 4 месяца трудно подготовить учителей достаточной квалификации, особенно в Иране 1960-х гг. Помимо этого, попытка заместить имеющиеся учебные программы выглядит неоднозначной.

Также сроки работы в школе составляли 14 месяцев, что превышало учебный год. Что учителя должны были делать оставшиеся 2 месяца - было непонятно. Ну и они ежегодно менялись, что вело к тому, что у школьников каждый год были новые учителя по каждому предмету.

Ещё одной проблемой было разделение мальчиков и девочек в школах. Поскольку учителями были мужчины, они не могли вести занятия у девочек, что вело к снижению доступности образования.

Наконец, ключевой проблемой была вера чиновников, что конкретная программа может быть успешной вне образовательной системы в целом. Она существовала в изоляции от остального образования, что снижало её качество.

В целом, эта программа выглядела чисто политическим решением, чтобы быстро дать доступ к базовой грамотности для жителей сельского Ирана. При этом она плохо финансировалась и было некачественно спроектирована. И по факту, её структурные проблемы скорее мешали расширению доступа к образованию, а не помогли ему.

Источник: Harris, Ben M. 1963. Literacy corps: Iran's gamble to conquer illiteracy. // International Review of Education. Vol. 9. No. 4. P. 430-437.

Первые впечатления от удара Ирана по Израилю:

▪️Первоочередная задача понятна — продемонстрировать прежде всего своим сторонникам в регионе, что Иран не боится Израиля, не "бумажный тигр" и готов отвечать еврейскому государству.

▪️Похоже, ущерб Израилю снова минимальный. Это, вероятно, обусловлено выбором иранцами целей — специально, чтобы не было жертв. То есть Иран опять (как и в апреле) сделал ставку на символизм акции, а не на её содержание с точки зрения ущерба.

▪️Однако, по сравнению с апрельским ударом, гораздо больше ракет пробились через систему ПВО Израиля. Так что здесь есть ещё один важный сигнал — если Израиль продолжит идти по пути эскалации, то никакой "Железный купол" его не спасёт, и следующий удар уже не будет таким избирательным.

▪️Обобщая: Иран продолжает вести себя как рациональный игрок, стараясь не потерять лицо, но и не перейти черту, за которой начинается прямая конфронтация с Израилем. Главный вопрос: оценит ли такую умеренность еврейское государство?

@irandezhurniy

Открыт предзаказ на русский перевод одной из ключевых книг в современной истории Ирана – в издательстве Ad Marginem выходит «Гарбзадеги» Джалала Але-Ахмада! Перевод выполнен Александром Андрюшкиным, а ваш покорный слуга выступил в качестве научного редактора издания (и написал предисловие). Если компания кажется вам недостаточно солидной, то в роли guest star там присутствует один из самых именитых иранистов современности!

Влияние национализации Англо-Иранской нефтяной компании на международное право

В мире после Второй мировой войны произошёл ряд национализаций нефтяных компаний: в Венесуэле, Саудовской Аравии, Ираке. На Ближнем Востоке первый случай столкновения международной нефтяной компании (МНК) и местного правительства произошёл в 1951 г., когда нефтяная комиссия иранского правительства утвердила резолюцию, рекомендующую национализировать Англо-Иранскую Нефтяную Компанию (АИНК). Акт национализации не был причиной диспута между Ираном а АИНК, а скорее был результатом противоречий, связанных с контролем прибыли, производства и труда, которые развивались в течение пяти десятилетий.

Перенос диспута о национализации АИНК в международное правовое поле происходил межу 1948 и 1952 гг., когда валидность Соглашения 1933 г. подверглась анализу. И он повлиял на формирование современного международного права. Международное право на тот момент было не просто способом сохранения существующего порядка и удержания Ирана под контролем. По факту эта ситуация трансформировало международное право путём создания новых политически и экономически значимых пространств в международном контексте и общественной арене.

Союз нефтяных рабочих, духовенства, демократически-националистического Национального фронта, и, позже, Коммунистический партии - Туде, вместе выступил за национализацию нефти. Премьер-министр Мохаммед Мосаддык объяснял национализацию тем, что АИНК не выполнила условия Соглашения 1933 г.: статью 16 о скорейшем замещении иностранных рабочих иранскими, статью 14 об обязанности АИНК давать иранскому правительству все научные и технические данные, а также статью 10, защищающую иранское правительство от колебаний фунта стерлинга.

15 марта Меджлис принял законопроект "Одна статья", национализирующий нефтяную индустрию. В апреле был предложен более детальный законопроект из девяти статей, его утвердили меджлис, сенат и шах в мае 1951 г. У Закона о национализации было три последствия: 1) отмена Соглашения 1933 г.; 2) экспроприация всей собственности АИНК, связанной с нефтяной индустрией; 3) передача всей собственности Национальной Иранской нефтяной компании (НИНК).

После принятия Закона о национализации АИНК запросила арбитраж. Британское правительство также решило в нём участвовать. Фрэнсис Шефард, посол Британии, сообщил, что если Иран откажется от арбитража, оно передаст дело о национализации на международный уровень, в Международный суд ООН (МС) в Гааге.

Иранское правительство же считали, что иранскую нефтяную индустрию нельзя передавать в арбитраж, потому что это исключительная зона ответственности иранского правительства.

Мохаммед Мосаддык отдельно указывал почему Иран имеет право отказаться от арбитража. Во-первых, у Ирана есть суверенное право национализировать нефтяную индустрию. Во-вторых, Соглашение 1933 г. был подписано под давлением, потому не имело силы. В-третьих, Меджлис действовал так, что АИНК не имеет права отсылаться к арбитражу.

Тогда же британское посольство уведомило иранское правительство, что оно, как отдельное от АИНК юридическое лицо. Иранское правительство объявило Соглашение 1933 г. недействительным. Оно и АИНК сталкивались друг с другом в юридической рамке. Вступление британского правительства, владевшего 51% АИНК, в борьбу, поставило под вопрос правовой порядок.

Правовой советник британского Форин Офиса подал заявление в МС. Согласно заявке МС должен был объявить национализацию нарушением международного права, так же, как и объявление недействительным соглашение 1933 г.

Британское правительство аргументировало, что у МС есть право определять результаты этого диспута из-за того, что он Соглашение 1933 г. соответствовало требованиям Лиги наций, иранское же правительство принимало юрисдикцию МС.

Решение британского правительства вмешаться было связано с тем, что если проигнорировать национализацию АИНК, подвергнет опасности иностранные инвестиции по всему миру. Оно хотело добиться от МС признания Закона о национализации нефти противоречащим международному праву.

Одним из инструментов британской дипломатии было обозначение АИНК как британское юридическое лицо. Соответственно, британские юристы обосновывали защиту АИНК как британского юрлица как базовый принцип международного права. Причинение вреда АИНК было причинением удара государству, как владельцу компании.

Иранский министр иностранных дел Багер Казими информировал МС, что его правительство не признаёт юрисдикцию суда по этому делу. При этом иранское правительство и АИНК были нужны друг другу. Ирану нужны были экспертиза и оборудование для того, чтобы нефть продолжала добываться. Вместе с тем, АИНК была согласна на частичную национализацию отрасли.

Иранская делегация трижды отвергала предложения АИНК, т.к. они были несовместимы с Законом о национализации. Переговоры кончились ничем, и британское правительство обратилось к МС для подачи "Запроса на промежуточные меры защиты".

Промежуточные меры защиты должны были обязать иранское правительство разрешить АИНК функционировать в прежнем режиме. Багер Казими призывал МС отказаться приниматься их, объясняя это суверенным правом на национализацию нефти. Этот аргумент стал политическим инструментом иранского правительства, который мог бы бы быть ответом на возникновение транснациональных корпораций как новых негосударственных субъектов международного права. Этот диспут привёл в появлению новой правовой доктрины транснационального права как смеси национального, частного, международного и публичного права для регулирования новой политико-правовой реальности.

Иранское правительство отказалось исполнять решение МС, аргументируя это тем, что МС действует вне любых юрисдикций, что противоречит Статусу суда и является нарушением Устава ООН.

Интернационализация диспута стала механизмом стабилизации Британией контроля над нефтяной отраслью, что одновременно подрывало суверенитет Ирана - получалось, что концессионные контракты управлялись не муниципальным правом, а транснациональным. Сама эта процедура позволила перевести цели акторов в пользу Британии. Вместе с тем, она подтолкнула Иран к переформулированию права в терминах национального суверенитета над нефтью, чего никогда до этого не было. Результатом стало изображение национализации как неразрешимой, что привело к нефтяному бойкоту и экономическим санкциям.

Нежелание Ирана подчиняться решению МС привело к тому, что британские сотрудники АИНК покинули страну. Иранские войска также захватили Абаданский НПЗ. Это привело к тому, что Британия подала запрос в Совбез ООН для вмешательства на своей стороне.

Запрос Британии состоял в том, что Иран нарушил решение МС, призывающее к промежуточным мерам. Позиция Ирана состояла в том, что Совбез, как и МС, не не имеют права вмешиваться во внутренние дела Ирана, т.к. статья 2 Устава ООН в явно виде запрещает вмешиваться во внутренние дела государств-членов.

Попытки стран Третьего мира, типа Ирана, восстановить контроль над своими природными ресурсами, поспособствовали возникновению дебатов среди юристов-международников. Согласно классическим подходам иранское правительство имело все права национализировать АИНК, однако согласно международному праву, они были сильно ограничены. Если британское правительство считало, что Иран не мог защитить права британского бизнеса, поле внутренней юрисдикции Ирана неожиданно открывалось для вмешательства международного права.

С одной стороны, у государства есть право экспроприировать частную собственность на её территории. С другой, оно подчиняется международным обязательствам, когда экспроприируется иностранная собственность. Это условие и создавало ситуацию, которое позволяло Британии получить поддержку МС и Совбеза ООН.

Британия стремилась превратить вопрос политического контроля в чисто технический посредством обращения к международному праву и проблеме безопасности. Иран же не хотел связывать международное право с потоком нефтяных доходов. Он обосновывал свою позицию через националистическую стратегию, которая включала политический вопрос национального контроля над нефтью. Представитель Ирана в Совбезе аргументировал, что нефть Ирана принадлежит народу Ирана.

10 октября 1951 г. и 4 февраля 1952 г. иранское правительство адресовало свои "Предварительные возражения" британскому правительству и МС. Иранская декларация ограничивала юрисдикцию МС касательно диспутов, связанных с МС. Иранское правительство попыталось деконструировать юридические формулировки британцев, т.к. Соглашение 1933 г. не было соглашением двух государств, и не было зарегистрировано как такое в Лиге наций. Таким образом, у МС не было юрисдикции над ним.

22 июля 1952 г. МС выдал решение, согласно которому у него не было юрисдикции над этим диспутом. В декабре 1952 г. Генеральная ассамблея ООН приняла Резолюцию 626, согласно которой у людей есть право свободно использовать свои природные богатства и ресурсы. МС также объявил о том, что Соглашение 1933 г. не носит двойного характера, т.к. оно не связывает два государства, и не регулирует отношения между ними.

Решение МС перенесло диспут снова на почву национального права, предполагая, что Иран имел право национализировать АИНК. Однако МС не запретил Британии бойкотировать иранскую нефть.

В итоге международное право трансформировалось, т.к. ему впервые пришлось иметь дело с действиями национального правительства, пытающегося захватить контроль на иностранным бизнесом. В возникающей доктрине ресурсного национализма западные страны больше не могли сохранять различия между законами и контрактами, и вопросом суверенитета над ресурсами.

Нефтяной диспут Британии и Ирана привёл к серьёзным изменениям в международном праве. В частности, произошла реорганизация изучения МП, т.к. юристы и судьи стали обращаться к проблеме ограничения влияния МП на отдельные государства, необходимости им открываться для международных правительственных организаций, индивидов и частных корпораций.

В 1956 г. судья Филип Джессап предложил термин "транснациональное право" для работы с новым экономическим порядком в его международном измерении. Напряжение в нём создавала необходимость соблюдать международные нормы, и, одновременно, способствовать продвижению национальных политических интересов западных стран среди незападных государств.

Джессап также говорил о том, что возникает множество новых проблем из-за того, что "недоразвитые страны должны быть описаны как транснациональные". Другие судьи говорили о необходимости создания новых видов контрактов вместо концессий для обеспечения качественной правовой среды. Новый тип контрактов должен был содержать условия для арбитража, которые признавались бы всеми участниками. В итоге диспут о национализации нефти создал основу для большинства современных контрактов, связанных с иностранными инвестициями.

Помимо этого, в американских правовых школах возникло новое направление - международное экономическое право, с упором на иностранные инвестиции и отношения между суверенными государствами и частными инвесторами. Оно было частью международного публичного права и в основном фокусировалось на природных ресурсах.

Таким образом, диспут Ирана и АИНК привёл к созданию новых правовых фактов относительно прав государств на владение природными ресурсами, созданию новых видов контрактов между государствами и частными иностранными инвесторами, а также к появлению нового направления в международном публичном праве - международного экономического права.

Источники: Shafiee, Katayoun. 2018. Technopolitics of a concessionary contract: how international law was transformed by its encounter with Anglo-Iranian oil. // International journal of Middle East Studies. Vol. 50. No. 4. P. 627-648; материалы Международного суда ООН.

Патрон-клиентские отношения в дореволюционном Иране на примере кочевников племени Комачи

Патрон-клиентские отношения, в которых обмен благ, предоставляемых патроном, в обмен на услуги клиента, являются нормой для развивающихся стран.

Племя Комачи расположено на территории остана Керман. Оно было довольно маленьким в конце 1970-х гг.: около 600 человек, и они никогда не обладали политической властью на местном и региональном уровне. В каком-то смысле это было их преимуществом - шахская власть не обращала на них внимания. Они также не перемещались постоянно по стране, что делало их экономически умеренно успешными.

У этого племени не было упорядоченной политической иерархии, формальная политическая организация практически отсутствовала. Племенная идентичность была основана на родственных связях, но они по факту играли малую роль в племенной политике. У богатейших членов племени было по 800 животных, у беднейших - менее 20, и полностью отсутствовала земля. Более богатые обычно нанимали более бедных на работу. Члены племён продавали свои товары в городе Кермане, и в целом продукция поставлялась на внешний рынок. У членов племён также были долгосрочные отношения с неплеменными жителями провинции, в основном местные землевладельцами. Патрон-клиентские связи включали отношения между богатыми и бедными комачи, между комачи и неплеменными землевладельцами, мясниками, базарными торговцами, игравшими роль их патронов вне племени.

Самым часто встречающимся в племени патроном были богатые владельцы стад, клиентов - нанятые пастухи. По договору пастухи заботились о скоте, владельцы стад платили им, снабжали едой и одеждой. Они также занимались деятельностью вне договоров: продавали продукты пастухов; закупались для пастухов товарами на базарах; доставали лекарства для пастухов и т.д.

При этом пастухи также выполняли дополнительные обязанности вне контрактов, т.е. категория komak (помощь). Пастухи безвозмездно помогли своим коллегам по работе. По факту это неформальная помощь, существующая в маленьких изолированных группах. В случае отношений с землевладельцами эта помощь представляла их себя вовлечение дополнительной рабочей силы для участия в сельском хозяйстве: как правило, семьи пастуха.

Патрон-клиентские отношения богатых владельцев скота и богатых неплеменных элит по сути была такой же, как и уровнем ниже. Патроны представляли своим клиентам услуги, клиенты обеспечивали патронов средствами получения материальной выгоды. Например, внешние патроны участвовали в межплеменных диспутах, помогали взаимодействовать с правительством и т.д. В благодарность они были почётными гостями на разных мероприятиях комачи, получали разные подарки при посещении племени.

В целом общий паттерн патрон-клиентских отношений состоял в том, что патроны зарабатывали на своих клиентах и использовали их для повышения своего благосостояния. По факту они были чисто экономическими, политического клиентелизма в них не было.

На макроуровне у такого состояния было два фактора. Во-первых, это было чувство отсутствия безопасности из-за постоянных политических потрясений. Потому благосостояние было приоритетом. Во-вторых, реальная централизация государства происходила только с 1930-х гг., серьёзных успехов она достигла только к 1960-м. В условиях слабоцентрализованного государства политический клиентелизм не имел смысла, а за прошедшие с начала 1960-х гг. 15-20 лет он просто не успел сформироваться.

В целом можно предположить, что модель патрон-клиентелистских отношений у комачи внутри и вне племени строилась следующим образом. Ключевой была необходимость в благосостоянии, и целью отношений было изъятие благосостояния у клиента. Клиент также нуждался в благосостоянии, которое передавал ему патрон. При этом когда Мохаммед Реза-шах консолидировал власть, плюс выросли цены на нефть, клиентелы стали обременением, а не преимуществом. Патроны верхнего уровня перестали участвовать в поддержке шаха, то же произошло и на более низком уровне.

До консолидации власти Мохаммедом-Резой патрон-клиентские отношения в Иране были сложной системой обмена благ и услуг, однако с расширением центрального правительства она практически исчезла, при этом оставался сильный запрос на благосостояние. Таким образом обмен благ на услуги стал ключевой формой таких отношений в Иране.

В целом факторы национального уровня по факту сформировали формат местных отношений, что и показал пример комачи. Т.е. патрон-клиентские отношения на местном уровне могут не только определяться местным контекстом - на них также большое влияние может оказывать и национальный.

Источник: Bradburd, Daniel A. 1983. National conditions and local‐level political structures: patronage in prerevolutionary Iran. // American Ethnologist. Vol. 10. No. 1 P. 23-39.

Написал небольшую колонку для Экономической жвачки.

🇮🇷Недавно Иран заявил о переносе своей столицы из Тегерана, в том числе из-за экономики. Почему перенос до сих пор не произошел, объясняет младший научный сотрудник ИКВИА НИУ ВШЭ и автор телеграм-канала «Иранская политика» Илья Васькин.